Великие славянские просветители, братья Кирилл и Мефодий

Великие славянские просветители, братья Кирилл и Мефодий

Московская академия экономики и права

Рязанский филиал

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по курсу “КУЛЬТУРОЛОГИЯ”

ВЕЛИКИЕ СЛАВЯНСКИЕ ПРОСВЕТИТЕЛИ.

БРАТЬЯ КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ.

Рязань 2000 г.

План.

1. Жизнь и деятельность Кирилла и Мефодия.

2. Что представляли собой славянские азбуки: кириллица и глаголица?

3. Существовало ли письмо у древних славян до введения кириллицы, и

каким было это письмо.

Кирилл (в миру Константин) и Мефодий- братья, великие славянские

просветители. Заслуги Кирилла и Мефодия в истории культуры огромны.

Кирилл разработал первую упорядоченную славянскую азбуку и этим

положил начало широкому развитию славянской письменности.

Кирилл и Мефодий перевели с греческого многие книги, что явилось

началом формирования старославянского литературного языка и славянского

книжного дела.

Кирилл и Мефодий в течение долгих лет проводили среди западных и южных

славян большую просветительскую работу и сильно способствовали

распространению грамотности у этих народов.

Кирилл и Мефодий были основоположниками литературно- письменного языка

славян- старославянского языка, который в свою очередь явился своеобразным

катализатором для создания древнерусского литературного языка,

древнеболгарского и литературных языков других славянских народов.

Жизнь и деятельность Кирилла (Константина) и Мефодия достаточно

подробно воспроизведена на основе различных документальных и летописных

источников.

Константин (826-869 гг.) и его старший брат Мефодий (820-885гг.)

родились и провели детство в македонском городе Солуни (сейчас Салоники).

Оба брата жили в основном духовной жизнью, стремясь к воплощению своих

убеждений и идей, не придавая значения ни чувственным радостям, ни

богатству, ни карьере, ни славе. Братья никогда не имели ни жен, ни детей,

всю жизнь скитались, так и не создав себе дома или постоянного пристанища,

и даже умерли на чужбине.

Оба брата прошли сквозь жизнь, активно изменяя ее в соответствии со

своими взглядами и убеждениями. Но в качестве следов от их деяний остались

лишь плодотворные изменения, внесенные ими в народную жизнь, да смутные

рассказы житий, преданий, и легенд.

Константин уже в детстве больше всего любил науку. Одним из учителей

Константина, преподававшим ему философию, был знаменитый Фотий, дважды

занимавший пост византийского патриарха, составитель и автор многих крупных

литературных произведений. Дружба Константина и Фотия во многом

предопределила дальнейшую судьбу Константина.

Константин, отказавшись от выгодной женитьбы и блестящей карьеры

принял сан священника, а после тайного ухода в монастырь, стал преподавать

философию (отсюда прозвище Кирилл- «Философ»).

Близость с Фотием сказалась в борьбе Кирилла с иконоборцами. Он

одерживает блестящую победу над опытным и ярым вождем иконоборцев, что

несомненно, доставляет Константину широкую известность.

Император Михаил, а затем и патриарх Фотий начинают непрерывно

направлять Константина, как посланника Византии, к соседним народам для

убеждения их в превосходстве византийского христианства над всеми другими

религиями. Константин отправляется в Болгарию, обращает в христианство

многих болгар; по мнению некоторых ученых, во время этой поездки он

начинает свою работу над созданием славянской азбуки. Он участвовал в

посольстве Фотия к арабам Багдадского халифата, по случаю обмена пленных,

при чем явился превосходным полемистом с мусульманскими учеными

богословами.

В 858 г. Константин, по почину Фотия, стал во главе миссии к хазарам.

Во время миссии Константин пополняет свои знания еврейского языка,

применявшегося образованной верхушкой хазар после принятия ими иудейства.

На пути, во время остановки в Херсонесе (Корсунь), Константин открыл

останки Климента, папы римского (I-II века), умершего, как думали тогда,

здесь в ссылке, и часть их увез в Византию.

