Антигитлеровская коалиция: военно-политические проблемы и отражение их в современной и советской историографии

потеряет центральную часть страны, он будет вынужден образовать

оборонительный фронт, возможно, за Волгой. К этому времени германское

наступление продолжалось крайне успешно, и судьба Москвы висела на волоске.

28 сентября 1941 года британская (во главе с лордом Уильямом

Максуэллом Бивербруком) и американская (во главе с Авереллом Гарриманом)

делегации прибыли в Москву. Московская конференция выработала

договоренности о поставках СССР с 1 октября 1941 года по 1 июля 1942 года,

что было зафиксировано в протоколе, подписанном в Кремле. Согласно этому

соглашению, Советскому Союзу ежемесячно поставлялось 400 самолетов, в том

числе 100 бомбардировщиков, 500 танков; значительное количество

автомобилей, зенитных и противотанковых орудий, телефонное оборудование,

алюминий, никель, медь, сталь, нефть, медикаменты и т.д.

Помимо переговоров о поставках, Бивербрук имел четкую миссию: дать

понять Сталину, что высадка британских войск в Западной Европе или на

территории СССР совершенно нереальна. Единственно, что было предложено —

это чтобы британские войска соединились с советскими на Кавказе (через

Иран).

Военные поражения СССР продолжались. 15 октября началась частичная

эвакуация правительственных учреждений и дипкорпуса из Москвы в Куйбышев

(Самару).

Советско-британское партнерство в 1941 году. Отношения между Москвой и

западными партнерами, которые пока что не были союзниками в полном смысле

этого слова, осложнялись. Москва просила у Лондона, по крайней мере,

объявления войны Финляндии, Венгрии и Румынии. 11 ноября Сталин направил

резкое послание Черчиллю, в котором указывал, что четкого взаимопонимания

относительно целей войны и послевоенного урегулирования достигнуто не было,

как не было заключено и соглашения о совместном военном противостоянии

Гитлеру в Европе. Черчилль в ответ пообещал направить в Москву для решения

этих вопросов министра иностранных дел Идена.

Положение Великобритании оставалось крайне шатким; она была последним

очагом сопротивления Гитлеру в Западной Европе и боялась ослабить свое

положение посылкой войск или значительной экономической помощью.

Лондон счел необходимым активно взаимодействовать с Москвой только в

одном вопросе: иранском. Иран традиционно находился под влиянием двух

держав: СССР (как преемника России) и Великобритании. Между тем множащиеся

германские победы вызывали прогерманские настроения в Иране; там росло

убеждение в том, что Германия может помочь освободиться от влияния двух

традиционных патронов. Геополитически Иран был чрезвычайно важен и для

СССР, так как Иран мог служить коридором к южному флангу СССР, и для

Великобритании, так как он мог быть плацдармом для нападения на Индию и

британские ближневосточные владения. Уже в июле 1941 года между Москвой и

Лондоном было достигнуто взаимопонимание в иранском вопросе: германское

влияние в Иране должно быть ликвидировано. Иранское правительство не

поддалось на уговоры, и 25 августа 1941 года советские войска вошли в Иран

с севера, а британские — с юга, остановившись на согласованной

демаркационной линии. 26 января 1942 года стороны пришли к соглашению, и

через три дня британско-советско-иранский договор был подписан. СССР и

Великобритания обязались уважать территориальную целостность и

независимость Ирана и защищать его от агрессии извне. Они пообещали вывести

свои войска из страны не позже чем через 6 месяцев после окончания войны, а

пока что свести вмешательство во внутренние дела Ирана к минимуму.

Антони Иден встретился со Сталиным и Молотовым 16 декабря 1941 года.

