Ранние цивилизации

героического эпоса, как "Илиада" и "Одиссея", с которых начинается история

греческой литературы.

ПОЭЗИЯ

Греческая поэзия послегомеровского времени (VII-VI вв.) отличается

чрезвычайным тематическим богатством и многообразием форм и жанров. Из

более поздних форм эпоса известны два основных его варианта: эпос

героический, представленный так называемыми поэмами "Цикла", и эпос

дидактический, представленный двумя поэмами Гесиода: "Труды и дни" и

"Теогония".

Получает широкое распространение и вскоре становится ведущим

литературным направлением эпохи лирическая

поэзия, в свою очередь подразделяющаяся на несколько основных жанров:

элегию, ямб, монодическую, т.е. предназначенную для сольного исполнения, и

хоровую лирику, или мелику.

Важнейшей отличительной особенностью греческой поэзии архаического

периода во всех основных ее видах и жанрах следует признать ее ярко

выраженную гуманистическую окрашенность. Пристальное внимание поэта к

конкретной человеческой личности, к ее внутреннему миру, индивидуальным

психическим особенностям достаточно ярко ощущается уже в гомеровских

поэмах. "Гомер открыл новый мир - самого Человека. Это и есть то, что

делает его "Илиаду" и "Одиссею" ktema eis aei, произведением навеки, вечной

ценностью" [N.5].

Грандиозная концентрация героических сказаний в "Илиаде" и "Одиссее"

стала основой для дальнейшего эпического творчества. В течение VII и первой

половине VI вв. возник ряд поэм, составленных в стиле гомеровского эпоса и

рассчитанных на то, чтобы сомкнуться с "Иллиадой" и "Одиссеей" и, вместе

сними, образовать единую связную летопись мифологического предания, так

называемый эпический "кикл" (цикл, круг). Античная традиция приписывала

многие из этих поэм "Гомеру" и этим подчеркивала их сюжетную и

стилистическую связь с гомеровским эпосом.[N.4, c.68]

Для греческой поэзии послегомеровского времени характерен резкий

перенос центра тяжести поэтического повествования на личность самого поэта.

Эта тенденция ясно ощущается уже в творчестве Гесиода, особенно в его поэме

"Труды и дни".

Необычайно сложный, богатый и красочный мир человеческих чувств, мыслей

и переживаний раскрывается перед нами в произведениях следующего за

Гесиодом поколения греческих поэтов, работавших в различных жанрах лирики.

Чувства любви и ненависти, печали и радости, глубокого отчаяния и бодрой

уверенности в

будущем, выраженные с предельной, неслыханной до того времени

откровенностью и прямотой, составляют основное содержание дошедших до нас

от этих поэтов стихотворных фрагментов, к сожалению не столь уж

многочисленных и в большинстве своем очень кратких (нередко всего две-три

строки).

В наиболее откровенной, можно сказать, нарочито подчеркнутой форме

индивидуалистические веяния эпохи воплотились в творчестве такого

замечательного поэта-лирика, как Архилох. Как бы ни понимать его стихи,

ясно одно: индивид, сбросивший тесные узы древней родовой морали, здесь

явно противопоставляет себя коллективу как самодовлеющая свободная

личность, не подвластная ничьим мнениям и никаким законам.

Настроения такого рода должны были восприниматься как социально опасные

и вызывать протест как в среде ревнителей старых аристократических

порядков, так и среди поборников новой полисной идеологии, призывавших

сограждан к умеренности, благоразумию, действенной любви к отечеству и

повиновению законам. Прямым ответом на стихи Архилоха звучат исполненные

суровой решимости строки из "воинственных элегий" спартанского поэта

Тиртея:

Славное дело - в передних рядах со врагами сражаясь,

Храброму мужу в бою смерть за отчизну принять.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . .

Гордостью будет служить и для города и для народа

Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд,

И преисполнен упорства, забудет о бегстве позорном,

Жизни своей не щадя и многомощной души.

(фр. 9. Пер. В.В. Латышева).

