Средневековое рыцарство

золотыми звездочками копьем.

За королем следовал поезд королевы с ее свитой, а за ним – приставы,

стрелки и гайдуки; каждый из них должен был ехать по утвержденному

церемониалу. Лишь только король и королева занимали свои места на среднем

балконе, как герольдмейстер выходил вперед и возвещал о начале турнира.

После этого возвещения участникам турнира дают место, чтобы отправиться и

приготовиться к бою. Затем судьи, подняв свои белые жезлы, возвещали:

“Рубите канаты и пустите рыцарей в бой”.

Тогда простые воины, вооруженные топорами, тотчас рубили канаты, которые

обыкновенно протягивали перед каждым рядом коней, чтобы умерить их пыл.

При этом раздается звук труб, и со всех сторон мчатся рыцари.

При открытии турниров рыцари въезжали на ристалище кадрилями. На арену

въезжают сначала два кадриля рыцарей. Они сталкиваются на середине, и мигом

ломаются вдребезги восемь копий. Перемена оружия допускалась двенадцать

раз; но всякий раз их крепкие деревянные копья ломались, как хрусталь.

Вся арена усеяна обломками оружия, клочьями оборванных шарфов; словом,

вскоре рыцари теряют большую часть своих отличительных знаков и остаются

только в кое-каких запыленных доспехах.

Большинство рыцарей, которые в течение стольких часов выказывали свою силу

и ловкость, принуждены были прекратить бой, и из всех сражающихся на арене

оставалось всего только двое бойцов.

Успех победителя провозглашается трубами и громогласными кликами.

Рыцари всегда отличались деликатностью и великодушием; победители никогда

не гордились своим преимуществом и почти всегда обращались с теми, кого

побеждали, так что последние никогда не завидовали своим победителям, а

чаще всего становились их искренними друзьями.

Турнир обыкновенно продолжался несколько дней подряд; на другой день опять

стекались зрители и опять на арену являлись бойцы, желавшие выказать свою

силу, ловкость и мужество; изменялся только род битвы. В первый день

турнира, как уже говорилось выше, происходило обыкновенное ломание копья,

но в следующие два дня велась более серьезная битва, которая была

изображением почти всех опасностей войны; тут происходила и воображаемая

атака бастиона, и взятие приступом вала, защита дефиле или моста через

реку. Но вот бой окончен; наступила минута наградить победителя. Герольды и

маршалы начинали собирать голоса присутствующих, в особенности дам, которых

считали вполне компетентными в этом деле; собрав голоса, герольды и маршалы

отдавали отчет, вполне точный и беспристрастный, тому королю или принцу,

который председательствовал на турнире. Тогда судьи во всеуслышание

провозглашали имя победителя, а герольды громко прославляли его.

Прославляемый победитель подходит к балкону королевы и преклоняет перед ней

колено, а она, взяв из рук супруга почетный венок, надевает его на голову

коленопреклоненному перед ней победителя. После этого рыцарь произносит

благодарственную речь королю.

Окончив свою короткую речь, победитель поднимается с колен, его голова

увенчана лавровым венком, что в то время считалось великой наградой; тогда

снова раздаются восклицания и рукоплескания. Восторгу публики нет границ;

храбрый победитель, взволнованный такими похвалами и таким восторгом,

положительно изнемогает под бременем такого счастья и такой всеобщей

похвалы.

После турнира рыцарь снимал свое запыленное, а иногда и сломанное

вооружение и отправлялся в баню; вымывшись, он уже не надевал тяжелых лат и

кольчуги и облачался в легкое полукафтанье; это платье всегда было какого-

нибудь яркого цвета, с прекрасной вышивкой; оно доходило до колен и

застегивалось спереди, как туника. К этому костюму надевали узкие

панталоны, цветные короткие ботинки, белый шелковый пояс, обшитый золотой

бахромой, и весь этот костюм дополняла красная мантия с богато вышитым

воротником. На груди обычно красовались рыцарские ордена.

Нарядившись таким образом, рыцари ожидали верных пажей, которые должны

были сопровождать своих патронов во дворец, где было приготовлено пиршество

для придворных дам и кавалеров, а также и для всех участников турнира.

Тут, в роскошных залах дворца, собиралось самое отборное общество; но взоры

всех присутствующих были обращены на победителей. Все обращали на них

особенное внимание, все расточали им похвалы.

Когда все гости были уже в сборе, то их приглашали садиться за стол;

рыцари, одержавшие победу на турнире, садились подле короля или вблизи

него, но непременно за одним столом.

