Горская цивилизация

Горская цивилизация

Международная Академия Предпринимательства

Реферат

По курсу

История народов Северного Кавказа.

Тема:

Горская цивилизация.

Подготовил:

Преподаватель:

2002 г.

Употребление понятия горская цивилизация для характеристики социального

и культурного развития народов Северного Кавказа началось в отечественной

историографии лишь в последнем десятилетии.

До этого исторические интерпретации как в XIX, так и в XX веках

основывались на представлениях о линейном характере общественного прогресса

и последовательной закономерной смене формаций.

Цивилизационный подход – весьма перспективный инструмент для осмысления

специфики общественного строя горцев, однако при этом требуется отчетливо

представлять, какое из многочисленных определений самого понятия

цивилизация используется для того или иного варианта исторической

интерпретации.

В данном случае мы исходим из локально–исторического понимания цивилизаций

как самобытных обществ со свойственными каждому из них уникальными чертами

социально–политической организации [или “доминантными формами интеграции”

(П.Сорокин)], культурой, хозяйственным укладом и географическими и природно-

климатическими условиями их существования.

Эти системообразующие характеристики горской цивилизации как таковой

оказали определяющее воздействие на динамику и конкретные формы до

индустриальной эволюции северокавказских этносов.

Исторические интерпретации специфики общественного строя народов Северного

Кавказа в отечественной историографии XIX – XX вв. базировались на

представлениях о линейном характере общественного прогресса и формационном

подходе в трактовке его качественных характеристик.

В XIX в. в российской и западноевропейской историографии и этнологии

сложилась концепция “извечного родового строя” у горцев Кавказа.

Констатировалось, что их социальное развитие носит застойный характер, и

определяющими являются родовые отношения. На этих выводах основывалась

оценка прогрессивной, цивилизаторской миссии России в регионе, которая была

присуща не только правящей элите империи или ее официальной историографии,

но и представителям передовой европейской общественности, например ,

Ф.Энгельсу.

Однако уже в XIX веке в отечественной историографии имел место и

формационный подход к анализу общественных отношений на Кавказе. О развитии

у горцев феодальных отношений упоминал в своих описаниях Кавказа

С.Броневский в первой трети XIX в. В конце столетия о генезисе феодализма у

горцев и его факторах писал М. Ковалевский, детально охарактеризовавший

место и роль рода и общины в социальном развитии ряда кавказских народов.

В советской историографии изучение социальных отношений основывалось уже

исключительно на классово-формационных представлениях об общественном

прогрессе. Значительное влияние на трактовку проблемы изначала оказала

точка зрения М.Н.Покровского, который констатировал господство феодальных

отношений в горском обществе с конца XVIII века.

Однако вплоть до середины 1950-х годов ряд авторов, ссылаясь на отсутствие

на Кавказе системы феодальной земельной собственности, отрицали наличие

феодализма у горцев. После дискуссии 50-х годов основная масса историков

признала развитие феодальных отношений на Северном Кавказе.

Спорным оставался и вопрос о времени генезиса феодализма в регионе. Вплоть

до 70-х годов XX века социальный строй горских народов описывался в

терминологии европейского феодализма, в которые он весьма плохо вписывался.

Вольно или невольно придерживаясь европоцентризма, историки решали проблему

определения особенностей феодальных отношений на Северном Кавказе.

Вопрос о времени генезиса феодальных отношений на Северном Кавказе в

советской историграфии являлся предметом многочисленных дискуссий. Одни

авторы считали, что говорить о феодализме можно лишь с XVIII века. Другие

начинали феодальную историю народов Северного Кавказа с первых столетий

новой эры.

Последняя точка зрения нашла отражение в концепции двухтомника “История

народов Северного Кавказа”, изданного в 1980-х годах. Согласно ей феодализм

у горцев охватывал почти два тысячелетия и прошел три этапа развития.

