Геродот

Геродот

Оглавление.

1. Введение………………………………2

2. Жизнь и странствия Геродота………..3

3. Тема и композиция труда Геродота….6

4. Стилистические особенности «Истории» Геродота……………………………….9

5. Список литературы……………….…10

Введение.

Среди многочисленных и разнообразных наук, завещанных нам античным миром,

история с особой наглядностью хранит следы этой преемственности: уже к

концу V в. до н.э. исторический жанр достигает высочайшего развития в

произведении афинского историка Фукидида. Однако в начале своего развития

история была прежде всего жанром художественной прозы, соединяя в себе две,

казалось бы, столь разнородные стороны человеческой деятельности, как науку

и искусство. Благодаря последнему обстоятельству сочинения греческих и

римских историков тем более привлекают внимание читателей. Особое место в

истории европейской науки занимает творение Геродота: оно является первым

памятником исторической мысли и одновременно первым памятником

художественной прозы. Цицерон метко определил значение творческого подвига

гениального греческого писателя, назвав его "отцом истории" (Cic. De leg.

1,1): с той поры этот почетный титул прочно закрепился за Геродотом.

Однако, когда Геродот начал писать свой труд, рождение исторической науки

было уже совершившимся фактом[1]. Она возникла в первой половине VI в. до

н.э. в Ионии, и в частности в Милете, выдающемся центре греческой культуры

архаической эпохи. Один из самых образованных авторов древности, греческий

географ Страбон замечает: "Ранее всех появились поэтические жанры и

достигли высокого развития и славы. Затем, подражая им, но освободившись от

метра, сохраняя, однако, все остальные отличия поэзии, написали свои

произведения писатели круга Кадма, Ферекида, Гекатея". Называя милетян

Кадма и Гекатея наиболее выдающимися прозаиками раннего периода, Страбон

обращает внимание на то, что греческая проза появилась намного позже поэзии

(на этом основании грамматики стоической школы считали прозу выродившейся

поэзией).

Главная причина позднего развития жанра исторического повествования

заключалась в том, что условия для его развития появились только на рубеже

VII-VI вв. до н.э., когда в Элладе происходят глубинные социальные

преобразования, явившиеся результатом ожесточенной классовой борьбы в

греческих полисах. Эти процессы с особой силой проявились в Ионии. В своем

социальном и экономическом развитии ионийские города вырываются далеко

вперед по сравнению с государствами материка[2].

Новое общество ощущает потребность в более детальной ориентации в

окружающем мире, продиктованную практическими задачами. Оно интересуется

как своим прошлым, так и тем, как живут иные далекие страны, и этой ясно

выраженной потребности удовлетворяет возникающая проза. Так как

литературный процесс в это время перестает быть формой коллективного

самовыражения общины, в зарождающейся греческой прозе перед нами выступают

авторы в своем индивидуальном облике.

Древнейшие произведения греческой прозы носили название ?????, что значит

"слово", "рассказ". Геродот употребляет этот термин, обозначая им

обладающие тематическим единством части своего труда, а также весь труд.

Позднее этот термин приобрел много значений, но вначале он употреблялся для

противопоставления прозаического слова поэтическому и вообще поэзии,

например в одах Пиндара. В качестве литературного жанра логос отличался от

басни, сказки и мифа.

Несмотря на то что термин "логограф" нельзя признать удачным, наука все

же не располагает другим сколько-нибудь удовлетворительным обозначением

группы ранних греческих историков, писавших до Геродота и Фукидида или

бывших их современниками[3]. Необходимо сразу же оговориться, что сочинение

Геродота принципиально ничем особым не отличалось от сочинений его

предшественников и современников: различие состояло лишь в уровне

литературной одаренности и широте замысла.

ЖИЗНЬ И СТРАНСТВИЯ ГЕРОДОТА

Уже в древности труд Геродота относили к самым замечательным

произведениям историографии. Аристотель в "Поэтике" (IX), устанавливая

принципиальное отличие истории от поэзии, приводит в пример Геродота,

считая его, очевидно, наиболее выдающимся историком. Причиной были не

только его научные заслуги, но и блестящий талант рассказчика, мастера

художественной прозы, сумевшего из самых разнообразных материалов –

собственных наблюдений и изысканий, легенд, мифов, исторических анекдотов,

устных рассказов, документальных данных, трудов своих предшественников и

т.п. создать яркое и цельное по своему характеру произведение. Оно было

делом всей его жизни, и в нем он рассказал о событиях величайшего мирового

значения – греко-персидских войнах, предопределивших весь ход исторического

процесса в Элладе. В то же время труд Геродота удивительно верно и полно

отражает черты греческого национального характера той далекой поры.

