Война и военное искусство гомеровской эпохи

легкие породы дерева. Вес возничего, воина и их доспехов также стремились

по возможности уменьшить. По бокам тростникового кузова колесницы торчали

тростниковые колчаны; в углу укреплялись одно или два коротких копья. Сзади

было отверстие для входа, закрывавшееся щитком с шипами.

Вскоре отказались от панциря и поножей для возничего – хотя и

полезных, но сильно отяжелевших колесницу. Другого оружия, кроме лука и

дротиков, не было. Все это убеждает нас в том, что Гомер имел весьма

смутное представление о битве колесниц. У него тяжело вооруженные воины

отправляются на поле боя на колесницах, соскакивают с них и сражаются с

пешими. Это еще можно было допустить, если бы речь шла об отдельных

военачальниках.

Быстро герои с колесницы с оружием прянул на землю;

Острые копья колебля, кругом обходил ополченья,

Дух распаляя на бой; и восставил он страшную сечу.

В бой обратились трояне и стали в лицо аргивянам;

[1, 254]

Но Гомер, очевидно представлял себе, что на колесницах сражалась

основная масса воинов. Более того, он утверждал, что Афина длинным копьем

из-за спины лошади ранит Ареса в кисть руки. Несомненно, гомеровский эпос

возник в то время, когда уже не было сражений на колесницах. Конечно,

будучи городским жителем, Гомер сам никогда не участвовал в сражениях, но

если бы была возможность он расспросил бы участников битв и любой воин мог

бы подробно рассказать ему обо всем. Ведь Гомер прекрасно разбирался в

обстановке своего времени.

Из более раннего эпоса Гомер не мог получить представления о битве

колесниц. Не многочисленная знать еще пользовалась ими, приберегла

колесницы для парадов, охоты и спорта. Однако Гомеру хотелось описать битву

колесниц и всадники были ему не нужны. Мы и не встречали их при

перечислении воинов. В то же время он был хорошо знаком с верховой ездой.

Так Диомед и Одиссей скачут у него домой на белых конях Реса (фракинийский

царь, участвующий в троянской войне в качестве союзника троянцев), а после

гибели своего плота, Одиссей седлает обломок своего плота, как коня.

Отсутствие всадников у Гомера, по-видимому можно объяснить увлечением

новой модной военной политикой того времени – фаланговой, сведенья о

которой Гомер почерпнул в Элегиях поэта Тирея (древнегреческий поэт,

известный своими воинственными стихотворениями – Эмбатериями, воспевающими

древнюю воинскую доблесть спартанцев). У Гомера о фаланге сказано немного,

так как он предпочитал архаизовать обстановку.

Был он возница его, и тогда над конями трудился,

Правил туда, где в сражении гуще клубились фаланги;

[1, с. 446]

Но именно поэтому колесничие, которые, собственно, должны были

стрелять из лука, у него оказываются тяжеловооруженными пехотинцами.

Описания войн даны Гомером со знанием дела, как, например, рассказ о

способе ведения войны Лакрами (Лакры – население Лакриды, области в

древней Элладе, богатой пастбищами, плодородными землями и скотом).

Лакры воевали с помощью луков и пращей – родственный видов оружия. Как

лучники, так и пращеметатели пользовались оружием дальнего боя, при этом у

них были заняты обе руки.

До VIII в. до н. э. щит носили на ремне «теламоне», укрепленном на

плечах, так как руки были заняты. Во время боя щит передвигали вперед и

держали за рукоять, сделанную в центре внутренней стороны, с тем, чтобы он

служил покрытием. Это было неудобно, так как сковывало движения война.

Поэтому лучники и прощники, стрелявшие стоя или с колена, щитами не

пользовались. У лучников даже шлема не было на голове: он мешал целиться.

Гомер знал это хорошо:

Рек он, - и тот его понял и, прянувши, стал близ героя

С луком разрывчатым в верной руке и с колчаном на раме,

Полным пернатых; и, быстро он их на троян посылая,

Клита стрелой поразил, Пизенорову славную отрасль,,

Друга Панфоева сына, почтенного Полидамаса.

