Магия

своей целью обеспечить удачный исход охоты. Аналогичные обряды

этнографы нашли и у многих народов, еще в XIX веке ведших первобытный

образ жизни. Один из таких обрядов у ительменов (камчадалов) описал

русский путешественник С. П. Крашенинников. Этот обряд являлся частью

осеннего промыслового праздника ительменов и состоял в том, что из

съедобной травы и рыбы изготовлялась фигура кита, которая под звуки

бубнов и барабанов была растерзана и съедена всеми участниками

церемонии. Затем то же самое было сделано и со слепленной из сладкой

травы фигурой волка, которую один из охотников застрелил из лука, а

другие растерзали и съели.

Можно вспомнить и о «пляске бизонов» у североамериканских

манданов: ее участники, обряженные в шкуры бизонов и с оружием в руках,

игравшие роль охотников и дичи, верили, что пляска привлечет стада

бизонов под удары их копий и стрел. Пляска продолжалась многие часы,

нередко сутки.

С переходом к земледелию магические обряды исполняются, чтобы

воздействовать на силы природы и добиться от земли хорошего урожая.

Меланезийцы Тробриандовых островов, например, чтобы клубни выращиваемых

ими земледельческих культур таро и ямса были большими и крепкими,

зарывали на своих огородах камни, напоминающие по форме эти клубни,

предварительно их заговорив. Еще в прошлом веке русские крестьянки в

момент посадки капустной рассады туго обвязывали голову платком, чтобы

и кочаны получались тугими и упругими. Часто обряды имели своей целью

передачу земле силы человеческого плодородия: у многих народов мужчины

и женщины во время полевых работ обнажались, исполняли эротические

пляски, вступали на поле в половую связь. Иногда главным содержанием

земледельческой магии было ритуальное убийство людей. Так, у индейского

племени пауни был такой обряд: молодую обнаженную женщину ставили на

пьедестал, вокруг которого находились вооруженные луками воины. В

определенный момент все они вместе выпускали в девушку свои стрелы.

После этого ее тело рубили на куски и зарывали их на поле, а кровью

поливали посевы. У одного из племен Западной Африки существовал

аналогичный обряд: ежегодно перед полевыми работами совершалось

ритуальное убийство мужчины и женщины, после чего их тела закапывались

на поле. Обряд совершался в надежде, что мужская и женская сила

передастся земле и обеспечит ей плодородие.( 3)

Страшным бедствием для земледельцев были засуха, наводнение и

другие стихийные бедствия. Вот почему появились многочисленные

магические обряды, имевшие своей целью влиять на погоду и составившие

отдельный вид магии: метеорологическую, или магию погоды. Здесь

наиболее распространенными являлись обряды вызывания дождя. Вот как

«вызывали» дождь колдуны центрально-австралийского племени вонконгуру.

Двое «заклинателей дождя» по очереди зачерпывали заколдованную воду в

деревянное корыто и разбрызгивали ее в разные стороны, производя при

этом пучками перьев шум и шорох, имитируя тем самым звук падающих

капель дождя.

Некоторые обряды метеорологической магии предназначены вызывать

солнечный свет. Колдуны с острова Флорида, совершавшие этот обряд,

привязывали листья и прутья определенной породы дерева к концу

бамбукового шеста и держали его над огнем, раздувая его и произнося

одновременно магическое заклинание, переходящее на огонь, а с него на

листья. Затем шест укреплялся на верхушке дерева, ветер должен был

сдуть с него чары и унести их вдаль, ожидалось, что после этого засияет

солнце. В силу неразвитости первобытной практики и идеологии колдовские

обряды сопровождали буквально каждый производственный процесс людей

того времени, при этом магические верования тесно переплетались с

верными наблюдениями над природой. Отсюда, однако, не следует, что

магические верования и ритуалы были тождественны знанию, выполняли роль

конденсатора рациональных приемов производства, лечения и т. п., как

это утверждают некоторые исследователи. Подобную точку зрения

отстаивает, например, английский историк культуры лорд Рэглан в своей

работе «Как возникла цивилизация?», где пытается объяснить

происхождение буквально всех предметов культуры потребностями

религиозно-магического культа. По его словам, изобретение плуга явилось

результатом поклонения людей фаллосу, а переход людей к скотоводству

вызван тем, что люди, поклонявшиеся Луне, обнаружили ее сходство с

рогами тура и коровы. Подобные взгляды Рэглана и других ученых на

происхождение земледелия и скотоводства, войны и государства, денег и

обмена, искусства и науки из религиозных культов, по сути дела, ничем

не отличаются от мифов, по которым Диана научила людей охоте, а

Посейдон — коневодству.( 3)

