Культура русской дворянской усадьбы

Культура русской дворянской усадьбы

Культура русской дворянской усадьбы

"Дома косые, двухэтажные И тут же рига,

скотный двор, Где у корыта гуси важные

Ведут немолчный разговор. В садах

настурции и розаны, В прудах зацветших

караси. Усадьбы старые разбросаны По всей

таинственной Руси ".

Н. Гумилев

Человек - существо крайне неорганизованное и хаотичное. В себе самом

он со временем, может быть, и разберется. Установит свои ценности и идеалы,

да и поступки научится выстраивать в соответствии с ними. Но людей много и

каждый старается свои ценности утвердить в людском сообществе, свои идеалы

установить в качестве самых для всех главных. Если это допустить,

начинается "общественный хаос".

Тут и вступает в свои права культура. Многие философы именно в

организации социального хаоса видят ее предназначение. Для этого общество

вырабатывает некие усредненные идеалы и ценности, которые и составляют его

идеологию. Однако конкретная личность чаще всего не соответствует

усредненным общественным идеалам. Да и человек воспринимает навязываемые

ему обществом ценности, как ограничение своей свободы. Так постепенно

культура, оставаясь мощным средством регуляции отношений в обществе,

становится механизмом подавления индивида.

Таким образом, жизнь отдельного человека протекает в двух резко

разграниченных планах. Общественная деятельность осуществляется в, так

называемое, рабочее время. Ему (подчас очень остро) противостоит

индивидуальное время, "свободное время". В психологическом мире индивида

это отличие фиксируется в точных выражениях: "надо" и "хочу". Для человека

работа, которую сделать надо, находится совсем в другом мире, чем та,

которую делать хочется. И "время надо", в отличие от "времени хочу"

наполнено совсем другим смыслом.

Свободное время («время хочу») нельзя проводить в том же самом месте,

где обычно работаешь. Здесь все должно быть иным, желаемым, а не должным.

"Иное" поведение выражается в подчеркнуто торжественных, или подчеркнуто

свободных жестах, в особых шутках. "Иное" поведение выражает себя в

подарках и совместных трапезах, что особенно характерно для Руси. Так всё -

особое место, особо выделенное время, особые предметы и иное поведение

служат созданию непохожей на повседневность идеальной реальности, той, о

которой нам только мечтается. Реальности, что воплощает в себе наше

представление об идеальном существовании, о давно ушедшем "золотом веке".

В мире дворянской культуры с ее жесткой иерархией это ощущалось

особенно остро. Потому и говорила Екатерина II, что «жить в обществе не

значит ничего не делать». Эта сценическая, крайне театрализованная жизнь

была настоящим ежедневным общественным трудом. Дворяне служили «Государю и

Отечеству» не только в департаментах, но и на придворных празднествах и

балах. Праздничная придворная жизнь была для дворянина таким же «надо», как

н служение в государевых войсках.

А «идеальную реальность» воплощали для русских дворян XVIII-XIX веков

их родовые усадьбы. Потому главная задача любого, пусть и «плохенького»,

усадебного строительства - создать идеальный мир, со своими ритуалами,

нормами поведения, типом хозяйствования и особым времяпровождением.

И создавался усадебный мир очень тщательно и подробно. В хорошей

усадьбе ничего не должно быть ничего не продуманного. Все значимо, все

является аллегорией, все «читается» посвященными в усадебное таинство.

Желтый цвет усадебного дома являл богатство хозяина, воспринимаясь

эквивалентом золотого. Кровлю поддерживали белые (символ света) колонны.

Серый цвет флигнлей - это удаленность от деятельной жизни. А красный в

неоштукатуренных хозяйственных постройках - наоборот, цвет жизни,

деятельности. И все это тонуло в зелени садов и парков - символе надежды.

Болота, кладбища, овраги, холмы - все чуть-чуть подправлялось,

корректировалось и называлось Незванками, Прибежищами, Отрадами, становясь

значимым в усадебной символике. Естественно, что этот идеальный мир

обязательно. хотя часто чисто символически, отгораживался от окружающего

мира стенами, решетками, башнями, искусственными рвами-оврагами и прудами.

Сама природа - это идеальный сад бога, наподобие райского сада.