[1, с. 446]

Воинство их не имело ни медяных с гривою конской

Шлемов, ни круглых щитов, ни возвышенных ясенных копий;

Только на верные луки и волну, скрученную в пращи,

Локры надеясь, пришли к Илиону, и ими на битвах,

Быстро и метко стреляя, троян разрывали фаланги.

[1, с. 345]

Стрелка прикрывал большим щитом оруженосец или соратник, вооруженный

копьем или мечом.

Гектор предшествовал всем, смертоносному равный Арею;

Щит перед грудью его обращался, круг необъятный,

Кожами крепкий и сверху обложенный множеством меди;

Окрест главы у него колебался шелом лучезарный.

Всем он фалангам везде угрожал, под щитом наступая;

[1, с. 349]

Рассказом о том, как утомленный Аякс отдавал товарищам свой плетенный

щит, Гомер сознательно снижает значение щита в битве.

Черные, крепостью равные, плуг многосложный волочат;

Пот при корнях их рогов пробивается крупный; но дружно,

Оба единым блестящим ярмом едва разделяясь,

Дружно идут полосой и земли глубину раздирают,–

Так и Аяксы, сложася, держались один близ другого.

Вслед Теламонова сына стремилися многие мужи,

Храбрые, ратные други; они его щит принимали,

Если усталость и пот изнуряли колена герою;

Но за вождем Оилидом никто не стремился из локров:

Дух не вытерпливал их рукопашного, стойкого боя;

[1, с. 345]

Описанный им щит имеет большое сходство с продолговатым микенским,

который, конечно, был известен поэту по различным изображениям, например,

рисунку на микенском мече.

Совершенно неправомерно утверждение, что в гомеровских описаниях

сохранились следы древнего эпоса: слишком уж современны они для того

времени. Гомеру не нужен был эпос, он знал микенское оружие и снаряжение

так же хорошо, как и современное ему вооружение. На найденном в Микенах

мече, лучник стоит, преклонив колено, его загораживает воин со щитом,

бросавший копье. Этому изображению соответствуют строки из «Илиады»:

Тевкр же, девятым исшед, наляцатель жестокого лука,

Стал под великим щитом Теламонова сына Аякса.

Вкруг осмотревши и метко стрельнувши в толпу сопротивных,

Часто Аякс отсторанивал щит; а стрелец знаменитый,

270 Ранил кого-либо; раненый, пав, расставался с душою;

Тевкр же бросался назад, и, как к матери сын, приникал он

К брату Аяксу, и сильный щитом покрывал его светлым.

[1, с. 266]

“Конечно, ответственность за различные несуразности Гомер не всегда

может переложить на странные обычаи древнего времени. В большинстве из них

повинен он сам». [2, с. 56]

Например, совершенно необъяснимо, как могут герои сражаться с раннего

утра до захода солнца, имея всего один-два метательных копья. Мечом они как

и ассирийцы в битве не пользуются.

Конные, пешие; шум между толп их воздвигся ужасный.

Рати, на место одно устремляйся, быстро сошлися;

Разом сразилися кожи, сразилися копья и силы

Воинов, медью одеянных; выпуклобляшные разом

Сшиблись щиты со щитами; гром поднялся ужасный.

Вместе смешались победные крики и смертные стоны

Воев губящих и гибнущих; кровью земля заструилась.

Долго, как длилося утро и день возрастал светоносный,

Стрелы и тех и других поражали — и падали вои.

[1, с. 344]

Получается, что метнув в первые минуты свои два копья, они вынуждены

будут уйти с поля боя. Метательное оружие имеет смысл только тогда, когда

его достаточно, как например, камней для пращи или стрел для лука. Оно

применимо, также, когда битва продолжается не долго. Но герои Гомера

соскакивают с колесниц и сражаются целый день. Гомер и сам замечает эту

неувязку и при случае заменяет короткие дротики длинными копьями, которыми

бьются не выпуская их из рук, он называет этот бой рукопашным. Подобных

воинов, хорошо защищенных панцирем и круглым щитом, Гомер мог видеть в

современной ему ассирийской армии. Это типичный солдат охраны, вооруженный

скорее для защиты, чем для наступления. При очень большом щите панцирь

становится ненужным. Если же щит невелик и легок, то воина защищает

панцирь, а голову – его шлем с султаном. Меч, который носят на ремне через

плечо, гомеровские герои пускают в ход, лишь в случаях крайней

необходимости. Вот так описывает Гомер воина:

Вышел вперед от троян Александр, небожителю равный,

С кожею парда на раме, с луком кривым за плечами

И с мечом при бедре; а в руках два копья медножалых

Гордо колебля, он всех вызывал из данаев храбрейших,

Выйти противу него и сразиться жестокою битвой.