Субъектом любого магического действия является колдун —

профессионал или любитель. На самых ранних ступенях развития

первобытного общества профессиональных колдунов еще не было. Магические

обряды и ритуалы выполнялись любым из членов племени, чаще стариками,

владевшими опытом исполнения необходимых церемоний. Впоследствии

появились люди, которых считали наделенными особыми способностями, и,

прежде всего, способностью общаться со сверхъестественным миром и его

обитателями. У разных народов их называли по-разному — колдун, волхв,

заклинатель, шаман и т. д. Но социальная функция в доклассовом обществе

у них была одна: магическая практика, своей целью имеющая обеспечить

первобытной общине покровительство сверхъестественных сил и защитить от

колдовских происков со стороны недружелюбных племен и злых духов.

Путешествие в астрале.

Одной из самых трудных фаз практического Оккультизма считается

сознательный выход астрального тела.

В нормальном состоянии мы не чувствуем притяжения к соседним

планетам и особенно к Солнцу. Между тем, всякое человеческое существо,

погруженное в сознательный автогипноз и вошедшее в сношения с

космическими силами, видит, как перед ним постепенно развертываются

следующие явления.

Прежде всего, он видит себя осажденным толпой существ,

сформированных только наполовину, которые принимают ужасный вид и

стремительно бросаются на него. В этот момент необходимо большое

хладнокровие, так как достаточно простого твердого взгляда, чтобы

рассеять всю эту толпу. Эти существа образуют живую атмосферу из

невидимых существ, непосредственно окружающих землю. В Оккультизме они

известны под именем элементалов — духов стихий, или элементов.

Но это не единственная опасность. Едва выйдя из этого слоя,

смельчак окажется перед блестящим потоком, несущимся с неимоверной

быстротой и разбивающимся на множество струй и изгибов. Представление о

человеке, внезапно погруженном в пучину Ниагары, может дать слабое

понятие об этом ощущении.

Это сверкающее течение — великая сила, поддерживающая

гармоническое притяжение между всеми планетами нашей системы; отсюда

его название: астральный свет, В этот момент опасность становится очень

большой.

Путешествующего можно сравнить с кораблем, внезапно очутившимся

перед настоящей водяной горой, беспрестанно поднимающейся и

обрушивающейся со страшным грохотом.

Если капитан опытен, то корабль, подхваченный волной, будет

увлечен на значительную высоту, а затем тихо спустится по другому скату

этой волны. Но если капитан ошибется, то волна также увлечет судно, но

осядет раньше, чем оно достигнет ее вершины, и поглотит корабль со всем

его экипажем. То же случится и с путешествующим в астрале.

Если его сопровождает наставник, знающий и хладнокровный, то он

свободно проникнет через грозный поток астрального света, который ему

представляется, и окажется вынесенным к Солнцу, в мир света. ( 1)

Если же у него не хватит опытности и необходимого, прежде всего

мужества, то он может быть поглощен и вынесен в поток мрака, к луне.

Это не метафизика, то, о чем мы сейчас говорим, это элементарная

астрономия.

Одна из половин нашей земли, одно полушарие, всегда освещено

Солнцем, что производит день, а другая — Луной, это будет ночь.

Половина, освещенная Солнцем, образует конус света, вершиной

которого является Солнце.

Половина, находящаяся со стороны Луны, образует конус мрака,

вершиной которого является Луна.

Отсюда следует, что Земля постоянно влечет за собой конус света и

конус мрака, между которыми вращается великий астральный змей,

изображающий то течение, о котором мы говорили.

Когда «путешествующий», преодолев это течение, возвращается по

нему на Землю, помня все, что видел, то получает название дважды,

рожденного, как познавшего тайны жизни и смерти и испытавшего при жизни

все то, что душа испытывает после смерти.

