Древние патриархи

Древние патриархи

Международный Соломонов Университет

Экономический факультет

Патриархи в освящении науки и сакральной истории

Реферат студента

первого курса

г. Киев

2001

План

1. Патриархи – основоположники иудаизма

2. Авраам и Земля Обетованная

2.1. «Лэх-лэха!»

2.1.2. Несостоявшееся жертвоприношение Авраама

3. Исаак

4. Яаков

4.1. Символ соперничества Эсава и Яакова

4.2. Бегство

4.3. Возвращение

5. Иосиф

5.1. Замысел братьев

5.2. Второй человек Египта

5.3. Встреча

Три основоположника иудаизма – это Авраам, его сын Ицхак и сын

Ицхака Яаков.

Бог является Аврааму и приказывает: «Уйди из страны твоей, от родни

твоей и от родного дома отца твоего в страну, которую Я укажу тебе. И Я

сделаю тебя народом великим…» Тора нигде не объясняет, почему Бог избрал

для этой миссии Авраама. Но еврейская традиция объясняет это тем, что

Авраам был первым монотеистом со времен Наоха. Еврейская легенда учит, что

отец Авраама Тенах содержал лавку по продаже идолов. Однажды, когда отец

уехал и Авраама оставили в лавке, он молотом разбил всех истуканов, кроме

самого большого, а затем вложил молот в руку уцелевшего истукана. На вопрос

рассерженного отца Авраам ответил, что большой идол рассердился на других

идолов и разбил их. «Ты же знаешь, что эти идолы не могут двигаться,» -

закричал отец. «Если они не могут защитить себя, - ответил Авраам, -

значит, мы ваше их. Почему мы тогда должны им поклоняться?».

Бог ясно дал понять, что ожидает от Авраама и его потомков великих

дел: «Авраам ведь должен стать народом великим и могучим, и им

благословятся все народы земли. Ибо Я избрал его, чтобы он заповедал сынам

своим и народу своему после себя соблюдать путь Господень, творя добро и

правосудие».

Авраам был первым, к кому был обращен знаменитый призыв («лэх-

лэха!» - «пойди!» - типичный для библейского стиля плеоназм, усиление

благодаря повторению основы), стал Авраам, в то время ему было уже 75 лет.

Обещана была ему и его потомкам земля Ханаан – Земля Обетованная. «И пошел

Авраам, как сказал ему Господь…» Как явствует из текста, всякая объективная

мотивация действий Авраама отсутствует. Это еще раз подчеркивает, что он

двинулся в путь целиком доверившись Богу. За этим, казалось бы, простым

поступком Авраама – необычайное мужество, необходимое человеку, чтобы

полностью изменить свою жизнь.

Отныне история Авраама – история его встреч с Богом, история

Откровения. Текст называет Авраама «другом Божьим», и это неслыханное

прежде в языческом мире, определение, отражает совершенно новый уровень

взаимоотношений человека и божества. Единый Бог становиться для Авраама

живым и близким, и одним из самых поразительных открытий Танаха была эта

дружеская доверительность между человеком и Богом (впоследствии и о Моисее

будет сказано: «И говорил Господь с Моисеем Лицом к лицу, как бы говорил

кто с другом своим…» В свое время эта особая интимность иудейской религии

побудила великого французского мыслителя Б.Паскаля предпочесть «Бога

Авраама, Ицхака и Яакова» богу философов и ученых.

Господь еще раз, в новом явлении, подтверждает обетование Аврааму,

обещая ему бесчисленное потомство. Но бездетной остается жена Авраама Сара,

страдая от невозможности родить наследника (эта история будет повторяться

трижды с каждым из патриархов, согласно эпическому принципу троичности;

быть может, в этом заключен особый глубокий смысл: наследником должен стать

самый возлюбленный сын, рожденный от любимой женщины). В связи с ожиданием

наследника разыгрывается весьма напряженная психологически драма троих –

Авраама, Сарры и Агари. Сара сама приводит свою служанку – египтянку Агарь

к ложу Авраама, чтобы ребенок, рожденный ею, стал и ее, Сары ребенком. Но

лишь зачала сына Агарь, как жестокая ревность, которая подстерегает гордый

и заносчивый нрав Агари, начала терзать душу Сары. Следует изгнание Агари в

пустыню и затем ее возвращение, а потом уже окончательное изгнание – после

рождения Ишмаэля. Смущено и стеснено сердце Авраама, но Господь одобряет

его: «…не огорчайся ради отрока и рабыни твоей; во всем, что скажет тебе

Сара, слушайся голоса ее… И от сына рабыни Я произведу народ, потому что он

семя твое». По преданию, именно от Исмаила произошли исмаильтяне – предки

арабов.

