Русские монастыри

409(51) монастырей.

Таким образом, за три столетия, с XIV по XVI в., было основано

325(75) городских, 429(24) сельских, а всего 754 монастыря, в том числе 655

мужских и 99 женских.

Часть монастырей была упразднена по разным причинам. Наличное

количество составляло (с учетом основанных ранее XIV в.) в XIV в. 155(37)

городских, 72(3) сельских, всего 227(40), в XV в. – 230(58) городских,

194(11) сельских, итого 414(69) и в XVI в. – 369(92) городских, 402(22)

сельских, итого 771(114) монастырь.

Как видим, если в XV в. количество монастырей увеличилось по

сравнению с XIV в. на 200, то в XVI в. по сравнению с XV в. – уже более чем

на 350 монастырей.

Конечно, не все они владели землей (кроме той, на которой были

построены). Но хотя в источниках нет сводных данных ни в целом по стране,

ни по одному какому-либо монастырю, не может быть сомнения в том, что у

многих были владения и зависимые крестьяне, а ряд монастырей имел крупные

вотчины. Мы уже говорили о том, что некоторые монастыри получали земли еще

в XII в. Обратившись к данным по XVII в., можно выделить крупные – по

понятиям тогдашних чиновников монастыри, имевшие свыше ста дворов

крепостных крестьян, то есть около 700 человек обоего пола. Понятно, что

такие владения обычно приобретались постепенно на протяжении долгого

времени (конечно, иногда монастыри получали крупные пожалования от царей,

членов царской семьи или бояр, но это все же было не так уж часто). Так

вот, в XIV в. таких монастырей было основано в Центрально-промышленном

районе 22(4), сельских, итого 28(4), в других районах 3(1) городских и 8

сельских, итого 11(1), всего 39(5), из них 8 монастырей имели в конце XVII

в. свыше 2 тыс. дворов (свыше 14 тыс. крепостных крестьян). Это были

монастыри Кириллов Белозерский (более 5 тыс. дворов), Ипатьев и Чудов

(более 3 тыс. дворов каждый), Спасо-Евфимьев и Покровский женский

суздальские, Симонов и Вознесенский женский Московские и Борисоглебский

ростовский «на Устье» (более 2 тыс. дворов каждый).

В XV в. возникло 32(4) таких монастыря, из них 17(4) в Центрально-

промышленном районе, среди них Новоспасский московский и Троицкий

калязинский (более 2 тыс. крепостных дворов каждый), Иосифов волоцкий,

Пафнутьев боровский и Печерский псковский (более 1 тыс. дворов), а также

Соловецкий и вологодский Павлов обнорский и Корнильев комельский.

В XVI в. таких монастырей было основано 39(5), в том числе 18(3) в

Центрально-промышленном районе, среди них Новодевичий московский (более 2

тыс. дворов) и Богородицкий свияжский (более 1 тыс.).

Если же учесть, что монастыри, имевшие в конце XVII в. более ста

дворов, основывались начиная с XI в. (в этом столетии, например, возник

новгородский Юрьев монастырь, имевший в XVII в. более 600 дворов), то общее

их число составит в XIV в. 71(9), в XV в. – 103(13) и в XVI в. – 144(18)

монастыря. А ведь и среди монастырей, имевших в конце XVII в. менее ста

дворов крепостных крестьян, вероятно, были и такие, у которых земельные

владения сформировались (или появились) ранее XVII в.

Именно в этот период складывались и владения архиереев. Наибольшая

вотчина была у митрополита всея Руси, ставшая патриаршей в конце XVI в.,

после учреждения патриаршества на Руси. Изучавший ее историю С. Б.

Веселовский отметил, что «истинным организатором митрополичьего дома был…

Алексей». При нем митрополичья кафедра окончательно обосновалась в Москве,

а ее земельные владения были значительно увеличены.

Образованию крупных вотчин способствовали привилегии, которые

архиереи и игумены получали от великих князей. «Привилегированность

митрополичьих и монастырских земель, - указывал С. Б. Веселовский, -

выражалась не столько в свободе от тех или иных налогов и повинностей,

сколько в том, что во владениях этих учреждений, сравнительно более

крупных, крестьяне были лучше защищены от притеснения княжеской

администрации и от обид со стороны посторонних людей, чем в мелких

поместьях и вотчинах. Затем эти учреждения, располагая большими средствами,

имели возможность привлекать к себе крестьян ссудами и различными

льготами».