Прожитая им жизнь, а особенно обширные и длительные путешествия наложили

свой отпечаток на его произведение. К сожалению, биографические данные о

нем являются крайне скудными: по существу мы располагаем только краткими,

малосодержательными и не очень точными справками в статьях словаря Суды.

Некоторое представление о его путешествиях можно получить из его труда.

Время его рождения обычно устанавливается на основании цитаты из сочинения

писательницы Памфилы, жившей при императоре Нероне. Она сообщает, что к

началу Пелопоннесской войны Геродоту было 53 года. Так как эта война

началась в 431 г. до н.э., мы получаем 484 г. до н.э. как дату рождения

историка[4].

То, что Пелопоннесская война началась еще при жизни Геродота, видно из

рассказа о вторжении спартанцев в Аттику в начале войны и опустошениях,

которые они там учинили (IX 73). Так как Геродот знает о выселении жителей

Эгины в 431 г. до н.э. (VI 91), но ни словом не упоминает об их истреблении

в 424 г., становится ясно, как остроумно заключил Якоби, что к этому

времени историка уже не было в живых.

Он не упоминает и о персидском царе Дарии II, правившем с 425 г. до н.э.,

что при живом интересе "отца истории" к Востоку, и особенно к Персии, вряд

ли могло бы иметь место, если бы этот царь вступил на престол при его

жизни. Следовательно, Геродот умер между 431 – 425 гг. до н.э. Указанные

даты его жизни подтверждаются и общими соображениями, вытекающими из

содержания его труда. Описывая события греко-персидских войн, он часто

ссылается на устные рассказы участников и очевидцев, людей старшего

поколения.

Родина Геродота, малоазиатский город Галикарнасс, был основан греками

дорического племени, но там жили и многие представители местного племени

карийцев, смешавшиеся с греками. Карийское имя носил отец Геродота Ликс и

дядя его (или двоюродный брат) Паниасид. Последнего предание причисляет к

выдающимся эпическим поэтам, и это дает основание предполагать, что занятие

литературным творчеством было традиционным в семье историка[5]. В

Галикарнассе он с детского возраста наблюдал, как прибывают в гавань

корабли из самых отдаленных стран Востока и Запада, и это могло заронить в

его душу желание познать далекие и неведомые страны.

В молодом возрасте он принял участие в политической борьбе, выступив

против Лигдамида, тирана Галикарнасса. В этой борьбе погиб его дядя

Паниасид, сам же Геродот оказался вынужденным покинуть родину.

Он прибыл на остров Самос, который был одним из самых богатых и развитых

ионийских государств. Мощный флот Самоса в недавнем прошлом контролировал

морские пути в Западном Средиземноморье. Живя там, любознательный и

общительный галикарнассец быстро освоился с интересами тамошней жизни. В

своем труде он обнаруживает прекрасную осведомленность в местной истории.

Наиболее ярко это проявляется в его рассказе о гибели самосского тирана

Поликрата, в связи с которой он приводит различные варианты традиции. Он

знает даже, где Поликрат принимал прибывшего к нему вестника от персидского

наместника Оройта, как протекала беседа. К этому гостеприимному острову,

приютившему его в трудную минуту жизни, он относился с особой любовью,

поэтому он назвал его "наиболее выдающимся из греческих и варварских

государств" (III 139).

Вскоре предприимчивый галикарнассец покинул Самос и отправился в

дальнейшие путешествия. Для него началась жизнь, полная странствий: он

путешествовал по суше и плыл на корабле (желая точнее узнать об египетском

божестве Геракле, он отплыл в финикийский город Тир) (II 44). Когда, в

каком порядке и на какие средства он совершал свои путешествия, при данном

состоянии источников установить нельзя. Они длились, по-видимому, не менее

10 лет, если учитывать дальность его путешествия и тогдашние транспортные

средства. Поскольку около 445 г. он уже читал в Афинах части своего труда и

получил за это награду, можно допустить, что время путешествий Геродота

падает на 455-445 гг[6].