Но еще перед этим, вскоре после рождения Исмаила, следует еще одно

явление Господа Аврааму, по своей значимости превосходящее все предыдущие.

На сей раз Бог предъявляет требование ко всей жизни Авраама: «…ходи подо

мною и будь непорочен». Впервые четко выражен примат этнического служения

перед всем остальным. В знак укрепления и обновления Ветхого Завета,

Господь предписывает Аврааму и его потомкам совершать обрезание крайней

плоти (известно, что этот обряд практиковался многими еврейскими народами,

в частности, египтянами, но только в иудейской религии он был наполнен

особым сакральным смыслом: это знак вечного союза с Богом). В знак особой

важности момента меняется и имя патриарха: из Аврама он становится Авраамом

(отныне его имя означает «отец множества народов»).

Господь еще раз является Аврааму, на этот раз в виде трех

странников (ангелов), которые приходят к нему, когда в полдневный звон

сидел у входа в шатер под своим знаменитым дубом в дубраве Мамре (этот дуб

до сих пор сохраняется в Хевроне, где раскинул когда-то свои шатры патриарх

еврейского народа). Авраам и Сара с подобающим гостеприимством встречают и

угощают чудесных мужей, в которых наделенный огромной интуицией Авраам

прозревает Бога (впоследствии христианская традиция увидит в этом первое

указание на троичность божества; именно этот эпизод описывает знаменитая

«Троица» Андрея Рублева). Господь предрекает Саре рождение сына ровно через

год. Это вызывает у престарелой Сары (ей в это время около 90 лет)

недоумение и внутренний смех, который не ускользает от внимания Бога. И

когда у нее действительно рождается сын, она называет его Ицхак «Да

посмеется Бог!»: и сказала Сара: смех сделал мне Бог; кто ни услышит мне,

рассмеется».

От Авраама трое ангелов идут карать погрязшие в грехе и разврате

города – Содом и Гоморру. Узнав об этом, Авраам дерзает обратиться к Богу с

вопросом: «Неужели ты погубишь праведного с нечестивым? Может быть, есть в

этом городе пятьдесят праведников? Не ужели ты погубишь и не пощадишь места

сего ради пятидесяти праведников в нем? Не может быть, чтоы Ты поступил

так, чтобы ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с

праведником, что и с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли

поступит ли неправосудно?» В самом этом вопросе констатация совершенно

иного представления о Боге, для которого главное – справедливость и

милосердие. Бог обещает Аврааму, что он не погубит народ ради пятидесяти, и

сорока пяти, и сорока, и тридцать. Тем самым впервые утверждается мысль о

личной ответственности каждого человека перед Богом, о недопустимости

наказания невинных за вину других.

Несомненно, трагической кульминацией взаимоотношений Авраама и Бога

стало несостоявшееся жертвоприношение Авраама. Бог, который только перед

этим являл свое милосердие, требует от Авраама: «Возьми сына твоего,

единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа, и

там принеси его во всесожжение на одной из гор, которой Я скажу тебе».

Авраам беспрекословно, ни о чем не спрашивая Бога (как не спрашивал он Его,

отзываясь пойти из земли Ханаан), повинуется. Текст предельно лаконичен и

как бы специально не дописан до конца, оставляя широкий простор для

домысливания: что происходило в душе Авраама? Мог ли он совместить в своем

сознании образ Бога, который он носил в своем сердце, и это жестокое

требование? Не возникал ли в душе его ропот и протест? По всей видимости

Авраам, заключивший Завет с Богом, целиком доверяет ему, веря, что Господь

найдет выход из этой ситуации, что все разъясниться (это подтверждается

следующим текстом).

