Исторические и духовные истоки христианства

тичного общества, христианство усвоило целый ряд ценностей, созданных

античной циви-лизацией, как духовного плана (элементы этических

представлений и философских уче-ний, литературные формы и приемы и пр.),

так и более осязаемого, так называемого инс-титуционного, и прежде всего

саму общинную форму организации, постепенно развив-шуюся в церковь. Через

эту общинную организацию христианство восприняло главней-ший принцип

социального устройства, выработанного древними народами еще в доклас-совый

период. Названные культурные ценности сообщили христианству дополнительную

силу и жизнестойкость, благодаря которым оно долго, с успехом меняя свой

лик, приспо-сабливалось ко все новым и новым условиям.

Христианство как религиозное явление, как порождение мистического

сознания с самого начала было окутано таким покровом легенд и фантазий,

обладало столь страст-ным, бросающим вызов всякой логике, эмоциональным

началом, что его усвоение и пос-тижение объявлялось христианскими

доктринерами делом веры. Создателями христиан-ства это ощущалось с самого

начала, а довольно скоро это убеждение обрело и осознан-ную литературную

форму. Уже на рубеже II-III веков, то есть спустя каких-нибудь полто-ра

столетия после возникновения первых христианских общин, христианским

писателем Тертуллианом было сформулировано и с вызовом противопоставлено

всех инакомысля-щим кредо христианской теологии: «Вот правило, или символ,

нашей веры. Мы испове-дуем его всенародно. Мы веруем, что существует единым

бог, творец мира, извлекший его из ничего словом своим, рожденным прежде

всех веков. Мы веруем, что слово сие есть сын божий, многократно являвшийся

патриархам под именем бога, одушевлявший пророков, спустившийся по наитию

бога духа святого в утробу девы Марии, воплотив-шийся и рожденный ею; что

слово это – господь наш Иисус Христос, проповедовавший новый закон в новое

обетование царства небесного. Мы веруем, что Иисус Христос совершил много

чудес, был распят, на третий день по своей смерти воскрес и вознесся на

небо, где сел одесную отца своего. Что он вместо себя послал духа святого,

чтобы просве-щать свою церковь и руководить ею. Что, в конце концов, он

придет с великой славой даровать своим святым жизнь вечную и неизреченное

блаженство и осудить злых людей на огонь вечный, воскресив тела как наши,

так и всех других людей»1.

Разумеется, эти положения могли быть приняты только на веру. Однако

инакомыс-лящих этот символ веры удовлетворить не мог. Его фантастичность

была непостижима средствами логики, и те, кто хотел оставаться на позициях

рационалистического знания, должны были, взяв под сомнение фантастические

догматы христианства, обратиться к фактам, документам, источникам и в них

попытаться найти разумное объяснение явлению христианства. Такой подход был

нащупан и опробован уже в древности первоначальными критиками

христианства, представителями языческой интеллигенции, хранившей вер-

1. Ранович А.Б. «Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы

и документы», М., 1933, с.166

ность традициям античного рационализма. До нас дошли – в переложении ранних

хрис-тианских писателей, полемизирующих с ними, – отрывки из сочинений этих

первых кри-тиков, а вместе с тем исследователей христианства.

Античные критики христианства начали с изучения литературной традиции

хрис-тиан, в первую очередь традиции евангельской, посвященной

христианскому мессии – Христу. Они нащупали путь, по которому пойдет также

и новейшее источниковедение, которое, однако, не остановится на критическом

отрезке, но продолжит движение и далее, в попытках обнаружить исходную

историческую версию позднейшего разветвленного евангельского предания.

Помимо суждений о творимой христианами литературной леген-де, античные

ученые-рационалисты пытались более широко взглянуть на новую, форми-

ровавшуюся на их глазах религию, оценить ее социальную природу и самый

способ рож-дения и распространения. Так, у Цельса, автора направленного

против христиан «Правди-

вого слова» (известного в переложении христианского писателя Оригена),

мы находим

важные свидетельства о социальном составе первых христианских общин, в

которые, как свысока подчеркивает этот представитель античной

образованности, массами вливались низкородные, необразованные, рабы.1 Для

нас в этих отзывах ценно указание на массо-вый, народный характер

христианского движения, затронувшего глубинные слои антично-

го рабовладельческого общества. Высокомерие, с которым судят о христианах

первые критики из среды античной интеллигенции, не делает им чести.

