Достоверность писцовых книг

землевладения «неравномерно распределены» между феодалами и территориями.

Вместе с тем обе точки зрения пока еще недостаточно аргументированы.

Носов видит одно из оснований справедливости своего мнения в том, что, как

ему представляется, нет пропорциональности между земельными владениями

монастырей и количеством сохранившихся жалованных и указных грамот (другие

разновидности актового материала он, ведя спор с Каштановым по вопросам

иммунитетной политики, не рассматривает), хотя одновременно признает, что

от крупнейших монастырей «дошло в целом значительно больше грамот, чем от

монастырей мелких» – (а ведь это уже пропорциональность!). Весь ход

рассуждений Носова направлен скорее на доказательство плохой сохранности

документов светского феодального землевладения (факт достаточно известный),

плохая же сохранность монастырских актов аргументируется Носовым

недостаточно убедительно. Говоря о грамотах времени правления Елены

Глинской, Носов отмечает, что они охватывают далеко не все монастыри и

относятся в основном к новым приобретениям монастырей, аргументируя этим

обстоятельством неполноту дошедшего до нас актового материала. Это, однако,

не опровергает тезиса о том, что актовый материал монастырских архивов

дошел до нас с большой степенью полноты. Вовсе не обязательно, чтобы за

кратковременное правление Елены Глинской (всего четыре года) грамоты

получили все монастыри или хотя бы их большинство, и притом на основные

владения. Такая массовая выдача могла бы быть вызвана лишь всеобщим

пересмотром жалованных грамот. Не прав Носов, когда утверждает, что архивы

тех монастырей, грамоты которых от времени Елены Глинской не сохранились,

просто пострадали в последующие годы. Если бы это было так, то стало бы

непонятным отсутствие грамот Спасо-Евфимьева. Троицкого, Калязина, Спасо-

Ярославского, Соловецкого монастырей, наличие всего одной грамоты из архива

Кирилло-Белозерского монастыря, хотя материалы перечисленных монастырей

хорошо сохранились.

Вместе с тем и Каштанов ограничился в споре с Носовым лишь обоснованием

полноты сохранности иммунитетных грамот.

Думается, что изучение степени сохранности актов феодального

землевладения и хозяйства не может ограничиться лишь какой-то одной группой

разновидностей этих документов, так как прежде всего необходимо выяснить,

какова вообще сохранность архивов феодалов XV–XVI вв. Сейчас эта задача

представляется более выполнимой, чем еще несколько десятилетий назад. Выход

в свет серийных публикаций актов XV–XVI вв дал в руки исследователей

надежный материал для суждений о количестве дошедших до наших дней актов и

об их видах и разновидностях. Исследования Л. В. Черепнина, С. М. Каштанова

и Л. И. Ивиной о копийных книгах, работы С. Н. Валка и М. Н. Тихомирова о

древнейшей истории русского акта, изучение С. М. Каштановым и Н. Е. Носовым

иммунитетных грамот–, труды С. Б. Веселовского, Л. В. Черепнина, А. А.

Зимина, А. И. Копанева, Ю. Г. Алексеева и многих других историков по

истории феодального землевладения – значительно облегчили пути дальнейших

изысканий в этой области. Давно известна резкая разница между сохранностью

документов светских и духовных феодалов. Можно предположить, что начало

небрежному хранению документации у светских феодалов было положено во

второй половине XVII в., когда запись вотчины в писцовых книгах стала

основным и достаточным документом на право владения земельной

собственностью. В связи с этим уменьшились материальные стимулы к

сохранению такого рода документации. Уже к моменту отмены местничества в

1682 г. от этих актов осталось немного: среди документов, представленных в

Разрядный приказ как основание для включения в родословную книгу,

чрезвычайно мало земельно-имущественных документов, причем это только

иммунитетные грамоты XVIII–начало XIX в., когда, по словам А. С. Пушкина,

«русский ветреный боярин считает грамоты царей за пыльный сбор календарей»,

привели к тому, что у нас вне монастырских архивов сохранились считанные

акты светского феодального землевладения XV–XVI вв.

