И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии

И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии

Сибирская Государственная

Горно - Металлургическая

Академия

Контрольная работа N0 1

по культурологии

студента ЗЭПА 95-051

Лавриненко

Дениса

Викторовича.

Реферат на тему:

И.П.Бардин и его вклад в развитие металлургии.

Содержание.

1. Детские и юношеские

годы И.П.Бардина. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . 3 стр.

2. Работа в США. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . 7 стр.

3. И.П.Бардин и Сибирь. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . 10 стр.

1. Детские и юношеские годы И.П.Бардина.

Иван Павлович Бардин родился 10 ноября 1883 года, 14 ноября рождение

было зарегистрировано православной церковью: у портного села Широкий Уступ

Антарского уезда Саратовской губернии Павла Дмитриевича Бардина и его жены

Дарьи Михайловны появился сын, в соответствии со святцами он наречен

Иваном.

Родители Ивана были типичные представители среды, где каждодневное

бытие людей заполнялось борьбой за своё маленькое благополучие, за то,

чтобы сегодня и завтра было чем накормить семью, наконец, обязательно,

чтобы всё было “как у всех”. Это был серый, неисходный и жестокий мир

людей, которые всю свою жизнь “выбивались в люди”, у них незаметно для себя

исчезало всё, что было связано с теплотой отношений, остротой восприятия

чужой и своей боли.

Конечно, и в этом мире не все были одинаковы. Словно для того, чтобы

показать богатство человеческих натур, он рождал характеры цельные и

светлые, людей шагавших по своему, ой какому нелёгкому, жизненному пути с

доброжелательной улыбкой ко всему, что их окружало.

Родители Вани Бардина не принадлежали к таким людям. Окидывая

взглядом детские годы академика Бардина, нельзя не увидеть как много у него

общего с детством Горького. И тот и другой прошли полный курс самого

важного университета — университета жизни, испытали все “прелести” мира, в

котором им пришлось расти и учиться, чтобы затем подняться над этим миром,

погубившим столько талантов, коими всегда была щедра наша Родина.

Мальчик рос, ничем не выделялся среди своих деревенских сверстников.

Вместе с другими участвовал в детских набегах на ягодные посадки и

яблоневые сады; увлеченно играл в “казаков и разбойников”: каждому из ребят

хотелось быть разбойником. Ведь казаки избивают народ!

Куда более опасными были массовые драки, происходившие обычно зимой.

Бои проходили на дне оврага — одна улица с другой. Вначале задирали друг

друга мальчишки, а затем вмешивались взрослые — стенка на стенку. Участники

драки вкладывали в перчатки и руковици кастеты, болты, гайки. Многих

выносили с поля боя замертво. Особенно жестокими были бои в рождественские

святки и на масленой неделе.

Дерущихся неизменно разгоняла конная полиция, но драки ежегодно

повторялись по несколько раз.

Бардины решили перебраться из деревни в город. Ближайшим был Саратов.

Туда и уехал Павел Дмитриевич, оставив Ваню у деда, со стороны матери

Михаила Егоровича Бородачева. Затем его забрала к себе в Колокольцовку

тетка Александра Михайловна, которая в то время учительствовала, но

столкновения с местным священником и волостным старшиной привели к тому,

что ей пришлось уехать в другую школу, и Ваню отправили в Саратов к

родителям.

Первыми впечатлениями мальчика от старого Саратова были связаны с

теми местами, где ютилась семья Бардиных. Это были городские трущобы. Отец

сначала работал грузчиком на пароходной пристани, а затем снова занялся

своим портновским ремеслом. Жили плохо. Деревенский портной, отец не умел

шить модных вещей и зарабатывал мало. Единственно, что по-настоящему хорошо

шил Павел Дмитриевич, это бекеши, но мода на них уже проходила. От тех лет

у отца Ивана Павловича осталось только одно приятное воспоминание: он сшил

бекешу всемирно известному борцу Ивану Поддубнову.

В доме, где жили Бардины, под ними находилась мастерская,

изготовляющая валенки. Это сильно отравляло и без того нерадостную жизнь.

Валяние шерсти требовало высокой температуры и пара. Зимой в квартире было

трудно дышать. Летом становилось легче, производство валенок прекращалось,

и можно было открывать окна.

