А. Гитлер: штрихи к политическому портрету. Путь к власти

исполнилось 18 лет и он получил причитавшуюся ему долю отцовского

наследства, Гитлер уехал в Вену на постоянное жительство. Он намеревался

поступить там в академию художеств. Толстая пачка рисунков, которую он

привез из Линца, казалась ему залогом будущих успехов. Однако в Вене

Гитлера ожидало жестокое разочарование. Он провалился на экзаменах. В

экзаменационном листе венской академии художеств за 1907 год написано:

«Нижеследующие господа выполнили экзаменационные рисунки с

неудовлетворительным результатом или же не были допущены к экзаменам...

Адольф Гитлер, Брау-нау-на-Инне; 20 апреля 1889 года; немец, католик, отец-

оберфискаль; оконч. 4 класса реального училища. Мало рисунков гипса.

Экзаменационный рисунок – неудовлетворительно» [7]. Правда, ректор академии

посоветовал Гитлеру поступить в архитектурное училище. Но когда Гитлер

пошел туда, у него потребовали аттестат зрелости, который он так и не

получил.

Экзамены в академию проходили осенью. А в декабре того же 1907 года в

Леондинге умерла от рака груди мать Гитлера. Похоронив ее, Гитлер прожил до

февраля 1908 года у своих родственников и только после этого окончательно

переехал в Вену [8].

До 1913 года Гитлер жил в Вене. Этот венский период Гитлер назвал в

«Майн кампф» «несчастнейшим временем» своей жизни. Действительно, именно в

Вене Гитлеру пришлось познакомиться с нуждой, именно в Вене его начали

преследовать неудачи. В чем же причина этого? В «Майн кампф» Гитлер

объясняет бедственное положение, в котором он очутился, тем, что он будто

бы остался без гроша в кармане, буквально на улице. Но это было не совсем

так. Мать Гитлера, несмотря на большие расходы, связанные с тяжелой

болезнью, оставила детям 3000 крон. Кроме того, Адольфу и его сестре Пауле

была назначена пенсия за отца в размере 50 крон в месяц до конца обучения.

Часть этой пенсии Гитлеру обманным путем удалось получить, хотя он нигде не

обучался. Словом, по подсчетам биографов Гитлера, он имел ежемесячно около

100 крон, не считая единовременных вспомоществований от своей тетки –

сестры матери (в общей сложности Гитлер получил от тетки не менее 2000 крон

[9]). Разумеется, всех этих денег надолго хватить не могло, но с их помощью

можно было стать на ноги, т. е. научиться какому-нибудь ремеслу,

пристроиться к делу.

Однако Гитлер не желал пойти по этому пути. Первые полгода он снимал

меблированную комнату со своим приятелем Кубичеком. В эти полгода Гитлер

жил барином, ходил в театр, спал до обеда. В сентябре 1908 года он

попытался снова поступить в академию, но не был даже допущен к экзаменам.

Правда, и сейчас дорога к высшему образованию все еще не была закрыта, так

как в архитектурное училище «особо одаренных» в виде исключения принимали и

без среднего образования. Но Гитлер даже не сделал попытки преодолеть этот

барьер. Будущий фюрер медленно, но верно опускался на дно: денег

становилось все меньше, меблированные номера, в которых он жил, – все более

жалкими и обшарпанными. В «Майн кампф» Гитлер называет их «пещерами», но и

на «пещеры» денег не хватало. В конце концов, Гитлер перебрался на скамейки

в парки, стал спать под мостами. Осень 1909 года застала будущего фюрера в

так называемом убежище для людей, оставшихся без крова, т. е. в ночлежке в

венском пригороде Майдлинге. В конце года он обосновался в другой ночлежке

под названием «Мужской дом для бедных» на Мелдеман-штрассе на берегу Дуная.

Там он жил до 1913 года. Первое время он перебивался случайными

заработками: то убирал снег, то выбивал ковры, то носил чемоданы на

Западном вокзале. Под конец своего пребывания в Вене Гитлер нашел себе

более «престижное» занятие. Он начал рисовать на продажу картинки с

изображением знаменитых венских архитектурных памятников. Свою продукцию он

сбывал старьевщикам, продавцам рамок (рамки надо было чем-то заполнять) и

мебельщикам, которые по тогдашней венской моде наклеивали пестрые картинки

сзади на спинки недорогих диванов и кресел. Кроме того, Гитлер писал

рекламные плакаты. Он сочинил, в частности, плакат «Присыпка от пота

«Тедди», а также плакат «Покупайте свечи!», на котором был изображен святой

Николай с пестрыми свечами в руках. И наконец, плакат с грудой кусков мыла

на фоне башни собора св. Стефана. Некоторые из этих картинок (акварелей)