С поразительной, почти кинематографической точностью текст

изображает действия Авраама: Авраам встал рано утром, оседлал осла своего,

взял с собою двоих отроков своих и Исаака, сына своего; наколол дров для

всесожжения, и, встав, пошел на место, о котором сказал ему Бог. На третий

день Авраам возвел очи свои и увидел то место издалека». Авраам оставляет у

подножия горы отроков и осла, берет с собой дрова для всесожжения и

начинает восхождение вместе с ничего не подозревающим Исааком. По дороге

происходит разговор между отцом и сыном, полный трагической иронии: «И

начал Исаак говорить Аврааму, отцу своему, и сказал: «Отец мой!» Он

отвечал: «Вот я, сын мой!” Он сказал: “Вот огонь и дрова, а где же агнец

для всесожжения?” Авраам сказал: “Бог усмотрит себе агнца для всесожжения,

сын мой”. И шли оба далее вместе”.

В словах Авраама – глубочайшая вера, доверие к Богу, несмотря на

все возможное смятение его разума. В самый роковой, самый напряженный

момент, когда нож Авраама уже занесен над связанным Исааком, Ангел

Господень останавливает его руку: “…не поднимай руки на отрока и не делай

над ним ничего, ибо теперь Я знаю, что боишься ты бога и не пожалел сына

своего, единственного твоего, для Меня».

Этот знаменитый эпизод имеет множество аспектов. Один из важнейших

– это раз и навсегда отказ от человеческих жертвоприношений,

практиковавшийся в архаическом языческом мире, это признание неугодности

такой жертвы единому Богу. Известно, что в жертву финикийскому Ваалу

приносились первенцы (и люди делали это добровольно), младенцев

замуровывали в фундаментах храмов, тем самым освящая их. И здесь, в эпизоде

с жервоприношением Авраама, сюжет первоначально движется проторенным путем:

в жертву нужно принести именно первенца. Но в самый кульминационный момент

указывается ненужность, непотребность этой жертвы (вместо Исаака в жертву

приноситься овен, которого обнаруживает позади себя Авраам). Итак, смысл

эпизода – в отделении от мира язычества. Но не менее важно, что эта

ситуация – испытание веры Авраама, его интуитивного, безмерного доверия к

Богу (не случайно ведь в первом стихе главы сказано: «И было, после сих

проишествий, Бог искушал Авраама…» Тем самым ситуация уподобляеться

искушением в Эдеме. Но на этот раз человек с честью выдерживает испытание.

Знаменитый эпизод не раз привлекал поэтов и художников своим глубинным,

напряженным драматизмом. Ему посвящена знаменитая картина Рембрандта

«Жертвоприношение Авраама» и поэма И. Бродского «Авраам и Исаак»;

аллюзиями, навеянными этим сюжетом, пронизаны многие произведения еврейских

средневековых авторов.

Авраам умирает в возрасте 175 лет, «в старости доброй, престарелый

и насыщенный жизнью, он приложился к народу своему». Он был погребен в

пещере Махпела, где покоилась его возлюбленная Сара. Приемником Обетования

становиться Исаак. Его образ не получает такой развернутой обработки, как

образы Авраама, Иакова, Иосифа. Определяющая черта характера Исаака –

кроткость, смирение. Само его рождение после чудесного вмешательства Бога

выявляет распространенную сюжетную схему рождения ребенка от бесплодной

матери или престарелых родителей (эта парадигматическая схема будет

неоднократно варьироваться как в Танахе – например, история рождения

пророка Самуила, - так и в Новом Завете – рожднение Девы Марии от Иоакима и

Анны, Иоанна Крестителя от Захарии и Елисаветы). Главным испытанием жизни

Исаака стал момент несостоявшегося жертвоприношения. Прием рецитенции –

умолчания – не позволяет с достоверностью сказать, как удалось Аврааму

связать Исаака: сделал ли он это, когда сын заснул, или Исаака добровольно

согласился взойти на жертвенник? Через три года после смерти Сары Авраам

снаряжает своего домоправителя Элизера на родину предков, в Месопотамию,

чтобы он сосватал невесту для его сына. Так разворачивается эпическая

история сватовства, занимающая всю 24-ю главу Книги Бытия. Прибыв в город

Нахора, Элизер мудро останавливается у колодца и ждет, когда вечером, в

положенный час, девушки города пойдут к источнику за водой. При этом он

загадал, обращаясь за помощью к Богу Авраама: «И девица, которой скажу я:

