Профессиональная этика журналистов

Профессиональная этика журналистов

Введение.

Правила нравственного поведения, система норм, определяющих обязанности

человека по отношению к обществу и другим людям, согласно словарям

иностранных слов, называются моралью, которая считается одной из форм

общественного сознания, а учение о морали, нравственности, как одной из

форм общественного сознания, - этикой. Последняя представляет собой систему

норм нравственного поведения людей, их общественный долг, их обязанности по

отношению к народу, семье и друг другу. Профессиональная мораль – это

модификация общественной нравственности. А наука, изучающая

профессиональную специфику морали, называется профессиональной этикой.

Профессия представляет журналисту право и обязанность вершить от имени

общества публичный моральный суд над явлениями, привлекающими общественный

интерес. Выбор темы и поиск адреса, определение темы публикации и отбор

фактов, оценка поведения героя и отбор фактов, даже построение материала –

в каждой из этих «технологических» операций обязательно появляется и

отношение журналиста к тем, о ком и для кого он пишет. То есть моральные

отношения вплетены в содержание его работы, а сама она от начала до конца

предстает как нравственная по своему характеру деятельность. Следовательно

журналистскую мораль можно рассматривать как форму общественного сознания,

и как объективное состояние личности, и как реально общественное отношение.

Нравственная регуляция поведения журналиста осуществляется на уровне

принципа и нормы. Их различие – в степени конкретности. Нравственный

принцип имеет мировоззренческий характер, это – связь идеала с регулятором

поведения. Нравственная норма – ориентир на практике. Механизм появления

нравственных норм выглядит следующим образом: ситуация – оценка – действие

– результат. Нормы могут быть обязательными (к примеру, запрет плагиата),

допустимыми (требование проверять сведения менее категорично),

дискуссионными (нет единого мнения, например, о допустимости совмещения

некоторых профессий или о пользовании диктофоном скрыто от собеседника).

Нормы профессиональной морали обладают различной степенью общности.

Одни дают специалисту минимальную ориентацию только в пределах частной

ситуации: «при правке не искажай смысл читательского письма», «прежде чем

публиковать документ, получи согласие владельца». Другие требование носят

общий характер. Такие предписания, выходящие за рамки частной ситуации,

называют принципами профессиональной морали. Систему требованию к

журналисту некоторые исследователи рассматривают как трехмерную пирамиду.

На верхнем этаже размещаются такие категории, как профессиональный долг,

обязанность, ответственность, совесть, честь, достоинство. Второй уровень

составляют производно-этические принципы, в которых отражены уже более

конкретные требование к поведению журналиста. К группе регуляторов третьего

уровня относятся запреты или побуждения, регламентирующие все аспекты

поведения журналиста в конкретных производственных ситуациях, - собственно

профессионально-этические нормы[1].

Профессия журналиста интересна, но не стоит так же забывать, что она

так же очень ответственна: журналист обязан придерживаться определенных

этических норм, которые я собираюсь раскрыть в своей курсовой. Выбор мною

именно этой темы для курсовой обусловлен прежде всего желанием ознакомиться

с главными заповедями в работе журналиста, так как это, несомненно,

пригодится мне в будущем, поможет понять основные принципы функционирования

данной профессии.

В написании курсовой я использовала литературу таких авторов, как

Лазутина Г.В., Ворошилов В.В., Прохоров Е.П., Челышев В.А.

1. Каков «возраст» журналистской морали?

В научной литературе насчет появления профессиональной морали

журналиста существуют две точки зрения. Согласно одной: она моложе

профессии: возникла тогда, когда профессия стала массовой, и журналисты

осознали себя единой сущностью[2], стало быть, где-то в середине прошлого

века. Согласно второй, она едва ли не старше самой профессии. И.А.

Кумылганова пишет по данному поводу следующее: «Исторический экскурс

показывает, что с момента возникновения самой журналистики профессиональная

мораль явилась неотъемлемым ее компонентом. То есть в процессе формирования

специфических функций печати в системе социальных реалий, в процессе

выделения журналистики в самостоятельную отрасль трудовой деятельности

складывалось и нравственное сознание работника это отрасли»[3].

Правы, пожалую оба исследователя, как ни парадоксально на первый

взгляд. Развитое общество знает две формы организации деятельности:

любительство и профессионализм. Рождается же всякая деятельность как

любительская. Любительство – первая фаза развития деятельности и первая,

подходящая форма ее организации. Любительская деятельность отмечена тем,

что осуществляется человеком по личной склонности, вне рамок каких-либо

должностных обязанностей, без специальной подготовки, без жесткой

ответственности за результат. А профессиональная деятельность формируется в

процессе общественного разделения труда на базе любительской, однако не

поглощает ее – они в наше время существуют параллельно. Став для человека

основным родом занятий, профессиональная деятельность приобретает новые

черты. Она протекает в виде исполнения соответствующих должностных

обязанностей в рамках сотрудничества с другими ее участниками, связана с

ответственностью за результат, требует специальной подготовки, словом

превращается в профессию. Таким образом, что профессия всегда моложе

деятельности, с которой она создана.

