Важнейшие проблемы российского производства

Важнейшие проблемы российского производства

Министерство общего и высшего образования РФ

Южно-уральский Государственный Университет

Кафедра «Экономика и финансы»

РЕФЕРАТ

по курсу «Экономика предприятия»

Тема:

«Важнейшие проблемы

российского производства»

Выполнил: Величко О.С.

Группа: ЭиУ-363

Проверил: Орлов М.С.

Челябинск

1999

Содержание

|Введение……………………………………………………………………….. |3 |

|Проблема № 1. Непосильные налоги……………………………………... |3 |

|Проблема № 2. Государственный рэкет………………………………….. |4 |

|Проблема № 3. Дефицитные кадры……………………………………….. |5 |

|Проблема № 4. Плохие деньги и искаженная структура цены…………. |6 |

|Проблема № 5. Долларизация……………………………………………... |7 |

|Проблема № 6. Непродуктивная инвестиционная среда………………... |8 |

|Проблема № 7. Беззащитность интеллектуальной собственности…….. |9 |

|Заключение………………………………………………………………….. |10 |

|Список литературы…………………………………………………………… |11 |

Введение

Производители отмечают, что бизнес за последние два-три года стал более

разумным, более ориентированным на долгосрочные цели. Профессионализм стал

цениться выше хороших связей, желание потратить как можно больше уже

сменилось стремлением к экономии, сокращению издержек. И от власти

современному бизнесу в общем-то нужно совсем немного. Она должна обеспечить

прозрачность среды и поддержать стремление бизнеса вкладываться в будущее.

Эти общие задачи распадаются на семь более конкретных.

Безусловными лидерами среди них оказались три: налоги, государственный

рэкет и недостаток квалифицированных управленцев. Их в качестве важнейших

ограничителей развития бизнеса называют примерно 80% производителей. И

понятно, почему эти три проблемы имеют наибольший вес: все они, в

особенности налоги и государственный рэкет, являются косвенными причинами

появления остальных проблем.

Проблема № 1. Непосильные налоги

Сегодняшняя российская налоговая система не позволяет развиваться

предприятию. Любому. Недавно проведенное Гильдией финансовых аналитиков

исследование влияния налогов на деятельность машиностроительных предприятий

показало, что обычный уровень налогообложения в этой отрасли находится в

диапазоне от 70 до 120% с выручки (суммы, которая остается у предприятия

после того, как оно продаст весь свой товар и расплатится с поставщиками).

То есть в худшем случае налогообложение столь велико, что, желая полностью

удовлетворить государство, предприятие просто не может расплатиться со

своими смежниками.

В числе проблем налогообложения часто называется:

V слишком большое количество налогов;

V слишком высокие налоги на зарплату;

V включение в налогооблагаемую базу многих расходов, которые по сути

являются инвестициями (реклама, продвижение товара, проценты за

кредит, финансирование рискованных разработок и т. д.);

V сохранение налогов с оборота.

Предприниматели настаивают на том, что количество налогов не должно

превышать десяти. Уровень налогов они готовы обсуждать. Он должен быть не

обязательно низким, но таким, чтобы не возникало необходимости уходить в

«серые» схемы.

«Серые» схемы — оборотная сторона подавляющей бизнес налоговой системы,

по которой люди устанавливают сами максимальный процент, который они будут

платить государству. Это скорее эмоции. На самом деле от «серых» схем все

устали, поскольку они порождают целую цепочку ограничений для развития

бизнеса:

вечный страх перед налоговой инспекцией, необходимость налаживания

отношений с местными властями или поиск иной защиты. Эти последствия

«независимой оптимизации» налоговых выплат порождают то, что сами

предприниматели называют «государственным рэкетом»;

непрозрачность бухгалтерии и, как следствие, невозможность привлечь внешний

капитал под свою «прозрачную» собственность. Это особенно важно для

компаний, развитие которых требует большого внешнего финансирования. Таким

образом, желая выжить и уклоняясь от налогов, компании автоматически

обрубают себе возможность роста;

неравные условия конкуренции между крупными компаниями, возможности ухода

от налогов у которых минимальны, и их мелкими конкурентами. Казалось бы,

крупные компании находятся в преимущественном положении благодаря масштабу

своей деятельности. Однако налогообложение столь велико, что в результате

того, что одни платят, а другие нет, затраты на создание одного и того же

продукта у крупной и мелкой фирмы могут различаться вдвое, — и тот бизнес,

который должен был стать лидером отрасли, оказывается в ущемленном

положении.