наклони кувшин твой и я напьюсь, и которая скажет: «пей, я и верблюдам

твоим дам пить,» - вот та, которую ты назначил рабу Твоему Имсааку и по

сему узнаю я, что Ты творишь милость с господином моим». К источнику

приходит прекрасная Ривка, и все случается так, как сказал Элизер.

Ривка, которую возлюбил Исаак, также долго не может родить

долгожданного наследника. «И молился Исаак Господу о жене своей, потому что

она была неплодна; и Господь услышал его, и зачала Ривка, жена его». У

Ривки рождается сразу два сына: первый Эйсав, что, согласно народной

этимологии означает «держащийся за пятку», ибо сказано: «Потом вышел брат

его, держась рукою своею за пяту Эсава». На самом деле, имя Яаков-Эль

означает «да поможет Бог» (оно встречается в архивах начала II тысячелетия

до н.э. месопотамского города Киш и в египетских источниках II тыс. до

н.э.).

В истории Эсава и Яакова, несомненно, просматривается схема

архаического близнечного мифа – соперничество между двумя братьями. Уже в

чреве матери они ведут борьбу, и это очень беспокоит Ривку. Господь

разъясняет ей, что два разных народа произойдут от ее сыновей. Отношения

между Эсавом и Яаковом строятся по принципу оппозиции: зверолов - пастух;

импульсивный - кроткий; неудачливый - удачливый; любимец отца - любимец

матери. В них воплощены два диаметрально противоположных человеческих

характера: наивный простак Эсав, живущий инстинктами и сиюминутными

удовольствиями, и мудрей Яаков, размышляющий над жизнью и строящий планы на

будущее, настойчивый и упорный, несмотря на свою кроткость. Сложная

ситуация возникла с проблемой первородства и передачей Обетования от отца к

сыну. Кому передаст его Исаак? По закону первым он должен благословить

Эсава, но вся логика текста подводит нас к тому, что, по сути, духовно к

понятию Обетования готов не Эйсав, а Яаков.

В критический момент, когда слепнущий и теряющий силы Исаак решает

благословить старшего сына, страстно любящая младшего, Яакова, Ривка

уговаривает его предстать перед отцом в одеждах Эсава и обманом получить

благословение. Страшно смущено сердце Яакова, но Ривка говорит ему: «…на

мне пусть будет проклятье твое, сын мой…» Следует заметить, что именно

женщины выглядят как проводники истинных велений Бога. Тем не менее,

сложность текста состоит в том, что Яаков все равно несет ответственность

за не совсем праведным путем полученное, хотя и полагающееся ему,

Обетование (речь идет о соотношении цели и средств, о недопустимости

оправдания средств целью). Полная невзгод, тяжких испытаний и потерь жизнь

патриарха Яакова (потеря страстно любимой молодой жены и не менее страстно

любимого сына) в значительной мере рассматривается как возмездие за обманом

полученное благословение (тем самым еще раз утверждается, сколь важна для

текстов Танаха идея ответственности, сопряженная с идеей свободы воли).

Тем не менее, Господь подтверждает свой завет с Яаковом: в первую

же ночь, когда Яаков бежал из родительского дома, спасаясь от гнева Эсава,

и остановился на ночлег под открытым небом, он увидел чудесный сон (этот

эпизод получил самостоятельное название «Сон Иакова»): «И увидел во сне:

вот лестница стоит не земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии

восходят и нисходят по ней. И вот Господь стоит на ней и говорит: «Я

Господь Бог Авраама, отца твоего, и Бог Исаака. Землю, на которой ты

лежишь, я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твое, как песок

земной; и распространишься к морю, и к востоку, и к полудню, и к северу; и

благословятся в тебе и в семени твоем все племена земные». Этой формулой,

повторяющей то, что сказано было ранее Аврааму и Исааку, Господь

устанавливает столь важную преемственную связь в истории Завета – связь,

идущую от отца к сыну.