Ни одно из блестящих празднеств греков и римлян не напоминало французского

турнира. Олимпийские игры греков, славнейшего народа в мире, не имели

ничего общего с турнирами рыцарей; их нельзя было даже и сравнивать, так

как преимущество, конечно, осталось бы на стороне рыцарских турниров.

(Маршанжи).

ОБЕТЫ

Кроме обетов, которые давали рыцари как воины, они еще в силу своей

набожности давали и другие обеты как хорошие христиане; эти обеты состояли

в том, чтобы посещать разные святые места, к которым они питали особое

благоговение; затем, они складывали в храмах или монастырях или свое

собственное оружие, или оружие побежденного врага; кроме того, они налагали

на себя посты и епитимьи. Отвага и удальство рыцарей вызывали их на

различные трудноисполнимые обеты; так, например, кто-либо из рыцарей давал

обет водрузить первым знамя на самой высокой башне осажденного замка, или

же первым броситься в середину неприятелей, или представить какое-либо

другое доказательство своего мужества и своей храбрости. Самые храбрые из

рыцарей всегда старались превзойти один другого в соревновании, принести

пользу своему отечеству и истребить его врагов.

У рыцарей существовал так называемый обет павлина или фазана (voeu du paon

on du faisan). Эти благородные птицы блеском и великолепием своих перьев

как бы олицетворяли важность государей и великолепие их наряда, в котором

они являлись на большие выходы.

Для принесения рыцарями торжественного обета назначался всегда особый день

перед тем, как идти на могущественного врага или чтобы предпринять войну в

защиту религии, или по какому-либо другому поводу; в этот назначенный день

для принесения обета день все рыцари собирались в одном каком-либо

назначенном месте, и дамы или девицы торжественно вносили в это

многочисленное собрание рыцарей жареного павлина или фазана, украшенного

красивыми перьями и положенного на золотое или серебряное блюдо; эту птицу

подносили каждому рыцарю, и каждый произносил над ней обет; потом блюдо

ставили на стол и жаркое разделяли между всеми присутствующими.

Нужно было большое умение разрезать птицу так, чтобы каждому из собравшихся

рыцарей досталось хотя бы по небольшому куску. Тогда дамы или девицы

избирали самого добросовестного из всего собрания рыцаря и вместе с ним

несли блюдо к самому храброму из всех рыцарей, а избранный дамами рыцарь

ставил это блюдо перед ним и разрезал его на порции. Следует заметить, что

избранный дамами самый храбрый из рыцарей не сразу соглашался принять такое

почетное для него звание, и только после долгих упрашиваний со стороны дам

и других рыцарей он соглашался на то, чтобы блюдо было поставлено перед

ним.

Военные подвиги и различные предприятия рыцарей, как, например, поединки и

вызовы, всегда предпринимались рыцарями по обету. Сим волами таких

предприятий всегда бывали цепи, кольца, ожерелья и другие знаки. Лишь

только рыцарь надевал на себя один из таких символов, то не вправе был его

снимать ранее года, а иногда и ранее нескольких лет, смотря по условию

данного обета; но если случалось, что он встречал другого рыцаря, который

вызывал его на поединок и снимал с него этот знак, то первый освобождался

от данного им обета.

По поводу обетов Шатобриан в своих “Исторических исследованиях” говорит

следующее.

“В 15 столетии, как известно, происходила сильная борьба между Францией и

Англией, и эта-то продолжительная борьба до такой степени воспламенила

рыцарский дух, что положительно заперла обе нации в ристалище. При дворе

графа Геннегау часто появлялись молодые английские рыцари, носившие повязку

на правом или не левом глазу; эти рыцари, как оказывалось, давали обет

носить повязку на каком-нибудь из глаз до тех пор, пока не совершат такого

подвига, который может принести вред Франции. А мессир Готье де Мони дал

еще такого рода обет в Англии, что явится первым во Францию, первым возьмет

там какой-нибудь укрепленный замок или город и совершит там массу славных

подвигов.

Часто случалось, что бароны и рыцари клялись святыми или дамами своего

сердца на рубеже оплота неприятеля, что возьмут этот оплот в известный

срок, но подобная клятва являлась роковой или для них самих, или для их

отечества…”

Несмотря на то, что рыцари наперебой старались перещеголять друг друга в

храбрости, мужестве и отваге, между ними никогда не существовало раздоров –

по крайней мере, в первые времена существования рыцарства. Все рыцари

отличались скромностью и великодушием, и чем храбрее был рыцарь, тем он был

скромнее и великодушнее.