Охваченные презрением к «грязи народной», они закрывали себе путь к

правильной оценке того грандиозного об-щественного и духовного переворота,

свидетелями которого были.

Окончательное торжество этой религии знаменовало слабость античного

государ-ства и предвещало скорую гибель самой классической цивилизации. При

всем том рели-гия Христа стала прямым порождением отживающей древней

цивилизации. Способность к развитию и скорое торжество этой религии были

обусловлены причудливым, но отве-чавшим потребностям времени сплавом

различных духовных элементов, выработанных классической древностью.

Представление об этих элементах является непременным усло-вием постижения

сути христианства, а потому нам необходимо ближе познакомиться с идейными,

духовными истоками этой вновь родившейся религии.

1. Ранович А.Б. «Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы

и документы», М., 1933, с.153

2. Духовные истоки

Христианство родилось в античном мире, где основными народами были

греки и римляне. Их своеобразное историческое сотрудничество составило

основу мировой Римс-кой империи. Следовательно, когда мы говорим о

тяготении населения античного мира к новой религии, необходимо иметь в виду

именно эти два народа, их духовную метаморфо-зу. В поисках новой веры

естественным было обращение древних греков и римлян от сво-их традиционных

верований к тем культам, которые хотя и не были новыми в собствен-ном

смысле слова, но для народов античного мира оказались и достаточно новыми,

и весь-ма притягательными. Речь идет о ряде восточных культов, которые

привлекали население античного мира своей относительной новизной, а также

повышенным мистериальным ха-рактером. Люди с особой охотой готовы были

искать религиозное утешение в неожидан-но открытых мистериях, суливших

возможность необычной, живой связи с богами. Вмес-те с тем важно было и то,

что заимствованные с Востока культы нередко обладали целым арсеналом идей,

которые давно уже были выработаны древней цивилизацией Востока, а теперь

стали необходимы и античному миру. Это и универсальный характер божества, и

более или менее определенный монотеизм, и, наконец, в особенности

мессианизм, то есть идея божественного спасителя, что должно было особенно

импонировать подавляющему большинству населения античного мира к началу

новой эры.

Восточные культы оказались, таким образом, естественным источником,

откуда должны были черпать идеи и представления творцы новой религии

Христа. Другим источ-ником явилась античная философия, обращение к которой

для новых богостроителей бы-ло тем более естественным, что их выступление

было выступлением протеста, а стало быть, и предлагаемая ими новая вера

должна была опираться на доказательство, иметь вид учения, доктрины. Здесь

помощь могла оказать именно античная философия, - разумеется, такие ее

формы, которые тоже носили до известной степени оппозиционный характер и

притом, по природе своей, были близки к религии. Только подвергшись

известной фило-софской обработке, новая религиозная идея могла победить

классические языческие веро-вания.

Рассмотрим более подробно восточные культы, которые пользовались

особенным успехом в античном мире на рубеже старой и новой эры.

В первую очередь это культ Кибелы, или Великой матери богов,

синкретического греко-малоазийского божества, почитание которого отличалось

повышенной эмоциональ-ностью и оргиастичностью. В Кибеле чтили Великую

матерь всего сущего, грозную пове-лительницу людей и животных, служение

которой не терпело никаких компромиссов.1

Большим почитанием пользовался также культ Исиды, синкретического

греко-еги-петского божества, импонировавшего чувствам верующих пафосом

сострадания и мило-сердия. Образ Исиды, универсального сострадающего

божества, вдвойне интересен, пос-кольку он был не просто одним из

элементов, предуготовлявших христианскую мифоло-гию, но и более конкретно

мог повлиять на формирование христианского образа богома-тери.2

Но самым примечательным был культ иранского божества Митры, с которым

Рим-ляне, по-видимому, познакомились во времена восточных походов Помпея

(60-е годы I века до н.э.). В культе Митры справедливо видят не только

одного из главных предшест-венников, но и прямого соперника христианства,

поскольку он обладал во многом теми же притягательными качествами.