Военная ситуация складывалась парадоксальным образом. С одной стороны,

вступление США и Великобритании в войну с Японией сводило к нулю

возможность их высадки на европейском континенте в ближайшем будущем. С

другой стороны, то, что США все же вступили в войну, означало окончательное

разделение мира на две группировки и обещало более тесное взаимодействие

между Москвой, Лондоном и Вашингтоном в будущем. К этому моменту германское

наступление под Москвой было остановлено, и Сталин обрел некоторую

уверенность в своих силах: именно его армия остановила гитлеровский

вермахт. Поэтому Сталин решил обсудить с Иденом принципиальный вопрос

послевоенного мироустройства. Реальное противодействие германской и

японской агрессии только начиналось, но Сталин хотел добиться от западных

партнеров признания легитимности его территориальных завоеваний и вообще

предложить план послевоенного устройства Европы. Сталина беспокоили

заявления западных союзников, зафиксированные в Атлантической хартии,

которые противоречили его планам послевоенного урегулирования. Успехи

советской армии давали ему основания наступать и в дипломатическом

взаимодействии. Однако, принимая во внимание тот факт, что, несмотря на

недавние победы, положение СССР оставалось крайне тяжёлым, заботы о

послевоенном мироустройстве могли показаться, мягко говоря,

преждевременными. Но Сталин упорно давил на Идена: если западные партнеры

не могли предложить реального военного сотрудничества, они должны

согласиться хотя бы на политическое.

Сталин предложил следующее послевоенное урегулирование. Восточная

Пруссия передается Польше, Тильзит и германская территория к северу от

Немана — Литовской ССР. Рейнская область отделяется от Германии. Австрия и,

возможно, Бавария обретают независимость. Если Франция теряет статус

великой державы, то Великобритания занимает Булонь и Дюнкерк как военные

базы, а также опорные пункты в Бельгии и Нидерландах. Сталин не возражал и

против британских баз в Норвегии и Швеции. Западная советская граница

должна была проходить там, где она установилась к 22 июня 1941 года. Это

подразумевало британское согласие на аннексию СССР Прибалтики, Бесарабии и

признание новой советско-финляндской границы. Румыния к тому же должна была

предоставить СССР военно-воздушные базы. Иными словами, Сталин приглашал

Лондон разделить Европу, все еще видя в Британии гегемона западного мира.

Он предложил подписать соответствующий секретный протокол.

Иден осторожно заметил, что без консультации с кабинетом он не готов

подписывать протокол и что британское правительство еще не пришло к

окончательному мнению о послевоенных границах. Сталин и Молотов, тем не

менее настаивали на признании новых советских границ. Иден сослался, как

того и опасался Сталин, на Атлантическую хартию. Сталин задал прямой

вопрос: уж не считает ли Иден, что Атлантическая хартия направлена против

Советского Союза? Не собирается ли Великобритания расчленить СССР, Иден

поспешил заверить Сталина, что отказ его правительства признать новые

советские границы вовсе не объясняется тем, что оно полагает, будто это

противоречит Атлантической хартии. Иден пообещал проконсультироваться с

Вашингтоном и британскими доминионами.

Иден уехал, но ответа на советские требования не поступало. В то же

время Лондон беспокоился, что советская армия, в случае военного успеха,

остановится на границах СССР, предоставив Великобритании разбираться с

Германией без помощи советских сил. Рузвельт высказывал мнение, что вопрос

о границах должна решать послевоенная мирная конференция. Для Черчилля

участие СССР в освобождении Европы было жизненно важно, и он информировал

Рузвельта, что Великобритания, будет вести переговоры с СССР о подписании

договора, подразумевающего признание границ СССР за исключением польско-

советской границы.

Визит Молотова состоялся в мае 1942 года в Великобританию. Молотов

прибыл в Лондон 20 мая, совершив рискованный перелет через территорию,

оккупированную Германией. Черчилль объяснил советскому наркому, что

Великобритания не может принять советские предложения в полном объеме.

Однако добавил он, после войны СССР, Великобритания и США будут

сотрудничать в послевоенном мироустройстве. Молотову пришлось

удовлетвориться этим и подписать 26 мая советско-английский договор. В нем

содержались обязательства по взаимопомощи, а также обязательство не

заключать сепаратного мира. Вторая часть договора, которая должна была

оставаться в силе 20 лет, закладывала основы для послевоенного

сотрудничества, как в предотвращении возможной агрессии, так и в

послевоенном урегулировании. Обе стороны обязались не стремиться к

территориальным приобретениям и не вмешиваться в дела других стран. Этот

договор стал формальной основой для сотрудничества между Великобританией и

СССР. Партнеры стали союзниками.