Нищенская жизнь в Саратове ещё больше озлобила родителей Ивана

Павловича. Неумение воспитывать детей проявлялось во всём. И, как и прежде,

больше страдал нелюбимый сын. К счастью, дедушка Михаил Егорович к тому

времени тоже перебрался вместе с бабушкой в Саратов и нанялся садовником в

духовную семинарию. Половину своей жизни мальчик провёл у них в доме.

Саратов тех лет “славился” огромной запыленностью и плохим

водоснабжением. Эпидемии дизентерии, брюшного тифа и холеры ежегодно

уносили многие сотни жизней.

Холера, пришедшая сюда после голодной зимы 1891 года, косила людей

особенно бесжалостно. Почти вымерли кварталы, населённые беднотой. Из детей

Бардиных остался в живых один Ваня.

У родителей и родственников мальчика были противоречивые пожелания —

каждый из них, в меру своего мировоззрения, хотел по-своему видеть его

будущее.

Двоюродный дед, торговец готовыми платьями, Василий Михайлович, да и

все другие родные хотели видеть его приказчиком, а затем, конечно,

владельцем какого-нибудь торгового предприятия .

Иного мнения держалась тетка Александра Михайловна. “Племянник

должен учиться в гимназии, — решила она. — А затем и в университете.”

После первых трёх классов начального училища мать Вани повела его в

гимназию, но его там не приняли. “Что делать сыну сельского портного в

гимназии? — сказали там его матери — Всё равно вы не сможете платить за

обучение.” Но тут снова проявила характер тётушка Александра Михайловна.

Она решила взять племянника к себе в Казань и готовить к поступлению в

гимназию. “В Казани я пробыл девять месяцев, но очень мало успел в науках,

— признавал позднее И.П.Бардин. — Грамматика Кюнера явилась для меня

непреодолимым препятствием. Работать самостоятельно я ещё не умел, а

тётушка и дядюшка не могли уделять мне много времени, — они сами сдавали

экзамены. Поэтому пребывание в Казани мне ничего не дало, кроме разве того,

что нигде раньше, да и много лет потом, с таким страстным интересом не

посещал я театры.”

Александра Михайловна была настойчивой. Прошёл год, и Ваня готовился,

сидя дома, уже во второй класс гимназии. Для этого полагалось изучить

латинский язык, а с ним у будущего металлурга дело явно не клеилось. Между

тем время шло и надо было что-то предпринимать, а споры и разговоры

продолжались.

Наконец обе стороны сошлись на том, чтобы Ваня держал экзамен в

первый класс Александровского ремесленного училища, содержащегося за счет

городского управления.

Прошёл год. Тётка юного ремесленника снова вмешалась в его судьбу.

Она была сельской учительницей и не хотела, чтобы её племянник стал

слесарем. Она мечтала видеть его агрономом или землемером, что, по её

мнению, дало бы ему в будущем возможность жить обеспеченно. Бардин

поступает в сельскохозяйственное училище. Шесть лет протекли в напряженной

учебе. Как только ему был вручен диплом Мариинского училища, все мысли

сконцентрировались на одном: надо учиться дальше. Иван Бардин поступает в

Ново-Александровский сельскохозяйственный институт. Но пребывание в нём

оказалось недолгим. Шёл бурный 1905 год. По всей стране поднималась и

ширилась волна первой русской революции. За срыв спектакля в Люблинском

театре Ваню исключили из института. Он уехал в Ставропольскую губернию и

работал там землемером.

Однажды Бардин попал на лекцию известного профессора — металлурга

В.П.Ижевского. Вот этот человек и увлёк молодого “сельскохозяйственника” на

свою стезю.

2. Работа в США.

Окончив Киевский политехнический институт первого февраля 1910 года,

Бардин стал инженером-технологом. И сразу же стал вопрос: что делать

дальше? Как это не звучит в наше время дико, но устроиться на работу в

России русскому инженеру было труднее чем иностранцу!

Металлургические заводы той поры делились на две группы: русские, с

преобладающими в них русскими капиталами, и иностранные.

Молодой специалист стучался в двери одного завода, другого ... отказ.