Почитание Митры строилось на основе своеобразной, глу-боко разработанной

религиозно-мифологической доктрины, элементами которой были важные для

религиозного сознания того времени представления об извечном космическом

дуализме – противостоянии сил добра и зла, олицетворенных соответственно

богами Ахура-Маздой (эллинизированная форма – Ормузд) и Ангра-Майнью

(Ариман); о божест-

1. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.57-58

2. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.58-59

венном посреднике в отношениях между богами, но также и между божествами и

людьми – боге света и солнца Митре; о загробной жизни и посмертном

воздаянии – суде Митры; о конце мира и страшном суде, который будет творить

некий спаситель или сам Митра; на-конец, о заключительной борьбе между

силами добра и зла и конечном торжестве прав-ды.1

При всей популярности охарактеризованных восточных культов, при всей

несом-ненности вклада, который они внесли в предуготовление христианства,

надо, однако, признать, что они не стали и не могли стать объектами

всеобщего и исключительного по-читания. Одним не хватало сострадания и

милосердия, другие импонировали религиоз-ным чувствам только части

населения (культ Исиды – скорее женщинам, культ Митры – более мужчинам). Во

всех случаях ощущался недостаток ярко выраженной идеи мессии – посланца

божьего, призванного страдать вместе с людьми и спасти их ценой собственной

жертвы. Эти качества будут свойственны иудейскому мессианизму, который и

выйдет по-бедителем в борьбе за господство над умами.

Важным источником идей и представлений, подготовлявших рождение

христианс-тва, была, как уже говорилось, античная идеалистическая

философия. Именно она органи-зовала пестрый материал стихийно развивавшихся

религиозных представлений в более или менее стройную систему, привнесла в

круг религиозно-эмоциональных чувств необ-ходимое логическое начало, что и

явилось одним из главных оснований последующей по-беды христианства. Хотя

весь античный идеализм содействовал подготовке духовной поч-вы для

формирования христианской доктрины, все же среди философских предтеч хрис-

тианства можно различать и более далекие (Пифагор, Сократ, Платон), и более

близкие (киники, стоики, гностики). Последние были близки христианству и по

духу, а именно своей философской эклектичностью, акцентом на нравственную

сторону…

Сильной стороной киников являлось их нравственное учение,

характерными черта-ми которого были воинствующий культ добродетели,

отвержение всяких материальных благ и идеализация естественного состояния.

Критикой современного мира, погрязшего в пороках, киники в немалой степени

подготовили античное общество к восприятию нравственного учения

христианства. Своим подчеркнуто воздержанным образом жизни, тем, что обычно

именуют аскезой, киники были непосредственными предшественниками первых

христианских общин, и в частности тех, которые тяготели к монашеству.2

Еще больший вклад в подготовку христианства внес родившийся столетием

спустя стоицизм. Для стоиков также был характерен культ добродетели, они

видели мудрость в следовании природе и постижении в ней бога. В обращении

человека на этот путь и за-ключались, по их мнению, цель и сущность

философии. Полагая, что люди отличаются друг от друга не происхождением и

положением в обществе, а степенью приближения к богу, стоики проповедовали

идею космополитического единства людей, приобщенных к философии, равно как

и равенство всех от природы постольку, поскольку все от рождения обладают

одинаковыми задатками и возможностями приобщения к философии.

