Государственные реформы Петра I

люди на месте от имени царя могли оперативно принимать решения. Но ведь они

по большей части были обремены многочисленными обязанностями (Меншиков и

Апраксин - президенты “первейших” коллегий и сенаторы и т.д.) и практически

не могли быть непрерывно в своих губерниях, а правившие вместо них вице-

губернаторы не имели таких полномочий и доверия царя.

Поэтому в 1719 г. проводится второй этап реформы. Губернии делятся на

провинции, сначала на 45, а потом на 50. В пограничные провинции

назначаются также губернаторы, а во внутренние-воеводы. И хотя губернии

продолжали существовать, но за губернаторами остается командование

войсками, общий надзор за управлением, а основной единицей местного

управлений становится провинция. В каждой из них создается аппарат

управления и назначаются чиновники, отвечавшие за сбор налогов, набор

рекрутов и т.д. Они помимо губернатора и воеводы подчинялись также

соответствующей коллегии в центре. Провинции в свою очередь были разделены

на дистрикты, управлявшиеся земскими комиссарами. Таким образом, на местах

была создана трехзвенная система: губерния, провинция, дистрикт. Однако

города имели свое городское управление: в губернских городах - магистраты,

в уездных - ратуши. Общее руководство магистратами и ратушами осуществлял

Главный магистрат, действовавший на правах государственной коллегии. Его

деятельность регламентировалась Регламентом Главному магистрату.

Постепенно количество губерний росло как за счет присоединения к

России новых земель, так и за счет разукрупнения чрезмерно больших

губерний. В результате к моменту проведения новой губернской реформы

Екатериной II к 1775 г. в империи насчитывалось уже 23 губернии, а к концу

века их число достигло полусотни. Рост числа губерний, а следовательно,

уменьшение их территорий привели к упразднению в принципе провинций,

созданных в начале века, ставших излишним промежуточным звеном. Правда, в

некоторых губерниях провинции сохранились.

В результате реформ центрального и местного аппарата управления

образовалась огромная армия чиновников. И чем больше и многочисленней был

этот аппарат, тем в большей мере он был подвержен болезни, которая

свойственна любой бюрократии - коррупции (взяточничеству и казнокрадству),

которая особенно разрастается в условиях бесконтрольности и

безнаказанности. Поэтому Петр I был озабочен поисками форм контроля за

деятельностью госаппарата. Эти формы были многообразны: ведомственный

контроль коллегии за деятельностью их местных уполномоченных; контроль

Сената за всем аппаратом, в том числе и коллегиями; ревизион-коллегия

осуществляла финансовый контроль и проверку счетов. Но этого было

недостаточно. Поэтому в 1711 г. учреждаются должности фискалов во главе с

генерал-фискалом и его помощником обер-фискалом (от лат. fiscus -

государственная казна). Фискалы призваны были оберегать казну путем

вербовки агентуры в госучреждениях и выявления оперативным путем

взяточников и казнокрадов. В 1715 г. специальным указом царь установил, что

за донос на взяточника и казнокрада, а также на тех, кто злоумышляет против

государства, доносчик в случае подтверждения его доноса получит половину

имущества виновного, а холоп, донесший на своего господина, - вдобавок еще

и волю. В стране поднялась такая волна доносов, что в 1718 г. царю пришлось

издать указ о том, чтобы “подметные письма” (доносы) сжигали на том месте,

где их обнаружили, не распечатывая и не читая. Дело в том, что доносчики,

опасаясь нередких в таких случаях пыток, подбрасывали анонимки (“подметные

письма”) к дверям государственных учреждений или церквей. Тогда в 1722 г.

Петр 1 издал указ об учреждении должности генерал-прокурора (“ока

государева”). Генерал-прокурору были подчинены обер-прокуроры в Сенате и в

Синоде, прокуроры в коллегиях и в губерниях. Они должны были присутствовать

на заседаниях тех учреждений, при которых они были учреждены и осуществлять

гласный общий надзор за законностью и исполнением указов и повелений

императора и Сената. Однако, поскольку генерал-прокурору был подчинен

институт фискалов, то прокуратура руководила и негласным агентурным

надзором. А за всеми учреждениями, в том числе и Сенатом, и Синодом, и

прокурорами, и фискалами наблюдало “недремлющее око” Тайной канцелярии.

