СОБЫТИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ НА СТРАНИЦАХ НОВЕЙШИХ УЧЕБНИКОВ ПО ИСТОРИИ ДЛЯ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ

СОБЫТИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ НА СТРАНИЦАХ НОВЕЙШИХ УЧЕБНИКОВ ПО ИСТОРИИ ДЛЯ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ

СОБЫТИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ НА СТРАНИЦАХ НОВЕЙШИХ УЧЕБНИКОВ ПО

ИСТОРИИ ДЛЯ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ.

(с) 1998 Ю.А.Никифоров (МГОПУ)

В современной политической ситуации, когда полным ходом идет

пересмотр итогов второй мировой войны, та или иная интерпретация ее

главных событий используется в политической борьбе в качестве так

называемых "аргументов от истории". И сегодня, читая ту или иную

публикацию, бывает трудно отделить попытки непредвзято подойти к освещению

событий той эпохи от политической конъюнктуры. Целью данной работы

является обратить внимание работающих сегодня в школе учителей на

определенное несоответствие между достигнутыми в последние годы научными

результатами изучения Великой Отечественной и уровнем освещения событий

войны в издаваемых учебниках и пособиях по истории для школы.

С конца 80-х годов в отечественной историографии Великой Отечественной

войны начался новый этап, который характеризуется введением в научный

оборот недоступных ранее широкому кругу исследователей документов.

Публикация важнейших из них (1) помогла историкам по-новому осветить

многие проблемы, дать более объективное документальное изложение событий

Великой Отечественной войны, устранить некоторые из так называемых "белых

пятен" в ее изучении. Можно сказать, что в наше представление о

событиях Великой Отечественной войны вносятся в настоящее время

существенные коррективы. В то же время учебники, имеющиеся сегодня в

школе, в большинстве своем основаны на устаревших представлениях,

сформированных в отечественной историографии еще в 60-е годы, в период

разоблачения культа личности, когда послесталинское руководство страны

поставило перед историками определенные задачи, считая необходимым

подвергнуть "особенно резкому осуждению ... серьезные нарушения Сталиным

ленинских заветов, злоупотребления властью, политические и военные ошибки

перед войной и в период войны, ошибки, приведшие к ряду тяжелых поражений,

которых можно было бы избежать, если бы Сталин представлял действительное

положение на фронтах и считался с предложениями Военных Советов

фронтов..."(2) В соответствии с этими установками историки стали с

негодованием указывать на "просчеты" И.В.Сталина как главный фактор,

предопределивший катастрофическое для СССР начало войны. Некоторые

историки, наиболее известным из которых являлся А.М.Некрич, стали даже

утверждать, что Сталин "позволил" Гитлеру разгромить СССР, до предела

ослабив Красную Армию массовыми репрессиями и "дав обмануть себя" пактом о

ненападении от 23 августа 1939 г (3).

В последние годы авторы целого ряда учебных пособий дополнили и

усилили тенденцию "разоблачения" за счет некритического привлечения

материалов, появившихся в околонаучных публикациях конца 80-х годов,

когда нашу печать захлестнула волна обличений всего, что связывалось

тогда с понятиями "советский", "коммунистический". В результате

содержащаяся в новейших школьных учебниках концепция Великой Отечественной

войны представляет собой сегодня не менее идеологизированную схему, чем

та, которая излагалась в период сталинизма, своего рода "сталинизм"

наоборот, со знаком минус. И цель "деидеологизации" школьного курса

истории, приближения его к объективности, продекларированная

создателями нового комплекса учебников для школы, применительно к данной

теме оказалась не достигнутой. Это тем более удивительно, что

провозглашена "альтернативность" учебников, свободный выбор того или

другого по желанию школы. Однако, как мы увидим, что касается изложения

событий Великой Отечественной войны, никакой альтернативности нет

большинство авторов придерживаются одной, весьма тенденциозной точки

зрения, явно не соответствующей достигнутому на настоящий момент в науке

уровню изучения данной проблемы.