[1, с. 109]

Ассирийцы же пользуются мечом для того, чтобы прикончить упавшего

врага или, еще чаще, для того, чтобы отсечь у него голову или руку.

Гомер, очевидно сам видел, как действуют в бою стальным мечом:

бронзовым мечом не возможно так отрубить руку, как это наглядно изображено

в “Илиаде”.

Мужа сего Эврипил, блистательный сын Эвемонов,

80 В бегстве узрев пред собою, догнал на бегу и по раму

Острым мечом поразил и отнес жиловатую руку;

Там же рука, кровавая пала на прах, и троянцу

Очи смежила кровавая Смерть и могучая Участь.

[1, с. 203]

На Переднем Востоке был широко распространен чешуйчатый панцирь –

кольчуга, состоявший из роговых или металлических пластин с отверстиями,

через которые и продевались соединявшие их шнурки. Остатки чешуйчатых

панцирей, датируемых II тысячелетием до н. э. доходили только до талии.

Войны, стоявшие в передних рядах, носили старомодные, доходившие до

щиколоток кольчуги, а под шлемом, что-то вроде капюшона, закрывавшего

подбородок и в виде воротника, спускавшегося на плечи. Короткий эластичный

панцирь надевался как рубашка. Поэтому Гомер называет его то «бронзовым

хитоном», то просто «хитоном», а один раз более точно «плетенным хитоном».

Вполне возможно, что пластины сверкали на солнце, а может быть, и

позвякивали, соприкасаясь друг с другом.

Трои сынов и данаев на новых побоищах страшных.

Вспрянул Атрид, и божественный голос еще разливался

Вкруг его слуха; воссел он и мягким оделся хитоном,

Новым, прекрасным, и сверху набросил широкую ризу;

К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,

Сверху рамен перекинул блистательный меч среброгвоздный;

В руки же взявши отцовский, вовеки не гибнущий, скипетр.

[1, с. 34]

Описывая чешуйчатые панцири и круглые щиты, Гомер воспроизводит

реальные детали вооружения VII в. до н. э. изображая роскошный панцирь

Агамемнона.

Щит полководца также должен был поражать своим великолепием, и тут уж

Гомер с самого начала не пожалел красок, а в дальнейшем вносил в свое

описание, что только мог узнать. Рассмотрев по частям эту удивительную

часть вооружения, мы можем получить о ней довольно полное представление.

Саргон в своей надписи рассказывает об урартских щитах из Мусасира. По

краям щитов шли изображения колец, а по середине выгравирована львиная

голова. Писцы ассирийского царя презрительно называют этого льва собакой, а

у Гомера он превратился в Медузу Горгону – в греческой мифологии (Медуза

Горгона – в греческой мифологии имя одной из трех сестер – чудовищ с медным

туловищем и золотыми крыльями, взгляд которой обращал в камень все живое.

Из них одна – Горгона – была смертной). На некоторых щитах центр, которому

Гомер уделяет так много внимания либо был гладким, либо его украшал простой

органмент, а по краям размещались различные изображения. На урартских щитах

мы видим бегущих львов и быков, разделяемых рядами орнамента, в результате

чего образовалось двенадцать полос.

Украшение критских щитов значительно грубее: наряду с военными сценами

здесь встречаются изображения различных фантастических существ. Гомер

называет только двух – Деймоса («страх») и Фобоса («ужас»). На финикийских

щитах помимо этих двух фигур мы также видим изображение битв и чудовищ.