Но ничто не помогало. Взяточничество и казнокрадство процветало. Так,

уличен был во взятках и казнен сам обер-фискал Нестеров. Казнен сибирский

губернатор князь Гагарин, умудрившийся украсть бриллианты, купленные в

Китае для жены Петра I пока их везли через Сибирь. А на царского фаворита

князя Меншикова был сделан начет (царь обязал вернуть украденное) в размере

почти годового бюджета Российской империи.

Тем самым итоги реформирования органов власти и управления можно назвать

противоречивыми. К его положительным результатам можно отнести отмирание

сословно-представительных органов управления (Земские соборы, приказы). С

другой стороны, реформы тормозились отсутствием должных форм контроля

соблюдения законности высших чиновников государства со стороны императора.

Глава III. Военная реформа

Начало реформирования вооруженных сил относится ко второй половине

XVII в. Уже тогда создаются первые рейтарские и солдатские полки нового

строя из даточных и “охочих” людей (т.е. добровольцев). Но их было еще

сравнительно немного, и основу вооруженных сил все еще составляло

дворянское конное ополчение и стрелецкие полки. Хотя стрельцы и носили

единообразную форму и вооружение, но денежное жалование, получаемое ими,

было ничтожно. В основном они служили за предоставлявшиеся им льготы по

торговле и на занятие ремеслом, поэтому были привязаны к постоянным местам

жительства. Стрелецкие полки ни по своему социальному составу, ни по своей

организации не могли явиться надежной опорой дворянскому правительству. Не

могли они также и всерьез противостоять регулярным войскам западных стран,

а, следовательно, быть достаточно надежным орудием решения

внешнеполитических задач.

Поэтому Петр I, придя к власти в 1689 г., столкнулся с необходимостью

проведения радикальной военной реформы и формирования массовой регулярной

армии. Ее ядром стали два гвардейских (бывших “потешных”) полка:

Преображенский и Семеновский. Эти полки, укомплектованные в основном

молодыми дворянами, стали одновременно школой офицерских кадров для новой

армии. Первоначально была сделана ставка на приглашение на русскую службу

иностранных офицеров. Однако поведение иностранцев в сражении под Нарвой в

1700 г., когда они во главе с главнокомандующим фон Круи перешли на сторону

шведов, заставило отказаться от этой практики. Офицерские должности стали

замещаться преимущественно русскими дворянами.

Помимо подготовки офицерских кадров из солдат и сержантов гвардейских

полков, кадры готовились также в бомбардирской школе (1698 г.),

артиллерийских школах (1701 и 1712 гг.), навигацких (1698 г.) классах и

инженерных школах (1709 г.) и Морской академии (1715 г.). Практиковалась

также посылка молодых дворян для обучения за границу. Рядовой состав

первоначально комплектовался из числа “охотников” (добровольцев) и даточных

людей (крепостных, которых отбирали у помещиков). К 1705 г. окончательно

оформился порядок набора рекрутов. Их набирали по одному от каждых 20

крестьянских и посадских дворов раз в 5 лет или каждый год - по одному от

100 дворов. Таким образом установилась новая повинность - рекрутская для

крестьянства и посадских людей. Хотя верхи посада - купцы, заводчики,

фабриканты, а также дети духовенства освобождались от рекрутской

повинности. После введения подушной подати и переписи мужского населения

податных сословий в 1723 г. порядок рекрутского набора был изменен.

Рекрутов стали набирать не от количества дворов, а от численности мужских

податных душ. Вооруженные силы делились на полевую армию, которая состояла

из 52 пехотных (из них 5 гренадерских) и 33 кавалерийских полков, и

гарнизонные войска. В состав пехотных и кавалерийских полков включалась

артиллерия.