Основанная на представлениях 60-х годов концепция начала войны,

причин поражений Красной Армии используется авторами подавляющего

большинства современных учебников для средней школы (4). Более того,

развивая сложившийся в 60-е годы подход, авторы современных учебных

пособий настаивают, что победа над Германией была достигнута исключительно

вопреки действиям И.В.Сталина, вся роль которого на историчес-

кой сцене - совершать преступления, одно "чудовищней" другого, которым "нет

оправданий". Для некоторых авторов - в частности, Л.М.Пятецкого и

И.И.Долуцкого - обоснование этой мысли выступает как чуть ли не главная

цель, для достижения которой на страницах их учебников исторический

материал препарирован соответствующим образом.

Прежде всего в вину Сталину ставится "внезапность" и "вероломство"

нападения Германии, и на страницах учебников немало места отводится

обсуждению проявленной им перед войной "преступной слепоты". "Политическое

руководство СССР, - пишут, например, А.А. Левандовский и Ю.А. Щетинов, -

упорно игнорировало информацию о подготовке Германской агрессии"(5). Им

вторят авторы другого учебника: "Несмотря на явные признаки подготовки

фашистской агрессии против СССР, Сталин запретил военному командованию

выполнять необходимые военно-мобилизационные мероприятия, осуществлять

перегруппировку в приграничных округах и приводить их в боевую

готовность"(6). Сталин переоценил значение советско-германского договора,

"убедил себя в том, что, пока Германия не разделается с Англией...

воевать на два фронта она не решится." - считают А.А.Данилов и Л.Г.Косулина

(7). Это же утверждает и Л.М.Пятецкий: Сталин "не верил", "закрывал

глаза на реальность" и т.п.(8) И это, подчеркивается, при том, что все

разведчики, Черчилль и даже Шуленбург наперебой предупреждали Сталина,

прямо-таки во все колокола звонили. Цитирование можно было бы продолжить,

но и так ясно: нападение Германии явилось полной неожиданностью для

руководства СССР, и виновата в этом слепота, глупость или "маниакальная

уверенность"(9) - кому что больше нравится - И.В.Сталина.

Но, все-таки, главным из сталинских преступлений, согласно

большинству учебников, являются репрессии 1937 - 38-го годов, которые

преподносятся как одно из наиболее важных, эпохальных событий советского

периода нашей истории, предопределившее нападение Германии на СССР,

провал создания антигитлеровской коалиции, все жертвы начального периода

войны и т.д. "Прямым следствием" сталинских чисток называют

А.А.Левандовский и Ю.А.Щетинов совершенные советским руководством

"серьезные ошибки в разработке военной доктрины, в оценке характера

начального этапа войны..., в определении направления главного удара

противника"(10).

Л.М.Пятецкий идет дальше, утверждая, что Англия и Франция пошли на

Мюнхенское соглашение с Германией и игнорировали при этом СССР только

потому, что после репрессий СССР "лишился возможности играть решающую роль

на международной арене". Правящие круги Англии и Франции считали, что,

подписав договор с СССР, они бы "приобрели ничто." Если следовать логике

рассуждений Л.М.Пятецкого, нужно сделать вывод, что если бы не

репрессии, то СССР сохранил бы свои позиции на международной арене,

Сталина пригласили бы в Мюнхен и сговора бы не было! Вина, таким образом,

за совершившееся там возлагается Пятецким на СССР и Сталина ! (11) .

Предвоенные репрессии преподносятся также как главная и единственная

причина плохой готовности вооруженных сил СССР к войне (12). Согласно

пособию Пятецкого, именно в репрессиях причина неудачи в войне с

Финляндией; "реорганизация", "перевооружение", "боевая подготовка"

войск - все это необходимо было в 40-м году опять же из-за репрессий

37-го. Оснащение войск современной техникой в предвоенные годы было

сорвано из-за того, что "руководящие работники Наркомата обороны,

выдвинутые после 1938 г. на высокие посты", не понимали нужды в этом. Те

же, кто понимал, были репрессированы (13). Лучшие генералы тоже, и в

учебнике И.И.Долуцкого детям предлагается представить, что было бы

(!), окажись Жуков "на месте Павлова" и не выпусти Сталин перед войной

Рокоссовского - надо понимать, что в 1941 г. кроме Рокоссовского и Жукова

сражаться с немцами было некому 2 0(14). Называя число пленных

красноармейцев в 1941 г., Л.М. Пятецкий еще раз напоминает читателям: это

все следствие "преступлений сталинского режима"... Удивительно - не

Гитлера, развязавшего войну на уничтожение, а сталинских

репрессий! (15)

Вообще, описывая предвоенные годы, авторы учебников не видят в СССР

ничего, к чему можно было бы отнестись одобрительно. Негативно

оценивается советская внешняя политика второй половины 30-х гг. В.П.