сохранились и воспроизводятся во многих монографиях о Гитлере. Натура –

церкви, дворцы, мосты – тщательно выписана, видны не только все

архитектурные украшения, все завитушки, но и каждая черепица. Тона блеклые,

пастельные (см. приложение №1). Глядя на эти рисунки, нельзя предположить,

что Гитлер был неусидчив. Наоборот, кажется, что будущий фюрер день и ночь

склонялся над бумагой и буквально с лупой в руке проводил черточку за

черточкой. А ведь платили за эти акварели гроши, их надо было фабриковать

десятками, сотнями… Этот дешевый товар Гитлер сбывал с помощью некоего

Ганиша. Но вскоре он подал в суд на Ганиша, обвинив его в утайке части

денег. На суде выяснилось, что Ганиш проживал по чужому паспорту, за что и

получил неделю тюрьмы. Порвав с компаньоном, Гитлер начал продавать свои

картинки самостоятельно.

Историк Конрад Хайден, написавший книгу о Гитлере уже в тридцатых

годах и собравший показания людей, которые знали фюрера в годы его

молодости, рисует примерный портрет Гитлера венских лет: «...потертый

сюртук ниже колен, его подарил Гитлеру венский старьевщик, еврей по фамилии

Ноиман, такой же бродяга, как и все другие тогдашние товарищи Гитлера,

обитатель ночлежки... Засаленный черный котелок – его Гитлер носил и зимой

и летом, нечесаные космы, спадавшие на лоб, как в более поздние годы, и

свисавшие сзади до самого воротника, обсыпанного перхотью... Худое голодное

лицо. На щеках и подбородке черная щетина. Широко раскрытые глаза...» [10].

Основываясь на «Майн кампф», большинство историков считает, что

Гитлер сознательно не искал себе постоянной работы. Гитлер писал, что он

боялся «погрузиться в старое, менее уважаемое сословие», иными словами, в

рабочее сословие. Очень возможно, что этот сын таможенного чиновника,

зараженный мещанскими предрассудками, действительно предпочитал

нищенствовать, дабы не стать пролетарием. В свое время отец Гитлера

перешагнул Рубикон – из ремесленника вышел в «благородные», и Гитлер,

видимо, не хотел перейти Рубикон в обратном направлении. Тем более что в

Вене в те годы классовые различия проявлялись куда острее, нежели в

захолустных городишках, где будущий фюрер провел свое детство.

В «Майн кампф» Гитлер подробно и многословно рассказывал, как он

занялся самообразованием в Вене. «Я читал тогда необычайно много и притом

основательно... За несколько лет я, таким образом, создал основы знания,

которыми я и сейчас еще питаюсь». Далее сообщал, что выработал свой

собственный метод чтения: «Однако я понимаю под чтением, видимо, нечто

другое, чем большая часть наших так называемых интеллигентов». За этим

следует длиннейшая тирада, которая кончается так: «Искусство чтения, так же

как и обучения, вот в чем: запоминать существенное, несущественное

забывать. Только такое чтение вообще имеет смысл, и с этой точки зрения

венский период был для меня особенно благотворен и важен».

Гитлер читал в Вене много, но крайне беспорядочно. Читал книги по

оккультизму, астрологии, зачитывался приключенческими романами Карла Мая и

жадно поглощал бульварные венские журнальчики и брошюры, издаваемые

различными реакционными организациями. На одном из этих журналов, а именно

на антисемитском журнале под названием «Остара», который издавал один из

проповедников расизма и антисемитизма в Австрии бывший монах Георг Ланц[1],

он же Иорг Ланц фон Либенфельс, придется остановиться подробнее. Ибо

бросается в глаза тождество высказываний Гитлера с теми «теориями», которые

проповедовали венские расисты. Уже в грошовых брошюрах Ланца движущей силой

истории объявлялась война между «белокурой расой господ», которую Ланц

называл просто «хельдингами», от немецкого слова held – герой, и прочими,

неполноценными расами под названием «аффлинги», от немецкого слова affe –

обезьяна. Ланц призывал «хельдингов» сторониться «обезьяноподобных», дабы

предотвратить смешанные браки. Он считал чудовищным «расовым позором» связь

белокурых женщин «высших рас» с «недочеловеками» из породы

«обезьяноподобных». Между прочим, Ланц рекомендовал представителям «высших

рас» иметь много жен, не обращая внимания на церковную мораль. По теории

Ланца, «хельдинги» должны были устраивать специальные питомники для

выведения чистых арийцев.