Более всего Геродота привлекал Восток, культурные достижения которого

вызывали у него нескрываемое восхищение. Он объездил огромное пространство

от Ливии до Вавилона, Ассирии и Акбатан (I 98; V 89 – наибольшую из

крепостных стен Акбатан он сравнивает с обводной стеной в Афинах). Особенно

его поразило виденное в Египте, где он пробыл три месяца, поднявшись вверх

по Нилу до острова Элефантины. Отсюда он отправился в дальнейшие

путешествия. Обширную информацию в Египте он собирал как от местных греков

и смешанного грекотуземного населения, так и от жрецов (пользуясь,

разумеется, услугами переводчиков: в Египте их оказалось так много, что он

принял их за особое сословие).

Второй район путешествий Геродота обнимает собой Малую Азию, Геллеспонт и

Северное Причерноморье до милетской колонии Ольвии, расположенной в устье

Днепро-Бугского лимана. Труд его обнаруживает хорошее знакомство автора с

Эфесом, долиной Меандра, Сардами, Тевтранией, Илионом, Лесбосом,

Геллеспонтом. Об Ольвии он рассказывает как очевидец, называя имена людей,

с которыми он там беседовал. Третьим районом путешествий Геродота были

греческие государства Балканского полуострова и островов Эгейского моря. Он

прекрасно ориентируется в районах Аттики и в самих Афинах (ср., например, V

77, где он как очевидец описывает посвящения на афинском акрополе), был в

Фивах (V 59: "Кадмейские письмена я сам видел в храме Аполлона Исменского в

беотийских Фивах") и Дельфах. Ему хорошо известны посвящения Креза в

Дельфы, их местоположение: среди них он называет золотую кропильницу с

надписью, сделанной спартанцами, в которой они называют себя

жертвователями. "На самом деле и эта чаша – дар Креза, а надпись начертал

один из дельфийцев в угоду лакедемонянам: имя его я знаю, но не назову" (I

51). Как справедливо отмечает С. Я. Лурье, такую информацию мог иметь

писатель, ставший в Дельфах своим человеком. По-видимому, Геродот объездил

и Пелопоннес, побывав на Истме, где он видел захваченную греками в бою

финикийскую трирему, посвященную богам (VIII 121), в Сикионе, где он

посетил святилище Адраста (V 67), в Тегее (ср. IX 70, где говорится о

посвящениях в храме Афины Алей). Он побывал и на островах – Делосе (II

170), Фасосе, Закинфе и многих других.

Не оставил он без внимания и север Балканского полуострова. Характер

описаний, относящихся к Македонии и Фракии, таков, что они могли быть

сделаны только очевидцем (ср. V 17). К правящей династии Македонии автор

проявляет особую симпатию, всячески стараясь завуалировать персофильскую

позицию царей Македонии в греко-персидских войнах. Как человек, охотно и

много странствовавший, а также близкий к правящим политическим кругам в

Афинах, Геродот принял участие в основании общеэллинской колонии Фурии.

Стремясь упрочить влияние Афинского морского союза на юге Италии и

одновременно сплотить всех эллинов вокруг Афин, Перикл в середине 40-х

годов V в. до н.э. задумал основать на месте разрушенного кротонцами города

Сибариса колонию афинян и их союзников. К участию в этом предприятии

приглашались все желающие. За деятельное участие в руководстве основанием

Фурий Геродот был прозван фурийцем, и это имя сохранилось за ним у ряда

античных авторов[7]. Вместе с Геродотом участие в основании колонии приняли

философ Протагор, афинский политический деятель Ксенократ, милетский

архитектор Гипподам. Вероятно, уже живя в Фуриях, историк совершил

путешествия по западной части Средиземноморья л побывал в Сицилии

(Сиракусах – VII 153).

В Фуриях, однако, вскоре началась борьба между проафинскими и

проспартанскими элементами. Геродот нигде не упоминает этой колонии, но

хорошо знает местность, где она была основана. Он называет Сибарис (V 44-

45; VI 21), Метапонт (IV 15), знаком с местными сюжетами Кротона (история

Демокеда – III 129-138), Тарента (Арион – I 24). Мы находим у него

сравнение Скифии с югом Италии (IV 99).