Молотов, тем не менее, заявил Черчиллю, что он считает вопрос о втором

фронте более важным, чем договор.

Молотов вернулся в Лондон после посещения Вашингтона с коммюнике,

требующим британского одобрения и констатирующим полное понимание в вопросе

о необходимости открытия второго фронта в Европе в 1942 году. Иден сказал

Молотову, что это коммюнике поможет напугать и обмануть немцев. Молотов

согласился, ядовито добавив при этом, что между друзьями обмана быть не

должно.

По возвращении Молотова в Москву выяснилось, что Сталин намерен

трактовать коммюнике как обязательство союзников действительно открыть

второй фронт. Как ни важно для него было взаимопонимание с Рузвельтом

относительно будущего мироустройства, сначала надо было выиграть войну, а

летом 1942 года германские войска рвались к Волге и Кавказу. Второй фронт

был первоочередной задачей.

Летом 1942 года военное положение СССР резко ухудшилось. Германское

наступление на юге поставило Советский Союз в самое трудное положение за

весь год войны. Черчиллю надо было поддержать союзника и в то же время

убедить его, что второй фронт был невозможен.

К этому времени США согласились на высадку в Северной Африке. Это было

не то, чего хотел Сталин, и все понимали это. Но это было значительной

активизацией военных действий в районе Средиземноморья.

12-16 августа Черчилль провел со Сталиным переговоры, которые не сняли

принципиальных требований Сталина, но, как и надеялся Черчилль, установили

личный контакт и ослабили взаимную подозрительность. Вместе с тем Сталин

укрепился в мысли, что союзники ждут, пока Германия будет измотана в борьбе

с Советским Союзом, чтобы затем вступить в войну на европейском континенте

на последнем этапе. Собственно говоря, так оно и было.

Черчилль пообещал открыть второй фронт в 1943 году и приступить к

разрушительным бомбардировкам Германии уже в 1942 году. Сталин оживился и,

как доносил Рузвельту присутствовавший на встрече Гарриман, «скоро они

вдвоем уничтожили почти все крупные промышленные центры Германии». Черчилль

перешел к планируемой экспедиции в Северной Африке, которая, по его словам,

должна была представлять серьезную угрозу Германии. Вся Северная Африка

должна была оказаться под британско-американским контролем к концу 1942

года, что в сочетании с высадкой во Франции в 1943 г. обещало нанести

тяжелый удар по рейху. Британский премьер назвал Северную Африку «мягким

подбрюшьем гитлеровской Европы». Он заявил, что Великобритания,

самостоятельно или вместе с США, может послать военно-воздушные силы на

южную оконечность советско-германского фронта. Сталин принял разъяснения

Черчилля с воодушевлением.

Однако на другой день Сталин, следуя своей излюбленной тактике

контрастов в переговорах, когда он сбивал с толку партнеров, переходя от

любезностей к оскорблениям, резко атаковал союзников за отказ открыть

второй фронт немедленно. Он отказался рассматривать высадку в Северной

Африке как открытие второго фронта. Сталин не замедлил также посетовать на

то, что поставки из США и Великобритании зачастую бывали сорваны, и СССР

так и не получил того, в чем так нуждался и что ему было обещано. Черчилль

отвечал, что никто не гарантировал Советскому Союзу доставку грузов,

гарантировалось лишь их поступление в британские порты. Северные конвои,

курсировавшие между Великобританией и СССР, подвергались жестоким атакам

германских подлодок и авиации; из последнего, 17-го, конвоя, напомнил

Черчилль, только треть кораблей дошла до советских берегов. Сталин этого

объяснения не принял и намекнул, что союзники, вероятно, недостаточно ценят

значимость советских военных усилий и слишком боятся потерь.

Тем не менее, встреча закончилась на дружественной ноте. Разговор

зашел о необходимости встречи Рузвельта и Сталина или всей Большой Тройки.

Однако ни к какому окончательному решению Сталин и Черчилль не пришли.

В качестве главы Советского правительства Сталин участвовал в работе

Тегеранской, Ялтинской, Потсдамской конференций. На них, когда возникала

необходимость, советская делегация занимала жесткую позицию по отношению

к союзникам, твердо и решительно отстаивая интересы СССР. При

рассмотрении принципиальных проблем налаживания и организации

взаимодействия Советской Армии с войсками союзников Сталин последовательно

и твердо отстаивал интересы наиболее эффективного применения союзных сил

в борьбе с фашистским блоком.