Действительно, это душа, схваченная великим змеем — потоком

астрального света — и брошенная в конус тени испытывает там, будучи

всасываема Луной, страдания, о которых рассказывают эзотерические

религии, как о претерпеваемых в чистилищах. Когда воля человека будет

достаточно сильна, чтобы преодолеть этот ток лунного притяжения, то он

будет в состоянии погрузиться в астральный свет и перейти в ток

солнечного притяжения, в конус света, а оттуда может подняться к центру

духовного очага.

Через Луну и ее конус тени идут на землю токи инволюции

(материализации духа).

При посредстве Солнца токи эволюции (освобождения духа от

материи) направляются из нашего мира в другие.

Высшие принципы человеческого существа, облеченные астральным

телом, способны отделяться от физического тела и действовать

самостоятельно, иногда на довольно большом расстоянии.

Выделение астрального тела может быть двух родов:

. произвольное

. непроизвольное.

Произвольное выделение астрального тела делается сознательно

посвященными и трудно достижимо, требуя весьма серьезной подготовки.

Непроизвольное и бессознательное выделение — факт, гораздо чаще

встречающийся, как это доказано, чем этого бы можно было ожидать. Оно

часто происходит под влиянием сильного потрясения, во сне или при

различного рода заболеваниях, особенно нервных.

Опыты с выделением астрального тела магнетизируемых субъектов,

произведенные во Франции полковником де Роша и профессором Дюрвиллем,

пролили яркий свет на этот вопрос.

Оба исследователя усыпляют своих субъектов, главным образом,

пассами (то есть проведением рук сверху вниз перед лицом и телом

усыпляемого) и наложением своей правой руки на его лоб.

При этом магнетизируемый погружался постепенно во все более и

более глубокий сон. Первой фазой выделения астрального тела является

так называемая экстериоризация, то есть перенесение во вне

чувствительности.

Насыщенный магнетическим флюидом, субъект начинает испускать его

из себя настолько сильно, что вокруг всего его тела образуются пояса,

обладающие чувствительностью при прикосновении к ним, само же тело

субъекта становится нечувствительным.

При дальнейшем магнетизировании, с правой стороны субъекта, а

затем и с левой, постепенно появляется по светящейся колонне, которые

затем соединяются в одну и явственно принимают форму тела самого

субъекта. Это и есть выделившееся астральное тело. Повинующееся воле

магнетизера, астральное тело можно заставить выполнять различного рода

действия: переноситься с одного места на другое, передвигать какие-

нибудь предметы, даже довольно тяжелые, трогать присутствующих и т. п.

Опыты производятся или в полной темноте, или же при слабом освещении.

Астральное тело видимо обыкновенно не всем, но лишь самому его

обладателю и лицам с особенно развитым зрением (сенситивам).

Впрочем, есть способ сделать его ясно видимым. Для этого служат

особого рода светящиеся экраны, на фоне которых астральное тело ясно

видно, так же как и вообще магнетические флюиды.

Благодаря вышеописанным опытам удалось неопровержимо доказать

столь давно проповедуемую оккультистами идею, что физическое тело само

по себе бесчувственно и мертво и что чувствительность и жизнь,

заключающиеся в нем, принадлежат высшим принципам нашего существа.

Действительно, если в вышеописанных опытах подставить, например,

карманные часы к уху экстериоризированного субъекта, то он ничего не

услышит. Для того чтобы тиканье часов было им воспринято, надо их

поставить к тому месту астрального тела, являющегося точной копией

физического, где должно находиться его ухо.

Так же дело обстоит и с другими органами чувств.

Астральное тело обыкновенно соединено с физическим флюидическим

шнурком, без чего связь между двумя телами могла бы окончательно

порваться, и субъект мог бы умереть.

При выделении астрального тела, погруженные в астральный план

субъекты сталкивались неоднократно и с обитателями астрала, например, с

так называемыми ларвами.

Пробуждение, при этого рода опытах, и обратное возвращение

астрального тела достигается поперечными пассами и приложением левой

руки магнетизера ко лбу субъекта, причем последний просыпался медленно,

проходя в обратном порядке все степени магнетического сна . (1)

В чем смысл магии?