Регулярная армия содержалась полностью за счет государства, одета была

в единообразную казенную форму, вооружена стандартным казенным оружием (до

Петра I оружие и лошади у дворян-ополченцев, да и у стрельцов были свои).

Артиллерийские орудия были единых стандартных калибров, что существенно

облегчало снабжение боеприпасами. Ведь ранее, в XVI - XVII веках, пушки

отливались индивидуально пушечными мастерами, которые их и обслуживали.

Армия обучалась по единым Воинским уставам и инструкциям.

Общая численность полевой армии к 1725 г. составляла 130 тыс. человек,

в гарнизонных войсках, призванных обеспечить порядок внутри страны,

насчитывалось 68 тыс. человек. Кроме того, для охраны южных границ были

образованы ландмилиция в составе нескольких конных иррегулярных полков

общей численностью в 30 тыс. человек. Наконец, имелись еще иррегулярные

казачьи украинские и донские полки и национальные формирования (башкирские

и татарские) общей численностью 105-107 тыс. чел.

Одновременно при Петре 1 был создан военно-морской флот. С завоеванием

Прибалтики флот получил удобные незамерзающие порты. Для обороны новой

столицы - Петербурга на острове Котлин строится мощная крепость -

Крондштадт. В 1724 г. Балтийский флот России был самым мощным на Балтике.

Он имел 32 линейных корабля, 16 фрегатов, 8 шняв и 85 галер, а также части

морской пехоты.

Радикально изменилась система военного управления. Вместо

многочисленных приказов, между которыми ранее было раздроблено военное

управление, Петр I учредил военную коллегию и адмиралтейств-коллегию для

руководства армией и военно-морским флотом. Таким образом, военное

управление было строго централизировано. Общая численность войск к концу

XVIII в. возросла до полумиллиона человек и они полностью обеспечивались

вооружением, снаряжением и боеприпасами за счет отечественной

промышленности (она производила в месяц 25-30 тыс. ружей и несколько сот

артиллерийских орудий).

Итак, реформы в области организации вооруженных сил были наиболее

успешными. В результате Россия стала могущественной в военном отношении

государством, с которым приходилось считаться всему миру. По сути, это

могущество наша страна сохранила вплоть до сегодняшних дней.

Глава IV. Суд и процесс

Судебная реформа явилась составным элементом реформы центральных и

местных органов государственного аппарата. Судебную реформу Петр I начал

проводить в 1719 г., когда были учреждены Юстиц-коллегия, надворные суды в

губерниях и нижние суды в провинциях.

Смысл реформы состоял в отделении суда от администрации, чтобы дать

правовые гарантии купцам и промышленникам от притеснений дворянской

администрации. Однако идея отделения суда от администрации и вообще идея

разделения властей, заимствованная с Запада, не соответствовала российским

условиям начала XVIII в. Идея разделения властей свойственна феодализму в

условиях нарастающего его кризиса, разлагающемуся под натиском буржуазии. В

России буржуазные элементы были еще слишком слабы, чтобы “освоить”

сделанную им уступку в виде суда, независимого от администрации. На

практике подданные видели власть в лице губернаторов и иных

администраторов, им и обжаловали решения надворных судов. Губернаторы

вмешивались в судебные дела. Хаос во взаимоотношениях судов и местных

властей привел к тому, что в 1722 г. вместо нижних судов были созданы

провинциальные суды в составе воеводы и асессоров (заседателей), а в 1727

г. упраздняются и надворные суды. Их функции передавались губернаторам.

Дела по политическим обвинениям (как уже говорилось выше) решались в

органах политической полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции) и в

Сенате, а нередко и лично императорами. Таким образом, попытка судебной

реформы в начале XVIII в. потерпела неудачу.

Общая тенденция развития процессуального законодательства и судебной

практики предшествующих веков — постепенное увеличение удельного веса

розыска в ущерб так называемому суду, т. е. замена состязательного принципа

следственным, инквизиционным — привела к полной победе розыска в начале

правления Петра I. Владимирский-Буданов считал, что «до Петра Великого

вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а

следственные — исключением»[5]. Иной точки зрения придерживался С. В.