Островский и А.И.Уткин, например, характеризуют ее вместе с действиями

других держав как "нечистоплотную политическую игру, в которой каждая из

трех сторон пыталась добыть безопасность за счет других"(16).

Советско-германскому договору 1939 года даются исключительно

отрицательные оценки. Прежде всего, заключение этого договора

рассматривается как внешнеполитический проигрыш, крупная ошибка нашей

стороны - например, в учебнике А.А.Левандовского и Ю.А.Щетинова(17). При

этом справедливость такой оценки сомнению не подвергается и в особых

доказательствах, по мнению авторов, видимо, не нуждается. Во всяком

случае, вопрос о том, был ли нанесен заключением этого договора ущерб

национальным интересам СССР, какого рода был этот ущерб, остается в

школьных учебниках не только без рассмотрения, но даже не ставится.

Плохо с Гитлером договариваться - и все тут.

В пособии Л.М. Пятецкого причиной сближения СССР и Германии выступает

"обида", "унижение" Сталина, которому он подвергся, когда его не

пригласили в Мюнхен. Он этого "западным демократиям" "не

забыл..." (18) Речь ведется, таким образом, не об угрозе национальной

безопасности СССР, не об ущербе делу предотвращения войны в Европе,

нанесенному в Мюнхене - а об "обиде" Сталина, к которой сводится смысл

происходивших перед войной событий. Подобным же образом объясняют причины

заключения договора 1939 г. авторы пособия "Россия. Век ХХ", изданного

Воронежским ИПКРО: Сталин выбрал в союзники Гитлера, пишут они,

"поскольку для него более близким по духу, похожим да и понятным был

германский "национальный социализм", нежели "классово чуждый" буржуазный

парламентаризм" (19).

Нельзя не обратить внимание еще на одну проблему, в отношении к

которой большинство современных учебников оказываются солидарны - это

проблема жертв нашего народа в ходе войны, которая подается исключительно

в одном ключе: как много мы потеряли! Здесь приводятся различные цифры -

от заведомо преувеличенных (как, например, 11,3 млн человек боевых потерь

только в 1941 г.(20) до более объективных, основанных на рассекреченных

недавно данных. Данные эти были, несмотря на противодействие большинства

членов тогдашнего Политбюро ЦК КПСС, в частности А.Н.Яковлева и

Э.А.Шеварднадзе (21), опубликованы еще в 1990 году, однако спекуляции на

тему несоразмерности потерь Красной Армии и вермахта продолжаются. В

частности, некие С.и И.Жуковские, собирающиеся осчастливить школу

очередным учебником, утверждают, что "точной цифры советских потерь в

мировой войне нет, и вряд ли ее уже когда-нибудь удастся вычислить", а

применительно к московской битве указывают, что наши потери "превышали

немецкие вчетверо..."(22) В независимости от степени достоверности

приводимых в учебниках цифр, большинство авторов не упускают случая

подчеркнуть, что СССР потерял "слишком, слишком много". "Цена Победы была

слишком высокой" - заключает разговор о потерях Л.М.Пятецкий. Ему вторят

А.А.Левандовский и Ю.А.Щетинов: "...цена, заплаченная народами СССР за

победу над агрессором, была чрезмерно велика"(23).

Надо сказать, что стремление "оценить", определить "стоимость"

Победы, которая видится всем авторам "слишком дорогой" - само по себе

бессмысленно, не говоря уже о его безнравственности. Значит, господа, 27

млн - это "слишком", а, скажем, 20 - вот это нормально, в самый раз.

Так, что ли, мы должны рассуждать? Непонятно, что может в данном

контексте означать эти "слишком" или "чрезмерно", если только не

предположить существование в головах названных авторов какой-то "нормы"

потерь: погибло больше - все, надо сдаваться. Цивилизованные-то страны

сдавались, избегали "чрезмерных потерь"... Тем не менее, игнорирование

рассекреченных данных о потерях Красной армии, разговоры о "слишком

больших" жертвах служат вполне определенной цели - они призваны еще раз

подчеркнуть мысль, неявно присутствующую и в рассуждениях по другим

поводам: а вот если бы не Сталин, не "коммуняки", то "цена" могла бы быть

"более приемлемой"...