Научное изучение феномена магии началось с исследования

первобытной магии именно потому, что для современного человека

характерно неверие в реальность магии и недооценка своих первобытных

предков. Магия как экзотика, а не как элемент всякого человеческого

действия и мировосприятия, - вот что привлекло внимание, прежде всего,

когда социальная антропология открыла для всей образованной Европы

многообразие иных культур: этого зверинца странных обычаев и

менталитетов, паноптикума заблуждений и неэффективных, бессмысленных

ритуалов и обрядов.

У Дж. Фрэзера и Б. Малиновского — столпов британской социальной

антропологии — мы находим первые наброски, которые можно составить в

некоторую общую теорию магии.

Фрэзер: Психологическая основа магии — ассоциация идей, между

которыми не существует реальной причинной связи; магия позволяет умному

человеку доминировать над остальными, основывать королевские династии и

новые государства, получать статус святых и богов после смерти; магия

вырабатывает первые санкции, закрепляющие частную собственность и

целостность, самостоятельность индивида. Таковы основные положения

фрэзеровской концепции магии, изложенные им в работах «Золотая ветвь»,

«Божественный король» и «Задача Психеи».

Малиновский: Магия обеспечивает уверенность в ситуациях

неопределенности; магия создает церемониальную структуру торговли;

магия часто организует коллективный труд; магия действует с помощью

усиления социального давления на индивида; миф является схемой

магического действия, которое нередко сводится к проговариванию мифа;

магия представляет собой в основном языковый феномен и использует

специальный высокопарно-сакральный язык, который отличается от языка,

применяемого в контексте трудовой деятельности и общественных

отношений; магия — предельный случаи, демонстрирующий силу и активность

языка, так как всякий язык имеет магическую функцию; магия укрепляет

неравенство людей в примитивных обществах; магия подтверждается

чудесами, порождаемыми мистической верой. Эти положения сформулированы

в «Магии, науке и религии», «Основаниях веры и морали», «Коралловых

садах и их магии» и других работах Б. Малиновского.

Уже из этих выводов Фрэзера и Малиновского следует, что магия, в

сущности, закладывала социальную структуру первобытного общества,

организовывала важнейшие формы деятельности, являлась основой развития

индивидуальности и сферой приложения всех духовных и практических

новаций. Магия воплощала в себе фундаментальное и плодотворнейшее

противоречие первобытной жизни. Так, она формировала новые социальные

структуры, критикуя племенную повседневную реальность и мышление, и она

также культивировала свободную индивидуальность, сосредоточивая все

формы творчества в «обожествленном еретике» — шамане. Именно магии

оказалось под силу провести зарождающееся человечество по острию

бритвы, убедить его в собственной сверхъестественной исключительности и

внушить ему идею господства над природой в то время, когда вся реальная

жизнь неопровержимо доказывала обратное. Найдя первое эффективное

применение свободной игре воображения, магия описала и объяснила

пугающе неохватный мир, упростила его, сделала более предсказуемым и

возвела строительные леса его переустройства. И пусть даже эти леса

регулярно рушились, хороня под обломками наиболее отважных

первопроходцев — что с того! Нашим предкам, зато было кого хоронить с

почестями, было о ком слагать легенды, было у кого учиться, было что

восстанавливать и перестраивать, было что терять и что воскрешать.

Б. Малиновский пишет, что магия дает человеку ряд готовых

ритуальных актов и стандартных верований, оформленных в определенную

практическую и ментальную технику. Тем самым как бы воздвигается мост

через те пропасти, которые возникают перед человеком на пути к его

важнейшим целям, преодолевается опасный кризис. Функция магии

заключается, по Малиновскому, в ритуализации человеческого оптимизма, в

поддержании веры в победу надежды над отчаянием.

Определенные психологические объяснения магии предприняты были

уже эволюционистской этнографией, функционализм пошел по другому пути,

и только структурализм, взяв на вооружение фрейдистские и

неофрейдистские концепции, продолжил психологический анализ оккультного

опыта.