А между тем хотелось побывать и в родных пенатах. С дипломом инженера

!

“Встретили меня здесь с радостью и надеждой, но пора восторгов

миновала, и нужно было вновь думать о своей судьбе. Через две недели я

возвратился в Киев,” — вспоминал И.П.Бардин.

В Екатеринославе Бардин устроился экскурсоводом на выставке

американского сельского хозяйства. Осенью выставка должна была закрыться. И

тут совершенно неожиданно Иван Павлович получил манящее предложение от

русского эмигранта Розена, который предложил ему помощь в поисках работы в

Америке.

Встреча с Новым Светом была единственной и неповторимой. Вечером он

торопливо записывал свои впечатления:

“Ранним утром, в густом тумане мы подплыли к Нью-Йорку. Подошел

маленький пароходик. Выскочивший из него санитарный инспектор

поинтересовался, нет ли больных, проверил документы ...

Прошло немного времени и началась высадка пассажиров.”

Насколько дней Иван Павлович бродил по Нью-Йорку. А когда осталось

денег на билет до Мулена и два доллара на завтрак и обед, искатель

американского счастья выехал из города.

В Мулен, небольшой городок в глубине континента, в штате Иллинойс он

приехал ночью, а утром уже работал на заводе “Дир-Компани”, в цехе сборки

культиваторов.

Работа была несложной, но тяжелой. Смена длилась десять часов. Если

рабочий не выполнял заданную норму, его увольняли, перевыполнял — получал

незначительную премию.

Так началась американская одиссея русского металлурга Бардина.

А собственно, металлургии пока он и не видел.

Через некоторое время, чтобы хоть как-то поближе быть к “огненному

производству”, он попросил перевести его в кузницу — на ковку деталей

сельскохозяйственных машин.

Прошло несколько месяцев и помощнику кузнеца на заводе “Дир-Компани”

предложили взять расчет, потому, что менялись производственные планы, и

компании не было никакого дела до людей, рабочая сила которых больше не

требовалась.

Устроиться снова помог Розен. Он дал Бардину рекомендательное письмо

на завод “Гард-Пар”, производивший тракторы. Там его взяли слесарем на

сборку машин.

Летом 1911 года Иван Павлович расстался с тракторами и выехал в

Чикаго . Теплилась надежда устроиться наконец на металлургическом заводе.

“Счастье” улыбнулось Бардину и его приняли на только что выстроенный

металлургический гигант — завод “Гэри”, близ Чикаго рабочим в прокатный

цех. Наконец-то он попал в свою стихию! Работать приходилось по десять-

двенадцать часов в день, и с таким напряжением, что вечером чувствовал себя

совершенно обессиленным.

Вскоре рабочий Бардин получил повышение. Его перевели на сборку и

наладку валков по прокатке рельсов. Новая работа оказалась ещё более

изнурительной и опасной. А платить стали больше на двадцать центов в час.

Уже через две недели появились признаки сильнейшего расстройства

сердечной деятельности. Он обратился к русскому доктору, который сказал

ему, что он на такой работе долго не протянет. Решил попросить перевод на

более лёгкую работу. Ответ начальника цеха был жестоким: “Усталые, больные

люди нам не нужны”.

В тот же день русского инженера и американского рабочего уволили с

завода. Как инженер он не нужен, как рабочий — оказался слабым и выброшен

за ворота.

Ранним зимнем утром, на исходе 1911 года Бардин садился на английский

пароход “Мавритания”.

Ливерпуль, Лондон, Дувр, Берлин, Киев — дома!

Бардина тянуло производство.

3. И.П.Бардин и Сибирь.

Далёкая и фенаменально богатая Сибирь давно привлекала инженеров и

деловых людей, потому что на неосвоенной этой земле было всего в дастатке —

и угля, и руды, и леса. Рабочая сила в Сибире, как впрочем, и на Урале была

дёшева. Но для освоения сибирской целины требовалось приложения сил на

государственном уровне, требовался немалый и организованный капиталл.

