Советская разведка до и во время Второй Мировой войны

Советская разведка до и во время Второй Мировой войны

Министерство общего и профессионального образования РФ.

Санкт - Петербургский институт экономики и управления.

Мурманский филиал.

Малый факультет.

Реферат

По истории на тему:

«Советская разведка до войны и в войну»

(Письменная экзаменационная работа)

Студента группы 3.11

гимназии №2

Пучкова А. А.

Адрес:183036 ул. Скальная 24-57

тел: 26-60-18

Научный руководитель Морозов Н. И.

г. Мурманск

1999г.

План:

Введение ...........................................................3-4

1. Глава 1 Разведка до войны.....................................5-15

1. Глава 2 Разведка во время войны...........................16-27

1 Московская битва.................................…21-22

1 Сталинградское сражение........................22-23

1 Курская битва.........................................23-24

1 Днепр. Белорусская операция...................24-26

1 Завершающий этап войны.........................26-27

Заключение................................................................28

Список

литературы......................................................29

Введение.

Мы в данной работе решили исследовать тему: «Советская разведка до

войны и во время ее». Эта тема представляется нам актуальной потому, что до

недавнего времени эта тема практически не освещалась. И лишь в последние 6-

7 лет начала появляться литература по этой теме. Это, как правило,

воспоминания военных разведчиков. Нас интересует, какой же, все- таки, была

советская разведка до и во время Второй Мировой войны. Нам хочется узнать,

как жили и работали разведчики того времени, ведь, это люди которые сделали

много для победы над фашистской Германией, и кто знает, как бы окончилась

война, если бы не было этих людей.

По самому своему роду разведка процесс секретный, иначе она разведкой

не была бы. Любая документация разведорганов является секретной, и общество

не должно ее знать, если разведка хочет сохранять свою функцию. Но

несовместимость разведки с гласностью не прекращается с истечением ее

оперативного срока. Когда события уходят в прошлое и, казалось, открывается

возможность предать гласности хотя бы часть документации, появляется

другой, не менее опасный для нас феномен: легенды о разведке, как часть

самозащиты и самоутверждение государства и его спецслужб. Имена полковника

Редля, Маты Хари, Рихарда Зорге, Кима Филби, Николая Кузнецова входят в

наше сознание за долго до того, как становится доступной документация о

них, причем мы получаем легенды с «подачи» тех самых разведслужб, которые

заинтересованы как в создании этих легенд, так и в сокрытии реального,

документального содержания создаваемых легенд.

Деятельность разведслужб советского государства в предвоенный и

военный периоды не является исключением из этих не писаных правил, а скорее

представляет их яркий пример. Если в демократических обществах - скажем,

США и Англии - операции спецслужб в предвоенный и военный период сейчас уже

не являются объектом полной секретности и последующей «мифологизации»,

став объектом всеобщего достояния, то в Советском Союзе, равно как и в

постсоветский период в России мы, как исследователи этой проблемы находимся

лишь в «начале пути».

Тем не менее, при скудной нынешней документальной базе представляется

полезной хотя бы постановка вопросов, полные ответы на которые будут даны,

вероятно, позже. Опубликованные в последние годы материалы из архивов КПСС

и советского государства, в том числе из архивов бывшего КГБ, воспоминания

ветеранов разведки могут быть некоторыми опорами для определения

политических, дипломатических и военных аспектов деятельности разведслужб в

интересующий нас момент времени.

И снова об этапе «мифологизации». Сама формула сталинской эпохи о «о

вероломном и неожиданном нападении» Германии как бы предполагала, что

советские вооруженные силы оказались застигнутыми врасплох, и объясняла

военные неудачи первых месяцев войны. Тем самым часть вины как бы

перекладывалась на разведку. Но так как советскому политическому

руководству какая-либо форма самокритики была чужда, то уже в публикациях

послевоенной литературы (6-ти томная «История Великой Отечественной войны

советского народа») престиж советской разведки не подвергается сомнению.

Это уже в последующие годы, когда культ личности Сталина стал

преодолеваться, а затем и в эпоху перестройки, начали появляться публикации

о том, насколько был велик объем развединформации об угрозе германской

агрессии против СССР и как Сталин в месте с Берия эту информацию

игнорировали.