Так что причин для изменения налоговой системы более чем достаточно. Но

какова будет концепция этих изменений? Производители не поддерживают идею

дифференциации налогов по отраслевому признаку, поскольку это противоречит

идее упрощения системы. Называются только два случая, когда

дифференцированный подход необходим, — это вновь образованные предприятия,

которым нужны «налоговые каникулы», и инновационные предприятия, для

которых важно исключение из налогооблагаемой базы расходов на

финансирование всех новых разработок.

Проблема № 2. Государственный рэкет

Россия охвачена чиновничьим безумием. Не о морали речь, а вот с точки

зрения экономической огромный вред от нашего чиновничества состоит в том,

что его неустанная и разносторонняя деятельность приводит к ощутимому

снижению эффективности национального хозяйства. Принятие экономических

решений по индивидуальным критериям приобрело столь массовый характер, что

является уже скорее правилом, чем исключением. Поэтому конкуренции в полном

смысле слова на российских рынках нет — и низкоэффективные компании

поддерживаются на плаву за счет своих более умелых коллег. Как ведет себя

при этом эффективность экономики в целом, понятно.

Корпорация «Маккинзи» в своем недавнем исследовании «Экономика России:

рост возможен» приводит такие примеры неравных условий конкуренции:

неодинаковые ставки и режим налогообложения предприятий одной отрасли;

неравные условия распределения земли и госзаказов;

неравенство фактических цен на энергоресурсы для разных компаний в одной

отрасли;

неравенство административных требований, предъявляемых к различным

компаниям;

неравные условия применения законов (например, в отношении прав на

интеллектуальную собственность или импортных пошлин);

неравные условия доступа к экспортной инфраструктуре, контролируемой

государством.

Не составит труда вспомнить и иные формы неравенства. Вот, например,

Государство в охранной отрасли само занимается бизнесом — это

вневедомственная охрана. У нее и налоговые льготы (нет НДС), и госпоставки

оборудования, и социальное и пенсионное гособеспечение сотрудников, и

правовая защищенность — частные же предприятия могут противопоставить

только зарплату.

Все это нам объясняют общеизвестной необходимостью «усилить

государственное регулирование» — объяснение не слишком убедительное. Чтобы

государство занималось действительно регулированием, а не госрэкетом, как

сейчас, нужно выполнить требование одного производителя: «Чиновники должны

быть изолированы от управления какими бы то ни было активами. Их дело —

разработка правил и контроль их соблюдения, и никаких перераспределений

ресурсов в пользу неконкурентоспособных предприятий».

Коррупция — неизбежное следствие двух причин:

государство продолжает оставаться крупнейшим экономическим игроком, а

потому чиновничество ежедневно распоряжается гигантскими объемами ресурсов.

В „нормальном" рынке мало денег — все в руках окологосударственных фирм. А

что в результате? Откаты как необходимый элемент работы приводят к принятию

неразумных решений, неразумному расходованию средств и отсутствию

последующих заказов;

у нас торжествует концепция «дешевого государства»: чиновников много, зато

зарплаты у них маленькие.

Убрать эти две причины — и коррупция войдет в приемлемые берега.

Вопреки почти поголовно разделяемому в политических кругах мнению, все

это проблемы отнюдь не правоохранительные — во всяком случае, не в первую

очередь таковые. Это проблемы, если угодно, правоустановительные — и

российское производство уже готово требовать их быстрого и

последовательного разрешения.