Обстоятельства смерти Геродота точно неизвестны. Не исключено, что из

Фурий он вернулся в Афины, где и умер, как предполагает Майрс.

ТЕМА И КОМПОЗИЦИЯ ТРУДА ГЕРОДОТА

В античности произведение Геродота обычно цитировали как "Истории" (так

оно названо в Линдосской хронике). Предполагают, что свой труд он выпустил

в свет в Фуриях, но точных данных на этот счет традиция не сохранила.

Аристотель в "Риторике" следующим образом цитирует начало труда Геродота:

«Геродот фуриец представляет нижеследующее изыскание». У Аристотеля Геродот

называет себя фурийцем, но за точность цитирования здесь поручиться нельзя.

Во всех дошедших до нас рукописях это же начало сохранилось в следующей

редакции: «Это есть изложение исследования Геродота галикарнассца». Так как

Аристотель даже переставил слова, можно допустить, что он цитировал это

начало по памяти. Плутарх в своем трактате "О злонравии Геродота" пишет:

"Человеку, который считает себя галикарнассцем, хотя другие и называют его

фурийцем...". Отсюда видно, что Плутарх был склонен цитировать начало труда

Геродота в том виде, как оно сохранилось до нашего времени. Так как Плутарх

был выдающимся ученым и библиофилом (он обладал одной из лучших библиотек в

Греции), следует считать, что у него был проверенный экземпляр труда

Геродота, восходящий к авторскому оригиналу и редакции.

В этом знаменитом введении Геродот говорит о теме своего труда: "Это есть

изложение исследования Геродота галикарнассца, [представленное] для того,

чтобы от времени не изгладилось в памяти все, что совершено людьми, а также

чтобы не заглохла слава о великих и достойных удивления деяниях,

совершенных частью эллинами, частью варварами, что касается как всего

остального, так и причины, по которой между ними возникла война".

Смысл этого знаменитого введения Майрс интерпретирует следующим образом:

1. То, что совершено людьми, обладает ценностью для человечества и

достойно того, чтобы спасти его от забвения.

2. Великие подвиги не являются монополией какого-либо одного народа, и

это относится также к греко-персидским войнам, которые имеет здесь в виду

Геродот.

3. Эти подвиги не являются случайностью, но имеют свои причины, которым

должно быть дано объяснение. Настоящее обусловлено прошлым, а прошлое имеет

ценность для настоящего, как опыт, могущий быть использованным в будущем.

Ставя перед собой задачу описать "совершенное людьми", Геродот следовал

эпической поэзии, воспевавшей - славу мужей. Но главная цель труда

Геродота, подчеркнутая в конце цитированного введения, заключалась в

описании войны между эллинами и варварами, т.е. греко-персидских войн.

Замысел этот обладал особой привлекательностью и новизной. Пришел ли он к

этой идее до того, как приступить к созданию своего труда, или же он

подходил к ней постепенно, по мере накопления материала? Иными словами,

какова история труда Геродота?

Якоби (которому в данном вопросе следует и С. Я. Лурье) убедительно

доказывал, что труд Геродота не был составлен по заранее продуманному

плану, но постепенно вырастал и оформлялся по мере накопления материала.

Основанием для такого предположения служит то обстоятельство, что сам

Геродот придавал значение самостоятельных произведений тем частям своего

труда, которые обладают тематическим единством. Он постоянно ссылается на

отдельные логосы – египетский, скифский и т.п., которые, как предполагают

некоторые исследователи, были написаны им до создания своего универсального

труда. Среди них мы встречаем две ссылки на ассирийский логос (I 106, 184),

которого труд Геродота не содержит. Возможно, что Геродот закончил его, но

не включил в окончательную редакцию своего труда, так как он выпадал из

общей схемы: Ассирия не успела стать объектом персидских завоеваний, будучи

задолго до образования персидской державы разгромлена войсками мидян (а

Геродот поочередно описывает те страны, которые захватили Ахемениды начиная

с основателя династии Кира до похода Ксеркса на Элладу). Иногда Геродот

отсылает читателя к определенным частям своего труда, основываясь на своем

авторском делении (V 36: "Как было показано мною в первом логосе"; ср.