У журналистики тоже была первая фаза ее развития, и очень длинная,

растянувшаяся на века, точнее даже на тысячелетия. Первые признаки того,

что общество нуждается в информационном продукте, который бы оперативно

ориентировал людей в происходящих событиях и расширял опыт отдельного

человека, обнаружились очень давно. Материалы культуры античного мира

сохранили немало свидетельств на этот счет, они широко известны. Обычно мы

рассматриваем в качестве предреформ журналистики подобие газеты в Древнем

Китае, гипсовые доски с известиями для сената и для народа в древнем Риме,

сообщения, рассылавшиеся корреспондентами доброхотами знатным римлянам,

когда те отлучались из города (между прочим, это была уже работа за

плату!). практиковалось устное распространение новостей.

Интересны данные, говорящие о том, что потребность в таких продуктах и

подобной деятельности осознавалась. К примеру, у Плутарха читаем: «Говорят,

что цезарь первым пришел у мысли беседовать с друзьями по поводу неотложных

дел посредством писем, когда величина города и исключительная занятость не

позволяли встречаться лично»[4].

Неважно, что речь в данном случае идет о переписке с друзьями: фактом

является то, что в этих словах отражается осознанная потребность в

оперативном общении по поводу неотложных дел.

Пройдет еще очень много времени, прежде чем появится профессия

«журналист». Но потребность общества в продукте, который, вызовет ее к

жизни, заявлена, и уже начался поиск пути к его созданию – поиск способа

деятельности.

XV век, с которым историки журналистики связывают появление рукописных

известий, рассылавшихся за определенную плату конкретным заказчикам, не

оставил надежных свидетельств, способных помочь нам представить себе, что

именно нужно было тогда от поставщиков таких «aviso». Но по тому, как

менялось их содержание, можно уверенно предположить, что здесь мы имеем

дело с реакцией на запросы, на пожелания или требования заказчиков.

Комментируя исторические факты такого рода, Д.С. Авраамов пишет: «Если в XV

веке наравне с важными сведениями об императорском дворе, театра военных

действий, распространении реформации в известиях встречаются наивные и

легковерные сообщения о политических пророчествах, чудесах, уродах,

кометах, кровяном дожде, которые сопровождаются всякого рода опасениями и

надеждами, то в XVI веке в газетах уже преобладает объективный, трезвый и

деловой тон отчета. В них много политических сведений, реже попадаются

сообщения о торговле. От излюбленных росказней о чудесах и приведениях не

осталось и следа. Тенденция к правдивому изложению событий просматривается

при таком сравнении с достаточной определенностью.

Скорее всего, впервые газетчики руководствовались при публикации

новостей не отвлеченными нравственными соображениями, а потребностями

читателя. Основным потребителем информации в те годы была буржуазия, остро

нуждавшаяся в объективном знании для решения своих революционных задач.

Тенденция к правдивому изложению событий отвечала той объективной

потребности»[5].

XVII век открыл в истории журналистики следующую страницу. Продукция

«составителей новостей» постепенно выходила на все долее широкую аудиторию

и обретала такое свойство, как периодичность. Политические институты

общества, и прежде всего государственная власть, начинали понимать, что с

помощью нового информационного продукта они могут решать свои задачи,

которые прежде решались с помощью устного слова. Именно тогда окончательно

и определилось место журналистики в обществе: она включилась в оба контура

регулирования жизнедеятельности общественного организма.

Однако очень скоро тенденции властных структур на то, чтобы диктовать

ей свои требования к продукту, стали жесткими и корыстно окрашенными.

Возникла серьезная опасность потери того курса, который был задан

объективными причинами, определившими ее рождение. В свете данных

обстоятельств, принципиальное значение имел факт публикации в середине

XVIII века работы М.В. Ломоносова «Рассуждение об обязанностях журналистов

при изложении ими сочинений, предназначенных для поддержания свободы

философии»[6].

В журналистской среде нередко говорят об этом произведении как о начале

научной разработки профессионально-этических проблем журналистики в нашей

стране. Оно действительно содержит положения, актуальные для

профессиональной этики журналиста и сегодня.