Конференции глав правительств трех великих держав имели важнейшее

международное значение. Сталину как главе советской делегации

принадлежала выдающаяся роль в выработке решений этих конференций, в

отстаивании коренных интересов нашей страны, в поиске соглашений

направленных на укрепление антигитлеровской коалиции.

К концу войны в Европе отношения между союзникам по Антигитлеровской

коалиции в военной сфере приобрели непростой характер. Политический фактор

играл всё большую роль, оказывая прямое воздействие на принятие оперативно-

стратегических решений. Для союзников (в первую очередь англичан), как и

для советской стороны, вопрос о взятии вражеской столицы выходил далеко за

рамки военной необходимости и приобретал значение крупнейшего

политического козыря в послевоенных межсоюзных отношениях. Для решения

этого вопроса военным путём союзники готовы были пойти на немалые издержки.

Взятие Берлина советскими войсками 2 мая 1945 года разрубило тогда

этот узел. Но политические противоречия остались. Впереди была «холодная

война».

1.3. Советско-американские отношения. Антифашистское сотрудничество.

21 июня 1941 года Соединенные Штаты Америки официально выразили свою

решимость поддерживать СССР в войне против Германии.

Разведка Германиине могла добыть сведения такой важности и доложить их

так быстро. Но и без сообщений разведки Гитлер знал, на чьей стороне

Америка. В тот же день, 21 июня 1941 года, Гитлер пишет письмо итальянскому

вождю Муссолини: «Вступит Америка в войну или нет — безразлично, поскольку

она и так в полной мере поддерживает наших противников... За всем этим

кроются массированные поставки военных материалов из Америки...». Как

выяснилось, в дальнейшем так оно и оказалось.

Американский исследователь Антони Сюттон в 1973 году выпустил книгу

«Национальное самоубийство». Книга хороша тем, что автор своей точки зрения

читателю не навязывает, но совершенно безжалостно приводит поистине

убийственными документами. На страницах 80-81 он неопровержимо доказывает

существование тайного договора между Сталиным и Рузвельтом, который

готовился ещё в 1938 году. Сюттон добыл документ Государственного

департамента США под номером 800.51 W89 USSR/247. Документ представляет

собой отчет посла Джозефа Е.Девиса от 17 января 1939 года о завершении

работ по подготовке тайного соглашения.

В США о существовании тайного договора знали только четыре человека.

Учитывая наше искусство хранить секреты, можно предположить, что с

советской стороны круг посвященных был ещё более узким.

Найденный Сюттоном документ никогда не был опровергнут и даже

подвергнут сомнению. Но чтобы сомнений не возникало, Сюттон опрокидывает на

читателя лавину сопутствующих договоров, начиная с документа

Госдепартамента США N 711.00111 — соглашения, подписанного в марте 1939

года об участии США в строительстве советских подводных лодок. Далее он

приводит бесконечные списки американских стратегических поставок в СССР.

Этот список предвоенных американских стратегических поставок можно сравнить

только с бесконечным списком стратегических поставок в ходе войны. Когда

читаешь эти списки, перестаешь понимать, чем американские военные поставки

Сталину отличались от предвоенных. И приходишь к выводу: ничем.

Американский конвейер помощи Сталину был включен в тридцатых годах. В

январе 1939 года поток американских стратегических материалов набрал

скорость и огромную мощь и до конца войны уже не останавливался. Сталин

мог творить в Европе все, что считал нужным, но выше «морального эмбарго»

наказаний не получал. Сталин заручился американской поддержкой до того, как

германские танки взломали польские пограничные шлагбаумы.

26 июня Вашингтон заявил, что закон о нейтралитете не распространяется

на помощь Советскому Союзу. Советское правительство представило

американской стороне перечень необходимых поставок. Чтобы прояснить для

американской администрации ситуацию с помощью Москве и обсудить британско-

американское взаимодействие, в Европу направился Гарри Гопкинс, доверенное

лицо президента Рузвельта. В Лондоне он столкнулся с достаточно

пессимистическим взглядом на перспективы для СССР в том, чтобы сдержать

германское наступление. Гопкинс обратился к Рузвельту с просьбой направить

его в Москву в качестве личного представителя. Рузвельт, с большим

вниманием относившийся к советским запросам о поставках оружия и вообще

видевший в СССР незаменимого союзника, немедленно дал согласие.