Юшков. Он полагал, что в это время только «менее важные уголовные и

гражданские дела... рассматривались в порядке обвинительного процесса, т.

е. так называемого суда»[6]. М. А. Чельцов говорил о «последних остатках

состязательного процесса (старинного «суда»)», которые, по его словам,

исчезают при Петре I.[7]. Думается, однако, что розыск нельзя еще до Петра

I считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и исключением.

Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой

борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма.

Переход к высшей и последней стадии феодализма — абсолютизму,

обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских

восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее

беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся

масс. В этом деле не последнюю роль играет и судебная репрессия.

Суд призван стать быстрым и решительным орудием в руках государства

для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. От

судебных органов требовалось, чтобы они стремились не столько к

установлению истины, сколько к устрашению трудящихся. В этом плане для

государства более важно покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не

покарать, ибо главная цепь — общее предупреждение («чтоб другим не повадно

было так воровать»). Этим задачам и отвечает процессуальное

законодательство эпохи Петра I.

Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось

и в процессуальном праве. Усиливается наказание за «процессуальные

преступления»: за лжеприсягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная

казнь.

В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в

сторону розыска. Именным указом 21 февраля 1697 г. «Об отмене в судных

делах очных ставок, о бытии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях,

об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах»

полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам

процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе указ 21 февраля 1697 г.

не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже известные,

сложившиеся на протяжении веков формы розыска.

Закон очень краток, в нем записаны лишь основные, принципиальные

положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о

розыске, а наоборот, предполагал его использование в нужных пределах. Это

хорошо видно из указа 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие

февральского указа. Мартовский указ говорит: «а которые статьи в Уложенье

надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по прежнему[8]».

Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит «Кратким изображением

процессов или судебных тяжеб». «Краткое изображение процессов», основываясь

на принципах указа 1697 г., развивает их применительно к военной юстиции,

военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным законом по

отношению к общему закону. Первое издание этого памятника появилось еще до

1715 г., возможно в 1712 г.

В правовой науке вопрос о пределах действия «Краткого изображения

процессов» вызвал споры. Владимирский-Буданов счел необходимым применить

осторожную формулировку: «Законодатель не объяснил, к какого рода судам и

делам должно быть применено «Краткое изображение процессов». Думать

надобно, что по первоначальной его мы ели применение его ограничивается

военными судами»[9]. Некоторые исследователи прямо утверждали, что этот

закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на указ Петра I Сенату 10

апреля 1716 г.

Пределы действия Артикула воинского распространялись только на военные

суды. Эти доказательства вполне относятся и к «Краткому изображению

процессов», которое тесно связано с Артикулом.

Указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он

распространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти

органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией,

должны были иметь в виду данный закон. Имеются сведения лишь о более

позднем применении «Краткого изображения процессов» в невоенных судах.

Таким образом, в своей процессуальной части этот документ представляет

собой специальный закон по отношению к указу от 21 февраля 1697 г. Указ

устанавливал общие принципы розыскного процесса.

Вместе с тем закон не просто детализирует применительно к армейской

обстановке принципы процесса, изложенные в указах 21 февраля и 16 марта

1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Он вносит существенно

новые формы и институты в процессуальное право России. Эти нововведения в

определенной мере проистекают из западных источников, которыми пользовались

составители русских воинских законов, но они, несомненно, отражают и

уровень общественно-политического и правового развития России, достигнутый

ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.

Поскольку «Краткое изображение процессов» имело ограниченную сферу

применения и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в

части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.

По словам Владимирского-Буданова, в «Кратком изображении» «нашло себе

место полное применение понятия следственного (инквизиционного)

процесса...»[10]. Тем не менее отдельные элементы состязательности все же

сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в

движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных

вопросов и доказательств и др. Впрочем, «чистого» следственного процесса,

очевидно, не бывает.

Каковы же характерные черты розыскного (“инквизиционного”) процесса?