также I 175; II 38; VI 39), но выяснить, каким оно было, не представляется

возможным. По-видимому, Геродот готовил части своего труда таким образом,

что они обладали известной самостоятельностью. Но поручиться за то, что он

с самого начала работы имел уже готовый план всего произведения, как оно

сохранилось до нашего времени, нельзя.

Сейчас уже трудно себе представить, как технически осуществлялась работа

"отца истории" над своим произведением. Вряд ли все, что мы находим в его

труде, было написано автором по памяти. Скорее всего, бывая в разных

странах и городах, Геродот составлял для себя краткие заметки. Позднее они

подвергались литературной обработке, и так возникали логосы. Первоначально

собранный материал дополнялся на основании других источников (литературных,

документальных, устных рассказов и т.п.). В составе египетского логоса мы

можем выделить сюжеты, развернутые до размера новеллы (как, например,

рассказ о сокровищнице Рампсинита – II 121) и оставшиеся краткими заметками

(как рассказ о царице Нитокрис – II 100).

Композиционно все произведение Геродота делится на две части. Первая,

заканчивающаяся главой 27 пятой книги, излагает историю Лидии в связи с

походами Кира, подробно рассказывает о Египте, ставшем объектом

завоевательного похода сына Кира Камбиса, повествует о внутренней истории

Персии в связи с воцарением Дария; далее описывается поход Дария против

скифов (и поэтому детально рассказывается о Скифии). К этой же части труда

примыкают ливийский (персы собирались завоевать Ливию) и фракийский логосы.

Вся первая часть представляет собой как бы разросшееся введение, в котором

преобладают этнографические и географические экскурсы. Разделы ее в

значительной мере самостоятельны: мы ясно выделяем здесь лидийский,

египетский, скифский, киренский, ливийский и фракийский логосы.

Вторая часть, которую следует считать главной, посвящена истории греко-

персидских войн. Она распадается на три раздела. Первый излагает события

ионийского восстания (V 28 – VI 32), второй рассказывает о походе Дария,

"мстившего" материковым грекам за помощь, оказанную восставшим ионийцам

("афиняне и эретрийцы оказали им помощь кораблями, и эти корабли положили

начало бедам, выпавшим на долю эллинам и варварам" – VI 97), третий

содержит историю похода Ксеркса. Описанием сражения при Сесте труд Геродота

заканчивается, вернее, обрывается. Является ли это результатом

несовершенства литературной техники или же Геродот просто не успел его

закончить – решить этот вопрос со всей определенностью нельзя, но есть

основания предполагать, что Геродот собирался продолжать свой труд. В VII

213 он обещает рассказать о смерти предателя Эфиальта в "последующих

логосах", но сделать этого, по-видимому, не успел.

В эту схему, саму по себе довольно сложную и разветвленную, включены

многочисленные отступления и экскурсы, которые Геродот сам называет

"добавлениями" и говорит о них, как о характерном признаке своего труда с

самого его начала (IV 30). Благодаря этим отступлениям его труд содержит

колоссальное богатство материала. Перед читателем открывается обширный мир

древних цивилизаций Востока и Запада, в который автор проникает с наивным и

жадным любопытством ионийского грека, пытающегося осмыслить со своей

эллинской точки зрения все то, что он видит и слышит. Удивительные

происшествия, случаи из жизни великих людей и правителей (или даже

обыкновенных смертных), странные с точки зрения грека обычаи варварских

народов, колоссальные сооружения, поразительные явления природы, невиданные

животные и растения – обо всем старается автор рассказать, не упуская из

виду главную сюжетную линию, образующую обрамление.

СТИЛИСТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ "ИСТОРИИ" ГЕРОДОТА

С художественной точки зрения стиль Геродота принято называть

новеллистическим. Принять форму новеллы мог исторический факт, предание,

легенда, сказка и даже басня. К характерным чертам новеллы у Геродота

относятся ее историческое обрамление, сжатость формы, отточенная, меткая и

часто афористическая речь, логическая и художественная полнозначность

деталей. Мы сталкиваемся здесь с рельефно очерченными характерами, перед

нами выступают иногда типические фигуры в типических обстоятельствах

(например, придворные, предостерегающие своих властителей, – Санданис у

Креза – I 71, Артабан у Ксеркса – VII 8, Артабаз у Мардония – IX 41). С

народными устными рассказами Геродота связывает помимо синтаксических

особенностей языка и пристрастие к вещим снам, чудесным предзнаменованиям,

излюбленным числам. Кроме устного народного творчества, влияние которого на

Геродота было очень сильным, он испытал на себе и влияние ионийской

литературной традиции, в частности того жанра, который в древности

назывался "милетскими рассказами".