Если Тиртей делает в своих стихах главный упор на чувство

самопожертвования, готовность воина и гражданина умереть за отечество

(призыв, звучащий весьма актуально в таком государстве, как Спарта, которая

в VII-VI вв. вела почти непрерывные войны со своими соседями), то другой

выдающийся мастер элегического

жанра и вместе с тем прославленный государственный деятель - Солон

ставит на первое место среди всех гражданских добродетелей чувство меры,

или умение во всем соблюдать "золотую середину". В его понимании только

умеренность и благоразумие способны удержать граждан от алчности и

пресыщения богатством, предотвратить порождаемые ими междоусобные распри и

установить в государстве "благозаконие" (евномию).

В то время как одни греческие поэты стремились постичь в своих стихах

сложный внутренний мир человека и найти оптимальный вариант его

взаимоотношений с гражданским коллективом полиса, другие не менее

настойчиво пытались проникнуть в устройство окружающей человека вселенной и

решить загадку ее происхождения. Одним из таких поэтов-мыслителей был

известный нам Гесиод, который в своей поэме "Теогония", или "Происхождение

богов", попробовал представить существующий миропорядок в его, так сказать,

историческом развитии от мрачного и безликого первородного Хаоса к светлому

и гармоничному миру возглавляемых Зевсом богов-олимпийцев.

РЕЛИГИЯ И ФИЛОСОФИЯ

В эпоху Великой колонизации традиционная греческая религия не отвечала

духовным запросам современников еще и потому, что в ней трудно было найти

ответ на вопрос о том, что ждет человека в его будущей жизни и существует

ли она вообще. На свой лад этот мучительный вопрос пытались решить

представители двух тесно связанных между собой религиозно-философских

учений - орфиков и пифагорейцев. Как те, так и другие оценивали земную

жизнь человека как сплошную цепь страданий, ниспосланных людям богами за их

грехи. Вместе с тем и орфики, и пифагорейцы верили в бессмертие души,

которая, пройдя длинный ряд перевоплощений, вселяясь в

тела других людей и даже животных, способна очиститься от всей земной

скверны и достичь вечного блаженства. Мысль о том, что тело есть всего лишь

временная "темница" или даже "могила" бессмертной души, оказавшая огромное

влияние на многих более поздних приверженцев философского идеализма и

мистицизма, начиная от Платона и кончая основоположниками христианского

вероучения, впервые возникла именно в лоне орфико-пифагорейской доктрины. В

отличие от орфиков, более близких к широким народным массам и положивших в

основу своего учения лишь несколько переосмысленный и обновленный миф о

умирающем и воскрешающем божестве живой природы Дионисе-Загрее, пифагорейцы

представляли собой замкнутую аристократическую секту, враждебную

демократии. Их мистическое учение носило гораздо более рафинированный

характер, претендуя на возвышенную интеллектуальность. Не случайно, и сам

Пифагор (автор знаменитой теоремы, которая до сих пор носит его имя), и его

ближайшие ученики и последователи были увлечены математическими

вычислениями, отдавая при этом щедрую дань мистическому истолкованию чисел

и их сочетаний.

И орфики, и пифагорейцы пытались исправить и очистить традиционные

верования греков, заменив их более утонченной, духовно наполненной формой

религии. Совсем иной взгляд на мир, во многом уже приближающийся к

стихийному материализму, в это же самое время (VI в. до н.э.) развивали и

отстаивали представители так называемой ионийской натурфилософии: Фалес,

Анаксимандр и Анаксимен. Все трое были уроженцами Милета - самого большого

и экономически развитого из греческих полисов Малой Азии.

Что же произошло в Ионии в VII и в VI веках до н.э., спобствующее

появлению таких выдающихся личностей? Население смешанной крови (карийской,

греческой и финикийской ветвей) было втянуто в длительную и трудную

классовую борьбу. Какая кровь из этих трех ветвей течет в их жилах? В какой

мере? Мы этого не

знаем. Но это кровь чрезвычайно деятельная. Это кровь в высшей степени

политическая. Это кровь изобретателей.(Общественная кровь: Фалес ,говорят,

предложил этому непоседливому и разобщенному населению Ионии образовать

государство нового типа, федеративное государство, управляемое федеральным

советом. Предложение очень разумное и одновременно очень новое в греческом

мире. Его не послушали.)