Гопкинс прибыл в Москву 30 июля 1941 г. Он передал Сталину послание

Рузвельта: ничего не было важнее победы над Гитлером и гитлеризмом. США

были готовы оказать СССР всю возможную помощь в кратчайшие сроки. Гопкинс

предложил провести трехстороннюю конференцию, на которой были бы обсуждены

интересы каждой стороны и каждого театра военных действий. Сталин заверил

Гопкинса, что Советский Союз выстоит; в то же время он приветствовал бы

объявление Соединенными Штатами войны Германии и даже появление

американских войск на любом участке советско-германского фронта — под

американским командованием. Второй фронт — или непосредственная военная

помощь на советско-германском фронте — оставались главной практической

целью Сталина во взаимоотношениях с западными партнерами.

Гопкинс дал в высшей степени позитивный отчет о своих переговорах с

советским лидером. Он получил уверенность в главном: Советский Союз был

готов сражаться с Германией до победного завершения войны. Миссия Гопкинса

благоприятным образом повлияла на трехстороннее антифашистское

сотрудничество. 2 августа 1941 года между СССР и США состоялся обмен

нотами; американская сторона заявила о решении американского правительства

оказать все возможное экономическое содействие СССР.

После 9 августа правительство США отправило послание, с обещание

оказания помощи СССР. Это звучало обнадеживающе, но в это время советская

армия терпела всё новые поражения и положение СССР все более ухудшалось.

Потенциальные союзники, между тем, с конкретной помощью не спешили. Они

подписали Атлантическую хартию, которая в глазах Москвы выглядела

достаточно непривлекательно: в ней констатировалось обязательство союзников

не добиваться территориальных приращений и противодействовать

территориальным изменениям, противоречащим интересам соответствующих

народов.

В начале декабря 1941 года советским войскам удалось не только

сдержать германское наступление под Москвой, но перейти в контрнаступление

и отбросить противника на запад. Первая победа над германскими войсками во

второй мировой войне была достигнута СССР практически в одиночку.

Разумеется, у США были веские основания не торопиться с

широкомасштабной помощью СССР. США в войну пока не вступали. К тому же на

Лондон и Вашингтон тяжелое впечатление произвела советская экспансия 1939-

1940 годов, и там не знали, как следует отнестись к территориальным

приобретениям Москвы в ходе послевоенного урегулирования. Наконец,

оставалось неясным, выстоит ли Советский Союз под натиском вермахта и,

соответственно, насколько целесообразно жертвовать теми или иными ресурсами

в его пользу.

1 января 1942 года состоялось подписание Декларации Объединенных

Наций. Правительства, подписавшие декларацию, заявляли о том, что употребят

все свои военные и экономические ресурсы на борьбу против Германии, Италии,

Японии и их союзников и будут в этой борьбе сотрудничать друг с другом.

Встреча Молотова с лидерами двух западных держав состоялась в мае 1942

года. Сразу после посещения Лондона Молотов вылетел в Вашингтон.

Рузвельт просил передать Сталину, что союзники планируют открыть второй

фронт в 1942 году. Но Рузвельт не уточнил, где именно — в Северной Европе,

как того хотела Москва, или в каком-то другом месте.

Кроме того, Рузвельт развернул перед Молотовым блестящие перспективы

послевоенного сотрудничества. Нынешние агрессоры должны быть разоружены, и

остаться разоруженными. Подобный контроль должен распространяться и на

других нарушителей спокойствия, может быть, даже на Францию. Этот контроль

должны осуществлять США, СССР, Великобритания и, возможно, Китай.

Молотов заявил, что советское правительство полностью поддерживает эти

предложения. Рузвельт перешел к колониальным владениям, принадлежащим

слабым державам. Ради всеобщей безопасности они должны быть переданы под

международную опеку. Молотов снова с энтузиазмом поддержал президента.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5