Яаков направляет свой путь к брату Ривки – дяде Левану, где ему

предстоит встретить Рахиль. Любовь к ней поражает Яакова, как удар молнии:

«И поцеловал Иаков Рахиль, и возвысил голос свой, и заплакал». Леван

требует, чтобы он отслужил Рахиль семь лет, и он на это с радостью

соглашается: «И служил Иаков Рахиль семь лет; и они показались ему за

несколько дней, потому что он любил ее». Так одной короткой фразой

гениальный библейской повествователь может передать предельный накал

чувств, сил любви, состояние души героя. Но затем последовали еще семь лет,

но хитрый Леван жестоко обманул Яакова (не расплата ли то за давнишний

обман с братом?) и под покровом ночи вывел ему в брачный покой свою старшую

дочь – слабую глазами Лею. Так возлюбленная Рахиль стала лишь второй женой

Иакова, но с ней повторилась история Сары и Ривки: «Господь узрел, что Лия

была нелюбимая и отверз ее, а Рахиль была неплодна». Наконец, после долгих

мучений Рахили, наблюдавшей, как одного за другим рожает сыновей Лея,

Господь дает и ей сына: «И вспомнил Бог о Рахили, и услышал ее, и отверз

утробу ее. Она зачала и родила сына и сказала: «Снял Бог позор мой». И

нарекла ему имя – Иосиф, сказав: «Господь даст мне и другого сына». Так

появляется на свет знаменитый Иосиф, с которым будет связана значительная

часть повествования в Книге Бытия. Само имя его поясняется в словах Рахили,

оно значит «да умножит Бог». Бог действительно умножил, дал еще одного сына

Рахили, но этот сын стоил ей жизни.

После рождения Иосифа, когда исполнился положенный срок, Иаков

услышал призыв: «Теперь встань, выйди из земли сей и возвратись в землю

родины твоей». Он двинулся в путь, взяв с собою заработанные у Левана

стада, Лею, Рахиль и детей. На самом рубеже Земли Обетованной, на берегу

реки Иавок, ночью, с Иаковом случается странное происшествие: с ним вступил

в борьбу Некто, Кого он не мог одолеть, но Кто не мог одолеть и его и Кого

он принял за ангела-хранителя этой страны и попросил (почти вырвал силой) у

Него благословение: «И боролся некто с ним до появления зари, и увидел, что

не одолевает его, коснулся состава бедра его и повредил состав бедра у

Иакова, когда он боролся с ним. И сказал: отпусти меня, ибо взошла заря».

Иаков сказал: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня». Этим Некто

оказывается Господь, принявший форму ангела, а весь эпизод вырастает в

грандиозную метафору постижения истины через предельное напряжение всего

человеческого существа, дерзновенную победу, требующую сверхъестественных

усилий. И тогда поражение обернется победой. С этим эпизодом связано и

происхождение второго имени Иакова, которое затем станет именем всего

народа - Израиль, что в переводе означает «боровшийся с Богом» - как

напоминание о символической схватке – усилии духа: «И сказал: «Отныне имя

тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом и человеков

одолевать будешь…» И благословил его там».

После этого Иакова ждет встреча и примирение с братом Эсавом, и

горькая потеря Рахили, которая умирает во время родов. «И когда выходила из

нее душа, ибо она умирала, то нарекла сыну имя – Бевони, – «сын муки моей».

Иаков же, по созвучию, но не желая, чтобы в имени сына был отзвук смерти,

назвал его Вениамин, т.е. «сын правой стороны». Но после смерти Рахили

Иакова ждет еще одна страшная потеря – смерть любимого сына Иосифа, которая

обернулась жизнью, но узнал об этом Иаков только на клоне своих лет.