Эта специфичность сохранности актов светского феодального землевладения

приводит к тому, что их невозможно использовать для общих статистических

выкладок. Те акты, которые дошли до нас, относятся, как справедливо отметил

Носов, главным образом к тем феодалам, положение которых в силу различных

причин оказывалось неустойчивым и вынуждало дарить или продавать свои

вотчины, в монастыри". У нас не сохранилось в актовом материале почти

никаких данных о землевладении многих крупных феодалов XVI в.– Воротынских,

Шуйских, Захарьиных-Юрьевых. Нам известна вотчина князей Трубецких в

Волокном уезде, но мы ничего не узнаем из актов об их владениях в

Трубчевске, который оставался родовым гнездом этой княжеской семьи –;

крайне неполны и связаны в основном с земельными спорами с Троице-Сергиевым

монастырем наши сведения о вотчинах князей Оболенских. Зато значительно

лучше мы представляем себе по актовым материалам историю землевладения

Белозерских князей, чьи вотчины в большом количестве переходили в руки

Кирилло-Белозерского монастыря.

Стародубских князей, значительно пострадавших от опричных опал, и т. д.

Возможности реконструирования землевладения большинства светских феодалов –

лежат за пределами актового материала. Значительную помощь окажут здесь

писцовые книги 20-х годов XVII в., часто дающие указания на прежних

владельцев. Быть может, наступит время и для изучения ретроспективных

замечаний и включенных актов XVI в. в столбцах Поместного приказа XVII в.

не только по Новгороду и Пскову ведь основанные на материалах столбцов по

этим уездам разыскания В. И. Корецкого и Л. М. Марасиновой – показали,

какие ценные источники можно извлечь из этого фонда. Кроме того, межевые

книги и акты из монастырских архивов дают важные сведения о самом

существовании тех или иных вотчин и поместий, если они граничат с

монастырскими землями, по не о размерах этих владений.

Если документы светских феодалов недостаточно репрезентативны в силу

плохой сохранности для изучения географического размещения вотчин отдельных

феодальных родов, то некоторые другие вопросы, о чем будет сказано ниже,

могут быть изучены даже и на основании таких разрозненных и неполных

документов. Но прежде необходимо остановиться на степени сохранности

документов монастырских архивов. Дело в том, что большинство документов

монастырских архивов составляют грамоты, являющиеся одновременно актами

монастырского и светского землевладения. Документы, фиксирующие передачу

земель светских феодалов в монастыри, нельзя считать только актами

монастырского землевладения, они также и источники по истории обычного

вотчинного землевладения.

Значительное количество документов монастырских архивов сохранилось в

списках в составе копийных книг актов XVI– XVIII вв. Какова степень

полноты, с которой представлены реально существовавшие акты в этих

документах? Носов, соглашаясь с тем, что многочисленные копийные книги

Троице-Сергиева монастыря включают практически все документы троицкого

архива, утверждает, что копийные книги Симонова, Кирилло-Белозерского и

Иосифо-Волоколамского монастырей и митрополичьего дома далеко не полны, и

ссылается при этом на исследование Л. И. Ивиной и предисловия к II тому

АСЭИ и 1 и II томам АФЗиХ". Однако из названных трудов нельзя извлечь столь

категорических выводов. Ивина говорит лишь о гибели при пожаре части актов

до 1448 г. и о некоторых случайных пропусках малозначительных документов –.

И. А. Голубцов в предпосланных II тому АСЭИ «Археографических сведениях о

печатаемых актах)) подробно говорит о находящихся в хранилищах копийных

книгах Кирилло-Белозерского монастыря, но ни словом не упоминает об их

неполноте –. Это и понятно: до нас дошло пять составленных в разное время

копийных книг Кирилло-Белозерского монастыря, в том числе рукописи А 1/16 и

А 1/17 из собрания Санкт-Петербургской духовной академии (ОРГПБ),

содержащие сотни актов более чем на 1,5 тыс. листах фолио, исписанных

мелкой скорописью XVII в. Они никак не могут быть заподозрены в

значительных пропусках. Черепнин говорит об утрате подлинных (а отнюдь не

копий) древнейших актов митрополичьего архива, известных только благодаря

копийной книге, но далее действительно отмечает, что основная копийная

книга митрополичьего дома (прочие либо списки с нее, либо охватывают лишь

определенные уезды или приписные монастыри) содержит в основном акты до

времени правления митрополита Даниила.