Наиболее серёзная попытка создать металлургическую промышленность за

Уральским храбтом была предпринята акционерным обществом Кузнецких

каменноугольных копей — Копикуз. В 1912 году Копикуз получил в концессию

большую часть Кузбасса. Первым делом планировалось строительство метал-

лургического завода с рассчётом на тельбесскую руду, поэтому в 1917 году

Михаил Константинович Курако получил приглашение от Копикуза

запроектировать и построить в Кузбассе домны американского типа. По мысли

Курако, это быдет высокомеханизированное предприятие. На помощь рабочему

придут машины. Они облегчат труд людей, уничтожат тяжелые профессии

катателей, чугунщиков, разливщиков. Однако Курако эту работу не удалось

довести до конца. Началась гражданская война. Основные усилия народа были

направлены на борьбу с белогвардейцами и иностранными интервентами.

Молодое Советское правительство буквально сразу же после революции

обратило внимание учёных и хозяйственников на безотлагательную важность

разработки недр Востока страны, ибо, как сказал ещё великий М.В.Ломоносов:

“Росийское могущество прирастать будет Сибирью”.

В апреле 1918 года Высший Совет Народного Хозяйства объявил конкурс

на “проект создания единой хазяйственной организации, охватывающей область

горно-металлургической промышленности “Кузнецкого каменно-угольного

бассейна”.

Во время очередной командировки в Кузнецк Курако заболел сыпным тифом

— одной из самых распространённых болезней тех тяжёлых и героических лет.

Он умер в Кузнецке 8 февраля 1920 года, где и был похоронен на Верхней

Колонии.

Конец 20-х годов. Завершается восстановление старых предприятий.

Наступает эпоха пятилеток. В разных районах страны начинается строительство

крупнейших металлургических и машиностроительных заводов, угольных шахт и

электростанций. Принимается историческое решение о создании на Востоке СССР

второй мощной угольно-металлургической базы — крупнейших металлургических

комбинатов, работающих на железных рудах Урала и коксующихся углях Сибири.

Осенью 1927 года начался набор рабочих, которым предстояло

строительство крупнейшего металлургического завода.

В 1929 году И.П. Бардина вызывают в Москву. Ему поручается

техническое руководство строительством Кузнецкого металлургического

комбината — первенца промышленного освоения природных богатств Сибири.

Строительство завода началось в короткие зимние дни конца 1929 года,

когда столбик ртути в термометре редко поднимался выше 30 град. мороза. На

строительной площадке день и ночь горели костры, отогревая промерзшую

землю. Тысячи комсомольцев, прибывших сюда из разных концов страны, рыли

траншеи в мерзлом грунте, возводили фундаменты для металлургических печей,

создавали гигантские цехи. Иван Павлович Бардин был душой этой великой

стройки. Его можно было встретить здесь и ранним утром, и глухой ночью,

когда работы велись при ярком свете многих сотен прожекторов.

Иван Павлович за это время сумел кое-что сделать и в чисто

техническом плане. Он решил еще раз просмотреть проект завода. Зная теперь

хорошо площадку, он сразу же отметил, что расположить цехи можно лучше, чем

предлагала американская фирма "Фрейн". Дело в том, что американцы

ограничили площадь завода руслом речки Конобенихи. Летом это был ручеек, а

весной — свирепая река. Иван Павлович нашел, что, если построить плотину и

отвести воду по каналу, площадь завода можно значительно расширить, а цехи

его расположить целесообразнее.

Все это дало возможность значительно увеличить мощность будущего

завода. От 400 тысяч тонн чугуна в год она поднялась до 1,5 млн. тонн.

Никакие трудности не могли остановить Бардина; наоборот, они

вдохновляли его; видимо, практика предыдущих лет вселила в него

уверенность, что любые трудности можно и должно преодалевать. Он умел в

любой тяжёлый момент сохранить самообладание, ненавидел нытиков, которых

тянет на спокойную жизнь. “Стройке, — говорил он, — нужны люди

дисциплинированные, самоотверженные, упорные в стремлении к достижению

намеченной цели.

Не звание и чин, а внутреннее содержание и желание трудиться, вот что

было у Бардина главным критерием в оценке человека.

А дел все прибавлялось. На стройку пришла часть технической

документации, стали поступать машины и механизмы. Главный инженер смело дал

разрешение и чертежи для взрывных работ, которые должны были подготовить

сооружение фундаментов под домны и мартены.