Путешествие в глубь Хазарии было заполнено богословскими диспутам с

магометянами и иудеями. Весь ход спора Константин в последствии изложил на

греческом языке для отчета патриарху; позднее этот отчет, по словам легенд,

был переведен Мефодием на славянский язык, но, к сожалению, это сочинение

до нас не дошло.

Константин недаром был прозван Философом. То и дело он срывался из

шумной Византии куда-нибудь в уединение. Подолгу читал, размышлял. А затем,

накопив очередной запас энергии и мыслей, щедро растрачивал его в

путешествиях, спорах, диспутах, в научном и литературном творчестве.

Старший брат, Мефодий, шел по жизни прямой ясной дорогой. Лишь дважды он

изменял ее направление: первый раз- уйдя в монастырь, и второй- снова

вернувшись под влиянием младшего брата к активной деятельности и борьбе.

Младший брат писал, старший переводил его работы. Младший создал

славянскую азбуку, славянскую письменность и книжное дело; старший

практически развил созданное младшим. Младший был талантливым ученым,

философом, блестящим диалектиком и тонким филологом; старший - способным

организатором и практическим деятелем.

Мало что известно о первых годах жизни Мефодия. Вероятно, в жизни

Мефодия не было ничего выдающегося, пока она не скрестилась с жизнью его

младшего брата. Мефодий рано поступил на военную службу и вскоре был

назначен управителем одной из подвластных Византии славяно-болгарских

областей. Около десяти лет Мефодий провел в этой должности. Затем он

оставил чуждую ему военно-административную службу и удалился в монастырь.

Сюда, в тихий приют на горе Олимп, переселился на несколько лет, в

промежутке между путешествиями к сарацинам и к хазарам, и Константин.

Константин, в тиши своего убежища был занят, вероятно, завершением

работ, стоявших в связи с его не новыми уже планами обращения славян-

язычников. Он составил для славянского языка особую азбуку, так называемую

«глаголицу», и начал перевод Священного писания на древнеболгарский язык.

Осведомленность о существовании богослужения на народном языке у народов

Востока внушила Константину мысль о применении в богослужении и славянского

языка. Осуществить эту мысль суждено было Константину вместе с Мефодием на

почве не Болгарии, а Моравии, считавшейся уже христианской, но церковно

неорганизованной, бывшей предметом притязаний баварско-немецкого епископата

и в то же время боровшейся за свою политическую независимость против

Людовика Немецкого. При поддержке светской и духовной византийской власти

Константин и Мефодий в 863 году отправились в Моравию. Здесь они

проработали более трех лет; обращали язычников, утверждали в вере и

нравственности уже верующих, обучали славянской грамоте, переводили

богослужебные части Священного Писания и главнейшие церковные

чинопоследования, и всем этим, а особенно своей славянской церковной

службой, вызывали неудовольствие латино-немецкого духовенства. На пути

распространения славянского обряда в Моравии возникли почти непреодолимые

препятствия. Константину и Мефодию оставался только один выход- искать

разрешения созданных немцами затруднений в Византии или Риме.

Братья решили возвратиться на родину и для закрепления в Моравии

своего дела- взять с собой некоторых из учеников, мораван, для просвещения

в иерархические чины. По пути в Венецию, который лежал через Болгарию,

братья на несколько месяцев задержались в Паннонском княжестве Коцела, где,

несмотря на его церковную и политическую зависимость, делали то же, что и в

Моравии. По прибытии в Венецию у Константина произошло бурное столкновение

с местным духовенством.

Здесь же, в Венеции, неожиданно для местного духовенства, им вручают

любезное послание от папы Николая с приглашением в Рим. Получив папское

приглашение, братья продолжали путь уже почти с полной уверенностью в

успехе. Этому еще больше способствовала скоропостижная смерть Николая и

вступление на папский престол Адриана II.