«Более поздние грамоты, – пишет Черепнин, – имеются в указанном сборнике

далеко не все, в виде случайных и неполных приписок на пустых листах

копийной книги митрополита Даниила среди более ранних документов». Однако

Черепнин не приводит аргументов, подтверждающих значительные пропуски актов

в копийной книге митрополичьего дома. Во всяком случае ясно, что

большинство актов (все документы до 1539 г. и определенная часть более

поздних) вошло в эту книгу. Что же касается Иосифо-Волоколамского

монастыря, то Зимин в своем предисловии подчеркивает, что «использование

материалов копийных книг XVI–XVIII вв. дает основание утверждать, что в

данную публикацию вошли... все (за единичными исключениями} акты XV–XVI

вв., хранившиеся там в XVIII в.–, и ни слова не говорит о пробелах копийных

книг.

Создавая книги копий земельных актов, монастырские власти были кровно

заинтересованы в том, чтобы в них с исчерпывающей полнотой были

представлены материалы монастырского архива: ведь именно в тщательности

хранения документации состояло одно из преимуществ монастырей при судебном

разрешении земельных споров. Поэтому можно с уверенностью говорить о том,

что сохранность копийных книг – это сохранность основной массы документов

монастырского архива, реально существовавших к моменту составления книг Так

как при составлении новых копийных книг обычно использовались и старые

копийные книги и в них включались не только списки с подлинников, но и

списки со списков, то с большой долей вероятности можно полагать, что

сохранность копийных книг – это сохранность вообще основной массы

документов монастырского архива.

С. Б. Веселовский и вслед за ним Каштанов отмечают и доказывают своими

исследованиями достоверность писцовых книг, что из 400 монастырей XVI в.,

указанных в них (книгах) только небольшую часть составляли крупные

земельные собственники. По подсчетам Каштанова, лишь от четвертой части из

этих 400 монастырей сохранились иммунитетные грамоты, причем автор считает,

что из остальных трех четвертей большая часть не получала иммунитетных

грамот и привилегий, так как это были слишком слабые и небольшие монастыри,

что в известной степени подтверждается и самими книгами. Однако это вполне

вероятные, но достаточно общие рассуждения.

В настоящее время известны следующие включающие материалы XVI в. писцовые

книги владычных кафедр и монастырей митрополичьего (патриаршего) дома–,

Новгородского дома св. Софии –. Троице-Сергиева монастыря Симонова

монастыря–, Московского Богоявленского монастыря, Лужецкого Можайского

монастыря, Савво-Сторожевского монастыря–, Иосифо-Волоколамского монастыря,

Амвросиева Дудина Нижегородского монастыря –, Суздальского Спасо-Евфимьева

монастыря–, Троицкого Макарьева Калязина монастыря–, Юрьева Новгородского

монастыря, Данилова Переславского монастыря, Спасо-Ярославского монастыря,

Кирилло-Белозерского монастыря–, Богоявленского Кожеозерского монастыря–,

Спасо-Преображенского Пыскорского монастыря–, Соловецкого монастыря –,

Велико-Устюжского Михайло-Архангельского монастыря. У нас нет данных

сводного характера о землевладении монастырей за XVI в., однако так как в

результате законодательных ограничений в конце XVI – первой половине XVII в

приостановился рост земельных владений духовных феодалов то можно

использовать данные XVII в. для приблизительной оценки доли тех или иных

монастырей в общем количестве земель, принадлежавших церкви. К такому

приему прибегал и Веселовский, писавший, что, «поскольку рост монастырского

землевладения вообще остановился с конца XVI в., данные о дворах 1678 г.

дают довольно верное представление об удельном весе старых монастырей...

Эти данные показательны и для более раннего времени, так как владения этих

монастырей, как и большинства старых монастырей, сложились в большей части

к концу XVI в. До нас дошли три росписи дворов, находившихся в

собственности разных землевладельцев, в том числе и духовных феодалов:

1645/46–1646/47 гг.– от декабря 1661 г и от декабря 1678 г. Росписи

1645–1647 и 1661 гг. связаны друг с другом и дают в большинстве случаев

одинаковые или близкие цифры, но в росписи 1661 г. пропущены владычные

кафедры. Из-за близости этих двух росписей привожу в таблице данные только

одной из них – более ранней и более полной.