Что касается итогов войны, смысла и значения нашей Победы, то на

страницах сегодняшних учебников, как правило, дифирамбов ей не поют и

восторга по поводу освобождения Европы от фашизма не выражают. С точки

зрения Л.М.Пятецкого и И.И.Долуцкого, победа не принесла нашей стране

ничего, кроме усиления власти Сталина, укрепления "тоталитаризма".

"Вскормленная кровью народа, - пишет И.И.Долуцкий, - система ожила,

помолодела, раздвинула свои границы"(24). Ему вторят авторы другого

учебника: "...отстояв Родину от фашизма ...народ-победитель упрочил

сталинскую тиранию, освятил неприкосновенность административно-командных

методов управления. Благодаря обильно пролитой крови тирания обрела второе

дыхание, ее власть распространилась на пол-Европы, затормозив естественный

ход исторического развития"(25). Авторы этого пассажа, вероятно, не отдают

себе отчет в чудовищности написанного: «естественный ход исторического

развития», получается, должен был привести к уничтожению СССР и порабощению

его народов! Следуя этой логике, нетрудно задаться вопросом: а зачем

вообще нужно было побеждать фашизм? Чего ее вспоминать, эту

«противоестественную» победу, раз после нее жить стало еще хуже, а "плохой

Сталин" даже укрепил свою власть? Зачем помнить героев войны? Непонятно.

Сегодня подобные представления о Великой Отечественной войне, не

говоря уже об оценках и выводах, выглядят не только устаревшими, но и

слишком идеологизированными с точки зрения дела обучения и воспитания.

Настойчивое следование авторов названных учебников концепции 60 -х:

Сталин верил в силу пакта 1939 г.о ненападении, и в этой вере - ключ к

пониманию всех предвоенных действий советской стороны, - в свете

рассекреченных в последние годы документов выглядит явным преувеличением,

если не сказать больше. Действительно, в ситуации 60-х годов, когда, с

одной стороны, существовал определенный заказ, настойчивое требование

"сверху" "разоблачать культ личности", а, с другой стороны, архивы по-

прежнему оставались закрыты, но появились во множестве мемуары

военачальников, в которых предвоенные ошибки объяснялись именно как

непонятная "слепота" Сталина, которому генералы безгранично доверяли, - в

это время исследователи, воспользовавшись издаваемыми воспоминаниями,

свидетельствами генералов, рисовали ситуацию именно таким образом. Тем

более, что для многих историков того времени - как это видно из

стенограммы обсуждения книги А.Некрича «1941. 22 июня» в ИМЭЛ - обвинение

Сталина было лишь поводом, средством для критики и осуждения всего

тогдашнего строя, "системы личной власти". Сегодня ложность этой

концепции представляется очевидной: абсолютизировать веру Сталина в

дружбу с Гитлером невозможно. Рассекреченные документы осени 40 - весны 41

года показывают, что советское руководство со Сталиным во главе знало о

готовящемся Гитлером нападении и предпринимало ответные действия. При

этом наша сторона правильно оценивала силу и состав коалиции противника,

направления его возможных ударов. Была ли война летом 1941 г. неизбежной?

Сталин обоснованно считал, что фатальной предопределенности нападения

Германии на СССР именно летом 1941 не было и полагал, что ему удастся

если не избежать вовсе, то хотя бы отсрочить начало войны. В этом

контексте современные исследователи склонны рассматривать и ту

дипломатическую игру, которая велась осенью 40 -го - весной 41-го года, и

перемещения советских войск весной 1941 г.(26) Отметим, например, что в

приказе верховного командования вермахта от 10 июня предусматривалась

возможность "задержки" нападения (то есть переноса его срока), до 18 июня,

в крайнем случае до 13.00 21 июня. Окончательный приказ, устанавливавший

дату и время нападения, был подписан Гитлером только 17 июня (27). Что же

касается сделанного советским правительством заявления о "вероломности"

и "внезапности" гитлеровского нападения, то могло ли советское

правительство заявить в официальной ноте что либо другое, типа: "Да-да,

мы все знали и готовились"? Ясно, что с точки зрения политической

целесообразности, интересов государства интерпретация событий начавшейся

войны могла быть в тот момент только такой. Документы показывают, что

советское руководство знало о сосредоточении германских войск у границ

СССР и опасалось военного столкновения с Германией, к которому шла

усиленная подготовка.

