Семейная русская обрядность

на которые съезжались гости из соседних деревень. Нередко смотры проходили

на Крещенье.

Обычно недели через две или через месяц после смотров мать жениха,

взяв с собой сестру или замужнюю дочь, отправлялась сватать ту девушку,

которую облюбовала на общественных смотрах. Важное место в предбрачной

жизни молодежи занимали девичьи гадания о замужестве, апогей которых

приходился на святки. С заключением брака были связаны и дни святых, особо

почитаемых девушками и женщинами как помощников в замужестве, родах и

женских работах.

Итак, весь добрачный период был своеобразными университетами

деревенской молодежи. За работами и увеселениями шел постоянный процесс

передачи трудового и духовного опыта сельского мира. Молодежь усваивала

традиционные этические представления и нормы поведения, перенимала

фольклор. Незаметно, но постоянно крестьянская община формировала своих

будущих членов, готовила их к взрослой семейной и общественной жизни.

По нормам обычного права женитьба сына и выдача замуж дочери были

обязанностью родителей или людей, заменяющих их. Они должны были

подготовить детей к будущей самостоятельной жизни, позаботиться об их

браке, сыграть свадьбу.

К браку сельское общество относилось очень ответственно, всячески

осуждая тех, кто не вступал в брак в установленное обычаем время, считая

таких людей безнравственными, нарушающими законы крестьянской жизни и

обычаи предков.

Задумав женить сына, родители начинали встать ему невесту. Они

советовались с родственниками и друзьями, узнавали у кого есть "девки на

выданье", ездили наездники по окрестным деревням, посещали собрания

молодежи, смотры невест, и конечно, особенно в конце XIX - начале XX вв.

узнавали у сына, нет ли у него самого какой-нибудь девушки на примете.

Желание сына учитывалось, но не всегда оно было решающим, тая как девушка

должна была отвечать требованиям родителей и родственников, поскольку

свадьба - это прежде всего определенный хозяйственный акт, прием в семью, в

хозяйство работника и продолжателя рода. Для крестьянина главным в браке

была экономическая сторона. Мотивы для вступления в брак по важности можно

расположить в такой последовательности: необходимость иметь больше рабочих

рук в хозяйстве, боязнь нравственного падения молодежи и любовь. Возраст

вступления в брак в большинстве губерний был примерно одинаковым: 18-19 лет

для жениха, 16-17 лет для невесты. Иногда невесты бывали старше жениха.

Считалось, что жених непременно должен быть старше невесты на два или три

года. Малолетних обычно не засватывали. Чаще придерживались мнения: "за

старым жить - только век должить, за малым жить - только маяться, за ровней

жить - тешиться". Как уже говорилось, обычно в большинстве районов России

при выдаче дочерей замуж соблюдалась очередь по старшинству, которая

нарушалась, если старшая почему-либо отказывалась от брака или являлась "не

способной". Засидевшихся девушек, (обычно в возрасте 23—25 лет) считали

"перестарками", "вековухами" и женихи их избегали, думая, что они с

"пороком". Такое же недоверие и презрение вызывали засидевшиеся в холостых

молодые люди (бобыли, "перестарки"). При всем трезвом подходе к выбору

невесты и жениха в народе существовало убеждение, что "суженого и конем не

объедешь", и что "всякая невеста для своего жениха родится".

Первые браки обычно заключались с соблюдением всех обычаев и обрядов

свадебного ритуала. Так же праздновались свадьбы вдовых мужчин с девушками,

ранее не состоявшими в браке. Браки же вдовых и холостых мужчин с вдовами

не сопровождались свадебными обрядами.

Воля родителей играла важную роль при выборе невесты и жениха. К концу

XIX - началу XX вв. с ростом в деревнях отходничества характерной и

достаточно распространенной была ситуация, когда родители, не спросясь

сына, находящегося на стороне, готовили к его возвращению невесту. Так же

не всегда спрашивали согласия девушки на вступление в брак. В случае

противодействия со стороны детей, родители нередко прибегали к принуждению

и угрозам. Как правило, отказов при обряде венчания в церкви не было, так

как воля родителей почиталась. Конечно, так было не всегда и не везде.