Непосредственным поводом, побудившим Михаила Васильевича выступить на

эту тему, стала опубликованная лицейским научным журналом неправильная

информация о работе Ломоносова. Претензии ученого к продукту труда

незадачливого автора были так велики, что он с присущей ему

основательностью засел за изучение вопроса. М.В. Ломоносов изложил свои

взгляды на продукт, ожидаемый обществом от журналистов, и на личные

качества журналистов. Он проявил себя не только исследователем, но и

гражданином, очень тонко чувствующим потребности и проблемы гражданского

общества. Тем самым он создал противовес стремительно распространяющемуся

отношению к журналистике как к придатку властей. Он практически предвратил

тот подход к ней, который несколько позже привел к борьбе за ее

независимость «отцов-основателей» свободной американской прессы. Один из

них, Томас Джефферсон, спустя 33 года написал: «Если бы мне пришлось

решать, что лучше, иметь правительство без газет или газеты без

правительства, я, не колеблясь выбрал бы последнее»[7].

Вместе с тем именно тот факт, что журналистика стала использоваться

властью в качестве средства управления, подтолкнул развитие ее технической

базы и расширение границ аудитории, сделав ее массовой. Одновременно

массовый характер приобрела и профессия журналиста. Знаковым, явлением,

закрепившим превращение журналистики в устойчивый социальный институт,

стала «громкая пресса» - дешевые издания для широких слоев населения, почти

разом появившихся во многих странах на исходе первой трети XIX века.

Можно считать, что к момен6ту своего утверждения в общественной жизни

журналистика как вид деятельности подошла уже в определенным опытом.

Обучение этому способу деятельности шло на практике через формировавшиеся

профессиональные традиции, причем включало в себя не только

технологическую, но и профессионально-нравственную ориентацию. В

соответствии с представлениями общества о необходимом характере

журналистского продукта в профессиональной журналистской среде

поддерживались, поощрялись те проявления личности, которые способствовали

созданию такого продукта, а значит, и укреплению престижа и благополучия

членов журналистской общности. Проявления личности, служившие помехой

решению данных задач, естественно порицались и осуждались.

Но разнонаправленность общественных требований к продукту, усилившаяся

в результате того, что журналистика включилась в управленческий контур

регулирования жизнедеятельности общества, не могла привести к различности

критериев качества продукта. Из-за этого возник разнобой и в оценках

личностных проявлений его создателей. Поскольку членов профессиональной

общности журналистов характеризовал разный уровень морали, подобная

размытость критериев и оценок профессионального поведения оборачивалась

фактором риска. Причем не только для журналистского сообщества, но и для

общества в целом: ведь оно могло получить в таких случаях от журналистики

«дисфункциональный продукт», обладающий вредоносной силой.

Именно это обстоятельство и вызвало в жизни процесс, которому

предстояло стать постоянной линией борьбы журналистского «цеха» за единство

профессионально-нравственной позиции в своих рядах, а вместе с тем и за

незыблемость общественного значения журналистики, за высокий престиж и

авторитет профессии, процесс кодификации норм поведения и внутригруппового

контроля за их соблюдением.

2. Особенности формирования журналистской этики в России.

Начала кодификации норм можно считать, с одной стороны, свидетельством

возникновения профессионально-этических воззрений, а с другой –

подтверждение того, что наконец-то завершилось продолжавшееся века

формирование профессиональной журналистской морали, и она начала

функционировать с достаточной степенью результативности. Но это относится к

тем странам, где шло естественное развитие цивилизации, без деформации

переплетенных контуров регулирования общества как кибернетической системы.

Россия не входит в это число.

Ведущие идеологи Коммунистической партии, претендовавшие на признание

марксистско-ленинского учения подлинно научным и потому единственно верным,

дали впечатляющий анализ истоков несправедливого распределения благ в

обществе.

На этой основе они выработали социальную утопию, весьма соблазнительную

в качестве практической программы переустройства общественной жизни.

Полигоном испытания этой программы выпало стать нашей стране. С 1917 года

ее развитие стало определяться превышением роли субъективного вектора в

объективных процессах функционирования социума, заметной произвольностью

вмешательства человека в естественноисторические механизмы. Это сказалось и

на отношениях с природой и на организации жизни людей. На 1/6 части Земли

возникло руководимое Коммунистической партией государство, ориентированное

на осуществление задуманной идеологами программы общественного

переустройства, предполагающей направленное формирование определенного типа

личности («коммунистическое воспитание»). В этой программе было немало

ценных с точки зрения развития общества идей, в том числе относительно

моральных отношений, но намерение «осчастливить человечество во что было ни

стало» изначально было чревато насилием и несло в себе угрозу деформации

общественной морали – механизма, основанного на доброй воле индивидов.

Именно поэтому для реализации властных функций государства потребовалась

развернутая командно-административная система, снабженная мощным аппаратом

принуждения, направленного, главным образом, на инакомыслящих.