История Иосифа, несмотря на связь с предыдущими и последующими

сюжетами в Пятикнижии, имеет самостоятельное, законченное значение в Книге

Бытия. Она представляет собой самую настоящую реалистическую новеллу –

философскую и психологическую – о судьбе человека и обретении собственного

предназначения. Одна из самых больших по объему, она занимает 14 глав

книги.

Иосиф определен еврейским повествованием как «сын старости», т.е.

«долгожданный сын» Иакова. Тем самым устанавливается важная аналогия с

Исааком, долгожданным сыном Авраама и дается убедительная мотивировка

безмерной любви Иакова к первенцу своему от Рахили: «Израиль любил Иосифа

более других сыновей своих, потому что он был сын старости его…» Братья

страшно завидуют отцовскому любимчику, которому отец подарил цветную одежду

и который донимает своими вещими снами (Иосиф владел особым даром

сновидения и снотолкования). И вновь, как и в истории Каина и Авеля,

зависть и ревность толкают на дурные поступки. Впрочем, Иосиф сам дает для

этого повод: «И доводил Иосиф худые о снах слухи до отца их». Поэтому

отчасти закономерна реакция братьев: «…и возненавидели его, и не могли

говорить с ним дружелюбно».

Братья задумывают убить Иосифа, но Рувим, старший сын Иакова,

напоминает о недопустимости пролития крови (пример Каина уже прочно сидит в

их сознании). И тогда братья срывают с Иосифа его цветную одежду (обнажение

еще в магических культах соотносилось со смертью) и сажают его в высохший

колодец. Одежду же обрызгивают кровью убитого козленка и приносят отцу,

имитируя смерть Иосифа от хищного зверя. С большой силой выражено в тексте

безутешное горе Иакова, для которого жизнь утрачивает смысл с утерей

любимого сына: «И разодрал Иаков одежды свои и оплакивал сына многие дни. И

собрались все сыновья и дочери его, чтобы утешить его; но он не хотел

утешаться, и сказал: «С печалью сойду к сыну моему в преисподнюю». Так

оплакивал его отец его».

Иосиф действительно оказывается в неком подобии преисподней –

символ смерти и шеола (бездны). Козленок, заколотый вместо Иосифа, как бы

заменяющий его собой, соотносит этот эпизод с символикой шумерских палачей

Инанны по Думузи. Как Думузи, Иосиф проходит через череду символических

смертей и воскрешений, его путь подобен пути зерна: брошенное в землю, оно

прорастает в новой жизни.

Братья извлекают Иосифа из ямы чтобы продать купцам-мадианитянам. С

ними Иосиф переживает новый спуск в преисподнюю, в «нижние земли», Мицраим

(Египет). Там он оказывается рабом египетского вельможи, царедворца фараона

– Потифара. Но и здесь Иосифа ждет восхождение из «ямы»: он снискал любовь

своего господина и сделал его управляющим в своем доме. Однако новое

испытание уже ждет героя, готовя ему падение: в него влюбляется жена

Потифара: «Иосиф же был красив станом и красив лицом. И обратила взоры

Иосифа жена господина его, и сказала: «Спи со мною». Иосиф отказался, ведь

это было бы предательство по отношению к доверившемуся ему человеку и грех

перед Богом: «…как же сделаю я сие великое зло и согрешу перед Богом?»

Однако жена Потифара продолжала говорить Иосифу о своей любви и однажды

решилась на крайний шаг. «Случилось в один день, что он вошел в дом делать

свое дело, а никого из домашних тут в доме не было; она схватила его за

одежду и сказала: «Ложись со мною». Но он, оставив одежду свою в руках ее,

побежал и выбежал вон. Она же, увидев, что он оставил одежду свою в руках

ее и побежал вон, кликнула домашних своих и сказала им так: «Посмотрите, он

привел к нам еврея ругаться над нами».

Таким образом, в повествование включается мотив, связанный с

клеветой отвергнутой женщины на целомудренного юношу, уже знакомый нам по

египетской «Сказке о двух братьях». По приказу Потифара Иосиф брошен в

тюрьму (и это новое падение, новая символическая смерть, но и там он

завоевывает любовь начальника тюрьмы. Еще братьями прозванный «Сновидцем»,

он толкует сны виночкрпия и хлебодария фараона, брошенных в темницу, и

обещает скорое вызволение первому и суровое наказание от фараона другому.