Сюжетной законченностью и высокими художественными достоинствами обладают

новеллы о сокровищнице Рампсинита (II 121), о Солоне и Крезе (I 29), о жене

перса Интаферна (III 118), о Периандре и его сыне Ликофроне (III 50), о

Поликрате (III 125), о Кипселе и Периандре (V 92), о происхождении

спартанского царя Демарата (VI 61), проникнутая тонким юмором новелла о

сватовстве к Агаристе (VI 126), новелла о Ксерксе, его брате Масисте и

Артаинте (IX 108), которую С. Я. Лурье (указ, соч., с. 203) назвал "жутким

романом".

Одним из наиболее ярких образцов новеллистического искусства Геродота

может служить новелла о лидийском царе Кандавле, его жене и хитром

оруженосце Гигесе (I 7 – 13). Она особенно интересна тем, что мы можем

указать на ее источник – народную лидийскую легенду-сказку, объяснявшую

происхождение сказочных богатств лидийского царя Гигеса. В варианте,

близком, по-видимому, к фольклорному, она приведена в "Государстве" Платона

(II, 359 D). Там рассказывается, как пастух Гигес приобрел волшебное

кольцо, которое делало его невидимым. Сумев обольстить жену лидийского

царя, он вместе с ней убил последнего и захватил власть в государстве.

Геродот отбросил сказочный элемент, и действие его новеллы носит

реалистический характер. Лидийский царь Кандавл решил похвалиться красотой

своей жены, показав ее обнаженной своему телохранителю Гигесу, и

оскорбленная женщина заставила Гигеса убить ее супруга и жениться на ней.

Сжатость формы не помешала вылепить яркие и полнокровные образы: перед нами

как живые выступают глупый и хвастливый царь Кандавл, его хитрый

оруженосец, пылкая, решительная и гордая жена Кандавла – настоящая

лидийская Клитемнестра.

Не менее замечателен тонкий юмор, разлитый по всей новеяле, проникнутой

поистине аттической солью: он придает ей особую привлекательность.

Растерявшийся вначале, но затем быстро оценивший обстановку Гигес забавен,

еще более смешон Кандавл, с настойчивостью глупца добивавшийся

осуществления своего замысла, приведшего его к столь печальному концу. Юмор

подчеркнут авторскими ремарками ("суждено, видно, было Кандавлу попасть в

беду"), трижды повторяется своеобразная альтернатива, предложенная женой

Кандавла Гигесу ("или, убив Кандавла, получить и меня и лидийское царство,

или самому сейчас же умереть").

Заметно ироническое отношение грека к некоторым восточным обычаям. Стыд,

который вызывало у варваров обнаженное тело, мог показаться греку,

проводившему большую часть дня обнаженным на палестре, нелепым и смешным

предрассудком.

Вся новелла носит ясный отпечаток драматизации. Мы находим в ней пролог,

действие, развязку. Историческое обрамление ее напоминает логографов:

исследуется генеалогия лидийских царей, возводимая к Гераклу. Характерна и

интонация новеллы, рассчитанная на устное произношение, нанизывающее

построение фраз, свойственное народным сказкам ("...воцарился Кандавл, сын

Мирса... Этот вот Кандавл был страстно влюблен в свою жену... любя ее, он

считал...").

Черты народной сказки в еще большей степени свойственны новелле о

сокровищнице Рампсинита. Для оживления рассказа Геродот чередует веселые

сцены с мрачными, жестокими происшествиями – например, ужасное вынужденное

братоубийство со сценой спаивания сторожей. Он стремится рассказать об

удивительном, поражающем воображение, и с наивным простодушием готов

удивляться всему: и победам олимпиоников (VI 36, 103; VIII 47), и победам

полководцев (IX 64), открытию искусства дифирамба наравне с пайкой металлов

(I 23, 25).