Первый длился более, чем тысячу лет- от начала нашей эры до монголо-

татарского нашествия. Это период складывания раннефеодальных отношений,

возникновения первых этнополитических объединений – государств Кавказская

Албания, Алания, Сарир, Тарки и других.

Второй датируется XIV – XVII веками как время формирования феодальной

собственности и феодальной иерархии, закабаления части крестьянства у

народов, живших в плоскостных районах Кавказа. Усилило процессы

феодализации распространение ислама. В высокогорье в этот период

существовали вольные общества, в той или иной степени вовлеченные в

феодальные отношения.

Третий этап – XVIII- первая половина XIX века . Для него характерны более

быстрое развитие и укрепление наследственной собственности на землю, более

заметная политическая роль элитных групп в горском обществе и более острые

социальные конфликты. Во многом развитию этих процессов способствовала

интенсификация связей северокавказских народов с Россией, усиление ее

влияния в регионе и постепенная интеграция Кавказа в состав империи .

Наконец, в начале 1980 – х годов М. Блиев определил грань XVIII-XIX веков

лишь как начало перехода к классовому обществу значительного числа народов,

проживавших в высокогорных районах.

Определение особенностей феодальных отношений на Северном Кавказе в

советской историографии было одной из наиболее актуальных проблем, так как

реально существовавшие в горском обществе формы их не укладывались в

привычную структуру системообразующих признаков феодального способа

производства, сформулированных основоположниками марксизма на основе

западноевропейского варианта исторического развития.

Изучение проблемы привело к возникновению концепции моделей феодализма –

восточного, кочевого, горского и т.п. Определение модели горского

феодализма первоначально было предложено Г. Меликишвили и поддержано

грузинскими историками и этнографами. Сторонники этой точки зрения

предложили вообще отказаться от употребления термина “раннефеодальный” по

отношению к феодализму на Северном Кавказе, отнеся последний стадиально к

раннеклассовому обществу. Однако сами они оперировали понятиями,

генетически связанными с феодальной историей земледельческих народов

Западной Европы.

По Г. Меликишвили, горский феодализм - автономно функционировавшая

социальная система, которая в силу самобытных качеств практически не

перерастает в развитый феодализм европейского типа. Характерные черты его:

. сохранение личной свободы основной массой крестьянства и их права на

землю и иные средства производства;

. управленческий характер власти господствующего сословия;

. отсутствие у феодалов в большинстве случаев наследственной

собственности на средства производства и на личность производителя .

Примечательно то, что социальные отношения, существовавшие в горском

обществе Северного Кавказа, автор модели характеризовал как переплетение

элементов “восточного” и “горского” феодализма. Подобная позиция восходит к

оценкам М. Ковалевского, который считал, что феодальные отношения у народов

плоскостного Дагестана, например, есть результат переплетения тенденций

самостоятельного развития и социальных институтов, привнесенных

завоевателями из Передней Азии.

Противники описанной выше концепции указывали на статичность предложенной

модели горского феодализма. Одни из них продолжали и продолжают говорить об

особенностях и об уровне развития у горцев феодального способа

производства. Другие, предлагая соединение формационного и цивилизационного

подходов, пытаются ввести в научный оборот понятие “горская цивилизация” и

через призму его рассмотреть социальные отношения у народов Северного

Кавказа.

Доиндустриальная эволюция северокавказских этносов проходила те же

основные вехи поступательного развития, как и всякое другое общество в

аналогичный период своего развития. Традиционные институты горской

цивилизации не были для него непреодолимым препятствием, но именно они

определяли темпы и специфику его.

Традиция в обществе, на ней основанном, задает пределы возможных инноваций

и критерии социальной активности людей. Общинные традиции, генетически

связанные и со средой обитания, и с характером трудовой деятельности

кавказских этносов, и с опытом “выживания” в полиэтнической среде стали

важнейшим фактором, определявшим эволюционный тип развития в течение многих

веков.