Часто молодым людям предоставлялась свобода выбора, и согласие жениха и

невесты играло весьма важную роль. Бывали случаи, что парни вступали в брак

и не спросясь разрешения у родителей, но со стороны девушек такого почти не

было, так как они находились в большей материальной зависимости от

родителей. Случаев принуждения к браку крестьянским обществом неизвестно.

Браки без разрешения родителей всегда вызывали долгие толки в среде

крестьян как явление исключительное. По глубокому убеждению православных

крестьян браки, заключенные без согласия родителей, противозаконные и в

большинстве случаев кончаются для сторон несчастливо".

Сироты вступали в брак с согласия большака или большухи в доме. При

включении брака круглых сирот посаженного отца и посаженную мать выбирали

из родственников, а если не было родственников, то из чужих. При отсутствии

крестного отца или матери, выбирали посаженного отца крестного и посаженную

мать крестную. После брака между посаженными родителями и детьми никаких

особых отношений не устанавливалось.

Время для свадеб у русских определялось земледельческим календарем:

обычно свадьбы играли в свободный от сельскохозяйственных работ период.

Существенное значение вмел и церковный календарь, так как в посты свадьбы

не играли. Большинство браков приходилось на осень, а также на зиму. В эти

периоды браки шли "грудно", "кучно" и были богаче. К свадьбам,

праздновавшимся в весенние и летние месяцы относились с предубеждением. И

все же весной и летом браки совершались, правда, гораздо реже - обычно

женился многодетный вдовец, чтобы получить в дом хозяйку и мать детям, или

срочно выходила замуж девушка из-за нравственного падения. Такие свадьбы

праздновались скромно.

Традиционный русский свадебный цикл как бы разделялся на три основных

периода: предсвадебный, собственно свадьбу и послесвадебный. Первый период

начинался негласным семейным советом - "сходом" в доме жениха. В нем

участвовали родители и ближайшие родственники жениха, в отдельных случаях

приглашали особо уважаемых односельчан или соседей. Жених, как правило, в

сходе участия не принимал. На сходе обсуждали имущественное положение

родителей невесты, ее поведение и здоровье, родословную - нет ли у нее

родства с женихом, трудолюбива ли ее семья, не было ли в родстве пьяниц или

непутевых; разбирали так же личные качества невесты, ее умение вести

хозяйство, способность к женскому рукоделию. Особое внимание уделяли таким

чертам характера, как кротость, уважительность, от которых зависели добрые

отношения в семье. К помощи сходов - советов прибегали и в тех случаях,

когда приходилось брать невесту из зажиточного дома или из бедного, круглую

сироту, а также выдавать в чужую деревню или женить рекрута. Обычно

крестьяне из чувства собственного достоинства старались взять ровню,

считая, что "лучше на убогой жениться, чем с богатой браниться". Нередко

уже на этих советах определяли свадебные расходы, решали какую сумму денег

отдать за невесту, прикидывали размер ее приданого. В конце XIX — начале XX

вв. семейные советы, хотя и имели уже только совещательное значение, но все

же оказывали большое влияние на окончательное решение. Их деятельность

красноречиво свидетельствовала о том, каким важным и ответственным событием

была предстоящая свадьба не только для двух семей, но и для всех

родственников жениха и невесты и для деревенского общества.

Существовало несколько способов сватовства, например, родители жениха

ехали в дом невесты и начинали переговоры. В других случаях в дом невесты

засылали сваху или свата, и они спрашивали разрешения приехать с женихом и

его родителями. Иногда жених сам предупреждал невесту о том, что приедет

свататься, и с разрешения ее родителей ехал со своими родителями к ней в

дом для смотра невесты.

Нередко сваты сначала приезжали в деревню, где жила предполагаемая

невеста, останавливались у какого-нибудь знакомого или родни и ждали, когда

стемнеет, в это время расспрашивали о невесте, ее родных, их материальном

положении. В сумерках посылали спросить, можно ли прийти, и, получив

разрешение, начинали сватовство. Бывало, что парень еще не сделал

окончательного выбора, тогда он вместе с родителями приезжал в деревню, где

жила невеста, расспрашивал о ней и в зависимости от собранных сведений

уезжал или начинал сватовство.

После того, как невеста была одобрена, родители жениха приступали к

выбору свата или свахи. Выбор сватов был ответственным делом. Обычно ими

были духовные родители жениха — крестный отец или мать, или же кто-нибудь

из родственников.