В качестве примера формирования крупной монастырской вотчины приведем

данные по истории московского Симонова монастыря.

Этот монастырь возник около 1370 г. вблизи Москвы. С самого начала он

был общежитийным, и его монахи вели хозяйство собственными силами. Но

монастырь был основан племянником Сергия Радонежского, близкого к великому

князю и митрополиту Алексею, и, видимо, очень быстро стал получать

земельные владения. На первых порах это были промысловые угодья.

В первой половине XV в., особенно во время феодальной войны 1425-1453

гг., монастырь сильно увеличил свои владения за счет великокняжеских

пожалований и вкладов постриженников и «на помин души». В результате войны

и сопутствующих ей голода и эпидемий запустело немало крестьянских

участков. Монастырь воспользовался этим и захватил 13 пустошей, 2 селища, 3

земельных участка, луг, пашню. Всего же за это время он приобрел около 50

сел, селец и деревень, 5 селищ, 43 пустоши, соляную варницу, 5 крестьянских

участков и другие угодья. Его владения оказались в 11 уездах; в Москве он

имел двор и каменную церковь. У него скопились большие средства и он начал

строительство каменных зданий монастыря и стен.

Во второй половине XV в. вотчина продолжала расширяться, но теперь в

основном за счет покупок, так как правительство стало стремится ограничить

монастырское землевладение путем запрета вкладов. Вследствие этого темп

увеличения вотчины замедлился. Характерным для этого периода являлось

большое количество споров о земле с государственными («черносошными»)

крестьянами; обычно они решались правительством в пользу монастыря.

В первой половине XVI в. рост вотчины продолжался по-прежнему главным

образом путем покупок.

В целом в XIV-XVI вв. Симонов монастырь приобрел около 500 селений. В

начале XVII в. его владения находились в 19 уездах, в них было около 8 тыс.

десятин пашни, не считая лугов и лесов, что выдвинуло монастырь в крупные

вотчинники.

Основание монастырей-вотчинников и пожалование им земель (даже без

крестьян) вызывали сопротивление окрестного населения. Крестьяне прогоняли

отшельников, основавших монастыри. Это испытали Дмитрий прилуцкий, Стефан

махрищский, Арсений комельский, Антоний сийский. Несколько раз пытались

поджечь келью Кирилла белозерского. Убили Григория и Кассиана авнежских,

Агапита тотемского. Примеры можно было бы продолжить. Но это не могло

остановить основание монастырей и рост их вотчин. «Многие их этих

монастырей, если не большинство, - отмечал В. О. Ключевский, специально

изучавший жития святых – основателей монастырей, - разрослись в крупные

землевладельческие общества со сложным хозяйством и привилегированным

хозяйственным управлением, с многообразными житейскими суетами,

поземельными тяжбами и запутанными мирскими отношениями. Окруженное

монастырскими слободами, слободками и селами, братство такого монастыря

представляло из себя черноризческое барство, на которое работали сотни и

тысячи крестьянских рук, а оно властно правило своими многочисленными

слугами, служками и крестьянами».

В XVI в. обилие монастырей и монахов бросалось в глаза современникам

и удивляло иностранцев. «Монашествующих у них бесчисленное множество, -

писал Дж. Флетчер в конце XVI в., - гораздо более, чем в других

государствах, подвластных папе. Каждый город и значительная часть всей

страны ими наполнены… все лучшие и приятнейшие места в государстве заняты

обителями и монастырями… монашеская жизнь наиболее отстранена от

притеснений и поборов, падающих на простой народ… Кроме того что монахи

владеют поместьями (весьма значительными), они самые оборотливые купцы во

всем государстве и торгуют всякого рода товарами».

Все это – хозяйственная деятельность церкви, сосредоточение в ее

руках огромных земельных владений, закрепощение крестьян, нарушение

церковных заповедей архиереями и монахами – вызывало недовольство и

осуждение не только со стороны посторонних людей, но и самих церковников,

среди которых развернулось движение за отказ от церковных богатств. Один из

самых видных деятелей этих «нестяжателей», Вассиан, писал: «Господь

сказал: раздай имение твое. А мы, войдя в монастырь, не перестаем, по

нашему безумию, всячески приобретать себе чужие села и имения, то бесстыдно

выпрашивает у вельмож лестью, то покупая… Господь повелевает: отдай нищим.