Мы долгие годы была обречена на то, чтобы довольствоваться «сухим

пайком» тех скудных и малодостоверных данных о деятельности разведки,

которые появлялись либо в официальных публикациях («История Второй Мировой

войны», т. 12), либо в воспоминаниях участников военных операций. Некоторый

сдвиг наметился в начале 90-х годов, когда в обстановке гласности некоторые

органы печати, в первую очередь «Известия ЦК КПСС», стали публиковать

документы КГБ и МО СССР, относящихся к довоенному периоду. Однако набор

этих документов часто был случаен, демонстрируя лишь успехи советской

разведки. И до сих пор мы не имели возможности по научному подойти к

объективной оценке состояния и эффективности советских разведслужб.

Лишь к концу к концу 1995 г. появились признаки сдвигов в этой сфере.

Академия службы безопасности РФ приступила к выпуску многотомной

публикации «Органы государственной безопасности в Великой Отечественной

войне». Кроме того, Служба внешней разведки РФ и архив Федеральной службы

безопасности опубликовал документальный сборник «Секреты Гитлера на столе у

Сталина» (М.1995). Однако эти издания далеко не устраняют дефицита в базе

научных оценок, тем более, что нам трудно судить, в какой мере развернут и

был использован материал имеющийся в архивах Службы внешней разведки и

Федеральной службы безопасности.

Итак, мы все-таки попробуем установить истину!

Глава 1.

Разведка до войны.

В предвоенный период советская разведка имела структуру,

сформировавшуюся еще в 20-е и 30-е годы. Ее военная часть образовалась

первой, возникнув уже в системе органов руководства создаваемой РККА. В

ноябре 1918 г. был создан полевой штаб Реввоенсовета республики (РВСР), в

который было включено Регистрационное управление. Этот орган впоследствии

неоднократно менял свое подчинение и название, то входя в состав генштаба,

то переходя в прямое подчинение высшего военного командования. С 1921 г. он

именовался Разведуправлением штаба РККА, с 1922 г. - разведотделом

Управления первого помощника начштаба, с 1926 г. - IV Управлением штаба, с

1934 г. - информационно-статистическим управлением РККА, затем -

Разведуправлением РККА, с 1939 г. - V Управлением РККА, с июля 1940 г. -

Разведуправлением Генштаба РККА. С марта 1924 г. во главе военной разведки

встал Я. Березин (Кюзис), высокие профессиональные и человеческие качества

которого определили успехи военной разведки, создавшей в 20-е и 30-е годы

сеть своей информации в ряде стран Европы. Им же был создан и

высококвалифицированный центральный аппарат РУ.

Вторая структурная часть разведки - политическая - появилась несколько

позднее, а именно в 1920 г. в форме иностранного отдела (ИНО) ВЧК. С 1923

по 1934 г. он именовался ИНО ОГПУ, затем до 1939 г. 7-м отделом Главного

управления государственной безопасности (ГУГБ). Созданный с целью выявления

направленных против СССР заговоров, диверсионной и террористической

деятельности, отдел - в отличие от РУ - имел и внутренние функции,

например, функции контроля за иностранцами в СССР. Что же касается внешней

функций, то первоначально среди них основной была работа против белой

эмиграции в проникновении и в разложении которой ОГПУ - НКВД добились

значительных результатов. В дальнейшем ИНО именовался 1-м управлением НКГБ

(с февраля 1941 г.). С июля 1941 г. по апрель 1943 - 1-м Управлением НКВД

СССР.

Подобный «дуализм» не является чем-то специфическим для советской

разведки. Во многих государствах существовали «множественные»

разведывательные службы (например, в Германии - Абвер и VI управление

Главного управления имперской безопасности - РСХА), в других государствах

действовала централизованная разведка. В истории советских разведслужб

известен период, когда Сталин хотел создать центральный разведорган

(Комитет информации при Совете Министров СССР), но затем отказался от этой

идеи. Что же касается военного периода, то дуалистическая структура не

ставилась под вопрос. Неизбежную конкуренцию старались преодолеть, в том

числе специальным решением ЦК ВКП(б) в мае 1934 г. (в 1934 г. даже

предусматривалось взаимное замещение постов руководителей ИНО и РУ). Однако

сотрудничество быстро сменилось соперничеством, а значит агрессивным

стремлением органов безопасности занять ведущее место.