Иногда сватом становился отец жениха или в роли сватов выступали оба

родителя. Но более почетным считалось посылать кого-нибудь из односельчан,

обладающих красноречием, или сватью - ловкую, бойкую бабу, известную своим

краснобайством и умением устраивать свадебные дела.

В монастырских селах и в городах прибегали к помощи профессиональных

свах. Сватовство сопровождалось особыми магическими действиями. Для

сватовства выбирал легкие дни недели - воскресенье, вторник, четверг и

субботу, избегая постных дней - понедельника, среды и пятницы. Наиболее

подходящим временем суток считались вечер в даже ночь, но сватали и днем.

Обычно время выхода сватов и путь, по которому они ехали, держали в тайне.

Чтобы быть незамеченными, выезжали "через зады" (задний двор и огороды) и

ехали не прямо, а с объездами. Сватов редко спрашивали, куда они едут, да

они бы и не ответили. В Тверской губернии перед тем как ехать в дом

невесты, опутывали вожжами стол или печную трубу, чтобы удачно "опутать",

т.е. склонить к согласию невесту. В Рязанской губернии перед отправкой

свахи связывали кушаком четыре ножки стола, чтобы лучше "вязалась" свадьба,

а в спину уходящей свахи бросали специально приготовленный старый лапоть.

Сваты наряжались в праздничную одежду, украшали лошадей хорошей сбруей.

Свахи-женщины нередко покрывались большой шалью и независимо от времени

года обували валенки, надевали шубу и подпоясывались кушаком. Во многих

местах непременной принадлежностью свахи была палка, кочерга или

сковородник. Эти атрибуты свидетельствовали, что она пришла с целью

"выгрести девку". Иногда она брала с собой кусок рыболовной сетки, "чтобы

невеста была поймана как рыбка".

Приход сватов в дом невесты обставлялся множеством магических

действий. Так, сваха, подъехав к дому. соскакивала с повозки и бегом

направлялась в избу с тем, чтобы и родители невесты так же скоро склонились

бы на ее сватовство. Войдя во двор, сваха отыскивала ступу, в которой

девушка толкла лен, и трижды оборачивала ее вокруг себя, чтобы хозяйка

ступы так же трижды была обведена вокруг аналоя, т.е. повенчана. Широко

распространен был обычаи садиться свахе на длинную лавку под матицу. В

некоторых местах сваты, наоборот, не садились, а все переговоры велись

стоя, чтобы невеста не засиделась в девках и быстро вышла замуж. Чтобы дело

сладилось, иные свахи выбирали мох, которым были проконопачены стены в доме

невесты, и приносили его в дом жениха для "привлечения сердца невесты" к

его дому. В Пермской губернии сваха, войдя в дом, ударяла пятою в порог,

чтобы невеста "не попятилась", а иногда, ударяя, приговаривала: "Колотим о

порог, чтобы не говорили с нами поперек".

Совершив необходимые действия, помолясь Богу и поздоровавшись с

хозяевами, сваты приступали к переговорам, иногда они прямо говорили о цели

своего прихода. Но чаще сваты пользовались традиционными иносказательными

формулами типа: "у вас товар - у нас купец" и т.п. Иногда они

представлялись охотниками, которые идут по следу зверя, (куницы, лисицы),

рыбаками или людьми, ищущими потерявшуюся телку. Родители невесты просили

сватов садиться, благодарили за честь: "Бог вас спасет, что и нас из людей

не выкинули", и угощали их чаем или вином. Сваты расхваливали жениха и

старались побольше узнать о невесте. Если жених был известен родителям и

устраивал их, то они давали согласие на дальнейшие переговоры. Если же

жених не был известен, то сватов просили прийти еще раз чтобы расспросить о

нем. Сразу отдать дочь считалось неприличным. Если родители невесты не

хотели отдавать дочь за предложенного жениха, то, стараясь не обидеть

сватов, отговаривались.

Начальный период свадьбы состоял из сватовства, сговора (это название

могли носить и акт, выражающий согласие на брак, и акт, завершающий

предсвадебный период), осмотра хозяйства женила, смотрин невесты,

богомолья, рукобитья и запоя. Каждый из этих этапов в разных местах имел

свои названия.

