Русский Космизм

Русский Космизм

РУССКИЙ КОСМИЗМ

Под космизмом понимается целый поток русской культуры, включающий не

только философов и ученых, но и поэтов, музыкантов, художников. В нем

оказываются и Ломоносов, и Тютчев, и Вячеслав Иванов, и Скрябин, и

Рерих...Есть некое космическое веяние и дыхание в произведениях того или

иного творца - и этого оказывается достаточным, чтобы произвести его в

космисты. Но тогда то же можно было бы спокойно проделать со многими

культурными деятелями не только России, но и всего мира, ведь ощущение

глубинной причастности сознательного существа космическому бытию, мысль о

человеке как микрокосме, вместившем в себя все природные, космические

стихии и энергии, проходят через мировую культуру, как восточную, так и

западную. В древнейших религиозных и мифологических представлениях человек

уже прозревал соотношения и взаимосвязи между своим существованием и бытием

Вселенной и эту свою интуицию претворял в различные, преимущественно

образные, формы. Космические символы и образы народного бытового искусства

и поэзии, микро- и макрокосмические соответствия выражали эту объективную

идею целостности мироздания, органичной включенности в него жизни и

сознания. Но рядом всегда существовал и более активный подход, являлось

стремление воздействовать на мир в желательном направлении. Преображающая

человека и мир мечта стремилась к преодолению ограниченности человека в

пространстве и времени, она воплощалась в сказочные, фольклорные образы

господства над стихиями - воздушные полеты, метаморфозы вещества, живую и

мертвую воду...С древности до конца XIX в. эта космическая тема развивалась

только в мифе, фольклоре, поэзии, а также в некоторых философско-

утопических, фантастических произведениях ( к примеру, у Сирано де

Бержерака, Жюля Верна ).

Именно в России, ставшей родиной научного учения о биосфере и

переходе ее в ноосферу и открывшей реальный путь в космос, уже начиная с

середины прошлого столетия вызревает уникальное космическое направление

научно-философской мысли, широко развернувшееся в XX в. В его ряду стоят

такие философы и ученые, как В. И. Вернадский, К. Э. Циолковский, Н. Ф.

Федоров, А. В. Сухово-Кобылин и др. В философском наследии мыслителей

русского религиозного возрождения - В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С.

Н. Булгакова, Н. А. Бердяева - также выделяется линия, близкая пафосу идей

русского космизма. Имеется в виду то склонение в русской православной

философии, которое Н. А. Бердяев называл "космоцентрическим, узревающем

божественные энергии в тварном мире, обращенным к преображению мира" и

"антропоцентрическим, обращенным к активности человека в природе и

обществе". Именно здесь ставятся "проблемы о космосе и человеке",

разрабатывается активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словам

Бердяева, в том, что "конец этого мира, конец истории зависит и от

творческого акта человека".

Избежать неправомерного и безмерного расширения этого философского

течения можно, если сразу же обозначить принципиально новое качество

мироотношения, которое является определяющей его генетической чертой. Это

идея активной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного этапа

развития мира, когда человество направляет его в ту сторону, в какую

диктует ему разум и нравственное чуство. Поэтому возможно точнее будет

определить это направление не столько как космическое, а как активно-

эволюционное, находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но

вместе сознательно-творческое, призванное преобразить не только внешний

мир, но и собственную природу. Речь по существу идет о расширении прав

сознательно-духовных сил, об управлении духом материи, об одухотворении

мира и человека. Космисты сумели соединить заботу о большом целом - Земле,

биосфере, космосе с глубочайшими запросами высшей ценности - конкретного

человека. Недаром такое важное место здесь занимают проблемы, связанные с

преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия. Гуманизм -

гуманизм не прекраснодушный и мечтательный - он основан на глубоком

знании, вытекает из целей и задач самой природной, космической эволюции.

ВОСХОДЯЩАЯ ЭВОЛЮЦИЯ

Огромен и конкретен вклад в активно-эволюционную мысль

В.И.Вернадского. Его научно-филосовские теории можно в определенном смысле

уподобить прочному фундаменту, без которого идеи и проекты космистов могли

бы обернуться прекрасными, но всего лишь воздушными замками.