В течение 30-х годов обе спецслужбы смогли создать за рубежом

эффективные сети, обеспечивавшие регулярный информационный поток. Так,

военная разведка свою легальную сеть имела в виде атташатов в составе

посольств (тогда они именовались полпредствами). Их численность зависела от

общей численности полпредств, в крупных странах имелись наряду с военными

также военно-морской и военно-воздушный атташе. Они вели «официальную»

военную разведку, т. е. сбор данных о вооруженных силах изучаемого

государства. Одновременно работники РУ в качестве легальных представителей

направлялись под «крыши» тех или иных советских недипломатических

учреждений («Интурист», ВОКС и т. д.). Третьей составной частью аппарата

военной разведки были нелегальные резидентуры. Как правило, они

возглавлялись военными офицерами, проживающими под чужими именами и с

иностранными паспортами. В эпоху Березина были созданы обширные сети,

замаскированные под коммерческие предприятия. Такой сетью, были резидентуры

Л. Треппера во Франции, А. Гуревича - в Бельгии, Ш. Радо в Швейцарии. Формы

прикрытия гибко варьировались в зависимости от индивидуальных качеств и

возможностей разведчика (яркий пример - Р. Зорге в Японии). Связь с центром

осуществлялась по радио; однако, в виду несовершенства тогдашней аппаратуры

использовались и курьеры. Так, на связь с Радо посылались курьеры из Москвы

(М. Мильштейн) и из Бельгии (А. Гуревич).

В разведке ОГПУ - НКВД - НКГБ внешний аппарат выглядел несколько

иначе, ибо руководитель легальной резидентуры не имел официального поста, а

был закамуфлирован под дипломата (секретаря или советника посольства),

располагавшего несколькими сотрудниками, чаще всего работавшими в

консульском отделе. Последние осуществляли как вербовку, так и руководство

уже существующей агентурой. Нелегальная сеть была также двух родов: под

чужими именами направлялись сотрудники НКВД - НКГБ (нелегальные резиденты),

создававшие свои агентурные сети и имевшие связь с Москвой через легальные

резидентуры. Так, в Германии в 30-е годы были созданы две нелегальные

резидентуры, одну из которых возглавлял талантливый советский разведчик В.

Зарубин. Одновременно в составе этих сетей функционировали и те граждане

иностранных государств, которые являлись источниками. К 1941 г. во внешних

силах ИНО было несколько десятков резидентур.

Созданию и успешной работе значительных и эффективных сетей обеих

«ветвей» разведки в 30-е годы благоприятствовали факторы идеологического

противостояния, возникшего в мире после Октября. Во-первых, еще в период

формирования аппарата военной разведки, в него пришли работники из

Коминтерна, который по самому характеру своей деятельности был органом

интернациональным. Из кадров Коминтерна в военную разведку пришли такие

люди, как Р. Зорге, Р. Абель, А. Дейч (последнему принадлежит честь

создания знаменитой английской «пятерки»). Во-вторых, идеей пролетарской

солидарности и интернационального долга определяли позиции многих

потенциальных источников советской разведки. Возникновение фашистской

опасности в Европе и Азии заставляло и тех антифашистски настроенных

деятелей, кто был далек от коммунизма, становится союзниками советского

государства.

Тем не менее, обе ветви советской разведки при поиске своих источников

не ограничивались «идеологическим потенциалом». Использовались методы игры

на человеческих слабостях и материальной заинтересованности. Так было, к

примеру, с одним из важнейших источников разведки НКВД в Германии, носившим

псевдоним «Брайтенбах». Сотрудник немецкой уголовной полиции, затем

оберштурмфюрер СС, он работал за материальное вознаграждение. Был в

агентурной сети НКВД на Дальнем Востоке и важнейший источник в высших

сферах Японии («Абэ»), который действовал также не на идеологической, а на

материальной основе.