Эти основные акты в разных губерниях и уездах прихотливо сочетались

между собой и выстраивались в определенной последовательности. В

соответствии с местной традицией они могли меняться местами или несколько

актов объединялись в одном. Например, в один день совершались сговор,

рукобитье и богомолье, а для пропойки назначали специальный день. Иногда

все эти акты были Уставными ритуала дом смотреть, а рукобитье сочеталось с

запоем, и т.д. Однако часто для каждого акта отводился особый день, хотя

это требовало больших материальных затрат.

В конечном итоге все эти действия сводились к получению согласия на

брак, выяснению экономических отношений между двумя семьями и так сказать

обрядовому и юридическому (по обычному праву) оформлению переговоров, а

многочисленные сидения (застолья) и взаимные гостевания способствовали

знакомству сторон, привыканию невесты и жениха к своему новому положению.

РОЖДЕНИЕ РЕБЕНКА

Этот акт был очень важным, так как завершал переход во взрослое

состояние молодых супругов, так как они становились родителями.

Родовспоможением у крестьян занималось специальное лицо, - повивальная

бабка. Это обычно была женщина в годах, умудренная опытом и получала за

свое занятие вознаграждение.

По наиболее распространенной у русских традиции повитуха жила или

находилась большую часть времени у роженицы в течение трех дней. Основной

ее обязанностью в то время было купание матери и ребенка, а также надзор за

тем, чтобы их никто не испортил. Кроме того, в случае необходимости она

оказывала в практическую помощь: могла подмести полы, подоить корову,

приготовить обед, что давало возможность роженице отдохнуть после родов. В

отношениях крестьян к повивальным бабкам большую роль играла вера в

магическую связь между ними и принятыми ими детьми. Это определяло выбор

повитухи, личные качества которой, поведение, возраст должны были

соответствовать определенным требованиям. Повитухой могла быть только

пожилая женщина (у нее уже не должно быть месячных очищений), безупречного

поведения, т.е. "не замеченная в неверности мужу". В некоторых местах

считали, что повивать могут лишь вдовы. Профессиональному искусству

повитухи была свойственна определенная этика: все свои знания она должна

была направлять на сохранение жизни ребенка. Одно лишь подозрение в том,

что она тайно занимается абортами, т.е. совершает страшный грех, могло

лишить ее практики. Избегали приглашать и таких повитух, у которых свои, а

тем более повитые дети, умирали: их нежизнеспособность свидетельствовала не

только о недостаточном знании приемов родовспоможения, но и о том, что у

нее "тяжелая рука".

Пребывание повитухи в доме у роженицы требовало, по представлениям

крестьянства, обязательного последующего очищения. На большей части

расселения русских, во всяком случае в центральных, южных и западных

губерния очищение это достигалось при помощи обряда "размывания рук",

совершавшегося по наиболее распространенной традиции, на третий день после

родов. Суть обряда такова: водой, в которую часто добавляли различные,

имеющие определенную такова: водой, в которую часто добавляли различные,

имеющие определенную смысловую нагрузку предметы, мать и бабка поливали

троекратно друг другу руки и взаимно просили прощения. Исполнение этого

обряда давало частичное очищение роженице и позволяло повитухе идти

принимать следующего ребенка. Особенной насыщенностью магическими

элементами отличались варианты обряда в южных и частично западных губерниях

России.

Повивание детей можно рассматривать как профессиональное ремесло. За

свой труд повитуха получала вознаграждение, обязательность которого

гарантировалась этическими нормами деревни. Обычно женщины становились

повитухами добровольно, чаще всего имея намерение немного заработать. Но в

дальнейшем, независимо ни от размера предполагаемой оплаты, ни от личных

взаимоотношений, она не могла отказаться от помощи роженице. По наиболее

распространенной у русских традиции оплата труда повитухи складывалась из

индивидуального вознаграждения, получаемого от роженицы, и коллективного,

собираемого на крестинах.

Реальная связь новорожденного и роженицы с пуповиной и последом лежит в

основе универсальных представлений о существовании последующей магической

связи между ними и убежденности в том, что на здоровье и будущее ребенка

можно повлиять через эти предметы. В народной медицинской практике для

предотвращения кровотечения пуповину перевязывали. Встречались и иные

способы ее обработки. Обрезание и перевязывание пуповины всегда содержало

магический элемент. Считалось, что если пуповину мальчика обрезали ножом на

каком-либо плотницком или столярном изделии, считая, что в этом случае из

него вырастет работящий человек и хороший мастеровой. Пуповину девочки

обрезали ножницами и так, чтобы она упала на какую-нибудь разостланную

женскую работу, например, на начатое шитье. В этом случае из девочки

вырастет "домовитая хозяйка и работница".