Проблема № 3. Дефицитные кадры

Проблема недостатка квалифицированных кадров появилась сразу же после

возникновения рынка в России. Однако в начале реформ рынок нуждался не

столько в управляющих и специалистах, сколько в предпринимателях — людях,

которые могут определить суть бизнеса, найти нишу для его развития и

собрать вокруг себя группу энтузиастов. Через пять-семь лет, когда компания

проходит стадию позиционирования на рынке, у нее появляется возможность и

возникает необходимость совершить скачок. Это означает необходимость

выработки внутренней технологии функционирования компании — разработки

процедур и регламента, формулирования ответов на вопросы: кто, за что и в

какой момент отвечает. Компания в большой степени должна превратиться в

механизм. То есть компании, которая закончила стадию развития и переходит к

росту, нужны опытные управляющие. А их на рынке очень мало, что совершенно

естественно — большинство специалистов по управлению просто не успели еще

сформироваться. Наш бизнес очень молод, нет опыта прошлых лет; в стране не

успела сложиться бизнес-культура.

Попытки решать эту проблему с помощью найма специалистов, прошедших

«школу» в западных компаниях, не всегда оказываются успешными. Специалисты

сугубо западного типа зачастую оказываются слишком технологичными,

негибкими. Бывают, конечно, и исключения из правил. Некоторые менеджеры,

прошедшие западную школу, идут на работу в российские компании, полностью

осознав тупики слишком жесткого подхода. Такая позиция позволяет совместить

гибкость и накопленный опыт и оказаться очень полезным для российской

фирмы. Однако таких специалистов на любом отраслевом рынке просто единицы.

Возможности срочного повышения квалификации кадров тоже очень

ограничены: у нас нет системы повышения квалификации, поскольку нет опытных

преподавателей, нет и лидеров отрасли, чей опыт можно использовать.

Поэтому проблему недостатка управленцев может решить только накопление

собственного опыта менеджерами российских фирм и широкое использование

консалтинга во всех его проявлениях. У государства в контексте этой

проблемы мало что можно попросить. Возможно, лишь поддержки, например, за

счет налоговых льгот и консалтинга как основного института накопления и

передачи управленческих знаний.

Проблема № 4. Плохие деньги и искаженная структура цены

Неужели здравомыслящего человека можно убедить, скажем, в том, что

реальная стоимость отправки сотрудника в командировку по России — 23 рубля

в день? Что при осуществлении продвижения товара на рынок затраты на

рекламу реально составляют 5% от текущего объема реализации? За все, что

сверх этого, надо платить из прибыли, и это будет фиксироваться как текущие

затраты. Хотя вложения в продвижение брэнда — это по сути инвестиции. Но

законодательство плохо трактует вопросы оценки интеллектуальной

собственности и нематериальных активов, поэтому точно не известно, сколько

стоит брэнд и что это такое. Между тем для налогообложения нужна вполне

конкретная база. В результате законодатели за всех решили, что за 5% можно

продвинуть товар, а на 23 рубля питаться целый день. И таких примеров

масса. Поскольку мы сами этих законодателей и выбрали, то они считают, что

договорились с нами: что считать прибылью, что — себестоимостью, что —

инвестициями, а что — оборотными средствами. Но обе стороны прекрасно

знают, что эта «договоренность» не имеет ничего общего с действительностью.

В итоге менеджер с хозяином не могут понять, сколько реально стоит

бизнес, какова его эффективность и какими эти же характеристики будут

завтра. Получается, что эффективность бизнеса определяется тем, сколько из

этого бизнеса можно безболезненно «вынуть» в каждый конкретный момент. Вот

так в реальной жизни трактуется прибыль.

Разная методика начисления цены по разным контрактам, в разных

средствах платежа лишь усугубляет эту невнятицу. Если товар направляется на

экспорт и контракт прокредитован банком, то цена на этот товар одна, и

распадается она на себестоимость и прибыль, на капитальные и текущие

издержки одним образом. Если товар отгружен по бартеру внутри России, то

цена его другая; другой будет и структура цены. Добавим к этому, например,

что если у предприятия есть долги (реальные или фиктивные), то будет совсем

третий случай. Если с банком, где находится расчетный счет предприятия,

работает АРКО, то — четвертый. Не работает — пятый.