В 1920 г., работая над созданием биогеохимии, призванной изучать

влияние "живого вещества" на историю земных химических элементов,

Вернадский исследует огромную литературу по первой составляющей этого

нового синтеза - биологии. И тут его умный взгляд и интуиция великого

натуралиста-мыслителя выхватывают среди теорий и догадок прошлого одно

неоцененное открытие. Речь идет об открытии американского ученого Джеймса

Дана. Этот современник Дарвина выдвинул понятие, которое назвал энцефалозом

или цефализацией (от греч. kephale - "голова"). Излагая современным языком

эту идею, Вернадский писал: "В наших представлениях об эволюционном

процессе живого вещества мы недостаточно учитываем реально сущевствующую

направленность эволюционного процесса". С эпохи кембрия идет медленное, но

неуклонное (без откатов назад) усложнение, усовершенствование нервной

системы, в частности головного мозга. Это доказывают палеонтологические

данные, прослеживаемые за последние пятьсот миллионов лет, хотя сам процесс

уходит намного дальше в глубь геологического времени. От моллюсков до "гомо

сапиенс" это нарастающее движение неотразимо обнаруживает себя.

"Принцип Дана", цефализация - это не теория, но и не гипотеза, которая

может быть доказана, а может и нет. Тут мы имеем дело с эмпирическим

обобщением, т.е. с большой суммой точных фактов, не имеющих случаев

опровержения. Сам Вернадский четко формулирует характер и смысл такой

"кривой прямой линии" развития живого. Это объективный природный процесс,

закономерно длящийся в полярном векторе времени, устремляясь постоянно в

одном, необратимом направлении.

В теории эволюции выдвигаются различные причины происхождения животных

видов, их смены и развития, в основном сводимые к тому или иному сочетанию

изменчивости и наследственности, пластичного приспособления организмов к

среде и сложных генетических, мутационных законов. Последовательное

совершенствование нервной, мозговой ткани, приведшее к созданию человека,

по меньшей мере, намекает на спонтанные импульсы самой эволюции, на ее

внутренние закономерности, на некую ее "идеальную" программу, стремящуюся к

своей реализации.

Но в философии Вернадский видит мысли, предчувствия, связанные с

пониманием жизни, ее места и роли во Вселенной, которые могут быть

соотнесены с современными научными выводами о живом веществе, об

антропогенной геологической эре, о будущей роли человека.

Откроем основное философское произведение А.Н.Радищева "О человеке,

его смертности и бессмертия". Для него человек - верхняя ступень лестницы

постепенного совершенствования природных существ. В нем все стихи и

возможности природы сошлись вместе, чтобы создать ее венец. Человек

отличается от всех прочих природных существ прежде всего творческим

характером своей природы, тем, что он сам себя создает, начиная с первого

акта своей самодеятельности - когда принимает вертикальное положение. Само

несовершенство его физической организации становится мощнейшим побуждением

к развитию. Мыслитель исторгает из себя вопрос, которому никогда не дает

иссякнуть человеческое сердце: "Но неужели человек есть конец творению?

Ужели сия удивления достойная постепенность, дошед до него, прерывается,

останавливается, ничтожествует? Невозможно!..". И такие обретенные

человеком уникальные, высшие свойства, как разум, духовности, сердечность,

большей частью поглощаясь низменной борьбой за материальные условия жизни,

не достигают ни настоящего развития, ни полного истинного применения. А

ведь именно эти драгоценные способности определяют человека как особое

существо в мире. Из всех обитателей Земли человек - далее всего от

достижения цели своего предназначения. Неизбежность дальнейшего развития

самого человека для обретения им высшей, "богоподобной гуманности" вытекает

из того импульса к совершенствованию, который пронизывает становление мира

жизненных форм. Субъективная необходимость диктуется ощущением смертного

человека, что за время своего существования он только починает свои

духовные возможности, для которых впереди мог еще расстилаться бесконечный

путь.