А мы, заразившись ненасытным сребролюбием, различным образом оскорбляет

братий наших, живущих у нас в селах, обижаем их неправедными поборами,

налагаем на них лихву на лихву... И если они не имеют сил отдать нам лихвы,

то мы без жалости лишаем их имущества, отнимаем и них корову или лошадку, а

самих с детьми, как поганых иноверцев, далеко прогоняем от своих пределов,

а иных, предав княжеской власти, доводим до конечного разорения… Иноки,

забыв свой обет и отринув всякое благоговенство, уже в седой старости

поднимаются из своих обителей и толкаются в мирских судилищах, то тягаясь с

убогими людьми о своих многолихвенных заимоданиях, то судясь с своими

соседями о границах земель и сел… Сами вы изобилуете богатством и

объедаетесь сверх иноческой потребы… все годовые избытки берете себе: или

обращаете их в деньги, чтобы давать в рост, или храните в кладовых, чтобы

после, во время голода, продавать за большую цену».

Конечно, в отношении жажды наживы и нравственной распущенности

православная церковь не представляла собой чего-то особенного: католические

монахи ни в чем ей не уступали. Достаточно вспомнить, как их изображали

современники, западноевропейские писатели, хотя бы Ф. Рабле.

В целом прирост числа монастырей составил в XV в. 65(8), а в XVI в. –

204(23) монастырей, несмотря на то, что уже с конца XV в. правительство

начинает пытаться ограничить рост землевладения. Чем же объяснить это

увеличение темпов основания монастырей?

По-видимому, здесь сыграл свою роль целый ряд факторов.

Главный из них был медленный (замедленный татаро-монгольским

разорением и установившимся игом), но все же рост производительных сил

страны, которому способствовало развитие и укрепление феодальных отношений,

в то время еще прогрессивных.

Развитие экономики сопровождалось и в значительной мере

обуславливалось ростом численности населения. Этот рост тоже шел замедленно

вследствие феодальных войн и вызванных ими голода и эпидемий, но он был.

Войны, голод, эпидемии увеличивали число увечных, инвалидов, одиноких

женщин, прибежищем для которых были монастыри-богадельни (характерен рост

количества женских монастырей). «Иногда монастырь строился, - писал В. О.

Ключевский, - при содействии целого общества, городского или сельского.

Монастырь был нужен городу и сельскому округу, чтобы обывателям было где

постричься в старости и при смерти и «устроить душу» посмертным

повиновением», и далее он приводит пример «убогого» монастыря (то есть

богадельни) на Северной Двине, о котором крестьяне показали, что «у него

было 14 деревенек, что тот монастырь строили и деревни к нему «подпущали и

прикупали» их прадеды и деды и отцы, проча его себе и своим детям и

внучатам «на постригание и поминок»; монастырем и его деревнями заведовали

они же, волостные крестьяне, и монастырскую казну держали у себя в

волости».

Укрепление феодальных отношений выражалось в увеличении зависимости

крестьян от феодалов, росте налогов, стеснении их жизни. Для части

населения уход в монастырь был средством облегчить себе жизнь. На церковном

соборе 1551 г., как указывал С. М. Соловьев, отмечалось, что «в монастырях

некоторые постригаются для покоя телесного, чтоб всегда бражничать… в кельи

женки и девки приходят, ребята молодые по всем кельям живут… монахи и попы

пьянствуют… в монастырях монахи и монахини и миряне живут вместе».

К этому надо добавить, что церковь получала привилегии как от татар,

освободивших ее от дани (при условии проповеди покорности хану), так и от

великого князя, что также способствовало росту числа монастырей.

РУССКИЕ МОНАСТЫРИ В ПЕРИОД 1601-1860 ГОДОВ.

Источники XVII в. позволяют – несмотря на то что они все еще

разработаны недостаточно – получить более полное представление о монастырях

вотчинниках и о землевладении духовенства в целом.

Прежде всего, оказывается возможным выделить монастыри, имевшие в

середине и конце XVII в. населенные имения, то есть земли с крепостными

крестьянами. Затем можно также установить, сколько крестьян было у епархий

и церквей в конце XVII в. и сколько было земли у духовенства во второй

половине XVII в.

Хотя приобретение земель монастырями было в конце XVI в. ограничено

правительством, оно все же продолжалось, и владения духовенства возросли.