Особенно интересен римский политический деятель и философ Луций Аней

Сенека (середина I века н.э.). Именно у Сенеки мы находим наиболее яркое и

созвучное идеям и представлениям нарождающегося христианства изложение

только что перечисленных по-ложений стоицизма. Римский стоик настаивал на

необходимости постижения человеком бога в собственной душе. Подчеркивая

драгоценность духовной жизни, смысл которой состоит в постижении глубинных

истин, и прежде всего идеи бога, Сенека настаивал на примате духовного

начала перед началом материальным. Ближайшей целью человеческой жизни и

деятельности Сенека считал преодоление с помощью философии бренных, мате-

риальных рамок существования для всемерного приближения к вечному и

идеальному – к божественной истине. Делая акцент на необходимости

преодоления материальной при-роды, сковывающей дух человека, Сенека

практически доходит до апофеоза смерти. Приз-навая равные для всех

возможности в приобщении к философии и приближении, таким

1. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.57-58

2. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.62

образом, к богу, Сенека выразительно распространял это свое утверждение

также и на ра-бов. К этой теме Сенека возвращается не раз, и, хотя

утверждения римского философа о том, что все люди практически находятся в

одинаковом положении, что рабы в духовном плане ничуть не хуже свободных и

что действительно порочным является лишь рабство добровольное, не выходят

из круга абстрактно-нравственных заявлений, трудно переоце-нить значение

этой позиции. Она исходила из признания известного равенства всех лю-дей, и

этот тезис о равенстве всех перед лицом истины, перед лицом бога, вполне

был сродни христианскому тезису о равенстве всех во Христе. В религиозно-

нравственной доктрине Сенеки заключено много такого, что чрезвычайно роднит

его с христианством и делает одним из самых непосредственных философских

предтеч этого вероучения. Рели-гиозно-философское учение Сенеки сближают с

христианством такие черты, как строгий, последовательный монотеизм, с

представлением об определяющем значении божьего про-мысла; установка на

нравственно-религиозное назначение философии, посредством кото-рой возможно

овладение добродетелью, а вместе с тем и постижение бога; радикальное

различение природы материального и духовного, а соответственно, и различие

большего и меньшего государства, избранного сообщества мудрецов и

праведников и остального об-щества; наконец, представление о равенстве всех

людей от природы, а именно в отноше-нии духовного совершенства и приобщения

к божественной истине. Но были, конечно, и существенные различи, не

позволяющие совершенно растворять учение римского стоика в христианской

доктрине. Так, Сенеке был свойствен своеобразный монизм – убеждение в том,

что в мире господствует разумное и доброе начало, тогда как христиане хотя

бы от-части склонялись к дуализму, к признанию извечной борьбы добра и зла.

Соответственно, Сенеке свойствен и иной, чем это было у христиан, взгляд на

природу человека: у него нет идеи греховности человека и все злое в

традициях античного рационализма рассматрива-ется как результат

заблуждения. Равным образом не свойственно Сенеке и смирение в духе,

характерном для христианства. Он признавал неограниченные возможности духов-

ного совершенствования человека, неограниченные права распоряжаться всем

своим – достоянием, жизнью, включая даже право на самоубийство. Вообще

философия Сенеки была еще слишком проникнута античным рационализмом, чтобы

стать родоначальницей или ипостасью христианства.1

Последним в ряду философских предшественников христианства необходимо

наз-вать гностицизм – идеалистическое направление, ставшее особенно

популярным на рубе-же старой и новой эры на эллинизированном Востоке, в

частности и среди иудейской ин-теллигенции. Гностицизм более всего известен

из полемики Иринея, епископа Лугдунско-го (Лионского), с более поздними его

представителями, уже затронутыми христианством,- такими, как Василид из

Антиохии и Валентин из Александрии (соответственно первая и вторая половины

II века). В дошедшем до нас сочинении Иринея «Обличение и опровер-жение

учения, ложно именующего себя гносисом» философия гностиков представлена

как плагиат из христианства, однако, несомненно, учении это развилось

достаточно рано и са-мо успело повлиять на христианство (это доказывается

примером Филона Александрийс-кого).

Важнейшее положение гностицизма сводилось к признанию божественного

начала мира и ряда последующих эманаций, включающих в конце концов и наш

материальный мир. Этой онтологической концепции вполне соответствовало и

мистическое учение гнос-тиков о познании – гносисе, откуда они и получили

свое название. Решающее значение здесь придавалось мистическому слиянию с

божеством путем аскезы и магии, посредст-вом преодоления материального

бытия и приобщения человека к более высоким духов-ным началам. Гностическое

учение импонировало духовным запросам античной интелли-генции: оно

предлагало стройную концепцию мира, объединявшую в единую систему бо-га,

разум и материю. Своей мистической концепцией познания оно сулило

возможности приобщения человека к глубинным истинам, к тайнам бытия,

трактуемым в религиозном

ключе. Это был вид утонченного, интеллигентского богоискательства,

внесшего извест-

1. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.62-64

ную лепту в формирование христианской доктрины. Однако изощренная

метафизика гностицизма делала его доступным лишь для хорошо

подготовленного, образованного меньшинства и исключала широкое

распространение в качестве универсальной религиоз-но-философской доктрины,

одинаково приемлемой для всех.1

Итак, рассмотрены два направления, по которым шло предуготовление

христи-анства, – восточные мистериальные культы и античная идеалистическая

философия. Различные по своей сути, они использовались в поисках новых

религиозных истин различными слоями населения: первое – широкими массами

народа, второе – по преиму-ществу интеллигенцией. Залогом успеха в поисках

новой универсальной религиозной доктрины могло быть слияние этих двух

направлений в единый поток, что и произошло естественным образом на той

почве, которая, казалось, самой судьбой была предназначена для такого

синтеза. Речь идет об эллинизированной иудейской Палестине, где синкрети-

ческое культурное развитие подготовило слияние восточного религиозного и

античного философского моментов и где как раз в это время обнаружилось

особенное, по сравнению с другими регионами античного мира, тяготение к

новой религии утешения.