Так как рыцари участвовали всегда вместе в сражениях против неприятелей, на

турнирах и в военных играх, то весьма понятно, что между некоторыми из них

завязывалась и самая тесная дружба, в которой они клялись друг другу.

Такое братство по оружию возникало и проявлялось в самых разнообразных

формах: некоторые из рыцарей в знак своей тесной дружбы пили из одного и

того же кубка свою смешанную кровь; другие же товарищи по оружию

знаменовали свои взаимные клятвы различными священными обрядами. Кроме

того, в знак своей тесной дружбы они почти не расставались один с другим:

вместе отправлялись в путешествия, вместе ехали не турниры, вместе

отправлялись на поклонение святым местам, вместе посещали храмы Божьи и

вместе причащались Святых Тайн.

Когда соседние государи были в дружбе, то братство заключалось и между

разноплеменными рыцарями; но лишь только государи объявляли один другому

войну, как братство расстраивалось, хотя, за исключением только подобного

случая, узы братства были тверже всех прочих уз. Братья по оружию, как бы

члены одной и той же семьи, носили и одинаковое платье, и одинаковое

оружие. Всякие предприятия они тоже начинали сообща.

СИМВОЛИКА

ГЕРБЫ

Происхождение гербов. Гербы берут свое начало в самой глубокой древности.

Это особого рода символические знаки, по которым узнавали во время боя

вождя, племя, народ. Гербы были придуманы не из одного тщеславия, но их

можно считать не иначе как справедливой наградой за личные заслуги.

Этими особыми символическими знаками различались как отдельные лица, так и

колена, города, царства, народы; различались гербами благородные от

неблагородных, знатные от незнатных. Но более всего, особенно во время

военных действий, гербы служили для распознавания своих от чужих; по гербам

рассеянные войска собирались в одном каком-либо условленном месте.

Но символические военные знаки, употреблявшиеся часто как символы или как

украшения, не были именно тем, что привыкли называть гербами, то есть

постоянными отличиями знатного происхождения какого-либо лица и наследием,

жалуемым тому или иному роду. Такое значение гербов- это учреждение более

позднего времени, что, по словам Маршанжи (в его “Gaule poetique”), можно

отнести ко времени крестовых походов.

Дамы всегда относились с особым уважением к храбрости и мужеству мужчин, и,

чтобы выразить свое удивление и почтение, они вышивали различные

достославные и выразительные символы не только на мебели своих замков, но и

на одеяниях своих отцов, братьев и мужей. На оградах тоже были изображения

этих символических знаков; их рисовали на потолках и на стенах, на щитах и

на могильных памятниках, их освящали в церквях; во время торжеств они

служили лучшим украшением зал пиршеств; их носили на своих одеяниях

оруженосцы, пажи, воины и все лица рыцарского замка. Все эти различные

знаки рыцарских подвигов образовали как бы особый иероглифический язык.

Крест простой, двойной, обвитый, зубчатый, зазубренный, изрубленный, крест

из цветов красовался повсюду в различных видах и являлся символом той

святой цели, ради которой были предприняты крестовые походы. Ласепед в

своей “Истории Европы” говорит: “Пальма напоминала Идумею; арка- взятый или

обороняемый мост; башня- взятый приступом замок; шлем- вооружение грозного

и смелого врага; звезда- ночное сражение при свете луны и звезд; меч-

обыкновенное сражение; полумесяц- поражение мусульманина; пика, повязка,

ограда, две полосы, сходящиеся под углом, - взятые и разрушенные преграды;

лев или тигр- неустрашимую доблесть; орел- высокую доблесть и отвагу. Вот

отсюда и началась система происхождения гербов”.

Такие гербы, утвержденные и пожалованные государем, никогда не изменялись и

становились неотъемлемой собственностью семейства и рода. Были особого рода

люди, в обязанности которых входило изучать эти отличия и в особенности

наблюдать за исполнением постановленных правил относительно целости и

неизменности гербов; такие люди назывались герольдами, а знания,

необходимые для отправления подобной обязанности, назывались геральдикой.

Для гербов на щитах употребляли два металла (золото - цвет желтый - и

серебро- цвет белый), четыре краски или цвета (голубой, зеленый, красный и

черный), два меха (горностаевый и беличий). Кроме того, геральдика

приписывает цветам особые названия и значения. Так, голубой называется

лазурь и означает воздух, зеленый - яшма, красный - огонь и черный - земля.