На протяжении двенадцати лет нацисты пытались проводить в жизнь

подобные теории. Гитлер был одержим идеей «улучшения расы» и давал в этой

связи практические рекомендации, которые звучали ничуть не более грамотно,

нежели рассуждения венских бульварных газетчиков.

В качестве примера приведем один из застольных монологов Гитлера в

1942 году, записанных Пикером. Речь в ставке Гитлера шла в тот день о

курорте в Баварских Альпах, который фюрер превратил в 30-х годах в свою

резиденцию. Естественно, что всю эту местность наводнили эсэсовцы из личной

охраны Гитлера. Вот какой тирадой разразился Гитлер по этому поводу:

«Заслуга лейбштандарта (эсэсовцев. – авт.) в том, что сейчас в окрестностях

бегает большое количество сильных и здоровых детей. Вообще необходимо,

исходя из этого, посылать во все те места, где плох состав населения,

элитные войсковые части, чтобы добиться освежения крови... Маэуры и

Баварский лес надо обязательно занять когда-нибудь отборными войсками».

Характерно также (и это отмечали многие исследователи), что

антисемитизм Гитлера и его главного специалиста по данному вопросу Юлиуса

Штрейхера, издателя антисемитской газеты «Штюрмер», имел специфическую

окраску, свойственную еще венским расистам начала века, а именно –

сексуальную[2].

И наконец, уже в грязных журнальчиках, издававшихся в Вене до 1914

года, намечена программа уничтожения «низших рас», взятая на вооружение

Гитлером. Ланц предлагал стерилизовать «неарийцев», ввести для них

принудительные работы, депортировать их в «пустыню шакалов» или в

«обезьяньи леса».

Известно, что идеологи расизма всегда исполняют определенный

социальный заказ. В тогдашней Вене, столице многонациональной габсбургской

монархии, антисемитизм был необходим правящим классам как идеологическое

оружие в борьбе против растущего самосознания масс, против возникавшего у

них благородного чувства интернационализма, против единения трудящихся

разных национальностей.

Показательно, что и в социал-демократических организациях, которые

существовали в тогдашней Вене, Гитлера больше всего возмущала их

приверженность интернационализму, единству трудящихся. В условиях Вены это

означало, что социал-демократы австрийцы стремились бороться рука об руку с

социал-демократами чехами, венграми, словаками. Вот что писал по этому

поводу Гитлер в «Майн кампф»: «То, что меня больше всего отвращало от них

(социал-демократов. – авт.), была их враждебная позиция по отношению к

борьбе за сохранение немецкого духа и отвратительные домогательства с целью

достичь благосклонности славянских «товарищей».

Власть реакционных сил в Австро-Венгрии зиждилась на привилегиях,

которыми издавна пользовались австрийские феодалы, крупные чиновники и

богачи. В «теории» это выглядело так: хозяева Австро-Венгрии заявляли, что,

согласно «естественным природным законам», общество представляет собой

иерархическую пирамиду; вершину пирамиды образует «чистая раса», т. е.

немцы[3], нижние этажи – чехи, словаки и, наконец, евреи.

Трудящиеся Австро-Венгрии, однако, отвергали иерархическую расовую

пирамиду. Удар господству промышленников и капиталистов нанесло широкое

демократическое движение в 1907 году, которое дало всем совершеннолетним

мужчинам габсбургской монархии избирательное право. Для Гитлера все эти

явления были признаком того, что государство «погружается в гнилое болото».

Привилегии «расы господ» в Австро-Венгрии оказались в опасности. И Адольф

Гитлер, который, как мы видели выше, ни за что не хотел расставаться со

своими социальными привилегиями, предпочитая торговать жалкими картинками и

жить в ночлежках, Гитлер с фанатическим пылом ринулся на защиту расовых

привилегий немцев, которые они все больше теряли в габсбургской монархии

начиная с революции 1848 года. Бедняк, рекламировавший присыпку от пота,

цеплялся за «учение», доказывавшее превосходство его «крови», его «расы»,

предоставлявшее ему хотя бы чисто теоретически право господствовать,

властвовать... Когда-то хозяева Австро-Венгрии бросили эту кость

полуголодному Гитлеру. Впоследствии сам Гитлер бросил ту же кость своим

подданном, которых он превратил в убойный скот, в рабов военной экономики.