Эта классовая борьба, залившая кровью ионические города, такая же, как

происходившая в Аттике во времена Солона, является, и надолго, движущей

силой всех изобретений в этой стране созидания.[N.1, кн.1, c.77-78]

Впервые в истории человечества милетские мыслители попытались

представить всю окружающую их вселенную в виде гармонически устроенной,

саморазвивающейся и саморегулирующейся системы. Этот космос, как склонны

были считать ионийские философы, не создан никем из богов и никем из людей

и в принципе должен существовать вечно. Управляющие им законы вполне

доступны человеческому пониманию. В них нет ничего мистического,

непостижимого. Таким образом был сделан большой шаг на пути от религиозно-

мифологического восприятия существующего миропорядка к его постижению

средствами человеческого разума. Первые философы неизбежно должны были

столкнуться с вопросом о том, что следует считать первоосновой,

первопричиной всех существующих вещей. Фалес (самый старший из милетских

натурфилософов) и Анаксимен полагали, что первичной субстанцией, из которой

все возникает и в которую в конце концов все превращается, должна быть одна

из четырех основных стихий. Фалес при этом отдавал предпочтение воде, а

Анаксимен - воздуху. Однако дальше всех прочих по пути абстрактно-

теоретического осмысления природных явлений продвинулся Анаксимандр,

безусловно самый глубокий из древнейших греческих философов. Первопричиной

и основой всего сущего он объявил так называемый "апейрон" - вечную и

бесконечную

субстанцию, качественно не сводимую ни к одной из четырех стихий и

вместе с тем пребывающую в непрерывном движении, в процессе которого из

апейрона выделяются противоположные начала: теплое и холодное, сухое и

влажное и т.п. Вступая во взаимодействие, эти пары противоположностей

порождают все доступные наблюдению явления природы, как живой, так и

мертвой. Нарисованная Анаксимандром картина мира была совершенно новой и

необычной для той эпохи, когда она возникла. Она заключала в себе ряд ярко

выраженных элементов материалистического и диалектического характера, в том

числе представление о всеобъемлющей, постоянно меняющей свою форму

первичной субстанции, довольно близкое современным представлениям о

материи, мысль о борьбе противоположностей и их переходе друг в друга как

главном источнике всего многообразия мировых процессов.

Греческие натурфилософы хорошо понимали, что наиболее надежной основой

всякого знания служит именно опыт, эмпирические изыскания и наблюдения. По

существу, они были не только первыми философами, но и первыми учеными,

основоположниками греческой и всей европейской науки. Старшего из них,

Фалеса, уже древние называли "первым математиком", "первым астрономом",

"первым физиком".

ЗОДЧЕСТВО И СКУЛЬПТУРА

В VII-VI вв. греческие зодчие впервые после длительного перерыва начали

возводить из камня, известняка или мрамора монументальные здания храмов. В

VI в. выработался единый общегреческий тип храма в форме прямоугольной,

вытянутой в длину постройки, со всех сторон обнесенной колоннадой, иногда

одинарной (периптер), иногда двойной (диптер). Тогда же определились

основные конструкционные и художественные особенности двух главных

архитектурных ордеров:

дорического, особенно широко распространившегося на Пелопоннесе и в

городах Великой Греции (Южная Италия и Сицилия), и ионического,

пользовавшегося особой популярностью в греческой части Малой Азии и в

некоторых районах европейской Греции. Типичными образцами дорического

ордера с такими характерными для него особенностями, как суровая мощь и

тяжеловесная массивность, могут считаться храм Аполлона в Коринфе, храмы

Посейдонии (Пестум) на юге Италии и храмы Селинута в Сицилии. Более

изящные, стройные и вместе с тем отличающиеся некоторой вычурностью

декоративного убранства постройки ионического ордера были представлены в

этот же период храмами Геры на о. Самосе, Артемиды в Эфесе (прославленный

памятник архитектуры, считавшийся одним из "семи чудес света"), Аполлона в

Дидимах недалеко от Милета.