Рим торжественно встретил братьев и принесенную ими святыню, часть

останков папы Климента. Адриан II одобрил не только славянский перевод

Священного Писания, но и славянское богослужение, освятив принесенные

братьями славянские книги, разрешив совершить славянам службы в ряде

римских церквей, посвятить Мефодия и трех его учеников в священники. Так же

благосклонно отнеслись к братьям и их делу и влиятельные прелаты Рима.

Все эти успехи достались братьям, конечно, нелегко. Искусный диалектик

и опытный дипломат, Константин, умело использовал для этого и борьбу Рима с

Византией, и колебания болгарского князя Бориса между восточной и западной

церковью, и ненависть папы Николая к Фотию, и стремление Адриана укрепить

свой шаткий авторитет приобретением останков Климента. При этом Константину

по-прежнему были гораздо ближе Византия и Фотий, чем Рим и римские папы. Но

за три с половиной года его жизни и борьбы в Моравии главной, единственной

целью Константина стало упрочение созданной им славянской письменности,

славянского книжного дела и культуры.

Почти два года окруженные приторной лестью и восхвалениями в сочетании

со скрытыми интригами временно притихших противников славянского

богослужения, Константин и Мефодий живут в Риме. Одной из причин долгой их

задержки было все ухудшающее здоровье Константина.

Несмотря на слабость и болезнь, Константин составляет в Риме два новых

литературных произведения: «Обретение мощей святого Климента» и

стихотворный гимн в честь того же Климента.

Длительное и трудное путешествие в Рим, напряженная борьба с

непримиримыми врагами славянской письменности подорвали и без того слабое

здоровье Константина. В начале февраля 869 г. он слег в постель, принял

схиму и новое монашеское имя Кирилл, а 14 февраля скончался, перед смертью

взяв с Мефодия обещание продолжать начатое в Моравии дело.

Со смертью талантливого брата для скромного, но самоотверженного и

честного Мефодия начинается мучительный, поистине крестный путь, усеянный

казалось бы непреодолимыми препятствиями, опасностями и неудачами. Но

одинокий Мефодий упрямо, ни в чем не уступая врагам, проходит этот путь до

самого конца.

Правда, на пороге этого пути Мефодий сравнительно легко достигает

нового большого успеха. Но успех этот порождает еще большую бурю гнева и

сопротивления в стане врагов славянской письменности и культуры.

В половине 869 г. Адриан II по просьбе славянских князей, отправил

Мефодия к Ростиславу, его племяннику Святополку и Коцелу, а в конце 869 г.

при возвращении Мефодия в Рим, возвел его в звание архиепископа Паннонии,

разрешив богослужение на славянском языке. Окрыленный этим новым успехом,

Мефодий возвращается к Коцеолу. При неизменной помощи князя он развертывает

вместе с учениками большую и кипучую работу по распространению славянского

богослужения, письменности и книг в Блатенском княжестве и в соседней

Моравии.

В 870 г. Мефодий был приговорен к тюремному заключению, получив

обвинение в нарушении иерархических прав на Паннонию.

Он пробыл в тюрьме, при самых тяжелых условиях, до 873 года, когда

новый папа Иоанн VIII заставил баварский епископат освободить Мефодия и

возвратить его в Моравию. Мефодию воспрещается славянское богослужение.

Он продолжает дело церковного устройства Моравии. Вопреки запрещению

папы, Мефодий продолжает в Моравии богослужение на славянском языке. В круг

своей деятельности Мефодий вовлек на этот раз и другие, соседние с

Моравией, славянские народы.

Все это побудило немецкое духовенство предпринять новые действия

против Мефодия. Немецкие священники настраивают Святополка против Мефодия.

Святополк пишет в Рим донос на своего архиепископа, обвиняя его в ереси, в

нарушении канонов католической церкви и в ослушании папы. Мефодию же

удается не только оправдаться, но даже склонить папу Иоанна на свою

сторону. Папа Иоанн разрешает Мефодию богослужение на славянском языке, но

назначает ему в епископы Вихинга- одного из самых ярых противников Мефодия.

Вихинг стал распространять слухи об осуждении папой Мефодия, но был

разоблачен.