Каждое дерево, каждое растение что-нибудь значат в общей гармонии. Белые

стволы березы, напоминая белые стволы колонн, служат устойчивым образом

родины. Липы в подъездных аллеях во время весеннего цветения намекали своим

благоуханием райский эфир. Акацию сажали как символ бессмертия души. Для

дуба, воспринимавшегося как сила, вечность, добродетель, устраивали

специальные поляны. Плющ, как знак бессмертия, обвивал деревья в парке. А

камыши у воды символизировали уединение. Даже трава виделась смертной

плотью, увядающей и воскресающей. Характерно, что осина, как «проклятое

дерево» практически не встречается в дворянских усадьбах.

Так постепенно идеальный мир обретал в усадьбе реальность. Эта

идеальность была сродни театру, где на сцене выстраиваются парадные .сцены,

а за кулисами течет своя повседневная жизнь. Потому усадебное строительство

тщательно скрывалось от посторонних глаз. Строительные площадки окружали

завесой секретности. Вокруг них возводились высокие заборы, разбирались

подъездные пути и мосты, уничтожались технические документы. Усадьба должна

была предстать как бы созданная в одночасье, по мановению волшебства.

Создавалась декорация в театре дворянской жизни. Именно так возникал

Петербург - в одночасье, на безлюдном финском болоте. Вмиг явилась

изумленной Европе новая каменная Россия.

Каждое архитектурное сооружение навязывает его обитателям свой ритм

жизни. Городские ворота открываются и закрываются в определенное время,

начиная и завершая городской день. В императорском дворце время течет не

так, как в деловом офисе. Так и дворянская усадьба формировала свой ритм

жизни. Около двух столетий жизнь дворянина начиналась в усадьбе, протекала

в ней и часто заканчивалась здесь же. Жизненный круг дополнялся дневным.

Сутки в усадьбе явно

делились не только временно, но и пространственно. "Предрассветные сумерки

вестибюля" продолжали "раннее утро мужского кабинета", "полдень гостиной",

"театральный вечер" и так далее, вплоть до "глубокого вечера спальни".

Как и театральное бытие жизнь в усадьба четко делилась на парадную и

повседневную. Интеллектуальным и хозяйственным центром «вседневной» жизни

усадьбы был мужской кабинет. Однако, обставляли его почти всегда очень

скромно. "Кабинет, поставленный рядом с буфетом (буфетной комнатой),

уступал ему по величине и, несмотря на свою укромность, казался еще слишком

просторным для ученых занятий хозяина и хранилища его книг", - писал Ф.Ф.

Вигель. На протяжении всего XVIII столетия, когда интеллектуальная и

нравственная работа стали долгом всякого дворянина, кабинет хозяина

принадлежал чуть ли не к самым непарадным комнатам усадьбы. Здесь все было

предназначено для уединенной работы.

Соответственно кабинет и меблировался. Модным считался "голанскый"

или "английскый" кабинет. Практически всю его обстановку составляла

аскетичная дубовая мебель, с очень неброской обивкой, да скромные

настольные часы. Письменные столы не жаловались. Предпочтение оказывалось

секретерам, конторкам, бюро.

Барский кабинет, в отличие от покоев хозяйки, почти не украшался и

весьма скромно декорировался. Непременными считались лишь изысканный графин

и рюмка для "утрешнего употребления" вишневки или анисовки (считалось, что

это способствует профилактике '^грудной жабы" и "удара" - самых модных

болезней XVIII - начала XIX веков) да курительная трубка. Курение на рубеже

веков стало целым символическим ритуалом. "В наше время, - вспоминает еще

конец XVIII века Е.П. Янькова, - редкий не нюхал, а курить считали весьма

предосудительным, а чтобы женщины курили, этого и не слыхивали; и мужчины

курили у себя в кабинетах или на воздухе, и ежели при дамах, то всегда не

иначе как спросят сперва: "позвольте". В гостиной и в зале никогда никто не

куривал даже и без гостей в своей семье, чтобы, сохрани Бог, как-нибудь не

осталось этого запаху и чтобы мебель не провоняла.

Каждое время имеет свои особые привычки и понятия.

Курение стало распространяться заметным образом после 1812 года, а в

особенности в 1820-х годах: стали привозить сигарки, о которых мы не имели

и понятия, и первые, которые привозили нам, показывали за диковинку".