У русских, как и у многих других народов существовало представление о

том что через послед, как и через пуповину, можно нанести вред роженице и

ребенку Даже неумышленное уничтожение его могло оказать пагубное

воздействие Поэтому зарыть послед повитуха должна была так, чтобы никто -

ни человек, на какое-либо животное не могли добраться до него.

Рождение в "рубашке" (околоплодной оболочке), по убеждению русского

народа, предвещало ребенку счастливую жизнь н удачу в делал. К самой

сорочке относились как к сакральному предмету, ее высушивали, зашивали в

мешочек я либо прятали в сундук, либо носили постоянно, как ладонку, вместе

с шейным крестом. Верили, что сорочка приносит счастье и достаток не только

родившемуся в ней, но и всему дому, поэтому ее тщательно берегли,

передавали из рода в род и даже правнукам.

Первая забота повитух при рождении определить, все ли в порядке у

новорожденного и по возможности постараться исправить недостатки. Рождение

двойни воспринималось как явление необычное и вызывало в соответствии с

местными воззрениями определенную реакцию окружающих. Многие склонны были

видеть в появлении двойни "Божье наказание" и более того – позор для

родителей. Однако можно было встретить и иное, лишенное суеверного страха

отношение к рождению близнецов. Более того, родители по этому поводу

испытывали "радость и гордость", а сам факт рождения двойни объясняли тем,

что "одного дал Господь, а другого Богородица".

Как уже было сказано, жизнь новорожденного, по мнению окружающих,

зависела не только от естественных причин, но и от успешности и

своевременности защиты его от бесовских сил, особенно опасных, так как

ребенок был еще не окрещен, а помещение, в котором он находился с матерью,

не было очищено от послеродовой "скверны". Поэтому повитуха сразу же

совершала магические акты по его защите. Прежде всего, она прибегала к

обычным средствам христианской защиты - кадила ладаном, брызгала на малыша

святой водой, крестила его, читала наиболее известные молитвы ("Отче наш",

"Богородицу"), а также и специальные заговоры. Из нехристианских способов

защиты, пожалуй, самым популярным было спрыскивание новорожденного водой,

которой предварительно окатывали дверные.

Забота о роженице в крестьянской среде определялась традициями

народной медицины и, в большей степени, представлением о ее сакральной

нечистоте явившейся следствием состоявшихся родов и последующей спецификой

функционирования женского организма. Эта нечистота порождала двойственное

отношение к родившей женщине и соответствующим образом определяла характер

ее контактов с окружающими. С одной стороны, она казалась источником

"скверны" и возможного негативного влияния. С другой - в течение

определенного времени ей самой грозила постоянная опасность пострадать от

порчи, сглаза и вообще любого вредоносного воздействия. Суеверный страх

перед родами, родильной (как и менструальной) кровью существовал, по-

видимому, всегда, но по мере христианизации особое отношение к роженицам

нашло подтверждение и каноническое обоснование в православном учении о

греховности человеческой жизни, включающем регламентацию религиозного

поведения женщины.

И в задачу окружающих входили не только забота о физическом здоровье

роженицы (для этого старались по мере возможности освободить ее от тяжелых

работ на первое время, приготовить для нее боле, питательную и

разнообразную еду), но и ограждение от возможной порчи.

Гигиенически-лечебное очищение роженицы, сопровождавшееся магическими

актами, в основном охранительного характера, должно было оказать и

магическое очистительное воздействие. Однако полное очищение по учению

церкви и убеждению народа достигалось лишь путем совершения ряда

специальных установленных церковью христианских обрядов.

ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБЫЧАИ И ОБРЯДЫ

Эти обряды занимают особое место в ритуалах семейного цикла. По

сравнению с другими обрядами они более консервативны, так как отражают

медленно изменявшиеся представления о смерти и взаимоотношениях живых и

умерших. Кроме того, соблюдение установившихся ритуальных действий издавна

считалось важным для судеб души в загробном мире, следовательно, было

моральной обязанностью родственников по отношению к умершему, Выполнение

этой обязанности контролировалось общественным мнением, а также убеждением,

что душа покойного может наказать родственников, если что-то будет сделано

не так. С ослаблением этих идей ритуал продолжал поддерживаться этическими

нормами. Погребение и поминки рассматривались как особое событие, когда

неуместно было проявлять чрезмерную бережливость и пренебрегать обычаями,

даже теми, которые могли казаться ненужными и потерявшими смысл. Исправное

исполнение похоронно-поминальной обрядности было знаком уважения к

человеку, ушедшему из жизни.

Погребальный обряд русских XIX - начала XX в., каким мы знаем его по

исследовательской литературе, архивным описаниям и полевым материалам

складывался в течение длительного периода. В основе его лежит христианский

православный) похоронный ритуал, воспринявший и впитавший в себя

многоценные обряды и поверья, сохранившиеся от дохристианских традиций.

Языческий погребальный обряд Древней Руси, вытесненный православием,

известен лишь в самых общих чертах. Как показывают археологические данные

славяне знали трупосожжение, сооружали курганы и столпы. Погребальный обряд

русских XIX — начала XX в., каким мы знаем его по исследовательской

литературе, архивным описаниям и полевым материалам складывался в течение

длительного периода. В основе его лежит христианский (православный)

похоронный ритуал, воспринявший и впитавший в себя многочисленные обряды и

поверья, сохранившиеся от дохристианских традиций.

Языческий погребальный обряд Древней Руси, вытесненный православием,

известен лишь в самых общих чертах. Как показывают археологические данные

славяне знали трупосожжение, сооружали курганы и столпы (видимо, сооружения

в виде небольшого дома на столбах), в которых ставились сосуды с костями,

собранными на кострище. На погребальный костер или к могиле покойного

доставляли в ладье или в санях; с мертвым клали в могилу его вещи.

Погребение сопровождалось поминальным "пиром" и ритуальными играми и

состязаниями - тризной. Еще в начале XII в. у вятичей сохранялся курганный

обряд погребения.

С утверждением христианства в жизнь вошел и новый, предписанный

церковью погребально-поминальный обряд. Христианская обрядность

категорически отвергала сожжение умерших. Хоронить следовало в земле,

положив тело покойного "головою за запад". Но вместе с тем продолжали

соблюдаться и многие дохристианские обычаи. Сочетанию христианских и

языческих традиций способствовали общие идеи вероучения - вера в загробный

мир, в продолжающуюся жизнь души и в необходимость заботиться о душах

умерших родственников.

Важно подчеркнуть, что сохранение дохристианских верований и обрядов у

принявших православие русских неправильно толковать двоеверие как

равноценность языческого и христианского мировоззрений. Соблюдались те

языческие обычаи, которые не противоречили главным идеям христианства, не

были направлены против основ вероучения. Оплакивание умерших, захоронение

вещей с умершим в могилу, обильные поминальные "пиры" и даже пляски

скоморохов на погостах - эти и другие народные традиции были

нехристианского пpoиcxoждeния и порицались духовенством, но они не отрицали

веру в Христа, в христианскую мораль, в необходимость церковных треб и т.д.

Поэтому русские люди, сохранявшие в своей жизни обычаи, оставшиеся от

предков, с полным основанием осознавали себя христианами. С течением

времени дохристианские обряды в представления утрачивали силу или полностью

забывались; многое из того, что было свойственно народному быту в XVII-

XVIII вв., не говоря уже о предшествующих столетиях, в XIX в. оказалось

утраченным. Тем не менее в XIX- XX вв. похоронно-погребальная обрядность

русских сохраняла немало пережитков до-

христианских воззрений. Эти пережитки славянского язычества были

неодинаковыми в разных областях России, однако различия в обычаях не были

столь значительными, чтобы можно было говорить о разных локальных вариантах

погребально-похоронной обрядности.

Различия в похоронной обрядности наблюдались в разных социальных

группах (крестьянство, купечество, дворянство), но и они, по крайней мере в

XIX в., не носили принципиального характера. Важно подчеркнуть, что

наиболее интенсивной жизнью и в полных формах обрядность жила в

крестьянской среде. Иным, а в ряде случаев и существенно иным, погребально-

поминальный ритуал становился тогда, когда русские отходили от православия.