Эволюция горского общества в XVI- первой половине XIX века проявлялось в

формировании частной собственности на средства производства, в том числе, и

на землю и усилении имущественного неравенства;

в появлении привилегированных и неполноправных сословий.

Первые постепенно сосредоточивали с своих руках функции управления и защиты

в отношении общин и обретали, в большей или в меньшей степени, право

эксплуатировать зависимых от них производителей – крестьян и рабов.

Формирование частной собственности на средства производства, в том числе и

на землю, происходило у горских народов в XVI- первой половине XIX вв. под

заметным воздействием общинных институтов.

Свободное крестьянство гор было связано с различными формами собственности

– собственностью отдельных семей и рода, собственностью общины и союзов

общин. Частная собственность складывалась в первую очередь как

собственность на стада скота и на рабов, на рукотворные участки пашни и

усадьбы. Пастбища, луга и леса оставались общинными. Вместе с тем

развивался и процесс захвата их формировавшейся знатью, причем не всегда

общины могли противостоять этому явлению.

Более быстрыми темпами формирование собственности на земельные угодья

происходило на территории Приморского Дагестана и в Кабарде.

В горах формирование знати и ее земельной собственности протекало весьма

медленно по причинам, охарактеризованным выше. Процессы эти не завершились

и к 60-м годам XIX века - времени окончательной интеграции региона в состав

Российской империи. Не случайно представители царской администрации среди

первоначальных целей реформ, проводившихся на Северном Кавказе после

завершения Кавказской войны, называли задачу создания слоя

привилегированных земельных собственников там, где представители знатных

фамилий продолжали проживать в общинах, так и не порвав с традиционными

нормами жизни.

В XVIII – первой половине XIX века развитие системы феодального

землевладения в степных районах Северного Кавказа ускорилось благодаря

политике российской администрации. В 1875 году специальный указ Екатерины

II провозгласил образование Кавказского наместничества. Границы этого

административного образования , а также функции наместника определены не

были. Впрочем, последнему предоставлялось право жаловать российскому

дворянству земли в собственность на территории укрепленной Кавказской

линии. Уже к 1804 году более 600 тысяч десятин в степях Предкавказья,

которые пересекла система линейных укреплений, оказалось в собственности

высшего сословия России.

А. Ермолов в бытность наместником Кавказа собственными решениями жаловал

земельные владения местной знати прорусской ориентации и освобождал

зависимых крестьян мятежных кабардинских князей. Завершающий этап

оформления системы феодальной собственности на Северном Кавказе также

связан с целенаправленными действиями российской администрации в период

проведения здесь аграрных преобразований 1860-х годов.

На территории Приморского Дагестана и в Кабарде формирование собственности

на землю шло более быстрыми темпами.

Исследователи проблемы отмечают, что в Дагестане развитие довольно сложной

системы феодальной земельной собственности ускорило владычество

завоевателей, сначала арабов, а затем персов. Здесь существовала

государственная собственность на землю – разновидность домениальной

верховной; привилегированная наследственная собственность феодальной

верхушки - мюльк и условное земельное держание с правом взимания налогов с

населения. Термин арабского происхождения для обозначения последней – икта

– не привился в языковой практике, но суть самого явления сохранялась.

В XVIII-первой половине XIX века практически повсеместно наблюдался процесс

перерастания условного земельного владения в мюльк. Четвертой

разновидностью феодальной земельной собственности была собственность

мусульманской церкви – вакуф. К XV веку в плоскостном Дагестане ислам стал

господствующей формой религии, и развитие вакуфного землевладения

способствовало более быстрому формированию частной собственности на землю в

обществе в целом. По мере проникновения ислама в горные общества вакуф

утверждался и там, воздействуя на всю существовавшую систему отношений

собственности.

Аналогичной по сути была и ситуация в средневековой Кабарде, на территории

которой существовало несколько княжеских владений. Наряду с наследственной

собственностью княжеских фамилий здесь имелось и условное земельное

держание служилых дворян – уорков. Отчетливо была обозначена и иерархия

привилегированных сословий.