Некоторые писатели присвоили этим металлам и цветам еще и символическое

значение. По их мнению, золото- это эмблема богатства, силы, верности,

чистоты, постоянства; серебро- невинности, чистоты; голубой цвет- это

эмблема величия, красоты, ясности; красный- храбрости, мужества,

неустрашимости; зеленый- надежды, изобилия, свободы; черный- скромности,

образования, печали.

Поле гербового щита делилось на несколько отделений горизонтальными,

вертикальными и диагональными линиями; в этих отделениях размещали краски и

символы; они иногда соответствовали друг другу и были волнисты, с выемками,

обрублены, связаны, переплетены, перевиты и так далее. Вне поля герба были

изображены другие фигуры; украшений было три рода: украшения вверху, с

боков и кругом.

Над гербом изображали короны, шапки, шлемы, наметы, нашлемники, иногда

девиз или военный клич и бурелеты. Последние происходят от французского

слова le bourrelet- это был жгутик из ткани, набитый шерстью, который

накладывали на шлем. Его окрашивали такими же цветами, как и щит; в гербах

простых нетитулованных дворян такой бурелет, или жгутик, назывался фреской.

Шлемы и шишаки рисовали на гербах или в профиль, или в фас с опущенным, с

полуоткрытым или с совсем поднятым забралом и с большим или меньшим числом

решеточек на нем, смотря по достоинству и по древности происхождения рода.

Самой верхней частью украшения гербов был нашлемник; его составляли из

всякого рода цветов, фигур и перьев, животных, деревьев и прочего. В обычае

также было помещать девизы и клич над гербом.

По сторонам бывали изображения ангелов, людей, богов, чудовищ, львов,

леопардов, единорогов, деревьев и других предметов; такие фигуры назывались

щитодержателями. Были еще и другие украшения, присвоенные известным званиям

и обозначавшие особые достоинства.

Для того, чтобы правильно объяснить герб, необходимо изучить его фон, на

котором выгравированы или нарисованы фигуры, а потом уже и сами фигуры. Фон

называется в геральдике полем, а фигуры - знаками.

Поле герба всегда бывает покрыто одним из металлов, мехов или цветное;

далее следует главная фигура, или главный знак; цвета или краски знаков те

же, что и цвет или краска поля, за исключением только того случая, когда

требуется естественный цвет.

В основу геральдики входит следующее правило: если поле покрыто какой-

нибудь краской или мехом, то фигуры, или знаки, должны быть покрыты

металлом; и наоборот, если поле покрыто металлом, то фигура, или знак,

покрывается краской или мехом. Такое правило объясняется следующим образом:

нельзя класть металл на металл и краску на краску. Делать иначе значит

совершенно извращать науку геральдики.

Верхняя часть в гербе называется главой (le chef), а нижняя часть -

подножием (la pointe). Все помещаемое в гербе обнимает собой следующее: во-

первых, всевозможное вооружение; во-вторых, не только всевозможных

животных, но даже птиц, рыб и насекомых – словом, от слона до муравья; в-

третьих, всевозможные растения, начиная от дуба и кончая самым простым

полевым цветком; в-четвертых, все блестящее - от светил небесных до

металлов и камней, которые находятся в недрах земли; в-пятых, все

мифические и фантастические существа, например, чудовища, грифы, фениксы,

двуглавые орлы и так далее. Если на гербах изображают животных, то они

всегда смотрят влево. Кроме того, на гербах изображают и символы религии;

но чаще всего изображают крест в самых различных формах, как уже

упоминалось выше.

Читать гербы - это значит объяснять гербовые знаки. Для этого следует

сначала назвать поле, потом знак и его цвет, при этом употреблять известную

формулу.

Гербы представляют самое большое разнообразие, и, конечно каждый знак имеет

свое символическое значение.

Знатоки геральдики разделили гербы на несколько разрядов, чтобы не путаться

в этом лабиринте всевозможных гербов. Разберем эти разряды по порядку.

1) Гербы коронованных особ (armoiries de la souverainete). Гербы

коронованных особ часто составляют одновременно и гербы тех государств,

которыми управляют эти лица; кроме того, государи часто прибавляли к

гербам своих областей и гербы тех стран, на которые эти государи имели

притязание, потому что этими странами владели их предки; хотя позднее они

и были отторгнуты, но царствующие государи еще вполне не отказались от

них; такие гербы назывались гербами претензии (armoiries de pretention).

