Реформы Петра Первого

подушная подать, установленная указом в 1718 году. Введение этого налога

было явно обусловлено желанием обеспечить потребности армии, теперь большей

частью расквартированной в российской провинции, поскольку война со Швецией

медленно подходила к концу.

Потребность Петра в доходе имела тенденцию любым способом упростить

то, что до настоящего времени было сложным в традиционном обществе, и более

равномерно поделить его между крестьянским большинством, в значительной

степени несвободным, оплачивающим новую пошлину, и привилегированным

правящим меньшинством землевладельцев, не плативших ее. Такое упрощение

должно было, по крайней мере в конечном итоге, иметь серьезные и опасные

результаты.

Необходимо понимать, однако, что экономическая политика Петра и,

конечно, его экономические амбиции, далеко выходили за рамки поиска путей

увеличения правительственных доходов и расходов. В течение своего правления

он ставил своей целью сделать Россию более богатой, а ее экономическую

жизнь более производительной и эффективной. Его планы относительно

российской экономической жизни предусматривали как введение иностранных

методов и тенденций в большем, чем когда либо прежде, масштабе, так и

тщательный правительственный контроль и повсеместную поддержку, прежде

всего в развитии промышленности.

Его политика не была ни разработкой, ни механической имитацией

западноевропейских моделей. В основе своей она была направлена на развитие

в России нового духа работы, предпринимательства и эффективности под

руководством, и если необходимо, принуждением сверху. Только через создание

этого нового духа обширная, слабо населенная страна, полная неразведанных

богатств, могла воспользоваться преимуществом возможностей, которые теперь

представлялись.

Государство, по мнению Петра, должно играть творческую и

воспитательную роль. Постоянные и детальные инструкции, непрерывные

пояснения и пропаганда были неизбежны. Несмотря на это Петр никогда не

сомневался, что именно частная инициатива и предпринимательство были

главной движущей силой национального богатства. Его наиболее

фундаментальное стремление состояло в том, чтобы создать класс

предпринимателей, знающих, с творческими способностями и капиталом, который

удовлетворял бы их, чтобы взять на себя инициативу по созданию России более

богатой и более производительной.

Некоторые особенности его действий показывают лучше, чем его

экономическая политика, собственно образ Петра, как ответственного за

укрепление России и улучшение доли ее народа. Простой факт, что некоторые

наиболее важные указы царя по торговым и промышленным вопросам были

написаны первоначально его собственной рукой, иллюстрирует это. Его

внимание к экономической жизни также показывает его готовность

экспериментировать и вводить новшества.

Трудности были огромны. Плохие коммуникации, нехватка капитала,

дефицит подходящей рабочей силы, технологическая отсталость, слабый и

низкий социальный статус торгового класса и недостаток традиций

предпринимательства и нововведений не могли помешать тому экономическому

росту, к достижению которого Петр стремился с таким трудом. Его личные

предпочтения в делах государства, прямой правительственный контроль и

руководство были все еще широко распространены даже в последние годы его

правления. Достижения были часто существенными, даже большими; но они были

не менее часто неоднородны и кратковременны.

Государство не только развивало промышленность за свой счет, но также

пыталось различными способами вовлечь частных владельцев в индустриальное

развитие. Вообще эти приемы, многие из них разобщенные и сиюминутные,

достигли немногого.

Была, однако, одна форма правительственной помощи промышленности,

имевшая более широкое значение, чем любая другая, которая заметно добавила

трудностей российскому народу. Это было предписание больших поставок людей

для принудительных работ. Преступники, бродяги и нищие также регулярно

принуждались к службе в промышленности. Оба этих метода были хорошо

известны во всей Западной и Центральной Европе. Более примечательным для

российской практики было “приписывание” групп деревень к обслуживанию

отдельных фабрик, метод, известный чуть ли не с середины семнадцатого

столетия, но очень расширенный Петром. Такие методы были, по общему

признанию, непривлекательны, и Петр, и его советники, и российские

владельцы фабрик были единодушны в справедливом убеждении, что свободный

труд намного эффективнее, чем несвободный.