Характерной особенностью землевладения светских феодалов, как в Кабарде,

так и в государствах Дагестана являлся его семейно-корпоративный характер.

Земля принадлежала фамилии в целом. Каждый член семьи имел право на

получение от нее определенной части дохода, но не мог распоряжаться ею,

отчуждать участки земли.

Формирование привилегированных и неполноправных сословий у горских народов

в XVI- первой половине XIX вв. происходило также весьма различными темпами.

Более быстро процесс этот развивался в плоскостных районах Северного

Кавказа, медленнее – в горных районах.

У разных горских народов формировавшаяся знать называлась по-разному:

баделяты и алдары – у осетин, бии – у карачаевцев и балкарцев, пши – у

адыгов. У ингушей и карабулаков не сложилось особого термина для

обозначения представителей новых сословий и употреблялись словосочетания

“знатные фамилии”, “благородные люди”. Гюльденштедт в своих записках

отмечал, что чеченцы имели князей и дворянство.

Немалую роль в образовании вассально-сюзеренных отношений и в формировании

иерархической структуры феодальной элиты играл обычай аталычества.

Складывание отношений зависимости у народов Северного Кавказа охватило

меньшую часть общества и отличалось специфическими чертами. Основная масса

населения сохраняла личную свободу и права собственности.

В целом группы зависимых крестьян немногочисленны. Их личная зависимость не

была всеохватывающей и не обязательно наследовалась детьми. Народы,

проживавшие в горной зоне, подобных форм отношений по существу не знали.

Зато практически повсеместно, практически у всех северокавказских этносов в

систему общественных отношений было включено рабство.

Многовековой обычай превращения военнопленных в рабов, очевидно, оказал

серьезное воздействие на ментальные представления народов Северного

Кавказа. Сложилась устойчивая ассоциативная связь: военное поражение - плен

– рабство. Видимо, этим во многом объяснялось и ожесточенное сопротивление

горцев в годы Кавказской войны. В самых безнадежных ситуациях они

предпочитали смерть на поле боя признанию поражения. Русские военачальники

не раз отмечали, что необходимость признать себя побежденным приводит

противника в отчаяние, ибо понимается как утрата личной свободы, заставляя

сражаться с упорством обреченных.

В плоскостных районах Северного Кавказа относительно быстро сложилась

сословная структура общества.

В государствах равнинного Дагестана с их достаточно развитой системой

феодального землевладения вполне сложилась феодальная иерархия в обществе.

Высший слой знати, связанный с наследственным землевладением, был

представлен ханами, султанами, майсумами, шамхалами и т.д. Среднее звено,

которому земли жаловались в держание, - беки. Низшая группа имела названия

чанки и сала-уздени. Ее составляли дети двух высших сословий от неравных

браков, а также служилые люди из крестьян - узденей.

Аналогичной по сути была и ситуация в средневековой Кабарде, на территории

которой существовало несколько княжеских владений. Наряду с наследственной

собственностью княжеских фамилий здесь имелось и условное земельное

держание служилых дворян – уорков. Отчетливо была обозначена и иерархия

привилегированных сословий.

Обычай аталычества заключался в передаче сыновей знатных владельцев,

правителей на воспитание в семьи служилых людей, вассалов, а порой даже в

зажиточные и влиятельные семьи представителей выборного общинного

управления.

Воспитатель-аталык награждался землей, получал право на взимание ренты с

населения, на ней проживавшего, и стада скота. В период воспитания он

распоряжался имуществом своего воспитанника, защищал его интересы и

впоследствии, сохраняя за собой роль советника. Доверенными служащими

молодого феодала часто становились и сыновья аталыка, выросшие вместе с

воспитанником-эмчеком.