Поскольку в жизни реализация продукции идет одновременно на разных

условиях, по контрактам разных типов, менеджер не может знать, сколько

реально надо платить налогов, какова реальная себестоимость, сколько он

может перераспределить между инвестициями, оборотными средствами и

потреблением. Значит, не знаем, и не можем знать, каков у нашего бизнеса

реальный потенциал воспроизводства. Значит, цена любого бизнеса, по

существу, равна цене его ликвидации, то есть близка к нулю.

Проблема № 5. Долларизация

Хорошие у нас деньги или нет? Помогают они производить или мешают?

Каковы наши транзакционные издержки? Смысл бесед с рядом производителей

можно свести к крику души: «Дайте мне хоть какую-нибудь деньгу — и я

переверну мир!»

Долгое время монетарная политика, а вслед за ней и практический бизнес

строились так, что, несмотря на существование рубля, всеобщим эквивалентом

в России был доллар. Дело даже не в том, что он стал основной валютой цены

и платежа по внешним контрактам, в нем повсеместно исчисляли «внутреннюю»

зарплату, инвестиции, процент.

Курс рубля к доллару начал восприниматься исключительно как номинальный

множитель при пересчете элементов бизнеса и цены товара в целях составления

отчетов для налоговиков.

В Законе РФ о денежном обращении написано, что исключительным платежным

средством является рубль, но мерой стоимости до последнего времени был

доллар. В реальности платежным средством, кроме рубля, является еще много

всего — векселей, бартеров, зачетов, но в конечном итоге все они

приводились (через дисконты, курсы и отраслевые паритеты покупательной

способности) к долларовой оценке. То же касалось и тезаврационной функции

денег. Рубли — это для расчетного счета; для резервов и накоплений —

доллар. Таким образом, практически в любом бизнесе одна его часть

измеряется рублями, другая — долларами. Поскольку курс рубля к доллару все

эти годы определялся в значительной степени внеэкономическими факторами, а

значит, с точки зрения бизнеса был произвольным, никакой производитель не

мог иметь адекватного представления о ходе собственных дел.

Избыточная долларизация экономики и необъективный спрос на валюту —

один из основных и, безусловно, негативных итогов первого этапа

экономической реформы.

Потом, абсолютно закономерно, «с котла сорвало крышку». Произошло это

17 августа 1998 года. Бизнесу пришлось, и все больше людей это понимает,

переходить на реальную номинацию затрат и потоков в рублях. Доллар стал

слишком дорогим и непредсказуемым. Сегодня ситуация двойственная и до сих

пор неопределенная. Некоторая часть людей исчисляет некоторую часть своих

потоков по-старому — в долларах, а кто-то уже в рублях. Получается совсем

неудобно.

На Центробанк сегодня смотрят как на судью и Бога. Можно уже полностью

переходить на рублевое исчисление или рано? Продолжать считать

эффективность капитала в долларах, но уже без официального «коридора», то

есть закладывая в рублевую отдачу дополнительные риски конвертации, или уже

можно не забивать себе этим голову?

Проблема № 6. Непродуктивная инвестиционная среда

Для роста компании, естественно, нужны деньги, и, если большая часть

прибыли уходит в налоги, остается только внешнее финансирование. Однако в

России его получение крайне затруднено. И одной из важнейших причин этого

производители считают незащищенность права собственности.

Собственность в России текуча вообще. При безумной налоговой системе,

при несовершенном Законе о банкротстве и все безответственной практике его

применения никто не может поручиться, что и завтра останется владельцем

того, чем владеет сегодня. Но собственность у нас текуча и в частности:

оперативный контроль над активами в России неизменно оказывается важнее,

чем отношения собственности. Акционеры не могут осуществить свои права.

Фактически все решения принимаются администрацией предприятия; в

большинстве случаев собрание акционеров — незначимый орган.