Пресса в этих условиях превратилась в «подругного партии» - стала

составной частью административно-командной системы, и это на десятилетия

фактически вывело журналистский корпус России за рамки мировой

профессиональной общности журналистов. Профессионально-нравственные

отношения были настолько трансформированы партийной зависимостью

журналиста, что потеряли самостоятельное значение. Содержание

профессионального долга работников прессы в Уставе Союза журналистов СССР

определялось исключительно задачами, которые ставила перед собой КПСС,

практически без учета специфики журналистики[8]. Ни о каких кодексах,

декламирующих моральные принципы профессионального поведения советского

журналиста, до конца 80-х годов речи не велось. Зачастую оставались

неизвестными в среде сотрудников наших редакций и международные документы,

имевшие отношение журналистской этике. Профессиональная этика как учебная

дисциплина считалась несовместимой с принципом партийности журналистики,

определившим ее функционирование, и в учебных планах отсутствовала.

Если учесть, что законодательства о печати до 1991года тоже не

существовало, то можно представить себе, сколь трудно было отечественной

журналистике сохранить верность своему исконному предназначению, не

утратить определяющие черты профессии. В случаях, когда журналисты решались

работать в соответствии со своим представлением о профессиональном долге,

от них требовались поистине героические усилия и недюжинная

изобретательность для того, их материалы могли увидеть свет. Однако такие

примеры немногочисленны. В большинстве своем представители журналистского

«цеха» приспосабливались к обстоятельствам, иронизируя на предмет нередких

расхождений своей практики с требованиями общей морали.

Ориентация на гласность и плюрализм, заявленная в 1985 году в качестве

доминанты новой политической линии властных структур СССР, объективно

означала для журналистики возвращение ей права быть самой собой. Пресса

вышла изпод гнета Коммунистической идеологии. Свобода слова, свобода

творческого самовыражения была не просто провозглашена, а закреплена

законодательно. Но она-то и оказалась первым серьезным испытанием

профессионально-нравственной зрелости нашего журналистского корпуса.

Обнаружилось, что в этом плане ты изрядно отстали от коллег из многих

стран. Журналисты российской прессы начали то и дело выходить за границы

этического коридора, которым определяется свободное творческое

пространство. Свобода слова все чаще стала оборачиваться журналистским

произволом – такой формой профессионального поведения в тексте или

профессиональном общении, при которой оно не согласуется ни с нормами

морали, ни с интересами общества, ни с чем, кроме личного «хочу».

В чем же именно выразилось отставание?

Процесс кодификации профессионального эпоса журналистов, начавшийся в

демократических государствах в ХХ веке, сопровождался интенсивной

деятельностью по контролю за соблюдением норм со стороны редакционных

коллективов. К концу века этот процесс привел к отчетливо видимым

результатам.

Во-первых, «отстоялся», «выпал в осадок» пласт профессионально-

нравственных представлений, в которых отражаются объективно сложившиеся

обязанности журналистики в обществе и объективно необходимые качества

продукции журналистики, о чем говорит содержание кодексов, принятых

международными журналистскими организациями и отдельными редакционными

коллективами.

Во-вторых, определились алгоритмы действия профессиональной морали и

формы влияния профессиональной общности на своих членов, о чем

свидетельствуют множественные прецеденты из практики журналистских

организаций в различных странах мира.

В-третьих, в общих чертах обозначился своеобразный профессионально-

нравственный облик журналиста. Для него характерны достаточно высокий

уровень общей моральности, глубокая преданность профессиональному долгу и

острое чувство профессиональной ответственности. В этом можно было не раз

убедиться, наблюдая работу зарубежных коллег в нашей стране во время

чрезвычайных собраний (путч 1991года, октябрьские события 1993 года,

вооруженный конфликт в Чечне).

Сказанное не означает, что ситуация журналистики мирового сообщества

приобрела благородный характер и редакционные коллективы навсегда

избавились от неумелых, недобросовестных сотрудников, а конфликты

морального свойства полностью исчерпали себя. Дело в другом: в

журналистских кругах установился профессионально-нравственный климат,

стимулирующий уважительное отношение членов редакционных коллективов к

профессиональным стандартам поведения. Журналисты увидели в них средство

укрепления престижа профессии и своего личного престижа, упрочения законным

путем своего материального благополучия. Пренебрежение профессиональными

стандартами становится при таком положении для нарушителя «себе дороже»,

оборачивается существенными потерями и в моральном, и в материальном плане.

Возможно, что у таких нарушений этических норм имеются и причины,

лежащие более глубоко. Предположить это позволяет тот факт, что в подобном

отношении к нормам определенного типа просматривается общая позиция

национального содружества журналистов, а это уже повод для размышлений. Как

бы то ни было, и в американской журналистике формированию устойчивого

профессионально-нравственного климата уделяется самое пристальное внимание.

В том же исследовании отмечается, что процесс формирования представлений о

журналистской этике в США «подвергается воздействию комплекса факторов»[9]

и достаточно результативен.

Мировому журналистскому сообществу присуща еще одна довольно ярко

выраженная тенденция. Для тех журналистов, уровень профессионально-

Страницы: 1, 2