Манера исторического повествования Геродота неотделима от его

новеллистического стиля. Античная историография до самого конца своего

существования чаще всего ставила перед собой иные задачи, чем современная:

ее больше занимала художественная сторона, чем достоверность сообщаемых

фактов и научность их интерпретации. Лишь в редких случаях она поднимается

до истинного понимания причин событий, научного анализа или широких

обобщений. Труд Геродота не составляет исключения из этого правила.

Исторические деятели, выведенные в нем, выступают перед нами произносящими

речи, спорящими, советующимися с богами. Характерным примером такой

драматизации может служить рассказ о подготовке похода Ксеркса. Он

открывается сценой совещания при царе, на котором выступают самые знатные

персы (VII 8). Мы встречаем среди них сторонников похода (Мардоний) и его

противников (Артабан). Речи царя и лиц, выступающих в совете, построены с

большим искусством, содержат обильную аргументацию и украшены сравнениями,

делающими доводы выступающих особенно убедительными. Ксеркс гневно

отчитывает Артабана, не советующего выступать в поход. Однако ночью Ксерксу

снится вещий сон, побуждающий его не отменять похода. Сон этот повторяется.

Тогда Ксеркс призывает Артабана и приказывает ему надеть его, Ксеркса,

платье, усесться на трон и затем улечься спать на царское ложе – не

приснится ли и ему такой же сон. Артабан вынужден исполнить царский приказ,

ему снится все тот же губительный сон. Под влиянием этого сна Артабан

меняет свое мнение. Наконец, Ксерксу снится еще один вещий сон, который

маги толкуют в том смысле, что Ксеркс поработит весь мир. Так богиня

безумия Ата заставляет Ксеркса совершить тот дерзостный поступок (поход на

Элладу), за который он будет наказан богами.

Необходимо, однако, отметить, что изложение истории похода Ксеркса,

сохраняя черты новеллистического стиля, стоит уже ближе к научно-

повествовательному рассказу в том его виде, как он представлен в античной

историографии.

Список Литературы.

1. Геродот. История. В 9-ти кн./ Пер. Г.А. Стратановского. – М.:

ООО"Издательство АСТ", "Ладомир", 2001.

2. Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлого. М.:

ИВИ РАН, 1999. С.231—289.

3. Казус. Индивидуальное и уникальное в истории М.: Изд-во РГГУ, 1999.

С.17—41.

-----------------------

[1] Термин "история" (???????) был ионийским по происхождению и означал

"исследование". Лишь позднее он приобрел значение "исторического

исследования", "повествования".

[2] Языком ранней греческой прозы становится ионийский диалект в его

литературной стилизованной форме. На нем писали и те, для которых он не был

родным, как например Гелланик с Лесбоса. Галикарнасс же, родина Геродота,

хотя и был дорийской колонией, к V в. до н.э. испытал сильное ионийское

влияние: до нас дошли надписи из Галикарнасса на ионийском диалекте.

[3] Термин "логографы" был введен в широкий научный обиход в середине XIX

в. и удержался, несмотря на то что были высказаны веские соображения,

заставившие такого крупного исследователя, как Якоби, отказаться от него.

[4] Свидетельство Памфилы не вполне надежно, так как оно опирается, по-

видимому, на хронологические комбинации александрийских грамматиков,

приурочивших самый значительный факт биографии историка – участие в

заселении общегреческой колонии Фурии (444 г. до н.э.) – к его "акмэ", т.е.

сорокалетнему возрасту.

[5] Эпическая поэзия оказала сильнейшее влияние на труд Геродота: не

случайно анонимный критик (Псевдо-Лонгин) называет его "самым гомерическим"

писателем

[6] . Геродот был в Египте после битвы при Папремисе (ок. 462 – 459 гг.),

что видно из его описания поля битвы и черепов, там обнаруженных. Но он не

мог приехать туда во время восстания 463 – 456 гг., ибо из его описания

ясно вытекает, что весь Египет находился в это время под властью персов. К

445 г. относит это путешествие Браун.

[7] . Именно это имеет в виду Страбон (XIV, 2,16), когда говорит о том, что

Геродота прозвали фурийцем, а вовсе не рукописную традицию, как ошибочно

полагает Якоби.