Ключевой в данной области Закон об акционерных обществах выдержан в

резко «променеджерском» духе, и этот крен никак не балансируется другими

нормативными актами. Что стоило увеличить полномочия независимых

регистраторов? Что помешало обязать промышленные предприятия регулярно

отчитываться о величине своих чистых активов, подсчитываемой примерно так,

как это делают в банках (то есть уменьшенной на некий аналог резервов для

покрытия просроченных долгов и обесценения ценных бумаг)? Ведь тогда

открылось бы 90% менеджерского шулерства с подменой активов предприятий

псевдоценными бумагами. Но ничего подобного не было сделано — и результат

поразителен. Если года три назад мало кто умел досуха выдоить управляемое

предприятие, оставаясь в рамках действующего законодательства, то сегодня

такой тип реструктуризации общеизвестен, как таблица умножения. В

результате материнская компания (и ее собственники) остается с круглой

печатью и полным набором долгов, а все сколько-нибудь стоящие активы

исчезают.

Одного этого было бы достаточно, чтобы гарантировать стране

инвестиционный голод, но в том же направлении работает (или не работает)

еще многое. Даже в тех случаях, когда собственник уверен, что его права

незыблемы, использовать свою собственность для обретения инвестиционных

ресурсов ему очень непросто. Производители указывают на совершенную

неадекватность банковской системы России, мешает уродливость банков и

отсутствие нормальных банковских услуг. В США банк дает кредит в

полмиллиона новой (существующей два-три года) компании только под баланс.

То есть выясняет, чем занимается компания, имеет ли она прибыль, кто ее

клиенты. Все. У нас кредит можно получить либо под залог недвижимости, либо

под товар на складе, либо нужны связи, либо очень давняя кредитная история.

К этому добавляются констатация отсутствия в РФ инфраструктуры

обслуживания цивилизованного рынка ценных бумаг, интегрированной в

аналогичную мировую инфраструктуру, являющуюся основным мировым источником

кредита. То, что в нынешней России называется фондовым рынком, было и

остается своеобразным казино, с отечественной экономикой мало связанным.

Случаев, когда предприятия добывали на этом рынке реальные инвестиционные

ресурсы немного. Такое состояние рынка препятствует использовать для

привлечения инвестиций залоги из ценных бумаг российских предприятий,

которые должны проходить определенные этапы секьюритизации по мировым

стандартам. В результате значительная часть крупных иностранных инвесторов

отказывается работать даже с самыми перспективными проектами в России — по

причине перехода всей мировой финансовой системы на иные принципы

залогового кредитования с погашением долгов через механизмы ценных бумаг. В

России из тысяч подобных инструментов освоены только два: депозитарные

расписки и облигационные схемы.

Но почти непреодолимые барьеры стоят не только между мировым

кругооборотом инвестиций и российскими предприятиями — барьеров много и

«внутри». Производители констатируют отсутствие достаточно авторитетных и

активных консалтинговых агентств, способных стать посредниками между

источниками инвестиционных ресурсов и недостаточно раскрученными, но все же

привлекательными проектами — особенно это касается мелкого бизнеса.

Проблема № 7. Беззащитность интеллектуальной собственности

На первый взгляд то, что среди первых семи проблем российского

производства оказалась защита интеллектуальной собственности, кажется

странным. Однако значимость этой проблемы для страны, которая до сих пор

считается кладезем интеллектуальных ресурсов и только в последние десять

лет столкнулась с необходимостью напрямую зарабатывать деньги на этом

ресурсе, действительно велика. Речь идет не только о хорошо известном аудио-

и видеопиратстве или водочных подделках. От того, что государство

недостаточно эффективно охраняет торговые марки, копирайты и патенты, наш

бизнес несет убытки в самых разных отраслях.