До предела утомленный и измученный всеми этими нескончаемыми

интригами, подлогами и доносами, чувствуя, что его здоровье непрерывно

слабеет, Мефодий уехал отдохнуть в Византию. Мефодий провел на родине почти

три года. В середине 884 г. Он возвращается в Моравию.

Возвратившись в Моравию, Мефодий в 883г. занялся переводом на

славянский язык полного текста канонических книг Священного Писания (кроме

Маккавейских книг). Окончив свой тяжелый труд, Мефодий еще больше ослаб. 19

апреля 885 г. Мефодий скончался.

Со смертью Мефодия дело его в Моравии приблизилось к гибели. С

прибытием в Моравию Вихинга началось преследование учеников Константина и

Мефодия, уничтожение их славянской церкви. До 200 клириков-учеников Мефодия

было изгнано из Моравии. Моравский народ не оказал им никакой поддержки.

Таким образом, дело Константина и Мефодия погибло не только в Моравии, но и

вообще у западных славян. Зато оно получило дальнейшую жизнь и расцвет у

южных славян, отчасти у хорватов, более- у сербов, особенно же у болгар и,

через болгар у русских, восточных славян, соединивших свои судьбы с

Византией. Это произошло благодаря ученикам Кирилла и Мефодия, изгнанным из

Моравии.

От периода деятельности Константина, его брата Мефодия и их ближайших

учеников до нас не дошло никаких письменных памятников, если не считать

сравнительно недавно обнаруженных надписей на развалинах церкви царя

Симеона в Преславе (Болгария). Оказалось, что эти древнейшие надписи

выполнены были не одной, а двумя графическими разновидностями

старославянского письма. Одна из них получила условное название «кириллицы»

(от имени Кирилл, принятого Константином при его пострижении в монахи);

другая же получила название «глаголицы» (от старославянского «глагол», что

означает «слово»).

По своему алфавитно-буквенному составу кириллица и глаголица почти

совпадали. Кириллица, по дошедшим до нас рукописям ХI в. имела 43 буквы, а

глаголица имела 40 букв. Из 40 глаголических букв 39 служили для передачи

почти тех же звуков, что буквы кириллицы.

Подобно буквам греческого алфавита, глаголические и кирилловские буквы

имели, кроме звукового, также цифровое значение, т.е. применялись для

обозначения не только звуков речи, но и чисел. При этом девять букв служили

для обозначения единиц, девять - для десятков и девять - для сотен. В

глаголице, кроме того, одна из букв обозначала тысячу; в кириллице для

обозначения тысяч применялся особый знак. Для того, чтобы указать что буква

обозначает число, а не звук, буква обычно выделялась с обеих сторон точками

и над ней проставлялась особая горизонтальная черточка.

В кириллице цифровые значения имели, как правило, только буквы,

заимствованные из греческого алфавита: при этом за каждой из 24 таких букв

было закреплено то самое цифровое значение, которое эта буква имела в

греческой цифровой системе. Исключением были только числа «6», «90» и

«900».

В отличие от кириллицы, в глаголице цифровое значение получили первые

28 букв подряд, независимо от того, соответствовали ли эти буквы греческим

или же служили для передачи особых звуков славянской речи. Поэтому цифровое

значение большинства глаголических букв было отличным как от греческих, так

и от кирилловских букв.

Совершенно одинаковыми были в кириллице и глаголице названия букв;

правда, время возникновения этих названий неясно.

Почти одинаков был порядок расположения букв в кирилловском и

глаголическом алфавитах. Порядок этот устанавливается, во- первых, исходя

из цифрового значения букв кириллицы и глаголицы, во- вторых, на основе

дошедших до нас акростихов ХII-ХIII вв., в третьих, на основе порядка букв

в греческом алфавите.

Сильно отличались кириллица и глаголица по форме их букв. В кириллице

форма букв была геометрически простой, четкой и удобной для письма. Из 43

букв кириллицы 24 были заимствованы из византийского устава, а остальные 19

построены в большей или меньшей мере самостоятельно, но с соблюдением

единого стиля кирилловской азбуки. Форма букв глаголицы, наоборот, была

чрезвычайно сложной и замысловатой, со множеством завитков, петель и т.п.