К концу XIX в. в русской среде получили распространение разного рода

христианские секты.

Ниже рассматривается только похоронно-поминальная обрядность русских,

исповедовавших православие. Несмотря на кажущееся обилие материалов,

русская похоронно-поминальная обрядность и связанные с ней представления

изучены еще мало. Задача этого раздела - показать ритуал в тех формах, в

каких он жил в конце XIX в. Указания здесь даты для нас важно потому, что,

несмотря на свой консерватизм и устойчивость, похоронно-поминальный ритуал

к концу XIX в. претерпел заметных изменения (в основном за счет забвения

или переосмысления целого ряда до христианских традиций). Кроме того,

хронологическая веха в описании позволяет нам в пределах четко

определенного периода представить на конкретных примерах изменения, которые

в итоге привели к сложению форм обрядности, характерные для современности.

Структура погребально-поминального ритуала проста и состоит из нескольких

последовательных обрядов комплексов, а именно:

1) действия, связанные с предсмертным состоянием человека и в момент

смерти, с одеванием покойника и положением его в гроб;

2) вынос из дома, отпевание в церкви, погребение;

3) поминки, которые после 40-го дня переходили в поминальные обряды,

связанные с календарной обрядностью.

Пожилые люди готовились к смерти заранее. Женщины шили себе смертную

одежду, в некоторых областях было принято задолго до смерти делать гробы

или запасаться -досками для гроба. Но для глубоко верующего человека

главным считалось подготовить себя к этому последнему жизненному шагу

духовно, т.е. успеть сделать необходимые дела для спасения души.

Богоугодными делами почитались раздача милостыни, вклады в церкви и

монастыри. Также благочестивым делом считалось прощать долги. Около

умирающего собиралось все семейство, ему подносили образа (иконы), и он

каждого благословлял особо.

Нередко больного соборовали. Соборование (елеосвящение) - одно из семи

таинств православной церкви, которое совершалось над больным. При

елеосвящении, так же как и при покаянии, отпускались грехи.

После исповеди умирающий прощался с семьей и родственниками и давал

наказы. Для родных и окружающих очень важно было получить от умирающего

прощение за обиды, когда-то, возможно, причиненные ему. Выполнение наказов

умирающего считалось обязательным: "Гневить покойного нельзя, принесет

несчастье оставшимся на земле". Если человек умирал быстро и безболезненно,

верили, что душа его попадет в рай, а если перед кончиной тяжело и долго

мучился - значит, грехи так велики, что ему не миновать ада. Родные, видя,

как мучается умирающий, старались помочь душе покинуть тело. Для этого они

открывали дверь, окно, печную трубу, ломали конек на крыше, поднимали

верхнюю слегу в крыше дома. Повсеместно ставили чашку с водой, чтобы душа,

отлетая, омылась. Умирающего полагалось класть на пол, подстелив солому.

Умереть на печи считалось большим грехом.

Когда наступала смерть, родственники начинали громко причитать.

Предполагалось, что умерший все видит и слышит. Содержание причитаний было

произвольным, все зависело от красноречия плакальщицы. Борьба с этим

обычаем велась в России на протяжении многих веков. В 1551 г. обычаи

оплакивания покойника был осужден постановлением Стоглавого собора. Но в

начале ХVIII в. Петру I пришлось еще раз официально запретить плакать на

похоронах лиц царского дома.

С наступлением смерти все было направлено на приготовление умершего к

похоронам. Эти действия во многом косили религиозно-магический характер.

Прежде всего, умершего должны были обмыть. Издавна, как было принято,

мужчину обмывали старики, женщину — старушки, но уже к середине XIX в.

обмыванием в основном занимались только женщины. В каждом селении были

старушки, которые обмывали покойников, получая что-либо из одежды покойного

- сарафан, рубашку или платок. Часто обмыванием занимались бедные люди.

Обмыть тело старались быстро. При этом читались молитвы. Умершего клали на

пол, предварительно подстелив под него солому (или какую-либо ткань). Мыли

теплой водой с мылом. Расчесывали волосы гребнем или щепочкой гроба. Все

предметы, использованные при обмывании, уничтожались: солому сжигали или

спускали по воде, или бросали в ров; расческу выбрасывали или клали вместе

с покойным в гроб, горшок из-под воды разбивали, бросали подальше на первом

перекрестке, Мыло или клали в гроб, или пользовались им позже только в

магических целебных целях, воду выливали в места, где люди обычно не

ходили, или на костер, в котором сжигалась солома. О погребальной одежде в

отличие от свадебной или праздничной источники содержат мало сведений.