Еще гомеровские поэмы, проникнутые духом новой эпохи, сохранят все же

как обломок праиндоевропейского примитивного героического эпоса

поразительное словосочетание «неувядающая слава», как сохранят его и

священные гимны древнеиндийской «Ригведы». В середине II тысячелетия до н.

э. в греческую эпическую традицию войдет и сохранится описание большого,

«подобного башне», щита, закрывающего воина с головы по ног; к

раннемикенской эпохе восходит и упоминаемый в «Илиаде» кожаный шлем,

украшенный кабаньими клыками. В послемикенские времена таких щитов и шлемов

не было в употреблении, и Гомер мог знать о них лишь из поэтической

традиции.

Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,

Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя

Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями,

Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали

Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь

В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.

Шлем сей — древле из стен Элеона похитил Автолик,

Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив;

В Скандии ж отдал его Киферийскому Амфидамасу;

Амфидамас подарил, как гостинец приязненный. Молу;

Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;

Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.

[1, с. 271]

Особенно сложен вопрос о поножах. На возах позднемикенского периода

изображены воины в круглых кожаных панцирях и поножах из кожи или металла.

Найдены отдельные экземпляры поножей, относящихся к этому времени. Потом

поножи перестали носить, но в гомеровское время они появляются вновь.

Воины быстро уселись рядами, где каждый оставил

Коней своих звуконогих и пестрые ратные сбруи.

Тою порой вкруг рамен покрывался оружием пышным

Юный герой Александр, супруг лепокудрой Елены.

И сперва наложил он на белые ноги поножи

Пышные, кои серебряной плотно смыкались наглезной;

[1, с. 45]

У ассирийцев поножей не было, они носили короткий чешуйчатый панцирь,

прочные чулки чуть выше колен на подвязках и высокие сапоги на шнуровке.

Колесничим поножи не были нужны, так как их ноги защищал кузов колесницы,

но всадникам они были необходимы.

Металлические поножи могли ранить лошадь, поэтому чулки ассирийцев

оказались таким же удачным выходом из положения, как и штаны кочевых

народов. Только гоплиты могли пользоваться металлическими поножами. Не

исключено, что Гомер принимал за поножи кожаные гамаши, изображенные на

имевшихся в его распоряжении обломках микенских ваз.

Список использованных источников

1. Гомер. Илиада. М.: Литература., 1972 г., 543 с.

2. М. Римшнайдер.

3. Организация войска.

В VIII-VII вв. до н. э. не существовало призыва в армию, войска были

только наемными. Цари имели право набирать в свое войско военнопленных,

способных носить оружие. Так поступали и ассирийцы и урарты. Маленькие

царьки редко вели войны на свой риск и страх, поэтому те войска с которыми

они приходили на помощь великим государям, по существу, становились лишь

телохранителями своих правителей. Это были не слишком боеспособные отряды,

скорее декоративные, чем для дела.

В «Илиаде» мы видим различие между войсками ахейцев и троянцев. Так, в

составе войск троянцев были эпикуры, то есть наемники. Гомер называет

эпикурами добровольно приходящие на помощь троянцам отряды, например

спутников Эламита Мемнона или царицы амазонок Петиселеи, или свиту царя

мекийцев Саркедона. Причем, по его версии, эпикуров возглавляли не цари, а

мужи – повелители народа.

Живших в Эпире мужей, и на бреге противолежащем,-

Сих предводил Одиссей, советами равный Зевесу;

И двенадцать за ним принеслось кораблей красноносых.

Рать из племен этолийских Фоас предводил Андремонид,;

Рать из мужей, обитавших в Олене, Пилене, Плевроне,

И в Калидоне камнистом, и в граде Халкиде приморской.

Не было больше на свете сынов браноносных Инея;

Мертв и сам уже был он, и мертв Мелеагр светлокудрый;

И в Этолии царствовать вверено было Фоасу.

[1, с. 119]

Поразительнее всего многократное упоминание Гомера многоязычия,

характерного даже для отдельных отрядов.

Так лишь на битву построились оба народа с вождями,

Трои сыны устремляются, с говором, с криком, как птицы:

Крик таков журавлей раздается под небом высоким,

Если, избегнув и зимних бурь, и дождей бесконечных,

С криком стадами летят через быстрый поток Океана,

Бранью грозя и убийством мужам малорослым, пигмеям,

С яростью страшной на коих с воздушных высот нападают.