Уступленные гербы (armoiries de concession). Часто в награду за какие-

нибудь особые подвиги государи жаловали отличившемуся свой герб или

прибавляли к его прежнему гербу новые почетные эмблемы.

2) Гербы корпораций (armoiries de communaute). Эти гербы разных учреждений

Западной Европы: архиепископств, епископств, капитулов, университетов,

обществ, компаний и корпораций.

3) Протекционные гербы (armoiries de patronage). Часто должностные лица,

которые управляли областями, рыцарскими замками и тому подобным,

прибавляли к своим фамильным гербам различные эмблемы как знак своего

преимущества, своих прав и достоинства, полученных ими от своих патронов.

4) Фамильные гербы (armoiries de famille). Такие гербы переходят по

наследству и служат отличием одного дома или одной фамилии от другой.

Гербы по супружеству (armoiries de d’alliance). Это такие гербы, когда в

главный герб вставляются прибавочные атрибуты для означения родственных

связей, когда одна фамилия через брак приходит в родство с другим родом.

5) Гербы по преемству (armoiries de succession). Кроме перехода гербов по

прямой линии наследства, гербы могли быть присвоены лицу совершенно

чужому или не имеющему прав прямого наследства; эти гербы переходили к

таким лицам или вполне, или же соединялись с их первоначальным гербом; но

на это всегда требовалось разрешение верховной власти.

6) Гербы по выбору (armoiries de choix). Лица, получившие дворянство за

особые заслуги перед государством, конечно, не имели своего собственного

герба и потому избирали особого рода эмблемы, напоминавшие им тот род

деятельности или занятия, в котором они стяжали себе это отличие.

Но геральдические знаки происходят еще и от тысячи других причин. Иногда

они служат обозначением заслуг; затем, были еще и такие знаки, которые

означали то залог ревностного сострадания, то воспоминания о путешествии к

святым местам, то обет, то символы доблестей, талантов и удовольствий; две

пожимающие одна другую руки означали согласие и верность, столб и якорь -

непоколебимую надежду, шар или хлебы - благотворительность, соты -

церковные праздники и гостеприимство.

Оригинальными знаками нежности и любви во французской геральдике были

следующие: два журавля, держащие в клювах кольцо или миртовую ветку;

сердце, пронзенное стрелой; кольца, роза с шипами или без шипов, дерево,

перевитое ветками плюща, и тому подобные символические знаки”.

Города заимствовали свои гербы и эмблемы от присущих им особенностей. Так,

например, у Фрисландии, страны низменной, были в гербе листья кувшинки и

волнистые повязки. Болонья, где водится много лебедей на водах, поместила

эту птицу и на своем гербе. Как известно, центр Парижа имеет форму корабля,

а потому и в гербе столицы Франции изображен корабль с распущенными

парусами под небом, усеянным лилиями. Город Тур имеет на своем гербе три

башни.

Особенно же размножились эмблемы в гербах в Западной Европе во время

междоусобных раздоров и крестовых походов.

Борьба, происходившая между Йорками и Ланкастерами, породила двух соперниц

- белую и алую розу.

Времена Лиги и Фронды породили во Франции массу эмблем в гербах

французского дворянства.

Но благодаря крестовым походам было введено в гербы множество

аллегорических знаков. В значительном числе гербов крестоносцев встречаются

кресты, раковины, птицы без ног и клюва и всевозможные монеты.

Но крест, который изображали на одежде участников крестовых походов как

символ той святой цели, для которой предпринимался поход, изображался в

большей части гербов и служил как бы воспоминанием об этих религиозных

странствованиях.

ДЕВИЗЫ И ВОЕННЫЙ КЛИЧ

Девизы представляли как бы памятники храбрости, великодушия и вежливости

того или иного рыцаря и служили полезными уроками для его потомства; эти

девизы были как бы сокращением тех рифмованных рассказов, которые сочиняли

трубадуры, странствовавшие из одного замка в другой; эти рифмованные

рассказы они пели под аккомпанемент арфы, лиры и других инструментов

менестрелей; это, конечно, вполне согласовывалось с духом рыцарства.

Девизом часто являлась какая-нибудь пословица, согласная с духом и

наклонностью рыцаря, которому принадлежал герб. Слава и любовь создали

также множество таких девизов.