Зато глаголические буквы были графически оригинальнее кирилловских, гораздо

меньше походили на греческие.

Кириллица представляет собой очень искусную, сложную и творческую

переработку греческой (византийской) азбуки. В результате тщательного учета

фонетического состава старославянского языка кирилловский алфавит имел все

буквы, необходимые для правильной передачи этого языка. Пригоден был

кирилловский алфавит и для точной передачи русского языка, в IХ-Х вв.

русский язык уже несколько отличался в фонетическом отношении от

старославянского. Соответствие кирилловского алфавита русскому языку

подтверждается тем, что за тысячу с лишним лет в этот алфавит понадобилось

ввести лишь две новые буквы; не нужны и почти не применяются в русском

письме многобуквенные сочетания и надстрочные значки. Именно это и

определяет оригинальность кирилловского алфавита.

Таким образом, несмотря на то, что многие букв кириллицы совпадают по

форме с греческими буквами, кириллица (равно как и глаголица) должна быть

признана одной из наиболее самостоятельных, творчески и по–новому

построенных буквенно-звуковых систем.

Наличие двух графических разновидностей славянского письма до сих пор

вызывает большие споры среди ученых. Ведь согласно единодушному

свидетельству всех летописных и документальных источников, Константин

разработал какую-то одну славянскую азбуку. Какая из этих азбук была

создана Константином? Откуда и когда появилась вторая азбука? С этими

вопросами тесно связаны другие, может быть еще более важные. А не

существовало ли у славян какой-то письменности до введения азбуки,

разработанной Константином? И если она существовала, то что она собой

представляла?

Доказательствам существования письменности в докирилловский период у

славян, в частности у восточных и южных, был посвящен ряд работ российских

и болгарских ученых. В результате этих работ, а также в связи с открытием

древнейших памятников славянской письменности вопрос о существовании у

славян письма вряд ли может вызывать сомнение. Об это свидетельствуют

многие древнейшие литературные источники: славянские, западноевропейские,

арабские. Это подтверждается указаниями, содержащимися в договорах

восточных и южных славян с Византией, некоторыми археологическими данными,

а также лингвистическими, историческими и общесоциалистическими

соображениями.

Меньше материалов имеется для решения вопроса, что представляло собой

древнейшее славянское письмо и как оно возникло.

Докирилловское славянское письмо, по-видимому, могло быть только трех

видов.

Так, в свете развития общих закономерностей развития письма

представляется почти несомненным, что еще задолго до образования связей

славян с Византией у них существовали различные местные разновидности

первоначального примитивного пиктографического письма, типа упоминаемых

Храбром «черт и резов». Возникновение славянского письма типа «черт и

резов» следует, вероятно, относить первой половине I тысячелетия н. э.

Правда, древнейшее славянское письмо могло быть письмом лишь очень

примитивным, включавшим небольшой, нестабильный и разный у разных племен

ассортимент простейших изобразительных и условных знаков. В сколько-нибудь

развитую и упорядоченную логографическую систему письмо это превратиться

никак не могло.

Ограниченным было и применение первоначального славянского письма. Это

были, видимо, простейшие счетные знаки в форме черточек и зарубок, родовые

и личные знаки, знаки собственности, знаки для гадания, может быть,

примитивные маршрутные схемы, календарные знаки, служившие для датировки

сроков начала различных сельскохозяйственных работ, языческих праздников и

т.п. Помимо соображений социологического и лингвистического порядка,

существование у славян такого письма подтверждается довольно

многочисленными литературными источниками IХ-Х вв. и археологическими

находками. Возникнув еще в первой половине I тысячелетия н.э., письмо это,

вероятно, пережиточно сохранялось у славян даже после создания Кириллом

упорядоченной славянской азбуки.

Вторым, еще более несомненным видом дохристианского письма восточных и

южных славян было письмо, которое можно условно назвать письмом

«протокирилловским».