Обычай аталычества использовался правящими кругами Персии, Турции,

Крымского ханства для укрепления своего влияния на Кавказе и был широко

распространен до присоединения региона к России.

Специфические черты складывания отношений зависимости в горском обществе

заключались в том, что группы зависимых людей возникали не столько в связи

с захватами земель, сколько в результате осуществления представителями

знатных фамилий функций управления и покровительства.

Постепенно эти виды деятельности превратились в своеобразную монополию

верхов общества. Согласно обычаю, общины или отдельные семьи не имели права

отказаться от покровительства. За него полагалось периодически выплачивать

определенную дань, а также участвовать в военных действиях по требованию

покровителя. Этим чаще всего отношения зависимости при покровительстве и

ограничивались.

Иной вариант коллективных отношений зависимости возникал в связи с

закабалением горных общин феодалами предгорий. Последнее происходило из-за

неравномерного распределения производственных угодий на равнине и в горах.

При отгонной системе животноводства горные общества вынуждены были

арендовать зимние пастбища на плоскости, платя за это ренту собственникам

земли. Так, уже в XVI веке от кабардинских князей зависели горные общества

карачаевцев, балкарцев, осетин, часть ингушских общин. Горские народы

Дагестана и Чечни находились в аналогичных отношениях с феодальными

владельцами Кумыкии, Тарковского шамхальства и других государственных

образований в Прикаспии.

С другой стороны, свободные крестьяне могли стать зависимыми в связи с

личными долговыми обязательствами. Пожалуй, это – единственный вариант

развития отношений в общине, при котором адаты не гарантировали крестьянину

сохранения личной свободы, это – путь к зависимым отношениям не коллектива,

а отдельного индивида или семьи.

В большей или в меньшей степени он имел место у народов, проживавших в

равнинной части Северного Кавказа. Различны термины, обозначавшие зависимых

крестьян: пшитли – у адыгов и кабардинцев, райат и чагары – у народов

Дагестана.

Зависимость выражалась в ограничении личной свободы и в выполнении

феодальных повинностей. Она не имела черт, присущих крепостному праву в

Европейской России. Крестьяне обладали имущественными правами. В ряде

случаев они наделялись участками земли, но не обязательно к ней

прикреплялись. Пшитли и чагары могли уходить от владельца. Райат были

“крепки” земле, но феодал не имел права их продавать.

Рабство традиционно и практически у всех северокавказских народов в

течение многих столетий было включено в систему общественных отношений.

Рабами могли стать несостоятельные должники и дети, проданные родителями. В

рабство попадали на основании судебного решения. Но основная масса рабов –

это пленные, часть военной добычи. Пленник считался собственностью того,

кто захватил его во время боя.

Рабы - один из первых объектов частной собственности в горском обществе и

немаловажный источник доходов. Они не только и даже не столько работали в

хозяйстве своего владельца. В XVI-XVIII веках это – один из основных

предметов торговли, товар, за который покупатели из Османской империи и из

Персии платили хорошую цену. Турецкие крепости, во множестве возникшие на

Черноморском побережье Кавказа, одновременно были и невольничьими рынками.

Существовал спектр терминов для обозначения рабского состояния: унауты – у

адыгов, кусаги – у осетин, кулы – у карачаевцев; лаги, луки, кулы – у

дагестанских народов. Рабы в качестве говорящей собственности в принципе не

имели ни имущества, ни семьи. Однако на протяжении столетий рабство заметно

трансформировалось. Более определенно этот процесс проявился у народов

предгорной части Северного Кавказа. Здесь происходила постепенная утрата

рабством черт патриархальности. Положение рабов сближалось со статусом

зависимых крестьян. Часть рабов наделялась собственным имуществом и

обзаводилась хозяйством и семьями. Владельцу полагалось выплачивать ренту

продуктами или в виде непосредственных отработок. Обозначилось и

имущественное неравенство в этой группе населения. Некоторые из “посаженных

Страницы: 1, 2