[1, с. 47]

Противопоставление молча идущих в бой ахейцев – что, как ни странно,

не мешало им время от времени испускать воинственные клики – и орущей толпы

троянских эпикуров позволяет утверждать, что наемники представляли собой

пеструю, разноплеменную, наскоро собранную толпу.

Но подходили в безмолвии, боем дыша, аргивяне,

Духом единым пылая — стоять одному за другого.

Словно туман над вершинами горными Нот разливает,

Пастырям стад нежеланный, но вору способнейший ночи:

Видно сквозь оный не дальше, как падает брошенный камень,

Так из-под стоп их прах, подымаяся мрачный, крутился

Вслед за идущими; быстро они проходили долину.

[1, с. 119]

«С чего бы иначе Гомеру пришло в голову, что царь микейцев Саркедон

говорит по-гречески не так число, как остальные троянцы? Следовательно

Гомер под эпикурами понимал, скорее всего, войска наемников – одна из тех

скрытых деталей, которую очень часто оставляют без внимания» [2, с. 63].

Список использованных источников

1. Гомер. Илиада. М.: Литература., 1972 г., 543 с.

2. М. Римшнайдер.

Заключение

Насколько историчны поэмы Гомера? Была ли на самом деле троянская

война? Существовали ли Одиссей, Ахиллес, Приам и другие герои? Об этом

давно спорят историки. Большинство склонны считать описанные Гомером

события авторизованным изложением передаваемых в народе устных легенд и

мифов, отражавших реальные события и сложные социально-политические

процессы, происходившие 30 веков тому назад в северо-восточном

Средиземноморье.

В поэме "Илиада" противоборствуют два лагеря. С одной стороны - это

союз ахейских племён, которые начали складываться в древнегреческий народ

во II тысячелетии до нашей эры. С другой стороны - это родственные им

дардане, троянцы, ликийцы и другие малоазийские племена. Все они - потомки

ещё более древнего народа дорийцев, пришедших с востока и заселивших

Балканский полуостров, острова Эгейского моря и побережье пролива

Геллеспонт (Дарданеллы). Эти племена находились на стадии разложения

племенного строя и складывания прогрессивного для того времени

рабовладельческого общества.

То был расцвет бронзового века, когда железо ещё ценилось выше

драгоценных металлов. Однако, уже тогда люди умели изготавливать прекрасные

вещи из тканей и керамики, серебра и золота, меди и бронзы, кожи и дерева,

поделочных и драгоценных камней. Об уровне их материальной культуры мы

можем судить по дошедшим до нас изделиям, а о богатстве духовной жизни - по

мифам, легендам, поэмам, гимнам.

В поэме "Илиада" описываются события, просходившие уже в конце

троянской войны. Но самый конец - тема не дошедших до нас поэм. "Одиссея"

же целиком посвящена приключениям главного героя - Одиссея, когда он

возвращался с войны. Но и она не описывает последующих его скитаний после

возвращения домой на Итаку. Те приключения тема уже утраченных

произведений, автором которых, впрочем, был уже не Гомер.

Главной целью нашей курсовой работы было рассмотреть войну и военное

дело гомеровской эпохи. Что мы и попытались проделать в вышеописанных

главах. Из вышеописанного можно сделать вывод, что Гомер в «Илиаде»,

почерпнул свои познания военного дела и троянской войны из многочисленных

источников старины ( вазы, поэмы древнегреческих авторов и так далее).

Много в «Илиаде» не совпадает с действительностью тех времен. Как уже было

писано выше, он немного исказил битвы на колесницах, в которых участвовали

тяжеловооруженные всадники. Бои велись от рассвета и до заката, но у раках

у воинов было всего лишь по два метательных копья.

Таких недочетов много, но в основном можно многое почерпнуть о военном

вооружении Древней Греции и методах ведения боя.

Список использованных источников

1. Гомер. Илиада. М.: Литература., 1972 г., 543 с.

2. М. Римшнайдер.

Страницы: 1, 2