Вместе с тем тот факт, что нападение Германии не явилось

неожиданностью для руководителей СССР, не означает, что внезапности не было

на тактическом уровне. Безусловно, также, что для миллионов советских

людей случившееся 22 июня 1941 года было внезапным. Тем не менее,

неоправданным выглядит сегодня преувеличение роли внезапности в поражениях

Красной Армии в первые месяцы войны. Современными исследователями

показано, что исход приграничного сражения был бы тот же даже в случае

своевременного приведения наших войск в боевую готовность, и главную роль

здесь играла отнюдь не внезапность, а имевшиеся недостатки

организационного строительства войск, материально-технического оснащения и

снабжения (28). Более того, известно, например, что Северо-Западный

фронт был развернут вовремя, в соответствии с планом прикрытия, однако

на результат боев это существенно не повлияло (29).

Здесь уместно вспомнить мнение Г.К.Жукова, высказанное им в середине

60-х годов в полемике с теми, кто считал основной и единственной причиной

поражения Красной Армии в 1941 г. неприведение войск в боевую готовность.

Г.К.Жуков считал, что если бы удалось подтянуть к государственной границе

все силы, то поражение было бы еще более страшным

и привело бы к более тяжелым последствиям. Эта точка зрения нашла свое

отражение в "Воспоминаниях и размышлениях" - в тех отрывках, которые при

публикации были выброшены цензурой. Кроме того, сохранилось замечание

Г.К.Жукова, сделанное им по поводу интервью А.М.Василевского 6 декабря

1965 г. Текст интервью, видимо, был прислан ему для ознакомления: "Думаю,

что Советский Союз был бы скорее разбит, если бы мы все свои силы накануне

войны развернули на границе, а немецкие войска имели в виду именно по своим

планам в начале войны уничтожить их в районе госграницы. Хорошо, что этого

не случилось, а если бы главные наши силы были разбиты в районе

государственной границы, тогда бы гитлеровские войска получили возможность

успешнее вести войну, а Москва и Ленинград были бы заняты в 1941

году"(30). Сегодня мы знаем из рассекреченных материалов, что сами немцы

оценивали положение таким же образом, оценивая концентрацию советских

войск вблизи границы как серьезную ошибку (31).

Расположение наших войск, сосредоточение наиболее сильной группировки

на Юго-Западном направлении, объясняемое в учебниках лишь как следствие

глупости или упрямства Сталина, в свете новых документов не стало,

разумеется, выглядеть безупречным. Но для такого расположения, как видно

из доступных сегодня исследователям оперативных планов, у руководства

Генштаба были серьезные стратегические и военно-политические основания

(32). Прежде всего, следует обратить внимание на тот факт, что в

подавляющем большинстве поступавших в Москву разведданных цели Германии в

войне с СССР, направление возможных действий ее войск рисовались именно

против Украины и Кавказа. Наступление из Восточной Пруссии, если и

называлось, то в качестве вспомогательного. Главная цель Германии,

подчеркивалось агентами - захват Украины. Немцы же при планировании

агрессии исходили из задачи уничтожения сил КА, цель же захвата

территорий не ставилась.

Безусловно, сталинские чистки оказали влияние на подготовку СССР к

войне, на морально-психологический климат в обществе. Ни один историк

этого отрицать не будет. Но представлять репрессии как ключевой момент

всей предвоенной истории, предопределивший дальнейшее развитие событий

является явным преувеличением, если не сказать больше. Не говоря уже о

попытке с их помощью возложить ответственность на СССР за Мюнхенское

соглашение, что крайне нелепо, неоправданно считать, что именно в

репрессиях ключ к пониманию причин слабой готовности Красной Армии к

войне. Выдвижение на офицерские должности массы необученных людей вызвано

прежде всего резким количественным ростом армии после 1939 года, а не

только необходимостью замены репрессированных (33). Надо учесть также, что

Страницы: 1, 2