Иудейский монотеизм связан с темой Яхве – первоначально одного из

племенных богов древних евреев, а затем, в связи с консолидацией их в

единый народ и государство, их главного божества. Еще позже, на рубеже

старой и новой эры, в трудах писателя и бо-гослова Филона Александрийского

(25 г. до н.э. – 40 г. н.э.) иудейский монотеизм под-вергся существенной

философской переработке, вылившись в стройное философско-тео-логическое

учение. В системе Филона бог являет собой абсолютное начало мира, далее

следует логос, или божественный разум, частицы которого составляю высший

мир идей. Последним выступает мир земной, мир людей, который является лишь

бледным отраже-нием божественного мира идей. Организованный в стройную

систему отчасти в русле идей Платона, а отчасти в духе, близком

гностицизму, иудейский монотеизм усилиями Филона Александрийского

превратился в законченную религиозную доктрину.2

Тема единобожия в иудаизме могла импонировать религиозным

представлениям поздней античности. Но в еще большей степени это относится к

другой идее, выработан-ной религиозной мыслью древних евреев, - идее

мессианизма. Весь этот комплекс предс-тавлений и идей, и прежде всего идея

помазанника – мессии, призванного разделить стра-дания народа, своей

жертвой искупить его грехи и тем открыть дорогу к спасению, полу-чил особую

популярность в период римского господства над Иудеей. Она не просто соот-

ветствовала уровню религиозного сознания, достигнутому античным миром на

исходе старой эры, но и прямо отвечала тем религиозным чаяниям, той

потребности в религиоз-ном утешении, которые были столь характерны для

народов античного мира в тот момент.

В различных книгах Библии появляются отдельные элементы, а затем

вырисо-вываются и общие контуры этой ставшей чрезвычайно популярной идеи.

1. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.62-64

2. Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность. Византия.

Древняя Русь», Лениздат, 1988, с.69

Заключение

Как мы видим, христианство впитало в себя множество древних религий,

при этом родилась новая универсальная религия для всех слоев населения.

Христианская религия вобрала в себя многие несомненные ценности,

выработанные античным обществом: неко-торые, безусловно позитивные, нормы

морали, отдельные элементы развитых философс-ких систем, высокую

литературную традицию. Это было особенное порождение мисти-цизма:

изверившиеся в возможностях реального переустройства общества, не видевшие

ясной перспективы в будущем, широкие слои античного общества создали для

себя ил-люзию утешения в виде веры в пришествие божественного помазанника,

мессии – Христа, который призван спасти людей, возродить их к новой жизни.

По-своему, с точки зрения развития религиозного сознания, христианство было

известным шагом вперед. На смену патриархальным верованиям и примитивным

языческим обрядам пришла гораздо более утонченная форма религиозного

сознания, делавшая упор не на внешней, обрядовой сто-роне, а на глубинной,

духовной связи человека с богом.

Христианство на место опосредованной через общину связи человека с

божеством поставило прямую личную связь человека с богом, таким образом, на

свой лад, подчерк-нув происходившую переориентацию общественного развития с

общинно-патриархаль-ных рельсов на новую, более высокую ступень. При этом,

невзирая на всю индивиду-ализацию религиозного мышления и действия,

христианство сохранило за собой испытан-ную веками общинную форму

организации, что вполне соответствовало его первоначаль-ному

демократическому духу.

Христианство сформировало новые смыслы природы и человеческого бытия.

В ос-нове этих смыслов лежало оправдание творчества и свободы человека, что

не могло не сказаться на всей европейской истории. Конечно, вначале

христианская свобода реали-зовалась главным образом духовно-нравственной

сфере. Но затем она нашла себе практи-ческое поле для своего воплощения, и

стала выражаться в образовании природы и об-щества, в построении основ

правового государства, уважающего права и свободы чело-века. Сама идея о

неотъемлемых правах и свободах человека могла появиться только в

христианской культуре.