Для курения в кабинете специально помещались несколько натюрмортов на

тему Vanitas (бренности жизни). Дело в том, что на протяжении целого

столетия "поедание дыма" связывалось в сознании дворянина с размышлениями

на темы "суеты сует" и "жизнь есть дым". Эта, евангельская в своей основе,

тема была особенно популярна в России. Дети пускали недолговечные мыльные

пузыри, взрослые пускали из трубок эфимерный дым и летали на хрупких

воздушных шарах - и все это воспринималось на рубеже веков как символы

крайней зыбкости существования.

Именно здесь, в кабинете хозяина усадьбы, отчитывались управляющие,

писались письма и распоряжения, подсчитывался оброк, принимались "попросту"

соседи, обсуждались проекты усадебных архитекторов. Сегодня исследователи

часто встают в тупик, обсуждая вопросы авторства тех или иных усадеб. Кто

был их подлинным творцом? Архитектор, создававший первоначальный проект?

Хозяин усадьбы, почти всегда переделывавший его по-своему? Подрядчик,

который более считался со своим умением, чем со вкусами архитектора и

хозяина?

Поскольку мужской кабинет предназначен для работы, основную роль в

его интерьере играли книги. Часть книг была необходима для успешного

ведения хозяйства. Помещики не гнушались тщательно штудировать

архитектурные труды Виньолы или Палладио, особенно при начале нового

усадебного строительства. Ведь наряду с французским языком, архитектуру

полагалось знать каждому образованному дворянину. Календари, содержавшие

советы на все случаи жизни -непременный атрибут таких кабинетов. Чего здесь

только не было? "Список пожалованных Ея Императоским Величеством

орденом...", '"верный способ разводить в нежарких краях собак аболенских",

"рецепт нискорейшего гашения извести негашеной", "наипростейшее средство

крашения липы в красное и эбеновое дерево", "об наизящнейшем и

немногодельном способе англицкие парки разбивать", "о дешевой и верной

методе лечения золотухи", "об изготовлении вишневой скороспелой наливки" и

многое другое.

В тихих усадебных кабинетах формировалась мода на чтение. "По

деревням кто любил чтение и кто только мог заводился небольшой, но полной

библиотекой. Были некоторые книги, которые как будто почитались

необходимыми для этих библиотек и находились в каждой. Они перечитывались

по нескольку раз всей семьею. Выбор был недурен и довольно основателен.

Например, в каждой деревенской библиотеке непременно уже находились:

Телемак, Жильблаз, Дон-Кишот, Робинзон-Круз, Древняя Вифлиофика Новикова,

Деяния Петра Великого с дополнениями. История о странствиях вообще Лагарпа,

Всемирный Путешествователь Аббата де ла-Порта и маркиза Г., перевод Ив.

Перф. Елагина, роман умный и нравственный, но ныне осмеянный. Ломоносов,

Сумароков, Херасков непременно были у тех, которые любили стихотворство.

После уже начали прибавляться к этим книгам сочинения г-на Вольтера; и

романы и повести его же; и "Новая Элоиза". В начале нынешнего столетия

вошли у нас в большую моду: романы Августа Лафонгена, г-жи Жанлис и Коцебу.

Но никто не пользовался такой славою, как г-жа Радклиф. Ужасное и

чувствительное - вот были, наконец, два рода чтения наиболее по вкусу

публики. Чтение этого рода заменило наконец прежние книги". Так писал в

середине XIX столетия М.А. Дмитриев

На такой литературе было воспитано несколько поколений молодых

дворян. Отсюда, из мужского кабинета усадьбы распространялось русское

просвещение. Здесь составлялись проекты первых ланкастерских школ в России,

новых систем севооборота, женского образования. Здесь постепенно вызревала

капиталистическая система хозяйствования. Недаром Н.В. Гоголь, описывая в

"Мертвых душах" деревню "просвещенного" полковника Кошкарева, ехидно

замечает:

"Вся деревня была вразброску: постройки, перестройки, кучи извести, кирпичу

и бревен по всем улицам. Выстроены были какие-то домы, вроде присутственных

мест. На одном было написано золотыми буквами; "Депо земледельческих

орудий", на другом: "Главная счетная экспедиция"; "Комитет сельских дел";

"Школа нормального просвещения поселян". Словом, черт знает чего не было".

3.

В этих же кабинетах любопытные естествоиспытатели проводили

пневматические, электрические, биологические опыты. Отсюда вели

астрономические наблюдения. Потому иногда кабинет был буквально уставлен

телескопами, земными и небесными глобусами, солнечными часами и

астролябиями.