Итак, как видно из данных табл., в руках монастырей, писцовые книги

которых сохранились до наших дней, в XVII в. было сосредоточено немногим

менее двух пятых земельной собственности церкви.

Для XVI в. эта доля была, вероятно, несколько больше, так как во вновь

осваиваемых районах создавались новые монастыри, а вклады в старые

монастыри были запрещены, и рост их землевладения почти остановился. Кроме

того, нужно учесть, что многие из старых монастырей были расположены в

уездах с преимущественным развитием поместного землевладения, где не было

или почти не было вотчин: в Нижегородском, Свияжском, Казанском и других

средневолжских уездах, в южных районах, близких к засечной черте, и т. д.

Акты этих монастырей ограничиваются в основном жалованными, указными и

правыми грамотами и, естественно, менее многочисленны, чем у монастырей–

Таблица

Доля владычных кафедр и монастырей, копийные книги которых сохранились, во

владычно-монастырском землевладении

|Монастырь, кафедра |Число дворов по росписи |

| |1640-е годы |1678 год |

|Патриарший (митрополичий) дом |6481 |7128 |

|Новгородский дом св. Софии |1432 |694 |

|Троипе-Сергиев монастырь |16839 |16813 |

|Симонов монастырь |2407 |2638 |

|Московский Богоявленский монастырь |115 |141 |

|Лужецкий Можайский монастырь |77 |---------------|

| | |------ |

|Савво-Сторожевский монастырь |240 |622 |

|Иосифо-Волоколамский монастырь |1104 |1394 |

|Суздальский Спасо-Евфимьев |2033 |2886 |

|Монастырь | | |

|Амвросиев Дудин Нижегородский |696 |---------------|

|монастырь | |------ |

|Троицкий Макарьев Калязин монастырь|1411 |1935 |

|Юрьев Новгородский монастырь |535 |389 |

|Данилов Переславский монастырь |318 |450 |

|Спасо-Ярославский монастырь |3819 |3879 |

|Кирилло-Белозерский монастырь |3854 |5530 |

|Велико-Устюжский |402 |---------------|

|Михайло-Архангепьский монастырь | |--- |

|Соловецкий монастырь |560 |---------------|

| | |---- |

|ИТОГО |42323 |44499 |

|ВСЕГО ДВОРОВ ЗА КАФЕДРАМИ И |109167 |114461 |

|МОНАСТЫРЯМИ | | |

|ДОЛЯ КАФЕДР И МОНАСТЫРЕЙ КОПИЙНЫЕ |38,78 |38,9 |

|КНИГИ КОТОРЫХ СОХРАНИЛИСЬ, % | | |

расположенных в старинных районах вотчинного землевладения. Поэтому можно с

уверенностью утверждать, что архивы монастырей и кафедр, писцовые книги

которых дошли до нас, составляют не менее 40% всей совокупности актов

землевладения и хозяйства духовных феодалов.

Возникает вопрос, какова сохранность монастырских архивов в тех случаях,

когда до наших дней не дошли копийные книги? Естественно, степень

сохранности материалов в разных монастырях была разной и зависела от

разнообразных и трудноучитываемых причин: пожары, аккуратность хранителей,

полнота, с которой документы были сданы в XVIII в. в Коллегию экономии,

пригодность помещения для хранения документов и даже отношение к древностям

(причем не к царским и патриаршим грамотам, не к златотканым ризам, а к

невзрачным купчим и .данным) у монастырских властей в XIX–XX вв.– ведь

немало погибло в эти времена исключительно из-за невежества монахов.

Могли быть отдельные монастыри, акты которых вообще не сохранились; могли

встречаться монастыри, акты которых дошли до нас полностью. В большинстве

случаев должны были, естественно, действовать и благоприятные и

неблагоприятные факторы, взаимно уравновешивая друг друга. Так как мы не

знаем размеров утраченного, то для того, чтобы не установить, но хотя бы

приблизительно оценить процент сохранившихся актов, существует единственный

путь – выяснить процент дошедших в подлиннике актов монастырей, копийные

книги которых сохранились. Конечно, это достаточно скользкий путь хотя бы

потому, что в монастырях, копийные книги которых дошли до нас, вероятно,

вообще бережнее относились к хранению архивов. Считаю необходимым

подчеркнуть во избежание недоразумений, что речь ниже идет не о точных

вычислениях, заведомо невозможных, а лишь о путях приблизительной оценки.