Рождение христианства запечатлено, прежде всего, в литературной

традиции самих христиан. Их сочинения при всей тенденциозности являются

важнейшим источником для суждения о первоначальном христианстве: о родине

первых христианских общин, их сос-таве, идеологии и организации. Особенно

важна та группа ранних христианских сочине-ний, которая составила

христианский канон, или Новый завет. Так стала называться эта часть Библии

в отличие от Ветхого завета, созданного древними евреями, но признанного

священным также и христианами. Разумеется, мы располагаем целым рядом

других мате-риалов по истории первоначального христианства: это и

оставшиеся вне канона ранне-христианские сочинения, новозаветные апокрифы,

и произведения первых христианских писателей, обладающих отчетливой

исторической реальностью. Однако, за исключением разве что некоторых

новозаветных апокрифов, все эти материалы, по существу, носят вто-ричный

характер, поскольку они либо прямо опираются на новозаветную традицию (позд-

нейшая христианская литература), либо так или иначе считаются с

христианским преда-нием, пусть даже устным (языческие писатели). Вот почему

главной основой для сужде-ния о первоначальном христианстве остаются

сочинения Нового завета, достаточно слож-ного литературного свода. В него

входят 27 сочинений, приписываемых Матфею, Марку, Луке, Иоанну, Иакову,

Петру, Иуде, Павлу. Использование новозаветных сочинений в качестве

исторического источника представляет большие трудности, поскольку первона-

чальная историческая информация подверглась в них значительному искажению.

Необхо-димо считаться с длительностью формирования новозаветного предания:

первоначальная арамейская основа растворилась в позднейшей греческой

литературной обработке, сопро-вождавшейся целенаправленной идеологической

ревизией, чтобы исключить или приглу-шить первоначальный демократически-

революционный дух христианства. К этому надо

добавить многочисленные противоречия, которыми отмечено, в частности,

евангельское предание, хотя преувеличивать значение этих противоречий,

очевидно, не следует: основ-ная канва повествования и главные идейные

мотивы во всех евангелиях в принципе оди-наковы.

По мере того, как в христианские общины все более и более вливались

состоятель-ные слои населения, а под их воздействием преображались

идеология и организация этих общин, христианство стало менять свой лик

постепенно в христианстве преобладающее значение получало то течение,

которое призывало людей смиренно и терпеливо «нести свой крест», ожидая

божественного избавления. В вероучении все больше подчеркивалось страдание

бога-спасителя, и сам культ «богочеловека» стал, по сути, обожествлением че-

ловеческого страдания. Это открыло дорогу к примирению, а затем и к союзу

христианс-кой церкви с античным рабовладельческим государством.

Но, вместе с тем, христианство сформировало новые смыслы природы и

человечес-кого бытия, которые стимулировали развитие нового искусства,

стали основой естествен-нонаучного и гуманитарного познания. Мы не имели бы

знакомого нам европейского ис-кусства без характерного для христианства

внимания к человеческой душе, ее самых сокровенных внутренних переживаний.

«Исповедальность» европейского искусства есть качество, сформированное

христианкой духовностью. Без этого обостренного внимания человека к своей

личности не было бы знакомых нам гуманитарных наук. Сама идея о том, что

существование мира и человека есть восходящий исторический процесс (а не

просто чередование космических циклов) пришла к нам от христианства.

Распространение христианства в Европе повсеместно влекло за собой

развитие письменности, а с нею вместе были восприняты некоторые элементы

античной культуры. Христианизация знаменовала становление феодальной

государственности, усиление борьбы с родовыми пережитками.

Список использованной литературы

1. Ранович А.Б. «Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы

и документы», М., 1933.

2. Г.Л.Курбатов, Э.Д.Фролов, И.Я.Фроянов «Христианство: Античность.

Византия. Древняя Русь», Лениздат, 1988.

3. В.А.Руднев «Древо жизни», Лениздат, 1989.

4. Протоиерей А.Мень «Таинство, Слово и Образ», Ленинград, 1991.

5. Радугин А.А. «Введение в религиоведение: теория, история и современные

религии», Курс лекций. М., 1996.

6. Поликарпов В.С. «История религий. Лекции и хрестоматия», М., 1997.

-----------------------

ИНСТИТУТ ПРАВОВЕДЕНИЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА

Вечернее отделение

Реферат по культурологии

на тему:

«Исторические и духовные истоки христианства»

Выполнила:

студентка 313 гр.

Тарасова О.В.

Преподаватель:

Арефьев М.А.

Санкт-Петербург

2002 год

Страницы: 1, 2