Для оценки состояния и эффективности разведки перед войной надо

учитывать, что советский разведывательный аппарат не мог оставаться вне

действия общих закономерностей развития советского общества в конце 30-х -

начале 40-х годов. Репрессивная волна прокатилась по разведке с особой

силой, под ударом оказался центральный аппарат. Руководство военной

разведки менялось в период репрессий шесть раз. Началось с Я. Берзина,

руководившего РУ с 1924 года. Его в 1935 г. сменил С. Урицкий; после

краткого возвращения Берзина в 1937 г. пришел С. Гендин (сентябрь 1937 г.),

после его ареста - А. Орлов (октябрь 1938 г.), после ареста Орлова - И.

Проскуров (апрель 1939 г.), затем Ф. Голиков (июль 1940 г.). Репрессиям

подвергалась и верхушка ИНО. Последовательно были репрессированы

руководители ИНО - А. Артузов, А. Слуцкий, М. Шпигельглас.

Одновременно шел фактический разгром зарубежных резидентур. В сфере

ИНО ГУГБ в 1938 г. была практически ликвидирована вся нелегальная

резидентура, были отозваны в СССР и репрессированы лучшие работники

закордонных резидентур. Это порой означало полное прекращение поступления

какой-либо информации. Сменены были и легальные резиденты, завоевавшие себе

в Центре доброе имя (например, Б. Гордон в Берлине). На их место

направлялись неопытные работники. Военную разведку не спасло и то, что на

руководящие посты приходили работники из НКВД, их постигла та же участь.

В одном из документов, составленном в МГБ СССР сразу после войны с

целью компрометации ГРУ, приводились многочисленные факты слабой подготовки

новых разведкадров, которые пришли в ГРУ в конце 30-х годов (незнание языка

страны пребывания, отсутствие специальных навыков, непродуманность легенд,

низкий культурный уровень и т. д.). Но в такой же мере эти недостатки были

свойственны и кадрам НКГБ.

Как ни ослаблена была разведка репрессиями, после 1939 г. обе ее части

сумели наладить информацию о намерениях Германии. По линии РУ военные

атташаты возглавляли опытные работники А. Пуркаев, В. Тупиков (Германия),

И. Суслопаров (Франция). Действовали нелегальные сети РУ «Альта» в самой

Германии, «Кент» в Бельгии, «Отто», «Золя» - во Франции, «Дора» - в

Швейцарии, «Рамзай» - в Японии, «Гарри» - во Франции и Англии, «Соня» - в

Англии. 1-ое управление НКГБ располагало в Германии ценнейшими источниками

«Старшина», «Корсиканец», «Брайтенбах», «Юна», «Грек», «Испанец»,

«Итальянец»; в Англии - «Зенхен» и др. члены «пятерки». Резидентура НКГЬ в

Германии была восстановлена и хотя ее возглавлял малоопытный А. Кобулов, в

ее составе действовал умелый и энергичный работник А. Коротков («Эрдберг»),

один из будущих руководителей внешней разведки.

Таковы были некоторые характерные особенности ситуации, в которой

действовала советская разведка в один из самых ответственных периодов

существования советского государства, а именно: структурная слабость, в

которой принципиально приемлемый и нормальный для ряда спецслужб дуализм

стал превращаться в опасное для их эффективности соперничества, кадровая

слабость, вызванная волной репрессий в партии, армии и самих спецслужбах и

приведшая к потери важных источников и кадровой основы обеих видов

разведки.

До сих пор документально не выяснена роль обеих разведок в принятии

Сталиным решения о подписании пакта 1939 года. Хотя столь авторитетный на

Западе исследователь как К. Эндрю придерживается мнения, что все закулисные

меры по подготовке этого судьбоносного поворота шли через разведсеть НКВД,

это мнение остается пока лишь версией, причем спорной. Весной 1939 г.,

когда разворачивались закулисные переговоры, берлинская резидентура НКВД

практически была разгромлена. Что касается немецкой стороны, то она избрала

своим основным путем дипломатические каналы (Э. Вайцзеккер, Ю. Шнурре, сам

И. Риббентроп). Лишь дублирующим был канал абвера (П. Клейст), который

выходил на агентуру ГРУ (через группу И. Штебе). Через сеть «Корсиканец»