Можно на примере показать, что иной раз и при неблагоприятных условиях

сохраняется немало документов из монастырского архива. Копийные книги

Чудова монастыря не сохранились, архив разрознился довольно давно:

документы Чудова монастыря встречаются не только в фондах Коллегии

экономии, но и в различных коллекциях. Это свидетельствует о том, что

документы чудовского архива обращались на антикварном рынке начиная с XIX

в. до наших дней.

Различные формы разрешения вопросов, связанных с освоением писцовых книг

как источника и именно с определением их места в историческом исследовании,

с установлением приемов их разработки, отмечают отдельные важнейшие этапы в

развитии буржуазной историографии.

Однако особое внимание к писцовым книгам, специальное изучение их

оказались недостаточными для окончательной оценки нашего источника. По

пятые важнейшие вопросы остались неразрешенными: не разрешен вопрос о

степени достоверности данных писцовых книг, об установлении приемов

разработки писцовых книг, не разрешен и вопрос о статистическом методе.

Бесспорным может считаться, что писцовые книги— источник чрезвычайной

сложности и безусловно большой ценности.

Писцовые книги искусственно вырваны из ряда других многочисленных актов

московского приказного делопроизводства;

в порыве националистических восторгов некоторые историки их выделяют в

особый разряд творений, переросших эпоху. Между тем длинная цепь других

«книг»—дозорных, сыскных, оброчных, ясачных, даточных, отписных, отдельных,

селидьбенных,

отвозных, записных, строельных, засечных, деловых, меновных, межевых книг,

составляющих неразграниченное целое с переписными и писцовыми, эта цепь

через «грамоты»—межевые отдельные, ободные, сыскные и т. п.—сливается в

единый общий ряд источников, вышедших из московских приказных канцелярий.

Писцовые книги, в числе других свойств, — крепостные акты на сельское

население Московского государства, они закрепляют успехи наступления на

этом участке; бесспорно первостепенную роль играют они и на другом участке

агрессии — на участке колониальных захватов и эксплуатации. С этих сторон

не раскрывалось, а замалчивалось содержание писцовых книг.

Слабо затронуты и богатейшие материалы по городам: на городских

переписных и писцовых книгах резче всего заметен разрыв между большими

тратами сил по публикации документов и малой степенью последующей

разработки их.

Писцовые книги—многообещающий источник, особое внимание к нему буржуазной

историографии является в этом случае хорошим поручительством. Очередная

задача—привести в движение этот важнейший фонд; писцовые книги должны быть

в постоянном обороте при всех работах по Московскому государству, они

должны быть на постоянном учете исследователя при разработке всякого

вопроса, к этому обязывает и охват писцовыми книгами всех важнейших сторон

социально-экономических взаимоотношений населения и исключительная полнота

территориального охвата.

В связи с этим выдвигается задача приведения их в состояние наибольшей

доступности для научной разработки и, именно, не только публикации, а

критики их, анализа содержания и классификации, т. е. задача изучения их

как источника.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Зимин А.А. Хронологический перечень актов архива суздальского Спасо

Ефимьева монастыря. М., «Наука», 1970 с. 518

2. Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых людей М.,

«ОГИЗ» 1977 с. 219

3. Валк С.Н. Начальная история древнерусского акта М., 1937 «Наука» с.

412

4. Кобрин В.Б. Две жалованные грамоты Чудову монастырю М.,

«Издательство академии наук» 1962 стр. 289-322

5. Ивина Л.И. Копийная книга актов Симонова монастыря. М., «Наука» 1974

с. 344

6. Носов Н.Е. «Новое» направление в актовом источниковедении. М.,

«Наука» 1970 с. 273

7. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы М., «Наука» 1962 с. 512

8. Кобрин В.Б. К вопросу о репрезентативности источников по истории

феодального землевладения в русском государстве XV-XVI вв. М., 1973

«Наука» с.395

9. Кочин Г.П. Писцовые книги в буржуазной историографии Л., 1936

«издательство академии наук» с.21

Страницы: 1, 2