Принцип гармонической уравновешенности целого и его частей, четко

выраженный в самой конструкции греческого храма, нашел широкое применение и

в другой ведущей отрасли греческого искусства - монументальной скульптуре,

причем в обоих случаях можно с уверенностью говорить о социальной

обусловленности этой важной эстетической идеи. Если храм с колоннадой,

напоминающей ряды гоплитов в фаланге, воспринимался как модель и вместе с

тем символ тесно сплоченного гражданского коллектива, то образ свободного

индивида, являющегося неотъемлемой частью этого коллектива, воплотился в

каменных изваяниях, как одиночных, так и объединенных в пластические

группы. Их первые, еще крайне несовершенные в художественном отношении

образцы появляются приблизительно в середине VII в. до н.э. Одиночная

скульптура конца архаического периода представлена двумя основными типами:

изображением обнаженного юноши - куроса и фигурой одетой в длинный, плотно

облегающий тело хитон девушки - коры.

Постепенно совершенствуясь в передаче пропорций человеческого тела,

добиваясь все большего жизненного

сходства, греческие скульпторы VI в. научились преодолевать

первоначально свойственную их статуям статичность.

При всем жизнеподобии лучших образцов греческой архаической скульптуры

почти все они подчинены определенному эстетическому стандарту, изображая

прекрасного, идеально сложенного юношу или взрослого мужчину, совершенно

лишенного при этом каких бы то ни было индивидуальных физических или

психических особенностей.

ВАЗОВАЯ ЖИВОПИСЬ

Наиболее массовым и доступным видом архаического греческого искусства

была, безусловно, вазовая живопись. В своей работе, ориентированной на

самого широкого потребителя, мастера-вазописцы гораздо меньше, чем

скульпторы или архитекторы, зависели от освященных религией или

государством канонов. Поэтому их искусство было гораздо более динамичным,

многообразным и быстрее откликалось на всевозможные художественные открытия

и эксперименты. Вероятно, именно этим объясняется необыкновенное

тематическое разнообразие, характерное для греческой вазописи VII-VI вв.

Именно в вазовой живописи раньше, чем в какой-либо другой отрасли

греческого искусства, за исключением, может быть, только коропластики и

резьбы по кости, мифологические сцены начали чередоваться с эпизодами

жанрового характера. При этом не ограничиваясь сюжетами, заимствованными из

жизни аристократической элиты (сцены пиршеств, ристалищ на колесницах,

атлетических упражнений и состязаний и т.п.), греческие вазописцы (особенно

в период расцвета так называемого чернофигурного стиля в Коринфе, Аттике и

некоторых других районах) не пренебрегают и жизнью социальных низов,

изображая сцены полевых работ, ремесленные мастерские, народные празднества

в честь Диониса и даже нелегкий труд рабов

в рудниках. В сценах такого рода особенно ярко проявились

гуманистические и демократические черты греческого искусства, которые были

привиты ему окружающей общественной средой начиная с архаической эпохи.

IV. ГРЕЧЕСКАЯ КЛАССИКА

IV.A) ГРЕЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА В V ВЕКЕ

ВСТУПЛЕНИЕ

Как и в других областях жизни, в культуре V в. до н.э. наблюдается

сочетание традиционных черт, восходящих к архаической и еще более ранним

эпохам, и совершенно иных, порожденных новыми явлениями в социально-

экономической и политических сферах. Рождение нового отнюдь не означало

гибели старого. Как в городах строительство новых храмов весьма редко

сопровождалось разрушением старых, так и в других сферах культуры старое

отступало, но обычно не исчезало совершенно. Важнейший новый фактор,

оказавший наиболее значительное воздействие на ход культурной эволюции в

это столетие, - консолидация и развитие полиса, особенно демократического.

Не случайно наиболее яркие произведения материальной и духовной культуры

рождались именно в Афинах. Но были и греко-персидские войны, вызвавшие

подъем общегреческого патриотизма, осознание ценности эллинского образа

жизни и его преимуществ; рост Афинского морского союза, приведший к

сосредоточению в Афинах ярких деятелей культуры Греции. Огромную роль

сыграла и сознательная политика руководителей Афин, стремившихся сделать

родной город крупнейшим народным центром Эллады, средоточием всего ценного

и прекрасного, что было тогда в греческом мире. Наконец, определенное

воздействие на развитие культуры

оказала Пелопонесская война, породившая чувство безысходности и

отчаяния у ряда представителей интеллектуальной элиты.