Объективная направленность развития живого не может прекратить свое

действие на человеке в ныне существующей, еще далеко не совершенной

природе. "Процесс организмов шел непрерывно и не может поэтому остановиться

на человеке", - утверждал Циолковский. Вернадский убежден: за сознанием и

жизнью в нынешней форме неизбежно должны следовать "сверхсознание" и

"сверхжизнь".

Идеал обожения, развитый в религиозной ветви русского космизма, также

предполагает превозможение человеком и человечеством его наличной

физической, душевной и духовной природы и стяжание высшего, бессмертного,

преображенного Божественного бытия. Знаменитый афоризм выдающегося

богослова и мыслителя Василия Великого выражает: "Бог стал человеком, чтобы

человек стал богом".

Идеи Вернадского о живом веществе, о космической жизни, о биосфере и

переходе ее в ноосферу уходят в новую философскую традицию осмысления

явления Жизни и задач человека как вершинного ее порождения. "Все живые

существа держатся друг за друга и все подчинены одному и тому же

гигантскому порыву. Животное опирается на растения, человек живет благодаря

животному, а все человечество во времени и простаранстве есть одна огромная

армия, движущаяся рядом с каждым из нас, впереди и позади нас, способная

своей мощью победить всякое сопротивление и преодолеть многие препятствия,

в том числе, может быть, и смерть." - А.Бергсон. Homo faber - человек-

ремесленник, человек, созидающий искусственные вещи и орудия. А

искусственное есть тот исключительно человеческий вклад в наличность мира,

который расширяет способности и возможности самого человека, как бы

продолжает его органы. Творческие способности человека должны обернуться и

на него самого, раздвинуть его еще ограниченное, преимущественно

рациональное сознание. Пределы не поставлены.

В те же годы, когда появилась "Творческая эволюция" в России первый

русский физик-теоретик Н.А.Умов по-своему развивает близкие идеи о "силе

развития", направляющей живое ко все большому совершенствованию сознания,

об анти-энтропийной сущности жизни, о творческой природе человека.

Предложенное им объяснение роста творческого потенциала эволюции просто и

остроумно. Чем создание элементарнее, тем оно комфортабельнее, "блаженнее"

слито со средой. По мере развития для него во внешней природе

обнаруживается все более "препятствий и недочетов", она все менее

удовлетворяет нуждам усложнившегося в своих функциях и строении организма,

и он вынужден все усиленнее приспосабливать среду к себе, начинать

"работать" с веществом мира, формировать, строить его. В недрах

человечества, считает Умов, вызревает новый эволюционный тип - homo sapiens

explorans ( человек разумный, исследующий), стоящий на гребне эволюции,

девиз которого - "Твори и созидай!".

Ссылаясь на ничтожнейший, почти нулевой процент живой материи во

Вселенной, Умов считал возникновение жизни совершенно маловероятным

событием. Тем не менее она смогла осуществиться на нашей планете только

потому, что это произошло не в "ограниченной материальной системе", а "в

системе беспредельной", каковой является весь космос. Тем самым ученый

подразумевает: вся Вселенная каким-то образом "работала" на это великое

рождение, создав невероятно сложное, уникальное сочетание факторов в одном

месте.

Родоначальником всей активно-эволюционной, космической мысли в России

был "искатель истины" Н.Ф.Федоров с его учением "общего дела". Признав

внутреннюю направленность природной эволюции ко все большему усложнению и к

появлению сознания, Федоров приходит к следующей мысли: всеобщим познанием

и трудом человечество призвано овладеть стихийными, слепыми силами вне и

внутри себя, выйти в космос для его активного освоения и приображения,

обрести новый, бессмертный космический статус бытия, причем в полном

составе прежде живших поколений. Сознательное управление эволюцией, высший

идеал одухотворения мира раскрывается у Федорова в последовательной цепочке

задач: это регуляция "метеорических", космических явлений; превращение

стихийно-разрушительного хода природных сил в сознательно направленный;

создание нового типа организации общества - "психократии" на основе

сыновнего, родственного сознания; работа над преодолением смерти,

преобразованием физической природы человека; бесконечное творчество

бессмертной жизни во Вселенной. Для исполнения этой грандиозной цели

русский мыслитель призывает ко всеобщему познанию, опыту и труду в пределах

реального мира, реальных средств и возможностей при уверенной предпосылке,

что эти пределы будут постепенно расширяться, доходя до того, что пока

кажется еще нереальным и чудесным.