Во-первых, дело начиналось в большинстве случаев по инициативе

государства, т.е. самого суда, независимо от того, из какого источника суд

получил сведения о совершенном деянии, хотя дела о гражданско-правовых

спорах по-прежнему начинались, как правило, по челобитной грамоте истца или

потерпевшего. Во-вторых, в розыскном процессе судьи сами вели следствие и

сами же решали дело, т.е. данные предварительного следствия не

перепроверялись в судебном следствии Другими людьми, у которых мог

сложиться иной взгляд на доказательства и существо дела. Таким образом,

розыск не давал гарантии от возможного предвзятого подхода судей к делу,

сложившегося в ходе следствия.

В-третьих, в розыскном процессе обвиняемый бесправен, он всего лишь

объект деятельности суда, который “исследует” дело при помощи пытки (дыбы,

кнута, раскаленных щипцов и т.д.), добиваясь собственного признания. Если

подсудимый давал противоречивые показания, то его пытали, добиваясь

согласованных показаний. Нередко пытали и свидетелей, если они давали

разноречивые показания. По делам о “слове и деле государевом” пытали и

доносчика, стремясь выяснить правду ли он донес или оговорил обвиняемого.

Показания обвиняемого и свидетелей фиксировались в протоколах. По важным

делам руководитель секретной полиции (Тайной канцелярии, Тайной

экспедиции), судьи сами участвовали в допросах. По менее важным делам

допрашивали чиновники более низкого ранга, а затем составлялась краткая

выписка из дела (резюме показаний свидетелей, обвиняемого, осмотра

вещественных доказательств), которая отсылалась “на верх”, т.е. судьям и

начальникам судебного органа, которые по этой выписке и решали дела. Подчас

судьи по таким делам вообще не видели подсудимого. Отсюда следует вывод,

что в розыскном процессе отсутствовали состязательность, устность,

гласность, непосредственность, т.е. подсудимый нередко не находился

непосредственно перед судьями. Судьи видели только письменные документы -

краткие выписки из следственного дела и доказательств не перепроверяли.

В-четвертых, для розыскного процесса характерна система формальных

доказательств. Ее суть заключалась в том, что признавались лишь строго

определенные доказательства, значение каждого их вида заранее определялось

в законе. При помощи формального закрепления системы доказательств

правительство пыталось ограничить произвол и злоупотребления судей. Судьи

обязывались основывать свои решения не на личном и произвольном усмотрении

судьи, а на объективных доказательствах, определенным законом.

“Лучшим доказательством всего света” закон считал собственное

признание обвиняемого. Если обвиняемый признавался, то и следствие

заканчивалось, можно было выносить приговор. Для того, чтобы получить

признание и применялась пытка. В вопросе о применении пытки явно сказывался

феодальный характер права, ибо от пытки часто освобождались знатные дворяне

и сановники высших рангов. Пытка была главным рычагом всей системы

формальных доказательств, всего розыскного процесса.

Важными доказательствами являлись показания свидетелей. Ими могли быть

только “добрые и беспорочные люди, которым бы мочно поверить”[11].

Свидетель должен был говорить только то, что видел и слышал лично. “Знатным

особам” и “шляхетским женам” разрешалось давать показания дома. Не все

свидетели были равноценны. Закон отдавал предпочтение свидетелю мужчине

перед женщиной, знатному - перед незнатным, духовному перед светским.

Показания одного свидетеля признавались лишь половинным доказательством.

Согласные показания двух свидетелей, тем более “лучших”, были “полным”

доказательством. Важное значение придавалось письменным документам как

доказательствам: расписки, купчие крепости, духовные грамоты, выписки из

судейских, торговых и прочих книг. Однако купеческие книги считались лишь

половиной доказательства. Присяга потеряла свое прежнее значение: ей не

верили. Новым видом доказательств, впервые официально введенных Петром I,

явились заключения судебно-медицинской экспертизы. В Артикуле воинском

прямо говорилось, что при убийстве требуется “лекарей определить, которые

бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти

была[12]”. Стала применяться и судебно-психиатрическая экспертиза.