Девизы относились всегда к каким-либо эмблемам, и от этого они получали еще

большую силу. Например, изображали пустой колчан и ставили к нему девиз:

“Его стрелы в моем сердце”; или изображали бутон розы и к нему девиз:

“Меньше показываясь, становится прекраснее”; ласточку, перелетавшую море, и

к ней надпись: ”Чтобы найти солнце, покидаю отечество”; раковину,

обращенную к солнцу: “Ее красота нисходит с небес”; при изображении

горностая был такой девиз: ”Лучше умереть, чем посрамиться” (девиз

Франциска1, герцога Бретани); для бутона подсолнуха: “Лучами моей звезды

открою мое сердце”; если изображали гранатовое дерево в цвету, то ставили

девиз: “Каждый год новый венец”; раненый лев, изображенный спящим под

бальзамным деревом, на которого каплет целебный сок: “Его слезы меня

исцеляют”; лев, скованный пастухом: “Покорен и страшен”; смотрящий на

солнце орел: “Оно достойно моего благоговения”.

Девиз обыкновенно ставили под щитом; это было как бы воспоминанием о

славных подвигах какого-либо лица, о его героизме, великодушии, милосердии,

или же такой же девиз служил к побуждению проявлять эти доблести. В девизе

как бы объясняется идея герба или, лучше, причина, почему это лицо получило

именно такой герб, а не другой; девиз- это в одно и то же время и плоть, и

дух герба. Девизы часто бывали аллегорические, и потому существовали

девизы, состоявшие только из одной буквы. Главное их достоинство

заключалось именно в том смысле, который можно было придать девизу; вообще,

все девизы отличались краткостью и выразительностью.

Представители какого-либо семейства, обыкновенно старшие в роде, носили над

гербом так называемые cri de guerre или cri d’armes, то есть такое

выражение, какое употреблял на войне какой-либо знатный рыцарь для

возбуждения воинов к бою или к победе; этот известный клик, или клич,

отличал его от других рыцарей. Французы говорят: “Le cri suit la baniere”

(“Клич следует за знаменем”). Это означает, что военный сигнал там, где

знамя, потому что оно являлось средоточием военной силы, центром, к

которому стремились войска, за которым следили все воины и сердцем, и

глазами. Военные клики были известны в глубокой древности; у каждого

рыцаря, у каждого военачальника был свой особенный присвоенный ему клич,

которым он собирал своих воинов и с которым он бросался в самый кровавый

бой. Вот наиболее замечательные из кликов. Готфрид Бульонский во время

крестовых походов говорил: “Dieu le veut!’ (“Так угодно Богу!”)- и это

убеждение руководило как им самим, так и его войском. С этим кликом он вел

своих воинов в бой с неверными; этот клик воодушевлял их, поднимал их дух и

вселял в них мужество и храбрость. Французские короли считали святого

Дионисия своим покровителем, и потому, ведя своих воинов в бой, они

повторяли: “Montjoie et Saint Denis”; Монморанси повторял следующий клик:

“Dieu aide au premier baron Chretien” (“Да поможет Бог первому

христианскому барону”). Бурбоны же приняли клик: “Bourbon Notredame”, или

“Esperance”. У английских королей считался покровителем Святой Георгий, и

потому они говорили сначала: “St.Georges”, - а позднее: “God and my right!”

(“Бог и мое право!”).

В одной из легенд Артуровского цикла сообщается, что гербом герцога

Нортумберлендского был синий лев, а девизом – “Ударом львиной лапы

побеждаю”.

Интересно, что изображения животных и мифических чудовищ на гербах часто

восходят к образцам скифо-сибирского звериного стиля; поэтому очевидно

здесь влияние Великого Переселения народов, но также сыграли роль и более

поздние связи Западной Европы с Востоком. По мнению одного из крупных

специалистов в этой области искусства – Л.А.Лелекова “древние сюжеты и

образы звериного стиля в 10-13 веках наводнили весь средневековый мир и

образовали особый межнациональный изобразительный язык, понятный от Тянь-

Шаня до скандинавских фьордов.

Своеобразному возрождению звериного стиля не менее внешних способствовали

внутренние причины. Новые социально-политические идеи эпохи нуждались в

адекватном выражении.

Понятия господства и подчинения, геральдическая тематика…искали себе

общедоступного и вместе с тем яркого образного преломления”.

Действительно, изображение в гербе дракона, грифона, льва, орла, тура в

сопровождении девизов вроде “Берегись это – я”, “Бойся чёрного быка” и т.п.

должны были характеризовать могущество его носителя, внушать страх не

только безоружному виллану, но и серьезному противнику.