Сильно увеличилось и количество монастырей (правда, часть из возникших в

XVII в. без указания года, возможно, была основана еще в XVI в.) Их

размещение показано в табл. 3.

В XVII в. было основано 657(156) монастырей – в полтора раза больше,

чем в XVI. При этом, несмотря на ограничение монастырского землевладения,

189(22) монастырей, то есть около трети, имели в конце XVII в. крепостных

крестьян. В их число вошли только те монастыри, которые имели крестьян в

конце столетия; но монастырей, имевших крепостных лишь в середине века,

было очень мало, не больше двух десятков. К концу столетия многие монастыри

прекратили свое существование. Прибавив количество основанных монастырей

(657) к числу бывших в конце XVI в. (771), получим 1428, а исключив бывшие

в конце XVII в. (1153), определим количество ликвидированных – 275(41)

монастырей. Правда, полной уверенности в том, что все они перестали

существовать именно в XVII в., нет – ликвидация могла происходить и в

первой половине XVIII в. Но даже за полтора столетия это значительная

цифра.

Больше всего монастырей было основано в Центральном районе: 75(25)

городских, 113(24) сельских, итого 188(49), в том числе имевших крепостных

крестьян (возможно, не только в конце, но и в начале столетия) –

соответственно 17(5) и 28(2), итого 45(7), или около 25%.

Если в XVI в. на втором месте по числу новых монастырей был Озерный

район, то теперь он уступил это место Северному: в них было основано

соответственно 62(13) и 83(8) монастыря. В Западном районе, относительно

небольшом, и монастырей возникло очень немного – всего 7(1).

В целом процесс основания монастырей в нечерноземной полосе страны

характеризуется следующими данными: из общего количества 657(156) в нем

появилось 340(72) новых монастырей, то есть больше половины, в том числе

116(44) городских и 224(28) сельских. Такое соотношение показывает, что

заселение и хозяйственное освоение вышеназванных четырех районов еще не

завершилось. К концу столетия из общего количества 565(184) городских и

588(45) сельских (итого 1153(229) монастырей) здесь сосредоточились

344(113) городских и 448(31) сельских, итого 792(144) монастыря, или 69%.

Из этих 792(144) монастырей 479(59) имели крепостных крестьян (60%).

На южных и восточных окраинах Европейской России наибольшее

количество новых монастырей появилось в Черноземном районе: 117(32) из

общего числа 210(55), то есть больше половины. По всем пяти окраинным

районам, вместе взятым, городских монастырей пока еще было больше, чем

сельских – соответственно 124(51) и 86(4)Ю однако в Северном и Южном

Приуралье положение было обратным: в этих заселявшихся районах сельские

монастыри уже преобладали.

В целом в девяти районах Европейской России городских монастырей было

меньше, чем сельских, - соответственно 240(95) и 310(32). Женских

монастырей в городах было гораздо больше. Видимо, это объясняется

положением крестьянок и горожанок в производстве: вдовы-крестьянки были

больше связаны с хозяйством и, вероятно, лучше обеспечены материально,

вдовы-горожанки же с потерей кормильца – купца, ремесленника,

военнослужащего, духовного лица – оказывались в более трудном положении.

Кроме того, крестьянским девушкам, на которых в деревне смотрели как на

рабочую силу в семье, легче было выйти замуж, а в городе процент незамужних

был, вероятно, выше. Впрочем, вопрос этот нуждается в изучении.

В XVII в., как известно, шло заселение Сибири, интенсивность которого

нашла выражение в появлении там монастырей. Их было основано 29(10)

городских и 14(1) сельских, итого 43(11), в том числе – соответственно

12(3) и 6 (итого 18(3)), имевших в конце столетия зависимых крестьян.

Начиная с середины XVII в., несмотря на набеги крымских татар, все

большие размеры принимает народное переселение в южные лесостепные работы.

Сюда приходят украинцы, спасающиеся от гнета польских панов и собственной

старшины, и русские из уездов Черноземного Центра, где распространяется и

укрепляется крепостное право. Нуждаясь в обеспечении защиты от набегов

крымцев, русское правительство берет беглых на военную службу, строит

крепости, призывает украинцев, дает им льготы и тем активно способствует

заселению обширного района, получившего в конце XVII или в начале XVIII в.

из-за обилия поселений на льготе (слобод) название Слободской Украины.