(НКВД) поступления донесений, связанных с возможным пактом, не могло быть

отмечено - ведь «Корсиканец» (А. Харнак) имел последнюю встречу с

представителем берлинской резидентуры «Рубеном» (А. Гагаянц) в марте 1938

года. Другой важный источник «Старшина» (Х. Шульце-Бойзен) тогда прямой

связи с резидентурой еще не имел. В советском посольстве немецкие зондажи в

основном выходили на советника Г. Астахова. Астахов представлял свою

информацию прямо в НКИД на имя В. Молотова и В. Потемкина. Что же касается

полпреда А. Мерекалова, то учитывая его «чекистское прошлое», не

исключается, что он использовал канал связи НКВД. Однако с апреля 1939 г. -

т. е. с момента перехода немецкой стороны к активным зондажам и изложению

своей «программы» - Мерекалов из переговорного процесса был выведен.

Немецкая «программа» пошла в Москву в изложении Астахова, что заставляет

предполагать, что в излюбленной манере Сталина варьировать неофициальные и

официальные каналы, на этот раз был избран основным дипломатический путь,

т. к. Выводил переговоры прямо на Риббентропа и через него - на Гитлера.

Разумеется, при принятии решения о договоре могли быть и другие

источники, чем в Берлине. О немецких намерениях могла сообщать лондонская

резидентура НКВД, однако, учитывая крайнюю секретность, немецкого замысла,

это маловероятно. Единственно, что могло повлиять - и повлияло - на

сталинское решение, это сообщение из Лондона о нежелание Чемберлена

заключить военное соглашение с СССР.

Если говорить о тех преимуществах, которые советское политическое

руководство получило от пакта 1939 года, то одним из них - если не основным

- стала возможность облегчения разведдеятельности против Германии. Как это

ни парадоксально, для обеих разведок эпоха советско-германского

сотрудничества открывала новые возможности. Берлинская резидентура НКГБ

смогла восстановить многие утерянные связи (к примеру, контакт с

источниками «Старшина», «Корсиканец», «Брайтенбах»); такие же возможности

использовало и ГРУ (связь с «Альтой»). В Германию в этот период были

направлены наши экономические делегации, которые дали важный материал для

оценки немецкой военной экономики.

Иногда высказывалось мнение, что подписание пакта и возникшая новая

расстановка сил усыпила бдительность советских спецслужб, которые, боясь

противоречить официально провозглашенному курсу, не доводили до сведения

руководства разведсведения о продолжении Германией подготовки к давно

задуманному нападению на СССР. Однако имеющаяся документация не дает

возможности принимать на веру подобное упрощение реальной обстановки 1939 -

1941 годов. Во-первых, следует констатировать достоверный и удивительный

факт: в основных стратегических документах военного планирования СССР этот

поворот 1939 г. ... отражения не нашел. Начиная с 1935 г., т. е. с эпохи

Тухачевского в основе этих документов лежала возможность вооруженного

конфликта с Германией. Об этом говорили «План стратегического распределения

РККА и оперативного развертывания на Западе» (1935 г.), «Соображения об

основах стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на

Западе и на Востоке на 1940 - 1941 гг.» (1940 г.). В последнем документе

явно отмечалось, что «Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на

два фронта: на западе против германии, поддержанной Италией, Венгрией,

Румынией, Финляндией, и на востоке - против Японии». Эта формулировка не

ставилась под вопрос при неоднократной (июль, сентябрь, октябрь 1940 г.,

март, май 1941 г.) переработке документа, хотя в иные его разделы по

указанию Сталина вносились принципиальные изменения (например, в ожидании

главного немецкого удара). Но генеральная установка изменению не

подверглась. Во-вторых, установочные директивы НКВД и НКО органам разведки

составлялись в соответствии с вышеуказанными основополагающими директивами.

В-третьих, созданный еще в 30-е годы разведаппарат опирался на

идеологически близкие источники из числа коммунистов и антифашистов,

Страницы: 1, 2, 3