Дополняли довольно скромную, почти аскетическую обстановку мужского

кабинета два-три портрета родителей и детей хозяина, небольшая картина с

баталией или морским пейзажем.

Если мужской кабинет был приватным центром усадьбы, то его парадным

лицом служила гостиная или зала. Такое разделение на домашнее и гостевое,

повседневное и праздничное было свойственно всей дворянской эпохе. Одним из

следствий такого деления всей жизни дворянской стала дифференциация

усадебных интерьеров на "парадные апартаменты" и "комнаты для фамилии". В

богатых усадьбах гостиная и зала служили разным целям, в большинстве же

домов они прекрасно совмещались.

Современники безусловно воспринимали залу или гостиную как парадный,

и оттого официально-холодный апартамент. "Зала, большая, пустая и холодная,

в два-три окна на улицу и четыре во двор, с рядами стульев по стенкам, с

лампами на высоких ножках и канделябрами по углам, с большим роялем у

стены; танцы, парадные обеды и место игры в карты были ее назначением.

Затем гостиная, тоже в три окна, с неизменным диваном и круглым столом в

глубине и большим зеркалом над диваном. По бокам дивана - кресла, козетки

столики, а между окон столики с узкими зеркалами во всю стену... В годы

нашего детства фантазии считались недозволенными и все гостиные были на

один лад", - вспоминает П.А. Кропоткин.

Эту пустоту и холод гостиных, где "тэсегда вся мебель была покрыта

чехлами", вспоминают практически все мемуаристы. Во-первых, холодность этих

зал была буквальной. Зачем их отапливать каждый день? А во-вторых, и

архнтектурно здесь выделялась не домашняя теплота, но парадность. Часто

зала делалась двусветной. Окна с одной стороны залы выходили на парадный

двор - курдонер, а с другой - на "главный просек" (так называли центральную

аллею парка). Виды из больших окон тщательно учитывались при проектировке

усадьбы. Вечно изменчивая природа органично входила в оформление парадной

залы.

Потолок залы непременно украшался пышным плафоном, а пол паркетными

вставками с особым рисунком. В оформлении стен часто использовался ордер.

Ионические и коринфские колонны отгораживали от общей залы небольшие

лоджии, позволяя чувствовать себя и "в людях" и в "уединении людей".

Торжественность парадной зале придавало резное золоченое дерево стен и

мебели. Холодные - белые, голубые, зеленоватые тона всей гостиной лишь

слегка поддерживались золотом и охрой.

Подчеркивали торжественность и многочисленные светильники.

"Паникадила и фонари, висящие с высоты, а со сторон позлащенные

светильники, одни как жар горят, а другие как вода переливаются, и,

совокупляя лучи свои в веселое торжественное сияние, все покрывают

святозарностью", - писал Г.Р. Державин. Вносили свой вклад в эту

"святозарность" и многочисленные зеркала, ставшие непременным атрибутом

парадной залы. "Чистота", "праведность" хозяев усадьбы читались в их ровных

блестящих поверхностях.

Мифическую "древность" дворянства удостоверяли многочисленные

мраморные "антики" обязательно украшавшие гостиную. Античным считалось все

древнее: и римские подлинники, и современная французская или итальянская

скульптура. Центром залы почти всегда оказывался большой парадный портрет

ныне царствующей особы в непременной золоченой раме. Его располагали

нарочито симметрично по главной оси гостиной и отдавали те же почести, что

и самим государям.

В начале XIX века гостиные "теплеют". Теперь они уже окрашены в

розоватые или охристые теплые тона. Пышную золоченую мебель сменяет более

строгая красного дерева. Из дамских кабинетов переходят сюда рукоделия. А в

холодных прежде каминах каждый вечер зажигается огонь, отгороженный от залы

расшитыми каминными экранами.

Да и предназначение гостиных меняется. Теперь здесь проходят

праздники семейные, тихие. Часто домочадцы собираются за семейным чтением:

"Я помню и деревенские чтения романов. Вся семья по вечерам садилась в

кружок, кто-нибудь читал другие слушали: особенно дамы и девицы. Какой ужас

распространяла славная госпожа Радклиф! Какое участие принимали в

чувствительных героинях г-жи Жанлис! "Страдания Ортенберговой фамилии" или

"Мальчик у ручья" Коцебу решительно извлекали слезы! Дело в том, что при

этом чтении, в эти минуты вся семья жила сердцем или воображением, и

переносилась в другой мир, который на эти минуты казался действительным; а

главное - чувствовалось живее, чем в своей однообразной жизни", - писал

М.А. Дмитриев.