Естественно, вместе с новыми крепостями, городами, крупными слободами в них

или поблизости появляются монастыри. Возникают они и возле крупных станиц

на Дону, где у казаков развиваются земледелие и оседлый образ жизни,

сопровождаемые имущественным неравенством, переходящим в классовое

расслоение казачества.

Во второй половине XVII в. в Россию вошли Киев и Левобережная

Украина. После освобождения этой части Украины от татаро-монгольского ига и

включения ее в польско-литовское государство, где господствующей религией

было католичество, основание православных монастырей там шло медленно.

В Киеве, где после татар уцелело 9 монастырей, в XIV и XV вв. новых

не появилось, лишь в XVI в. были основаны один мужской и 2 женских и в

первой половине XVII в. возникли еще 2 мужских и 2 женских.

На Левобережной Украине, где уцелело 11, в XIV в. тоже монастыри не

строились, но в XV в. появилось 3(1), в XVI в. – 2(1) и в первой половине

XVII в. – 8(2) монастырей.

Конечно, не все они сохранились. При вхождении в Россию во второй

половине XVII в. оказалось 13(4) в Киеве и 10(4) на Левобережной Украине,

итого 23(8) монастыря, а всего вместе с Слободской Украиной и Доном к концу

XVII в. было основано 87(26) монастырей, из них во второй половине столетия

33(9) городских и 31(9) сельский, а всего 64(18) монастыря. В конце XVII в.

на Украине было 46(11) городских и 28(9) сельских, всего 74(20) монастыря.

Вообще вопрос о формировании земельных владений духовенства в целом и

отдельных церковных организаций в частности еще ждет всестороннего

изучения. Пока мы располагаем только общими данными, почерпнутыми из

хозяйственных описаний земельных владений, производившихся с целью

определения величины налога и зафиксированных по уездам в так называемых

писцовых книгах второй четверти XVII в. В них сообщаются размеры пахотных

участков в одном поле и количество собирающегося сена в копнах.

Писцовые книги по Среднему Поволжью сохранились только по нескольким

уездам, и то неполно, итог 170 тыс. десятин получен при помощи расчета.

Всего у духовенства было около 2 млн. десятин пахотных земель, включая

запашку и переложные земли (пашня крестьян, попов и собственно

монастырская). Для сравнения укажем, что пашня бояр, помещиков и их

крестьян охватывала 7,8 десятин, дворцового ведомства (доход с которой шел

на содержание царской земли и двора) и его крестьян – 1,2 млн. десятин и

прочих владельцев (государственных крестьян, военнослужащих, горожан и т.

п.) – 1,3 млн. десятин. Пашня духовенства, таким образом, составляла 16%,

занимая второе место после пашни правящего класса. Недовольство последнего

вызывало не только количество земли и крестьян в руках церковников, но и их

местонахождение. Приведенные выше данные показывают, что большинство земель

духовенства (61%) сосредоточилось в самом центре государства: в Московском,

Владимирском, Тверском, Ярославском и Костромском районах, составляя 25%

пашни в них, и уж, конечно, это были не самые худшие земли. Вслед за

помещиками духовенство приобретало земли и в Черноземном районе, где в

южных районах у него было уже 43 тыс. десятин (3% тамошней пашни).

В XVII в. ни сенокосные угодья, ни леса сколько-нибудь точно и полно

не измерялись, а это создавало условия для расширения владений – запашки

новых участков. Так, описаний ряда уездов Черноземного района в 1684 –

1686 гг. выявило увеличение пашни в поместьях и вотчинах до 30% по

сравнению с имевшимся в них количеством по описанию второй четверти

столетия. Вряд ли можно сомневаться, что такая распашка происходила и во

владениях духовенства. Известно, например, что между 1646 и 1678 гг. (то

есть между производившимися в эти годы подворными переписями) во владениях

духовенства в Вологодском уезде возникло несколько десятков новых деревень.

А так как для ведения нормального хозяйства в период феодализма должно было

существовать определенное соотношение между пашней, сенокосными угодьями и

лесами, то крестьяне, расширяя запашку, осваивали и новые площади лугов и

леса, увеличивая тем самым общую территорию вотчин духовенства.

Но какое соотношение угодий считалось тогда нормальным? Зная это,

можно было бы приблизительно рассчитать общее количество земли у

Страницы: 1, 2, 3