Строители досрочно заложили все фундаменты основных цехов, кроме

прокатного. Такой размах работ, развернувшихся на площадке, был неожиданным

для центрального управления, ведавшего строительством. К Бардину из Москвы

полетели телеграммы. На каком основании по кем утверждённому плану

производится строительство основных цехов завода? Начальник строительства

обращал внимание главного инженера на то, что утверждённого плана ведения

работ ещё нет и он, Бардин, не имеет права возводить основные сооружения.

На все телеграммы и запросы Иван Павлович отвечал, что он имеет уже

обсуждённый и окончательно утверждённый план, составленный фирмой “Фрейн”,

и что считает его достаточным основанием для ведения работ.

Он не только считал себя в праве вести строительные работы на

площадке, но и принял на себя полную ответственность за это.

В конце февраля 1930 г на стройку неожиданно прибыла комиссия, по

решению которой руководство стройкой было передано строительной организации

"Стальстрой". Стройка замедлила темпы. После упорной борьбы Бардина со

строителями решением Высшего Совета Народного Хозяйства за подписью

Куйбышева структура "Стальстроя" была ликвидирована. Строителей снова

подчинили руководству Кузнецкстроя. Все бразды технического руководства — и

проектирование, и технический надзор, и непосредственное руководство

организацией и ходом работ — снова перешли к Ивану Павловичу.

Со второй половины 1930 года начало прибывать оборудование,

заказанное за границей, — экскаваторы, краны, тракторы, автомашины,

передвижные электростанции, станки.

Каждый день на площадке появлялись новые лица: рабочие, инженеры,

техники. Главный инженер был вездесущ. Меньше всего он сидел в конторе. У

него вошло в привычку большую часть времени проводить на строительных

участках — самому видеть, как ведутся работы. С самого раннего утра его

можно было увидеть только на площадке. Маршрут обычно был один и тот же:

сначала он спускался на будущий мамотный двор и через мартен отправлялся к

домнам. Затем обходил группу механических мастерских. И только часов в

шесть вечера появлялся у себя в кабинете и начинал заниматься делами

производственного отдела, конструкторского бюро, заслушивал отчеты о ходе

работы на участках. Рабочий день продолжался 12-14 часов. А на особо

трудных участках Бардина можно было увидеть и ночью.

Много внимания Иван Павлович уделял прибывавшему на станцию

оборудованию. Он регулярно ездил в Кузнецк, сам лазил по вагонам, ощупывал

буквально каждую машину, заходил на склад, чтобы объяснить, куда разгружать

и как хранить оборудование.

Работа днём и ночью, постоянное недосыпание и напряжение давали о

себе знать, но Бардин не обращал внимание на усталость, просто не думал о

ней. Его целиком поглощала одна мысль — построить этот металлургический

гигант быстрее и лучше! Захваченный пафосом созидания, он успевал всюду.

Первого мая 1930 года в праздничной обстановке был заложен фундамент

доменной печи, а первого апреля 1932 года в 3 часа 55 минут первая

кузнецкая домна была задута. Третьего апреля 1932г был получен первый

чугун.

Металл, выданный первой домной, разлили разливочной машиной и

отправили в Москву. Участники торжества получили по плитке первого

сибирского чугуна.

Газета Кузнецкой стройки тогда писала: "Слушай, великая пролетарская

страна: есть кузнецкий чугун!"

Вслед за первой печью через месяц пошла вторая. А вскоре выдал сталь

мартен, затем загремела, загрохотала прокатка — вошли в строй действующих

блюминг и рельсопрокатный стан.

В дни, когда готовился пуск первой доменной печи, на многолюдном

собрании в клубе ИТР выдвигали кандидатуру И.П.Бардина в академики. Перед

голосованием некоторые спрашивали : "Где же у Бардина научные труды?" И

тогда нарком Г.К.Орджоникидзе сказал: "Научный труд главного инженера

Кузнецкстроя Ивана Павловича Бардина - это построенный на пустом месте и

пущенный в эксплуатацию в невиданно короткий срок Кузнецкий

металлургический комбинат."