Необычно важна для русского мыслителя идея истинного коллективизма

("Жить со всеми и для всех"), направленного на общего врага всех без

исключения: смерть, разрушительные стихийные силы; тут кроется источник его

безграничного оптимизма: все, одушевленные высшей целью, касающейся

конкретно каждого, могут невероятно много, фактически все.

Новый грандиозный синтез наук, к которому призывал Федоров, должен

быть осуществлен в космическом масштабе и быть прежде всего

преобразовательно-деятельным: в нем практика, т.е. знание, доказанное

"опытами в естественном размере", всеобщей регуляцией, сам достигнутый

несомненный результат труда становится высшим критерием истины. Лаборатории

ученых распахиваются на всю природу, весь мир, углубляются в самого

человека, его "физику" и психику, в тайны смерти и зла. Во всеобщую

космическую науку о жизни, науку о человеке в том числе, входят все науки,

ибо жизнь - единая целостность, в которой все взаимосвязано. Жизнь человека

затухает, по меньшей мере, по двум рядам причин: внешним (стихийность

среды, ее разрушительный характер, чему не может противостоять

недостаточная емкость человеческого организма, т.е. недостаток знания и

умения, который, по мысли Федорова, может быть преодолен всеобщим

познанием, трудом, регуляцией природы) и внутренним (сама материальная

организация человека оказывается неспособной к бесконечному самообновлению,

не есть совершенно открытая система, тут необходима всеобъемлющая

психофизиологическая регуляция).

До сих пор свое расширение в мире, господство над его стихийными

силами человек осуществлял прежде всего за счет искусственных орудий,

продолжавших его органы, одним словом, при помощи технических средств и

машин. На этом пути достигнуты колоссальные успехи, осуществились сказочные

мечтания о сапогах-скороходах, коврах-самолетах и т.д. Развивая технику,

человек не покушается на собственную природу как таковую, он священно

блюдет ее норму и границу, оставляя себя самого как есть, ограниченным и

физически и умственно. Сила его увеличивается за счет внешних ему, его

телу, его мозгу и сердцу орудий и машин. Разрыв между мощью техники и

слабостью самого человека как такового растет и потому все более

ошеломляет, даже начинает ужасать (отсюда современные мифы-фобии "восстания

машин", порабощения людей будущими киборгами, могучими роботами и т.д.).

Нельзя отрицать значение техники, нужно только поставить ее на место.

Технизация, считает Федоров, может быть только временной и боковой, а не

главной ветвью развития. Нужно, чтобы человек ту же силу ума, выдумки,

расчета, озарения обратил не на искусственные приставки к своим органам, а

на сами органы, их улучшение, развитие и радикальное преображение (так,

скажем, чтобы человек сам мог летать, видеть далеко и глубоко и т.д.).

"Человеку будут доступны все небесные пространства, все небесные миры

только тогда, когда он будет воссоздавать себя из самых первоначальных

веществ, атомов, молекул, потому что тогда только он будет способен жить во

всех средах, принимать всякие формы". Федоров часто говорит о необходимости

глубокого исследования механизма питания растений, по типу которого

возможны перестройки и у человека. Человек должен так чутко войти в

протекающие в природе естественные процессы, чтобы можно было по их образцу

- но на более высоком, сознательном уровне - обновлять свой организм,

строить для себя новые органы, иными словами - овладевать направленным

естественным тканетворением. Эту способность человека в будущем создавать

себе всякого рода творческие органы, которые даже будут меняться в

зависимости от среды обитания, действия, философ называет полноорганностью.