Руководитель крупной кондитерской фабрики рассказал о целой волне

«наглых подделок», захлестнувшей кондитерский рынок. Например, в розничной

сети легко встретить знаменитый «Золотой ярлык» непонятного производителя

по вдвое более низкой цене. Не лучшим образом обстоят дела и на других

рынках. По словам директора одной фармацевтической компании, их марки,

технологии производства и даже составы лекарств подделываются. Причем

доказательство своей правоты через суд ничего не дает. Заставить „пирата"

прекратить свою деятельность невозможно, не существует эффективного

механизма исполнения судебного решения».

Если на внутреннем рынке главная проблема — заставить «пиратов»

выполнять закон, то российским компаниям, работающим на рынке

международном, на защиту своей интеллектуальной собственности попросту не

хватает денег. Себестоимость изобретения у нас составляет тысячи долларов,

а его патентная поддержка за границей — десятки, а иногда и сотни тысяч.

Для небольшой инновационной фирмы это просто неподъемные деньги, но без

защиты идея или технология будут украдены.

Россия была и остается изобретающей страной — в сфере телекоммуникаций,

информационных и биотехнологий интеллектуальные продукты наших компаний уже

давно пользуются спросом со стороны транснациональных гигантов. Не

исключено, что завтра наши брэнды вступят в конкурентную борьбу и на вполне

традиционных рынках. Но государство должно им помочь. Для защиты на

внутреннем рынке достаточно просто добиться исполнимости судебных решений

по отношению к «пиратам» и способствовать росту общей культуры потребления

с помощью пропаганды. По поводу того, что нужно сделать для эффективной

охраны на мировом рынке, у производителей единого мнения пока нет. Одни

говорят о льготах для крупных российских концернов, которые будут

финансировать патентование разработок малых инновационных фирм за рубежом,

другие — о комплексной протекционистской программе и прямой господдержке.

Ясно одно: что-то делать нужно, и довольно быстро. По словам юристов, мы

несли и продолжаем нести большие потери из-за отсутствия внятной политики в

этой области. Сейчас уже не подсчитаешь, сколько миллиардов долларов было

упущено из-за того, что в начале 90-х, когда был снят гриф «секретно» со

многих изобретений ВПК, в страну хлынул поток западных технологических

брокеров, собиравших по нашим «ящикам» все, что плохо лежит. И процесс этот

все еще продолжается.

Заключение

Производители называют и другие конкретные проблемы бизнеса, но нельзя

требовать от непривычных к деловому разговору политиков слишком многого

сразу. Им ближе рассуждения о евразийском пути, нравственном возрождении,

догоняющей модернизации или невидимой руке рынка. За этими рассуждениями

политики проглядели, как выросло новое поколение предпринимателей, с новыми

целевыми установками, ориентированное на развитие своего дела. Дать

возможность этим людям раскрыть свой потенциал — вот политическая задача

сегодняшнего дня. Решение именно этой задачи обеспечит и устойчивый

экономический рост, и повышение благосостояния всех слоев населения. Только

вот непохоже, что политики из старой затертой колоды способны это сделать.

Список литературы:

Гурова Т., Кириченко Н., Медовников Д., Привалов А. Важнейшие проблемы

российскиого предприятия. Кто их решит? //Эксперт.–№42 [(206) 8 ноября 1999

г.].

Галиев А., Гурова Т., Краснова В., Рубченко М. Фискальное танго.

//Эксперт.–№44 [(208) 22 ноября 1999 г.].

Белоусов А. Трудная эстафета. //Эксперт.–№47 [(211) 13 декабря 1999 г.].

Гавриленков Е. Промышленности нужны новые стимулы. //Эксперт.–№46 [(210) 6

декабря 1999 г.].

Костина Г. Шкурная эпопея. //Эксперт.–№42 [(206) 8 ноября 1999 г.].

Костин И. Возрожденный из долга. //Эксперт.–№43 [(207) 15 ноября 1999 г.].

Калманов В. «Белое» солнце. //Профиль.–№46 [(168) 6 декабря 1999 г.].

Водянов А. Мультипликатор социндустрии. //Эксперт.–№42 [(206) 8 ноября 1999

г.].

Титова Е. Чужие. //Профиль.–№44 [(166) 22 ноября 1999 г.].