В апреле 1932 года И.П.Бардин стал академиком Академии наук СССР. Он

почувствовал еще большую ответственность перед страной за порученное ему

дело. Но по-прежнему он был строг к себе, сдержан и требователен к

подчиненным, по-прежнему был ровен со всеми, никогда не позволял себе

давать указания через чью-то голову. По-прежнему внимательно слушал и

учитывал мнения других. По-прежнему с раннего утра можно было увидеть его в

неизменном полушубке на самых трудных, самых ответственных участках

огромной стройки. Рабочие так и прозвали любовно своего главного инженера —

"академик в полушубке".

А между тем пуск первых агрегатов значительно затруднил и усложнил

деятельность Ивана Павловича. Ему надо было успеть всюду: и при подготовке

технической документации, и при решении сложных вопросов строительства, и

при освоении уже действующего оборудования. В общем первое время завод

работал плохо. В зиму 1932/33 года замерзали водопроводы, смерзалась в

камень руда в бункерах, льдом покрывались пути. Американцы даже предложили

остановить на зимние месяцы завод. Но самоотверженность, энтузиазм

советских людей сделали то, что зарубежным специалистам казалось

неисполнимым. Завод начал набирать темпы, давать стране все больше и больше

металла.

К 1936 году Кузнецкий металлургический комбинат был уже на полном

ходу. Были освоены и местные угли и местные руды. Домны — главная забота

Бардина — работали спокойно. Расширялись рудники, продолжал строиться и

завод.

Иван Павлович получил высшую награду — увидел воочию результат своего

труда, дело своих рук и разума. На сибирской земле поднялись могучие

доменные печи, встали стройные шеренги кауперов, как бы возглавляя цехи —

мартеновский, прокатный, коксовый. И всё это жило полной жизнью, дышало

воздухом, крепко настоянном на сибирском морозе, двигалось ,гудело — давало

металл стране, много металла, столь нужного для мирных строек пятилетки и

обороны. На Западе и на Дальнем Востоке сгущались тучи новой мировой войны.

Бардин хорошо ощущал это нарастающее напряжение. И он с ещё больщей

энергией окунался в работу. Быстрее, лучше развивать металлургию, больше

дать родине металла!

В феврале 1936 года Бардин участвовал в конференции металлургов. На

ней шёл горячий разговор, как улучшить работу домен. Участники конференции

говорили о том, что надо уменьшить количество пыли, добиться более ровного

хода печей.

Бардин и раньше считал, что подготовка сырья в металлургии — одна из

важнейших проблем. А теперь он всё более и более убеждался, что невозможно

успешно развивать производство чёрных металлов без подготовки сырьевых баз

и топлива. Причём особое внимание, считал он, надо обращать на усреднение,

дробление, сортировку и окусковывание железных руд и на обогащение углей

для коксования. Но при этом не забывал и о другом: а как развивается

металлургия за границей, каких рубежей достигла, что ещё можно сделать для

повышения производительности наших заводов?

Деятельному и пытливому специалисту недостаточно напечатанных

монографий и технических журналов — ему необходимо всё увидеть самому,

собственными глазами, пощупать руками. И он просит командировать его в США

для ознакомления с металлургическими заводами.

Пассажирский лайнер “Бенгалия” доставил Ивана Павловича к тому же

берегу, на который он уже высаживался двадцать шесть лет тому назад. Тогда

он был бедный искатель счастья. Теперь сюда приехал крупнейший советский

металлург, действительный член Академии наук СССР. Приехал знакомиться с

передовым технологическим опытом, чтобы лучше осуществить свою заветную

мечту: советские производственные показатели должны стать значительно выше,

чем на заводах Европы и США.

В Буффало Иван Павлович познакомился с только что пущеным непрерывным

тонколистовым станом и прокаткой жести, а также другим интересным заводом,

на котором в доменном процессе применялась тщательная подготовка и

сортировка руд.

Затем он отправился в большую поездку по Штатам. В Чикаго ему удалось

посмотреть завод, на котором он когда-то работал. Внешне предприятие мало

изменилось, но мощность его значительно возросла. Затем как в калейдоскопе

замелькали дорожные впечатления: строительство грандиозной плотины в

Колорадо, Сан-Франциско, Лос-Анжелес, с технологическим институтом

неподалёку. Миннесота, где находилась очень интересная лаборатория по

изучению металлургических процессов и обогащению руд. Снова Чикаго, завод

“Гэри”. А потом — металлургический Питтсбург и юг страны.