Естественно, что официальный парадный портрет в новой обстановке был

уже немыслим. Портреты царствующих особ становятся все скромнее и скромнее.

А вскоре их заменяют портреты людей милых сердцу хозяев "Я, помнится,

спросил ее, зачем она, когда бывает дома, всегда сидит под портретом

госпожи Ельцовой, словно птенчик под крылом матери? "Ваше сравнение очень

верно - возразила она, - я бы никогда не желала выйти из-под ее крыла"

(И.С. Тургенев "Фауст"). Именно такой, тихой и уютной, гостиная и вошла в

русскую литературу XIX века.

В самом конце XVIII столетия появляется в усадебном доме женский

кабинет. Этого потребовал сентиментальный век, с его образами нежной жены и

деловитой хозяйки. Теперь, получив образование, женщина сама формргровала

духовный облик не только своих детей, но и дворовых людей, вверенных ее

попечению. День дворянки, особенно в сельской усадьбе, был заполнен

заботами до отказа. Утро ее начиналось в "уединенном" кабинете, куда шли за

приказом с отчетом, за деньгами, с дневным меню.

Однако, с течением дня функции женского кабинета меняются. Деловым

всегда остается утро. А днем, и особенно, вечером кабинет хозяйки

превращается в своеобразный салон. Само понятие салона, где исполнители и

аудитория меняют друг друга, где ведутся "разговоры обо всем и ни о чем",

куда приглашают знаменитостей, сформировалось в конце XVIII века.

Одним из самых интересных салонных развлечений становилось заполнение

альбома хозяйки. Эти "альбомы милых дам" хранят сегодня стихи и рисунки

Батюшкова и Жуковского, Карамзина и Дмитриева. В этих альбомах, может быть,

ярче всего проявилась атмосфера женского усадебного кабинета.

В своем усадебном кабинете хозяйка принимала самых близких

родственников, друзей, соседей. Здесь она читала, рисовала, занималась

рукоделием. Здесь же вела обширную переписку. Потому женский кабинет всегда

отличался особым уютом и теплотой. Стены окрашивались в светлые тона,

оклеивались обоями. Цветочный декор, такая же цветочная роспись покрывали

потолок. Пол складывался уже не из яркого наборного паркета, а застилался

цветным ковром. К теплу общения в женском кабинете добавлялось каминное

тепло. Печи, камины здесь обильно украшали фаянсовыми плитками с рельефами

на темы античной мифологии.

Но главную роль в женском кабинете несомненно играла художественная

мебель. Простенки между окнами занимали большие зеркала, опирающиеся на

изящные столики. В них отражались портреты, акварели, вышивки. Сама мебель

теперь выполнялась из карельской березы, в которой старались сохранить

естественную фактуру, не закрывая ее позолотой и пестрой раскраской.

Небольшие круглые столики и столики-бобики, кресла и бюро позволяли хозяйке

кабинета самой выстраивать необходимый уют. При этом единое пространство

кабинета старались разбить на несколько уютных уголков, каждый из которых

имел свое предназначение.

Особо популярными в конце XVIII века стали миниатюрные столики-бобики

для рукоделия, письма, чаепития. Название свое они получили за овальную с

вырезом форму столешницы. А после того, как грузная и малоподвижная

Екатерина II отдала предпочтение этим легким столикам, мода на них стала

повсеместной. Их редко декорировали бронзой (в отличие от Западной Европы),

предпочитая украшать пасторальными сценами, выполненными в технике маркетри

(мозаика из дерева). Значительная часть мебели изготовлялась тут же, в

усадебных мастерских "собственными" мастерами. Именно они, сначала в

отдельных рисунках, а потом и все изделие, стали покрывать тонкими

пластинами (шпоном) из карельской березы, тополя или капо-корня, что скоро

стало признаком русского стиля в мебели.

Большую роль в формировании образа женского кабинета играли ткани.

Шторы, драпировки, обивка мебели, напольные ковры - все это тщательно

подбиралось. Здесь на светлом фоне красовались реалистически выписанные

Страницы: 1, 2