Предсказание Иосифа сбывается и благодарный виночерпий, призванный вновь ко

двору фараона, обещает вспомнить Иосифа и замолвить за него слово.

Однако только через полгода, и то по необходимости, виночерпий

вспоминает о чудесном даре Иосифа – даре снотолкования, ибо фараон увидел

тревожащие его сны, и все мудрецы его царства не могли их истолковать.

Извлеченный из тюрьмы (новый «подъем»), Иосиф толкует сны фараона,

предсказывая Египту семь очень урожайных, плодородных лет, а затем – семь

голодных. Он советует фараону сделать запасы хлеба, чтобы страна могла

пережить голод. Мудрость Иосифа так поразила фараона, что он делает его

управляющим (хлебодаром) над всей землей Египетской.

Так Иосиф становиться Кормильцем Египта. Судьба высоко возносит

его, словно вознаграждая за пережитое. Но только теперь, на вершине

благополучия и славы, он постепенно прозревает необходимость пройденных

испытаний, собственное предназначение. Голод поражает не только Египет, но

и Ханаан, и престарелый Иаков отправляет своих сыновей, оставив при себе

младшего, Вениамина, за хлебом в Минраим, ибо слова мудрого хлебодара

фараона уже перешагнули границы фараоновой державы.

Кульминационный момент всего мастерски построенного повествования –

встреча Иосифа с братьями, не узнавшими его. Иосиф заставляет их

отправиться за младшим, Вениамином, чтобы увидеть их всех вместе. Он видит,

как тяжело они раскаиваются, неся на себе груз воспоминаний о том, как

продали его в рабство. При этом говорят они между собой, не зная, что Иосиф

понимает их язык: «И говорили они другу: точно мы наказываемся за грехи

против брата нашего; мы видели страдание души его, когда он умолял нас, но

не послушали; за то постигло на горе сие». Когда пред глазами Иосифа

предстает и Вениамин, он только огромным усилием воли заставляет себя

сдержаться под напором хлынувших чувств: «И поднял глаза он, и увидел

Вениамина, брата своего, сына матери своей, и сказал: «Это брат ваш

меньший, о котором вы сказали мне?» И сказал: «Да будет милость Божия с

тобою, сын мой!» И поспешно удалился Иосиф, потому что вскипела любовь к

брату его, и он был готов заплакать; и вошел он во внутреннюю комнату, и

плакал там. И, умыв лицо свое, вышел, скрепился, и сказал: подавайте

угощения». Вся сцена поражает точностью психологического рисунка, глубоким

проникновением в мир чувств человека.

И, наконец, наступает момент «узнания», когда Иосиф открывается

братьям и долго сдерживаемые чувства вырываются наружу: «Иосиф не мог более

удерживаться при всех стоявших около него, и закричал: «Удалите от меня

всех». И не осталось при Иосифе никого, когда он открылся братьям своим. И

громко зарыдал он, и услышали Египтяне, и услышал дом фараонов. И сказал

Иосиф братьям своим: «Подойдите ко мне». Они подошли. Он сказал: «Я Иосиф,

брат ваш, которого вы продали в Египет. Но теперь не печальтесь и не

жалейте о том, что вы продали меня сюда; потому что Бог послал меня сюда

перед вами для сохранения вашей жизни. …И пал он на шею Вениамину, брату

своему, и плакал Вениамин на шее его. И целовал братьев своих и плакал,

обнимая их. Потом говорили с ним братья его». Так, добрым человеческим

диалогом, торжеством любви и прощения заканчивается история вражды братьев

*библейский сюжет ломает традиционную схему «близнечного мифа», как это

отчасти было уже на примере Эсава И Яакова).