И, наконец, еще одна особенность розыскного процесса. Он мог

завершиться не только вынесением обвинительного или оправдательного (что

было крайне редко) приговора, но и решением суда “об оставлении в

подозрении” (при недостатке улик). Оставленный в подозрении не мог занимать

должности в госаппарате, выступать свидетелем в суде, имели место и иные

ограничения его прав.

Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива

сторон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность

суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом,

для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти

не остается места. Воля сторон и воля суда поглощается и заменяется волей

законодателя. В этом и проявляется укрепление абсолютизма с его стремлением

сосредоточить управление всеми областями жизни в руках одного лица —

самодержавного монарха.

«Краткое изображение» посвящено почти целиком вопросам судоустройства

и процесса. Изредка встречаются статьи (и даже последняя глава), содержащие

нормы материального уголовного права. Отделение процессуального права от

материального—большое достижение русской законодательной техники начала

XVIII в., не известное еще Соборному Уложению.

Вместе с тем еще не разграничиваются уголовный и гражданский процесс,

хотя некоторые особенности уже намечаются (например, в порядке

обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных

документов и действий в принципе одинаковы и для уголовных и для

гражданских дел: В отличие от Соборного Уложения «Краткое изображение»

весьма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный

характер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие

положения процесса. Затем идет последовательное изложение хода процесса,

своеобразно разделенное на три основные части.

Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении.

Пожалуй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших

процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные.

Законодатель нередко прибегает к перечислению, классификации отдельных

явлений и действий. Некоторые статьи закона содержат в себе не только норму

права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с приведением различных

точек зрения по данному вопросу.

Таким образом, по своей законодательной технике «Краткое изображение»

стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить и один внешний

недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрастие законодателя к

иностранной терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до

Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для

осуществления правосудия создаются уже специальные органы. Однако они все

еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются

строевые командиры, в качестве второй инстанции выступает соответствующий

начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются вышестоящим

начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и

судебные органы.

В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на

предварительное производство и производство дел непосредственно в суде.

Определенным диссонансом к предшествующему законодательству звучит

именной указ от 5 ноября 1723 г. «О форме суда». Этот указ отменяет розыск

и делает суд единственной формой процесса.

Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т. е. в

уездном суде, городовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и

решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ведения исключены

преступления, за которые может последовать смертная или торговая казнь, а

также лишение чести. Производство по таким делам передается в суды второй

ступени, т. е. в верхний земский суд, губернский магистрат или

соответственно в верхнюю расправу.

В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы.

Суды второй ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при

этом обязательно посылают его на ревизию в палату уголовного суда.

Суммируя вышесказанное, можно утверждать, что судебная реформа,

предпринятая Петром, в наибольшей степени среди прочих государственных

реформ носила противоречивый характер. В частности, тенденция к увеличению

удельного веса розыска в ущерб суду явилась шагом назад в развитии

отечественной судебной системы. Кроме того, рассмотрение политических и

уголовных дел, гражданско-правовых споров в единой форме розыска приводило

к злоупотреблениям судей. Поэтому Петр I Указом о форме суда 1723 г.

восстановил судебный процесс с его состязательностью, устностью и

непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми

ограничениями прав сторон. Розыскная форма судебного процесса сохранялось

только для рассмотрения дел о государственной измене, бунте и “злодействе”.

Под последним термином понимались дела о богохульстве, совращении в раскол,

убийстве, разбое и татьбе с поличным[13]. Однако вскоре дела

“доносительные” и “фискальные”, т.е. о казнокрадстве тоже стали

рассматриваться в форме розыска. Основная масса уголовных дел стала

решаться в порядке розыска, а по правилам состязательного процесса (по

Указу о форме суда) лишь мелкие уголовные дела и гражданско-правовые споры.

Заключение

С середины XVII в. сословно-представительная монархия перерастает в

абсолютную, что отражает вступление феодализма в новую стадию. В эпоху

позднего феодализма классовое деление общества оформляется как сословное.