РЕЛИГИЯ

В первой половине V в. происходят важные изменения в религиозной

идеологии греков. К сожалению, они известны нам мало и отражаются чаще

всего в литературных произведениях, из-за чего бывает трудно понять,

возникло ли данное явление в результате индивидуального или группового

творчества либо отражает широко распространенное представление. Подъем

классического полиса, победа над персами имели важные последствия для

народного мировоззрения. Современными исследователями отмечается рост

религиозности среди греков.

Развитие в конце Архаического периода на базе древнего крестьянского

культа надежды на бессмертие, которое ранее считалось принадлежностью не

отдельного индивида, но ряда следующих друг за другом поколений, в Афинах в

V веке до н.э., когда человек почувствовал себя свободным от уз семьи и

традиции, доходит до культа личного бессмертия.[N.1, кн.1, c.191]

С точки зрения традиционных представлений в войне с персами на стороне

греков сражались и их божества, о чем, в частности, упоминает Геродот.

Победа греков над персами соответственно воспринималась как свидетельство

могущества греческих богов. Вторым важным обстоятельством, связанным с

подъемом классического полиса, является чувство исторического оптимизма,

которое отразилось и в религиозном сознании. Зевс, все более занимавший

доминирующее место в пантеоне, приобретал в мыслях и чувствах греков черты

гаранта справедливости. Эти идеи очень отчетливо выражены у Пиндара и

Эсхила. В трилогии о Прометее Зевс первоначально выступает как тиран, но в

последней трагедии примиряется с Прометеем, готовым умереть за людей. В

"Орестее" Эсхила

торжествует идея возможности решить все, даже самые сложные и

мучительные проблемы, путем примирения: страшные богини Эринии превращаются

в благодетельных Евменид. Убежденность в том, что боги помогут человеку,

если он лишен гордыни и приемлет свою судьбу, была присуща грекам той поры.

Важнейшей особенностью следующего, "Периклова" периода было усиление,

по крайней мере в Афинах, тенденции к полному слиянию в рамках единого

пантеона полисных и народных божеств. Самые древние божества Аттики Афина и

Посейдон почитаются теперь совместно и на афинском Акрополе, и на мысе

Суний. Укрепляется культ Афины. Растет влияние культа Диониса, в котором

отчетливо прослеживаются демократические тенденции. По-прежнему велик

престиж общеэллинских святилищ в Олимпии и Дельфах, однако несколько падает

значение Делоса, после того как он оказался полностью под властью Афин.

Происходит очеловечение религии, она становится мирской. С этого

времени государство и боги образуют неразрывное целое. Религиозное чувство

уступает патриотизму и гордости граждан, могущих воздвигнуть своим богам

столь великолепные памятники, явившиеся поводом для пышных празднеств и

ставшие предметом восхищения всего мира. Но сливаясь с гражданской

гордостью, религия очеловеченных богов уходит из сердца человека и

возвеличивает его значительно меньше, чем он себе представляет.[N.1, кн.1,

с.202]

Последняя треть V в. позволяет говорить об определенном кризисе

религиозного сознания греков, чему было несколько причин. Тяжелейшие

бедствия, обрушившиеся на эллинский мир в годы Пелопонесской войны, сломили

тот дух оптимизма, который господствовал в предшествующие годы, и

одновременно подорвали веру в благость богов - гарантов существующего

порядка. Вторая важная причина кризиса - усложнение характера общества, его

социальной структуры, которым перестали

соответствовать традиционные религиозные идеи, восходящие к глубокой

древности. Прежде это несоответствие оставалось вне поля внимания

современников, теперь же в новой, чрезвычайно сложной обстановке

несоответствие буквально бросалось в глаза. Литература этих лет полна

насмешек над богами, традиционными верованиями и ритуалами. Однако

парадоксальность ситуации заключалась в том, что те самые граждане, которые

вчера смеялись над богами, смотря комедию, завтра участвовали в

торжественных религиозных церемониях в честь тех же божеств. Все это

свидетельства наметившегося разрыва между религиозными чувствами гражданина

и религиозной политикой государства, ранее невозможного в греческом мире.

Наконец, в числе причин - и одновременно результатов - духовного кризиса

следует назвать критику традиционных представлений и установлений общества,

Страницы: 1, 2, 3, 4