Готовить себе одежду для похорон было обычаем широко известным.

Приготовленная для погребения одежда отличалась способом шитья, покроя,

материалом, цветом. Смертная одежда длительное время сохраняла старинный

покрой и традиционные формы, уже вышедшие из моды. Покойников обыкновенно

клали в гроб в саванах, сшитых из холста.

После обмывания и "обряжения" покойного клали на лавку в передний угол, и

зажигали лампадку перед иконами и начинали молиться. Вообще с момента

смерти лампадку перед иконами и начинали молиться. Вообще с момента смерти

и до самых похорон (хоронили, как правило, на третий день) над покойным

читались молитвы специально приглашенными читальщиками. В течение всего

времени пока покойник лежал под иконами, к нему приходили родственники, в

том числе и из других деревень, а также односельчане, чтобы проститься.

Богатых в церковь и на кладбище провожало множество народа. На похороны

бедняков принято было идти с приношениями - холстом, свечами, деревянным

маслом, ржаной или пшеничной мукой, которые отдавались родственникам

усопшего - на помин души. Ссужали и деньгами - для оплаты похоронных

расходов; участвовали в похоронах и конкретными действиями: одни рыли

могилу, другие обмывали тело, третьи шили сван. Неимущих и безродных

хоронили и поминали на средства всего общества.

Таким образом, смерть односельчанина становилась событием в жизни всей

древни и касалась не только самых близких, но и всех окружающих. Родные не

оставались со своим горем наедине. Как упоминалось, кутья, мед и овсяный

кисель были обязательными кушаньями на поминальном столе. Корни этого

обычая уходят в далекое прошлое. по окончании обеда все расходились по

домам. На этом заканчивались обряды собственно погребального ритуала и

начинались поминальные обряды. Поминовение по усопшим родственникам

справляли на 3, 9, 20, 40 дни, в годовщину и в праздники. после смерти

чашку с водой и блином или куском хлеба. Этот хлеб через сутки подавали

нищим, а воду выливали за окно. Так, продолжалось 40 дней.

Особой сложностью обрядовых действий и торжественностью выделялся 40-й день

после смерти, так называемые сорочины, когда, по народным представлениям,

душа посещала дом в последний раз. Во многих местах все действия,

проводимые в этот день, назывались проводами или окликанием. души. На 40-й

день приглашалось много народу и делался обильный стол. В основном обряд 40-

го дня в разных губерниях .проходил по единому сценарию: обязательно

посещали церковь, если она была в пределах досягаемости, лотом шли на

могилу умершего, а затем дома устраивался обед.

Но, конечно, в каждом уездном городке, селе, деревне имелись свои местные

особенности. Так, в Калужской губернии в этот день приносили в церковь

пироги. Поминовение умерших совершалось и в Троицкую субботу. Традиция эта

старинная когда-то осужденная Стоглавым собором. Но впоследствии церковь

объявила Троицкую субботу одной из родительских в она в народной традиции

стала основной, наиболее распространенной поминальной субботой.

Умершие не подвергались забвению. Обычаи и обряды поминального цикла

способствовали постоянному обращению к ним, посещению их могил, проявлению

заботы об умерших в виде молений и особых трапез, а также ряда других

обрядовых действий. Сохранение памяти об умерших и регулярное "общение" с

ними являлись важным нравственным принципом, выражавшим убеждение народа в

необходимости беречь родственные и соседские связи, на которых покоился

сложившийся веками бытовой уклад.

Погребально-поминальная обрядность живет в любом народе как составная

часть его культурных традиций; в ней отражаются особенности человеческих

связей и моральных норм, определяющих состояние общества в тот или иной

период. Уважение к мертвым свидетельствует об уважении к живым. Если в

обществе деформированы и ослабли семейные, родственные и дружеские узы,

бессмысленно ожидать проявления глубоких чувств к тем, кто покинул этот

свет. Укрепление традиций, связанных с памятью об ушедших, позволяет

думать, что в нашем обществе, несмотря на все трудности и социальные

эксперименты, сохранены здоровые основы.

Страницы: 1, 2