Сословный строй приобретает черты замкнутости, консерватизма.

Форма правления при абсолютизме остается прежняя — монархическая, но

содержание ее и внешние атрибуты меняются. Власть монарха становится

неограниченной, провозглашение его императором подчеркивает могущество как

во внешней, так и во внутренней сферах.

В данный период в Российской империи развиваются отношения унитаризма,

закрепленные в особенности реформами административно-территориального

устройства, проведенными при Петре I

Переход к абсолютизму характеризуется заметными изменениями в

государственном механизме. Отмирают и упраздняются сословно-

представительные органы, создается сложная, разветвленная, дорогостоящая

система органов, наполненных чиновниками-дворянами.

В период становления и упрочения абсолютизма происходит существенное

развитие права. Издаются многие крупные законы, проводится работа по

систематизации законодательства. Хотя нового общего уложения подготовлено

не было, впервые в истории русского права создаются кодексы — военно-

уголовный, процессуальный.

Петр I сделал первую попытку отделить суд от административных органов.

Попытка эта, предпринятая во имя искоренения злоупотреблений администрацией

и судьями, не была осуществлена последними и находилась в резком

противоречии с полицейским абсолютизмом и крепостным строем России.

Список литературы

Документальные источники

1.1 Российское законодательство X-XX веков. В 9 томах. Т.4.

Законодательство периода становления абсолютизма. - М.: Юридическая

литература, 1986. - 512 с.

1.

Монографические исследования

2.1 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д,

«Феникс», 1995. – 524 с.

2. Исаев И.А. История государства и права России. – М.: Юрист, 1993. – 272

с.

Омельченко О.А. Становление абсолютной монархии в России. - М.: Наука,

1968. - 212 с.

Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском

государстве XV-XVIII вв. М.: Юрист, 1995. – 488 с.

Чельцов ?.?. Уголовный процесс. М.: Юрист, 1998. – 305 с.

Учебная литература

3.1 Сизиков М.И. История государства и права России с конца XVII до начала

XIX века: Учеб. пособие, М.: Юрист, 1998. – 360 с.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т.1. М.: Юрист, 1994. -

457 с.

3.3 Чистяков Н.О. История отечественного государства и права. – М.: Юрист,

1996. – 442 с.

Юшков С. В. История государства и права СССР. Ч. 1. M.: Просвещение. 1950 –

515 с.

3. История СССР с древнейших времен до конца XVIII в. / Под ред. Б.А.

Рыбакова. – М.: Высш. школа, 1983. – 415 с.

-----------------------

[1] Российское законодательство X-XX веков. В 9 томах. Т.4.

Законодательство периода становления абсолютизма. - М.: Юридическая

литература, 1986. С. 337.

[2] См., напр.: Сизиков М.И. История государства и права России с конца

XVII до начала XIX века: Учеб. пособие, М.: Юрист, 1998. С. 177.

[3] Юшков С. В. История государства и права СССР. Ч. 1. M.: Просвещение,

1950. С. 349.

[4] См.: Омельченко О.А. Становление абсолютной монархии в России. - М.:

Наука, 1968. С. 47.

[5] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д,

1995. С. 324

[6] Юшков С. В. История государства и права СССР. Ч. 1. M, 1950 С. 303

[7] Чельцов ?.?. Уголовный процесс. М., 1948. С. 89.

[8] Российское законодательство X-XX веков. В 9 томах. Т.4.

Законодательство периода становления абсолютизма. - М.: Юридическая

литература, 1986. C. 347.

[9] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов на дону

1995. – 326

[10] Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д,

1995. – 327

[11] Российское законодательство X-XX веков. В 9 томах. Т.4.

Законодательство периода становления абсолютизма. - М.: Юридическая

литература, 1986. C. 384.

[12] Там же, с. 315.

[13] См.: Российское законодательство X-XX веков. В 9 томах. Т.4.

Законодательство периода становления абсолютизма. - М.: Юридическая

литература, 1986. С. 347-328.

Страницы: 1, 2