В центр внимания психологов попала личность первобытного шамана и

характер его отношений с племенем. Наиболее яркий пример и модель

психомагического действия — это способность мага наслать порчу на

человека, в результате которой тот умирает. Для объяснения этого

феномена следует, видимо, выстроить цепочку между психическими

способностями шамана, известным магическим культом и далее — психикой и

физиологией околдованного человека. Французский этнограф и философ К.

Леви-Строс предлагает следующий вариант такой связи.

Психика шамана, по Леви-Стросу, паталогична, т. е. существенно

отличается от психики рядового члена племени. Она характеризуется

«океаническим чувством» (3. Фрейд) причастности природе, способностью

мысленного перевоплощения в животных и растения, в природные силы.

Шаман — обладатель «расширенного сознания»: в его духовном мире с

образами людей и природных объектов легко уживаются фантастические

представления, изобретаемые им самим, не укладывающиеся даже в

традиционный племенной миф. В самом себе шаман обнаруживает

раздвоенность, подобную шизофренической, убеждающую его в том, что он

способен существовать одновременно в разных обличьях, находиться в

разных местах, путешествовать во времени, перемещаться из мира людей в

мир духов и пр. Богатый внутренний мир шамана, частью, данный ему в

силу его психологических особенностей, а частью — в результате его

специфической практики, позволяет ему находить объяснения непонятных

явлений и претендовать на обладание особыми, сверхчеловеческими силами.

Магический обряд, выполняемый шаманом, объединяет в себе фантастическую

картину мира и способы действия в этом мире, переведенные на язык, хотя

бы частично понятный племени. Это превращение в сказку

действительности, которая сама по себе останется неизменной, объединяет

психосоматическое состояние шамана с «коллективным бессознательным»

племени и психикой человека, на которого направлен обряд. Этому

соответствует вера шамана в эффективность используемых приемов, вера и

психологическая потребность общества, и, наконец, вера в магию самого

объекта колдовских действий.

Шаман, по Леви-Стросу,— типичный «профессиональный отреагирующий»

в том смысле, что он в ходе обряда всякий раз воспроизводит

психосоматическое самочувствие, пережитое им в период становления

шаманских способностей. Обряд — это повторение «призыва», т. е. первого

озарения, потрясения, припадка, который открывает человеку его

магическое призвание. Шаман делает свой невроз — органического или

приобретенного свойства — своей профессией, и поскольку первобытные

люди постоянно погружены в ситуации стресса, то они живо сопереживают

шаману. Жизнь на грани смерти требует регулярного очищения от страха, и

шаман осуществляет эту процедуру как опытный психоаналитик.

Шаман предлагает язык, полный символов и способный описать самую

непонятную ситуацию, включая ее тем самым в мир привычного опыта. Леви-

Строс апеллирует здесь к гипотезе об изоморфизме языковых и

психофизиологических структур и способности языкового символизма

индуцировать соответствующие воздействия через психику на организм

человека. Главная нагрузка в этом психологическом объяснении магии

падает на «эффективность символов», хотя, как мы понимаем, именно ее и

надо обосновать.

Этнографическое и психологическое объяснение первобытной магии

сформулировало парадигму ее восприятия применительно и к другим

историческим контекстам. И все же историческая специфика разных форм

магии — отдельный и сложный вопрос.(2)

Если для неолитического человека магия едва ли не единственное

средство выжить на грани смерти» то для человека античности она

постепенно становится в ряд других, часто не менее эффективных и

убедительных форм деятельности. Сфера магии резко локализируется;

определенный круг людей вообще перестает участвовать в магических

обрядах, для других магия смыкается с развлечением, ряд важных

умилостивительных функций магии начинает выполнять религия. С другой

стороны, в самой магии происходит расслоение между элементами,

включаемыми в официальные обряды (разные формы предсказаний и гаданий),

и теми, которые отныне культивируются лишь тайно (черная магия). Это

расслоение, начавшееся еще в первобытном обществе, теперь окончательно

оформляется в официальный религиозный культ, направленный на публичное

умилостивление богов, и магическую сакральную мистерию, задействующую

злые сверхприродные силы.

Одновременно с отмежеванием магии от религии происходит

десакрализация искусства, обмирщение права, науки, морали. Конечно, в

античности обнаруживается только самое начало этого процесса.