В соответствии с идеей Бергсона, жизнь пошла двумя путями развития:

путь бессознательного инстинкта и путь интеллекта. Главное качество

инстинкта "есть способность пользоваться и даже создавать орудия,

принадлежащие организму" (пример - превращение куколки в бабочку). А

человек, homo farber, созидает орудия, свои искуственные органы, для

манипулирования с телами мира, что ведет к развитию интеллекта, а с ним, в

определенном смысле, механического подхода к миру. "Интеллект, -

подчеркивает философ, - характеризуется природным непониманием жизни".

Инстинкт же, напротив, органичен, он изнутри, интимно чует мир. Если бы

инстинкт мог озариться сознанием, то проник бы в самые недра жизни, ведь

сам он "продолжает ту работу, посредством которой жизнь организует

материю". В человеке есть неразвитые зародыши такого "инстинкта". Это

прежде всего интуиция. Через нее можно скорее и глубже если не осознать, то

смутно почувствовать саму суть вещей, суть жизни. Так вот, если вернуться к

идеям Федорова, то творчество самой жизни, "органический" процесс, к

которому он призывает, это и есть расширение интеллекта за счет разбуженных

и развитых ресурсов интуиции, сознательное овладение тем

"органосозиданием", которое доступно "творящему стану" самой природы на

уровнях инстинкта. Движет такой прогресс мечта о бессмертии, которая в

трудах Федорова обрела достижимые очертания: впервые в истории был

предложен реалистический путь опытного познания, преобразования законов

природы, всеобщего труда, - путь, ведущий к победе над смертью.

Сейчас человечество находится в своей земной (теллурической) стадии

развития. Ему предстоит пройти, завоевать собственным усилием еще две:

солярную (солнечную), когда произойдет расселение землян в околосолнечном

пространстве, и сидеральную (звездную), предполагающую проникновение в

глубины космоса и их освоение. Это и будет Всемир, "всемирное человечество"

- "вся тотальность миров, человечеством обитаемых во всей бесконечности

Вселенной". Такое звездное будущее возможно лишь при колоссальном

эволюционном прогрессе человечества, творчестве им своей собственной

природы. Изобретение таких средств передвижения, как велосипед, локомотив -

первые шаги к этой будущей свободе и силе, "почин, зерно будущих

органических крыльев, которыми человек несомненно порвет связующие его

кандалы этого теллурического мира". "Человека технического" сменит "человек

летающий": "высший, т.е. солярный, человек просветит свое тело до удельного

веса воздуха... и для этого выработает свое тело в трубчатое тело, т.е.

воздушное, более того в эфирное, т.е. наилегчайшее тело". В результате

преобразовательного действия, направленного на собственную природу, человек

как бы сбросит свою нынешнюю тяжелую телесную оболочку и превратится в

бессмертное духовное существо. Это и есть радикальное преосмысление

гегелевского "абсолютного духа", тут обернувшегося реальным человечеством в

его грядущей космической судьбе.

Любая философская теория направляется в своих посылках и выводах тем

или иным нравственно-ценностным импульсом. Федоров в своих футурологических

построениях всегда опирается на сверхприродные, духовные задатки человека,

предвосхищая будущее их развитие с полным вытеснением всего живого,

"дарового" в нем. Усматривая в первоначальном, так сказать, человеке

сыновнее чувство, нравственное потрясение от осознания смерти, одаривая его

сердцем, может быть, чище нашего, Федоров как бы выдвигает теоретическую

философскую предпосылку его равноценности нам (как, впрочем, и всех живших

на земле людей) и необходимости личного присутствия в будущем всемирном

человечестве.

Раз идет все усложняющееся преемственное развитие форм жизни, то и

человек получает определенный естественный шанс для своего

совершенствования. Исходя из одного, общего желания превзойти, перерости

нынешнюю противоречивую, промежуточную природу человека, проективная мысль

начала работать в двух направлениях. В одном из них чувствовалось

сильнейшее, направляющее действие дарвиновских идей естественного отбора,

борьбы за существование как двигателей прогресса (та или иная форма, часто

скрытая и неосознанная, социал-дарвинизма). Даже лучшие идеи этой

ориентации искривлены полем этого воздействия. Дальнейшее восхождение "гомо

сапиенс" виднелось на природных путях борьбы и вытеснения слабых и

Страницы: 1, 2