КОДЕКС ЧЕСТИ

“Любезный сын мой, пора перестать тебе быть домоседом, необходимо тебе

поступить в школу подвигов; всякий молодой дворянин покидает в твои годы

родительский кров, чтобы получить надлежащее воспитание в чужой семье и

сделаться сведущим во всяком учении; но Бога ради, пуще всего храни честь;

помни, что ты сын дворянина, и не обесчесть нашего рода; будь храбр, но в

тоже время и скромен со всеми и везде; хвала в устах хвастуна есть хула;

кто во всем полагается на Бога и надеется на Него Одного, того и взыщет

Бог. Говори всегда последним в собраниях, но в бою бейся первым; всегда

воздавай должную хвалу заслугам твоих собратьев; рыцарь, умалчивающий о

доблестях своего товарища, все равно что его грабитель. Будь обходителен с

низшими и кроток с ними; они возблагодарят тебя сторицей против высших,

получающих все как должное им по праву; низший, польщенный твоей

обходительностью, распространит повсюду твою славу и именитость”. Такие

слова говорил отец своему сыну, отдавая его в десятилетнем возрасте на

воспитание к одному из главнейших рыцарей.

Но основные законы кодекса чести зачитывали кандидату в рыцари на обряде

посвящения. Вот несколько статей из этих законов, которые могут дать

понятие о том совершенстве, к какому обязаны были стремиться люди,

принявшие на себя рыцарское звание.

“Рыцарям вменяется в обязанность иметь страх Божий, чтить Его, служить Ему

и любить Его всеми силами своими, всей крепостью своей; сражаться за веру и

в защиту религии; умирать, но не отрекаться от христианства”.

“Рыцари обязаны служить своему законному государю и защищать своё

отечество, не жалея для него и самой жизни”.

“Щит рыцарей должен быть прибежищем слабого и угнетенного; мужество рыцарей

должно поддерживать всегда и во всем правое дело того, кто к ним

обратится”.

“Да не обидят рыцари никогда и никого и да убоятся более всего злословием

оскорблять дружбу, непорочность отсутствующих, скорбящих и бедных”.

“Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да

не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы

честью и правдою”.

“Да повинуются они начальникам и полководцам, над ними поставленным; да

живут они братски с себе равными, и гордость и сила их да не возобладают

над ними в ущерб правам ближнего”.

“Они не должны вступать в неравный бой, следовательно, не должны идти

несколько против одного, и должны избегать всякого обмана и лжи”.

“Да не употребят они никогда в дело острия меча в турнирах и других

увеселительных боях”.

“Честные блюстители данного слова, да не посрамят они никогда своего

чистого доверия малейшей ложью; да сохранят они непоколебимо это доверие ко

всем, и особенно к своим сотоварищам, оберегая их честь и имущество в их

отсутствие”.

“Да не положат они оружия, пока не окончат предпринятого по обету дела,

каково бы оно ни было; да преследуют они его денно и нощно в течение года и

одного дня”.

“Если во время преследования начатого ими подвига кто-нибудь предупредит

их, что они едут по пути, занятому разбойниками, или что необычайный зверь

наводит там на всех ужас, или что дорога там ведет в губительное место,

откуда путнику нет возврата, да не обращаются они вспять, но да продолжают

путь свой, даже и в таком случае, когда убедятся в неотвратимой опасности и

неминуемой смерти, лишь бы была видна польза такого предприятия для их

сограждан”.

“Да не принимают они титулов и наград от чужеземных государей, ибо это

оскорбление отечеству”.

“Да сохраняют они под своим знаменем порядок и дисциплину между войсками,

вверенными их начальству; да не допускают они разорения жатв и

виноградников; да наказуется ими строго воин, который убьет курицу вдовы

или собаку пастуха или нанесет малейший вред на земле союзника”.

“Да блюдут они честно свое слово и обещание, данное победителю; взятые в

плен в честном бою, да выплачивают они верно условленный выкуп или да

возвращаются они по обещанию в означенные день и час в тюрьму; в противном

случае они будут объявлены бесчестными и вероломными”.

“По возвращении ко двору государей да отдадут они верный отчет о своих

похождениях- даже и тогда, когда этот отчет не послужит им в пользу, -

королю и начальникам под опасением исключения из рыцарства”.

Все предприятия рыцарей постоянно объявлялись с большой торжественностью,

так что это невольно возбуждало в воинах рвение искать славы и наград их

подвигам. Рыцари по этому поводу давали обеты, подтверждаемые особыми

актами; исполнение этих обетов предписывалось религией и честью. Рыцари

обязаны были не щадить ни своих сил, ни даже самой жизни, если только дело

шло об интересах отечества. Так, во всех случаях рыцари обязаны были не

изменять своему долгу и чести - шло ли дело об атаке или об обороне какого-

нибудь выбранного или назначенного места или же о действительном сражении,

в котором приходилось нападать или обороняться.