Посылая немецкого обывателя на фронт, он утешал его тем, что он-де выше

поляка Шопена или еврея Эйнштейна, что в его жилах течет кровь «первого

сорта» и что французы, чехи, русские «завидуют ему»...

Наряду с расовой теорией в формировании гитлеровского мировоззрения

большую роль сыграл германский национализм. Национализм в Вене представляла

в те годы пангерманская партия. Лидером ее был Георг фон Шенерер, которого

Гитлер называл «глубоким умом». Шенерер был воинствующим немецким

националистом. Он ненавидел социализм и рабочий класс. Политическое кредо

Шенерера заключалось в том, чтобы объединить всех немцев в одной империи.

Габсбургскую монархию Шенерер презирал. Однако пангерманцы не имели успеха

в Вене: откровенно антинародная и антисоциалистическая политика, которую

они проводили, не пользовалась поддержкой широких масс. В довершение всего

Шенерер был в ссоре с мощной католической церковью и тем самым, как писал

потом Гитлер, «распылял силы».

Большое влияние на Гитлера и на его мировоззрение оказал также кумир

австрийского мещанства – бургомистр Вены Карл Люгер. Люгер сумел сплотить

венскую мелкую буржуазию в «ударный кулак». Этот политикан, который, как

уверял Гитлер, был «самым сильным немецким бургомистром всех времен» и стал

бы «одним из величайших умов» Германии, если бы он родился не в Вене, а в

Берлине, и впрямь был своего рода классиком социальной демагогии. Он уже

тогда додумался использовать для подавления трудящихся масс «чернь»,

«толпу», накипь общества. Люгер противопоставил лавочника пролетарию,

люмпена – организованному рабочему, истерических недоучек – интеллигентам.

Люгер был опытным демагогом и широко использовал популярные

антикапиталистические лозунги, незаметно переиначивая их в своих целях.

Первоисточником гитлеровских тирад, направленных против «монополий», против

«эксплуатации», «спекулянтов» (и вообще всех тех, кто «не работает»),

являлись не только труды Федера, первого теоретика национал-социалистской

партии, но и речи Люгера, мобилизовавшего венских мелких буржуа против

«капитала». Защищая интересы верхушки общества, Люгер в то же время широко

пользовался антикапиталистической фразеологией, которая воодушевляла мещан,

помогала им вообразить себя великими «революционерами». Демагогические

формулы Люгера, к примеру «спекуляция равна преступным легким заработкам,

равна прибыли без продуктов труда», Гитлер впоследствии широко использовал.

Недаром он писал в «Майн кампф», что Люгер «понял ценность

широковещательной пропаганды и виртуозно воздействовал на инстинкты своих

сторонников». Под руководством венского бургомистра Христианско-социальная

партия стала в 1907 году сильнейшей партией австрийского парламента.

В «Майн кампф» Гитлер написал: «Вена была и осталась для меня самой

тяжелой и основательной школой жизни... В это время у меня создалась

картина мира и мировоззрение, которое стало гранитным фундаментом моих

тогдашних действий. К тому, что я в те времена получил, мне пришлось лишь

немногое добавить, изменять я не должен был ничего».

Итак, «гранитный фундамент». Однако не надо преувеличивать значение

книжной и прочей премудрости в создании этого фундамента. Конечно, и Люгер,

и Ланц, и Шенерер, и другие реакционные деятели тогдашней Австро-венгерской

монархии внесли свою лепту в мировоззрение будущего фюрера. Но наибольшую

роль в формировании его личности сыграла сама жизнь, непосредственное

окружение. И здесь мы не можем не отметить, что исследователи, как правило,

слишком бегло освещают так называемый «венский период» жизни Гитлера.

Официальные биографы фюрера по понятным причинам не хотели привлекать к

нему внимания. А историки, занимавшиеся Гитлером после 1945 года, то ли по

недостатку материалов и живых свидетелей тех лет, то ли из чувства

«пиетета» также говорят о нем только вскользь.

А между тем даже то, что мы знаем о жизни Гитлера в Вене абсолютно

достоверно, дает богатейшую пищу для размышлений. Четыре года – немалый

срок – Гитлер провел в ночлежках среди париев тогдашней Вены, в уголовном

или, скажем, полууголовном мире. Его обществом были, очевидно, бродяги,

мошенники, сутенеры, просто опустившиеся люди, «асоциальные» элементы, как

их называли в «третьем рейхе». Гитлер делился с ними своими планами (так,

Ганиш утверждает, что у будущего фюрера был план подделки картин старых

мастеров) и идеями. В свою очередь, эти изгои общества делились с Гитлером

своими идеями и планами...