Именно своей мудрой гуманностью, человеколюбием, утверждением

лучших человеческих качеств, а также тонкой психологической характеристикой

главного героя эта библейская история привлекала и привлекает сердца сотен

поколений читателей и художников разных культур, разных народов. Все дело в

огромной силе чувств и в огромной силе обобщения, заложенной в ней. История

Иосифа представляет собой своеобразную парадигму, модель человеческой

судьбы, где человек претерпевает череду взлетов и падений, символических

смертей и новых рождений и выходит из тяжких испытаний судьбы обновленным и

осветленным, сохраняя духовную твердость. Иосиф переживает поучительную

эволюцию: сперва легкомысленный и самовлюбленный мальчик в начале истории,

он пройдя через горнило страданий, обретает подлинную высоту духа и

человечность, а главное – понимание собственного предназначения: «Бог

послал меня перед вами, чтобы оставить вас на земле и сохранить вашу жизнь

великим избавлением». «Таков этот персонаж, - пишет С.С. Аверинцев, -

любимчик своего отца, отмеченный печатью избранничества, сочетающий красоту

с целомудрием, а таинственный дар вещих снов и снотолкования – с

практической рассудительностью, внушающий любовь чуть ли не всем, кто

попадается на его пути, но навлекающий на себя злобу и зависть, ввергаемый

в горнило страдания и выходящий из него умудренным победителем. Во всем

круге древних литератур Ближнего Востока нелегко отыскать другой столь же

тонко разработанный образ».

История Иосифа впоследствии привлекала к себе мыслителей и поэтов,

принадлежащих разным культурам. В эллинистическом Египте неизвестным

автором, несомненно иудеем, была создана в духе греческого любовного романа

«Душеполезная повесть о хлеборобстве Иосифа прекрасного, и об Асенеф, и о

том, как Бог сочетал их». В IV в. н.э. в Сирии написано «Слово на Иосифа

прекрасного», в котором Иосиф оказывается прообразом Христа. Иосиф с

постоянным эпитетом «прекрасный» или «целомудренный»становиться одним из

самых популярных персонажей фольклорных произведений христианского

Средневековья. Под влиянием библейского Иосифа возник образ Юсуфа в 12-й

суре Корана, которая служили высоким эталоном для мусульманских поэтов,

воспевавших любовь Юсуфа и Зулейки. Многие писатели нового времени

высказывали в деталях разработать историю Иосифа, и в первую очередь – Гете

и Толстой. В полной мере их замыслы осуществил великий немецкий писатель

XX века Томас Манн, написавший роман-тетралогию «Иосиф и его братья»,

который представляет собой глубочайшее философское и психологическое

осмысление не только истории Иосифа, но и всех историй патриархов.

После встречи Иосифа с братьями состоиться трогательная встреча с

отцом, а затем переселение Иакова с сыновьями в Египет, в землю Гесем,

благословение Иакова всем своим 12 сыновьям – двенадцати коленам

Израилевым, и смерть патриарха, оплаканного своим любимым сыном: «Иосиф пал

на лице отца своего, и плакал над ним, и целовал его». Смертью Иосифа,

наказывающего похоронить свой прах в Земле Обетованной, завершается Книга

Бытия: «И сказал Иосиф братьям своим: «Я умираю; но Бог посетит вас, и

выведет вас из земли сей в землю, о которой клялся Аврааму, Исааку и

Иакову.

А затем приходит фараон, который забыл, что сделал Иосиф для земли

Египетской, и кары обрушиваються на потомков Иакова… Так начинается Книга

Исхода.

После встречи Иосифа с братьями

В глазах евреев патриархи – не отдаленные и смутные исторические

фигуры, но часть их повседневной религиозной жизни. Молитва «Амида»,

которая произноситься трижды в день, начинается так: «Благословен Ты,

Господь Бог наш, и Бог отцов наших, Бог Авраама, Бог Ицхака и Бог Яакова.

Патриархи дожили до глубокой старости – Авраам до 175, Ицхак до

180, Яаков до145 лет.

Список использованной литературы

1. Адин Штайнзальц Библейские образы «Шамир» 1991г.

2. Сэдл Вайлерштейн Еврейские герои «Шамир» 1988 г.

3. Синило В.Г. Древние литературы Ближнего Востока и мир Танаха Минск

1982 г.

4. Йосеф Телушкин Еврейский мир Московский Еврейский университет 1992

г.