В.И.Уколова во вступительной статье к книге Франко Кардини “Истоки

средневекового рыцарства” говорит: “Рыцарь сражался ради славы, но не

всегда ее приносила только победа. Героическая смерть в честном бою

считалась достойным завершением его жизни. Рыцарские идеалы отчасти

противостояли этическим принципам, диктовавшимся христианством. Гордыня,

провозглашенная церковью главнейшим из смертных грехов, считалась важнейшим

достоинством рыцаря. Месть за оскорбление (нередко мнимое) была законом его

этики, в которой не оказалось места для христианского всепрощения. Рыцари

мало ценили человеческую жизнь, свою и особенно чужую. Они привыкли

проливать кровь, и война казалась им естественным делом. Пренебрежение к

чужой жизни усугублялось тем, что свой этический кодекс рыцари считали

необходимым выполнять только в рамках своей социальной группы. По отношению

к другим – крестьянам, горожанам, купцам и им подобным – не было и речи о

каком-то “рыцарском” отношении, напротив, грубость, пренебрежение, даже

грабеж в таком случае считались у рыцарей “хорошим тоном”.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В своем заключении я попытаюсь выяснить те причины, которые способствовали

возникновению рыцарства, также разберу те обстоятельства, которые сначала

способствовали его падению, а потом и уничтожению. Теперь же рыцарство

совершенно исчезло с лица земли, о нем остались лишь воспоминания. В этой

главе я постараюсь подытожить все то, что было описано мною во всей работе.

Прежде всего хочется обратить внимание на то, что рыцарство, возникшее в

средние века, не могло бы существовать без христианской религии, так как

основные чувства рыцарства возникли непосредственно под ее благотворным

влиянием и могли иметь важное значение. Такие чувства все более и более

развивались, в результате чего появилось настоящее рыцарство, преданное

своему делу. Вообще все, что требовалось от рыцаря, вполне соответствовало

догматам христианства. Отсутствие ненависти во время битвы,

самопожертвование, стремление помогать притесненным – все это можно отнести

к христианским добродетелям.

Из этого можно сделать вывод, что эта религия, которой был проникнут дух

рыцарства, необходима любому человеку.

11 век в Европе – это время гнета феодальной тирании, время суеверий,

невежества и варварства. Богатые и сильные притесняли бедных, в то время

каждый жил своей отдельной жизнью. И появление рыцарства среди всего этого

можно назвать лучом света и надежды среди полной темноты и мрака. Рыцарство

образовало между собой некое братство, которое смогло сблизить друг с

другом все народы. Учреждение рыцарства послужило объединению людей в общем

поклонении высоким чувствам.

Вследствие некоторых перемен, которые произошли в военно-политической

системе Европы, и злоупотреблений после нескольких веков своего

существования рыцарство пришло в упадок. Позднее оно неоднократно

высмеивалось, что мы можем непосредственно увидеть, прочитав роман Мигеля

де Сервантеса Сааведры “Дон Кихот Ламанчский”, который является

великолепной пародией на все рыцарские романы, созданные ранее.

Но сейчас подвиги рыцарства не забыты; согласитесь, что честного,

великодушного, благородного и храброго человека у нас называют рыцарем.

Воспоминание о славном рыцарстве никогда не исчезнет из памяти людей.

Быть может, пройдет еще время, а рыцарство не исчезнет совершенно

бесследно, о нем будут помнить как об учреждении, которое в свое время

добилось многого, – примирило человека с человеком, народ с народом. Под

тяжелыми доспехами рыцаря билось нежное и доброе сердце, переполненное

любви и милосердия к человечеству.

БИБЛИОГРАФИЯ:

1. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. М., 1987 г.

2. Флори Ж. Идеология меча: Предыстория рыцарства. СПб,1999 г.

3. Иванов К. Многоликое Средневековье. М., 1996 г.

4. Руа Ж. История рыцарства. М., 1996 г.

5. Павленко В.Г., Николаев Р.В. Европейское рыцарство. Кемерово, 1998 г.

6. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб,1995 г.

7. Мэттьюз Дж. Традиция Грааля. М.,1997 г.

8. Барг М.А. Исследования по истории английского феодализма в

11-13 вв. М.,1962 г.

-----------------------

[pic]

Страницы: 1, 2, 3