Гомеровский человек не только преклоняется перед богами, но порой и

заставляет их предпринимать выгодные ему действия; математика еще тесно

связана с астрологией и практикой гадания, а науки о природе — с

поисками чудесных субстанций. Религия и миф продолжают занимать в

сознании античного человека центральное место, но постепенно

вытесняются — вместе с магией - в сферу идеологии, за пределы

практической деятельности. Люди, овладевшие искусством создавать

прибавочный продукт, могут себе позволить не принимать магию всерьез.

Теперь уже магия — это обряд и ритуал, понятый как обряд и ритуал, не

более того. Магия — это превращение действительности в сказку, и люди

подозревают, что это всего лишь сказка, т. е. что-то не слишком

реальное, редкое, сказание, а не сама жизнь. Жизнь богаче магии: в ней

есть деньги, любовь, власть, на долю же магии остается пикантное

приключение, игра для ума и тела, без которых, в принципе, можно и

обойтись.

Важный момент античного понимания магии — ее демократичность.

Гностик-герметист апеллирует к магии, строя картину взаимодействия Бога

и мира, реализации в природе божественного начала. Пифагореец,

потрясенный гармонией небесных сфер и музыкального ряда, обратится к

магии чисел. Но юноша, домогающийся своей неуступчивой подружки, просто

добавит ей в вино колдовского напитка, не задумываясь над механизмом

его действия. И любопытный бездельник, возжелавший поглазеть на шабаш

ведьм, проглотит галлюциногенное снадобье и отправится в

умопомрачительное странствие. Каждый найдет в магий то, чего ищет,

нарушит древние табу и не узнает об этом, невзначай проникнет в тайное

тайных — и посмеется. Свобода обращения с культурными ресурсами магии,

характеризующая античность, обязана погружению магического

мировоззрения и практики в иные типы практик и мировоззрений. (4)

Заключение

Вся история литературы пронизана интересом к магии как к

фундаментальному элементу человеческой жизни. И каждая историческая

эпоха давала собственные образы мага и его практики, соответствующие их

реальной социальной роли, с одной стороны, и отношению к магии со

стороны иных форм сознания — с другой.

Жизнь в первобытную эпоху — это жизнь на грани смерти. Человек

как тупиковая ветвь биологической эволюции — иначе не объяснить его

плохой природной приспособленности — столкнулся с грозными реалиями

борьбы за существование и долгое время находился на грани вымирания. И

если представить себе человека в свободном и открытом соревновании с

другими животными периода раннего неолита, то его будущая великая

история покажется немыслимой. На этой стадии развития спасение человека

не могло быть обеспечено ни примитивными орудиями труда, ни первобытным

коллективизмом; оба эти фактора сами нуждались в некоторой прочной

основе для последующей эволюции, в некотором проекте, идеальном плане,

перспективе. Но сценарий развития человека не был простым обобщением

его наличного состояния, напротив, первым мыслительным шагом

рождающегося человека стало сознание собственной ограниченности и

безграничного многообразия мира. Сознание, обязанное странному

несоответствию между относительно несовершенным телом и

гипертрофированным мозгом, телесность, показывающая себя в

непреодолимости внешних объектов — расстояния, огня, камня, животного,

разграничивали макрокосм Вселенной и, стремящийся к слиянию с ним,

микрокосм человеческого Я. Первобытная магия выступила преодолением

этой границы.

Список использованной литературы

1. «Магический кристалл» М., «Республика» 1992г.

2. А. Ю. Григоренко «Разноликая магия» М., «Советская Россия»

1987г.

3. Папюс «Практическая магия» М., «Renaissance» 1991г.

4. И. И. Жерневская, Л. В. Шарманова «Куда ведет аллея сфинксов»,

Лениздат, 1990г

5. Большая советская Энциклопедия.

СНОСКИ:

1. «Магический кристалл» М., «Республика» 1992г.

2. А. Ю. Григоренко «Разноликая магия» М., «Советская Россия»

1987г.

3. Папюс «Практическая магия» М., «Renaissance» 1991г.

4. И. И. Жерневская, Л. В. Шарманова «Куда ведет аллея сфинксов»,

Лениздат, 1990г

5. Большая советская Энциклопедия.

Страницы: 1, 2, 3