После посещения США Бардин встретился с Орджоникидзе, а затем

отправился в Днепропетровск и Днепродзерджинск, где сделал доклады о своих

заграничных впечатлениях. Затем такой же доклад — в Кузнецке и статьи по

этому вопросу. Металлурги страны должны знать всё лучшее из зарубежного

опыта и быстрее внедрять его у себя!

В это время Иван Павлович начинает чувствовать, что рамки главного

инженера Кузнецкого завода становятся ему тесноваты. Его опыт, знания, его

организаторские способности могут принести значительно больше пользы

стране, если будут использованы в более широких масштабах. Но он продолжает

трудиться на Кузнецком заводе, мечтает о его расширении и

совершенствовании.

В 1937 году Бардина назначают главным инженером Главного управления

металлургической промышленности Наркомтяжпрома. Год спустя — председателем

технического совета, а ещё через год утверждается заместителем народного

комиссара чёрной металлургии.

Родина высоко оценила научную и организаторскую деятельность

И.П.Бардина. 26 лет он был депутатом высшего органа государственной власти

— ВЦИК и Верховного Совета СССР. Он был удостоен звания Героя

Социалистического Труда, награждён семью орденами Ленина.

Много лет спустя КМК посетила делегация американских металлургов. "В

беседе со мной, — вспоминал директор КМК ЖеребинБ.Н. — один из членов

делегации Дженкс сказал, что металлурги много сделали для увеличения

производственных мощностей по сравнению с проектными. А другой американец —

Стивенс, говоря об условиях труда на комбинате, заявил: "Хотя я и пытался

найти недостатки, я этого сделать не мог. Я и мои коллеги снимаем шляпы

перед вами."

Такими успехами коллектив КМК во многом обязан И.П.Бардину. Это он в

свое время создал замечательную школу кузнецких металлургов, многие из

которых работали и работают на высоких постах.

Детищем И.П.Бардина стала центральная заводская лаборатория, в

которой он имел свой второй кабинет и проводил в нем еженедельно целый

рабочий день.

Также по инициативе И.П.Бардина на КМК был создан технический музей

комбината. При научно-техническом музее комбината создан мемориальный музей

академика — его домашний кабинет и библиотека, переданные комбинату в дар

его женой Л.В.Бардиной.

Особое значение И.П.Бардин придавал технической библиотеке, созданной

уже в 1933 году.

При посещении КМК он старался как можно больше осмотреть, узнать, что

есть нового, сравнивал увиденное с имевшимся на других заводах и делился

тем, что видел в зарубежной практике. Последний раз это было в конце 1959

года, а 7 января 1960 году его не стало.

Имя И.П.Бардина присвоено одному из центральных проспектов

г.Новокузнецка. На здании заводоуправления КМК установлена мемориальная

доска, напоминающая о его работе в Кузнецке.

В одном из скверов на проспекте Металлургов установлен памятник —

бюст И.П.Бардина. Его имя присвоено научно-технической библиотеке и Дому

Техники комбината.

Вся жизнь академика И.П. Бардина — это благородный патриотический

подвиг, который всегда будет примером для новых поколений российских

металлургов.

Литература.

1) В.Мезенцев ”Бардин”

изд. Молодая гвардия, 1970г.

2) А.С.Федоров “Творци науки о металле”

Москва, изд. Наука, 1980г.

3) “И.П.Бардин в воспоминаниях современников.”

Москва, изд. Наука, 1985г.

4) Г.А.Емельянов “Горячий стаж”

Москва, изд. Советский писатель, 1985г.

5) Г.А.Емельянов, В.Н.Калюбакин

“Запсиб — железная держава”

Кемеровское книжное издательство, 1979г.

6) Гумелёвский. А. “Русские инженеры”

2-е из., изд. Молодая гвардия, 1953г.

7) “И.П.Бардин и развитие металлургии в СССР.”

Москва, изд. Наука, 1976г.

8) “Современные проблемы металлургии”

Москва, изд. АН СССР, 1958г.