Письмо типа «черт и резов», пригодное для обозначения календарных дат,

для гадания, счета и т.п., было непригодным для записи военных и торговых

договоров, богослужебных текстов, исторических хроник и других сложных

документов. А потребность в таких записях должна была появиться у славян

одновременно с зарождением первых славянских государств. Для всех указанных

целей славяне, еще до принятия ими христианства и до введения азбуки,

созданной Кириллом, несомненно использовали на востоке и юге греческие, а

на западе- греческие и латинские буквы.

Греческие письмо, применявшееся славянами в течение двух- трех веков

до официального принятия ими христианства, должно было постепенно

приспосабливаться к передаче своеобразной фонетики славянского языка и, в

частности пополняться новыми буквами. Это было необходимо для точной записи

славянских имен в церквах, в военных списках, для записи славянских

географических названий и т.п.

Славяне далеко продвинулись по пути приспособления греческого письма к

более точной передаче своей речи. Для этого из соответствующих греческих

букв образовывались лигатуры, греческие буквы дополнялись буквами,

заимствованными из других алфавитов, в частности из еврейского, который был

известен славянам через хазар. Так формировалось, вероятно, славянское

«протокирилловское» письмо. Предположение о таком постепенном формировании

славянского «протокирилловского» письма подтверждается также тем, что

кирилловская азбука в ее более позднем, дошедшем до нас варианте была

настолько хорошо приспособлена для точной передачи славянской речи, что это

могло быть достигнуто лишь в результате длительного ее развития.

Таковы две несомненные разновидности дохристианского славянского

письма.

Третья, правда, не несомненная, а лишь возможная его разновидность

может быть названа «протоглаголическим» письмом.

Процесс формирования предполагаемого протоглаголического письма мог

происходить двумя путями. Во-первых, этот процесс мог протекать под сложным

влиянием греческого, еврейско-хазарского, а возможно, также грузинского,

армянского и даже рунического тюркского письма. Под влиянием этих систем

письма славянские «черты и резы» могли постепенно тоже приобрести буквенно-

звуковое значение, сохранив частично свою первоначальную форму. Во- вторых,

и некоторые греческие буквы могли быть графически изменены славянами

применительно к привычным формам «черт и резов».

Подобно кириллице, формирование протоглаголического письма тоже могло

начаться у славян не ранее VIII в. Поскольку же это письмо формировалось на

примитивной основе древнеславянских «черт и резов», постольку к середине IХ

в. оно должно было оставаться еще менее точным и упорядоченным, чем

протокирилловское письмо.

В отличие от протокириллицы, формирование которой происходило почти на

всей славянской территории, находившейся под влиянием византийской

культуры, протоглаголическое письмо, если оно существовало, впервые

сформировалось, по-видимому, у восточных славян.

В условиях недостаточного развития во второй половине I тысячелетия

н.э. политических и культурных связей между славянскими племенами,

формирование каждого из трех предполагаемых видов дохристианского

славянского письма должно было бы происходить у разных племен разными

путями. Поэтому можно предполагать сосуществование у славян не только этих

трех видов письма, но и местных их разновидностей. В истории письма случаи

такого сосуществования были очень частыми.

В настоящее время на кирилловской основе построены системы письма всех

народов России. Системы письма, построенные на той же основе, применяются

также в Болгарии, частично в Югославии и Монголии. Письмом, построенным на

кирилловской основе, пользуются сейчас народы, говорящие более, чем на 60

языках.

Наибольшей жизненной силой, видимо, обладают латинская и кирилловская

группы систем письма. Это подтверждается тем, что на латинскую и

кирилловскую основу письма постепенно переходят все новые народы.

Таким образом, основы, заложенные еще Контантином и Мефодием более

1100 лет назад, продолжают непрерывно совершенствоваться и успешно

развиваться вплоть до настоящего времени.

ЛИТЕРАТУРА

1. Межуев В.М. Культура и история. М., 1977.

2. Истрин В.А. 1100 лет славянской азбуки. М.,1988.

3. Тихомиров М.Н., Муравьев А.В. Русская палеография. М., 1982.