Социологи разных стран, занимающиеся проблемами преступного мира, не

раз отмечали, что у этого мира есть свои жестокие законы, своя «этика» и

своя «мораль». Альфой и омегой этого мира является ненависть к тому

обществу, которое их отвергло. Ненависть эта направлена не на один какой-то

класс, она распространяется на все классы и слои, на всех вообще нормальных

людей. Далее, мы знаем, что в каждой шайке обязательно есть свои главари,

которые беспощадно расправляются с «изменниками», с «отступниками». Нередки

случаи, когда главари убивают своих бывших сообщников, которые посягнули на

их власть или просто хотели вернуться в лоно общества. Круговая порука,

«недоносительство» – один из законов преступного мира. В ночлежках

существуют не только свой «сленг» – жаргон и свой фольклор, но и свои

нравы, свои неписаные правила поведения.

Повлияли ли обычаи, этика и мораль венского дна, преступной мафии на

«гранитный фундамент» мировоззрения Гитлера? Конечно, повлияли.

Вот известное, много раз цитировавшееся высказывание Гитлера из «Майн

кампф»: «Идея борьбы так же стара, как сама жизнь, ибо жизнь сохраняет

только тот, кто растаптывает чужую жизнь... В борьбе выигрывает ловкий, а

неловкий, слабый проигрывает. Борьба – отец всего... Не по принципам

гуманности живет человек и воцаряется над миром животных, а только с

помощью самой жестокой борьбы...» А вот цитата из речи Гитлера в 1928 году:

«Какой бы цели ни достиг человек в жизни, он достигает ее благодаря

своей... жестокости». Да ведь это просто философия ночлежки! – восклицает

Алан Буллок[4]– один из немногих историков, серьезно исследовавших венский

период жизни Гитлера. «В той борьбе, которую человек там вел, каждый трюк,

каждая уловка, каждое оружие, каждая хитрость были дозволены, какими бы

бессовестными и коварными они ни были», — продолжает Буллок.

Вот что говорил Гитлер в беседе с Раушнингом[5] о воспитании

молодежи: «Моя педагогика тверда. Слабость должна быть изничтожена. В моих

орденских замках подрастет молодежь, которая ужаснет мир. Мне нужна

молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная...

Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз... Мне не

нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь».

В этом духе Гитлер высказывался на всем протяжении жизни. Он не

скрывал, а, наоборот, афишировал свою злобу, полное отсутствие моральной

брезгливости, уважение к кулаку, к насилию. Он не раз повторял, что ложь,

обман – оружие в его борьбе. Не раз провозглашал, что все в этом мире

дозволено. И это были отнюдь не простые декларации. В своей практике фюрер

руководствовался теми же правилами атамана гангстерской шайки, подбирал

себе соответствующих сообщников. Как мы увидим позднее, очень многие

крупные нацистские политики имели уголовное прошлое, были, так сказать,

мечены преступлением и преступным миром. Принцип «отбора» для Гитлера в

этом смысле был облегчен тем, что благодаря первой мировой войне и

социальным потрясениям на поверхность немецкой политической жизни вылезли

деклассированные элементы.

По принципу атамана гангстерской шайки Гитлер расправлялся со своими

политическими противниками и сообщниками – попросту убивал их. Так он

разделался с крупными деятелями нацистского движения Ремом, Грегором

Штрассером и другими. А когда речь шла о менее известных личностях, их и

вовсе убирали без шума. Характерно, что, даже обладая гигантским аппаратом

власти – гестапо, «народными трибуналами» и прочими учреждениями, Гитлер

предпочитал иногда подстроенные убийства «законным» казням.

Выше было сказано, что он ненавидел школьных учителей. Еще сильнее

была его ненависть к юристам и всякой законности. Правда, став главой

государства, Гитлер сажал в концлагеря и «асоциальные» элементы. Он

понимал, что грабители и убийцы не могут разгуливать на свободе. Но в

концлагерях он опирался именно на них. Бывшие узники нацистских лагерей

рассказывают, какой властью обладали там уголовники, как они мучили

политических заключенных, какими привилегиями пользовались. Венский период

в жизни Гитлера безусловно сформировал его взгляды.

Гитлер не был просто мелким буржуа, «человеком с улицы», которого

использовали могущественные силы германского империализма и реакции. В 1933

Страницы: 1, 2, 3, 4