Несмотря на многие провалы и неудачные начинания, царствование Петра

было временем больших достижений и развития российской промышленности. В

сельском хозяйстве картина была совсем иной. Ни одно из достижений не было

обязано царю и его действиям. Действительно, имел место ряд скорее

отдельных и разобщенных правительственных усилий с целью улучшить

сельскохозяйственные методы и производительность. Неграмотное и весьма

традиционное крестьянство, глубоко недоверчивое ко всем новшествам, было

постоянным препятствием всем попыткам изменить жизнь и одновременно готовым

в любой момент лишить власти любого правителя или правительство.

Создание торгового флота, чтобы покончить или, по крайней мере,

сократить зависимость России от иностранцев в ведении растущей национальной

торговли с внешним миром, было целью, близкой сердцу Петра. Она возникла,

конечно, из его интереса ко всем морским вещам и укрепилась с ростом

мощного флота, строительством новой столицы и ее быстрым развитием в

качестве большого морского порта. Этим стремлениям было суждено сбыться.

Достижения Петра в русской экономической жизни были, таким образом,

чрезвычайно неровны. Имелось существенное развитие. В производящих и

металлообрабатывающих отраслях, стимулируемых новым спросом вооруженных

сил, наблюдался поразительно быстрый прогресс. Выплавка железа и меди,

производство пушек и якорей, изготовление стрелкового оружия выросли как

никогда прежде в истории России. В других отраслях промышленности,

связанных с армией и флотом, типа производства ткани для парусов, и в одной

или двух отраслях по производству предметов роскоши, тоже имел место

заметный прогресс. Но все же это не привело к большим переменам в жизни

русского населения, а если развитие и происходило, то это часто приводило к

ухудшению положения, например к увеличению числа крестьянских хозяйств,

“приписанных” для фабричного труда или даже купленных владельцами фабрик.

Растущие требования правительства выполнялись более жесткой эксплуатацией

существующей экономики, представленной в основном традиционным крестьянским

хозяйством, или в крайнем случае созданием новых ресурсов и поколения

нового благосостояния. Упрекать Петра в этом было бы весьма несправедливо.

Его экономическая политика была как разумной, так и последовательной, и

даже успешной, как для любого другого правителя того века в Западной

Европе. Действительно, и в его целях, и во многих из его методов он часто

очень походил на своих коллег-монархов на Западе. Но в экономической жизни,

больше чем в любом другом аспекте своей многогранной деятельности, он был

ограничен явной неспособностью бедного и малочисленного аграрного общества

удовлетворить все свои потребности и осуществить свои надежды.

Религия и церковь

Петр не был глубоко религиозным человеком. Его формальное

образование, со всеми недостатками, неизбежно включало значительный элемент

традиционной набожности. Он верил в божественное происхождение власти,

которой обладал, и в свои обязанности защищать православную веру и тех, кто

ее исповедовал. Но у него почти не было уважения к российской религиозной

традиции: действительно, он был активно враждебен ко многим ее проявлениям.

Ритуалы, традиционные обряды, внешние проявления религиозности, похоже,

всегда вызывали у него сомнения в искренности или даже презрение. Его

личная вера была реальной, но тоже была узкой и чрезвычайно практической,

“верой простого солдата” в долг и созидательную мирную деятельность. Для

него религия означала нравственность, образование, положительное действие.

С 1716 года он ослабил серьезное наказание, которому по закону еще

подвергались все староверы, заменив его обязательством платить налоги в

двойном размере. Его отношение к евреям было однозначно враждебным; а в

1719 г. он приказал изгнать из России иезуитов, всегда подозревавшихся как

орудие политического влияния католиков. Однако даже очень ограниченная

степень свободомыслия в религиозных вопросах была достаточной для того,

чтобы поставить барьер между Петром и массой его подданных.

Личная вера Петра не удерживала его во время правления от

потворствования и участия в пародиях религиозных обрядов, которые были в

лучшем случае грубы, а в самом худшем - преднамеренно богохульны.

В российской церкви XVII столетия имелось многое, что вызывало

критику и нападки. Несмотря на усилия патриарха Адриана (1690 – 1700), ее

слабость и коррупция увеличивались. Развилось слишком много священников:

разрешение им жениться позволяло им быть наследственной кастой. Обычно

пьяные и нищенствующие, часто блуждающие с места на место по большим

областям России, ее члены порой едва отличались от обычного крестьянина.

Стремление многих мужчин поступать в монастыри, чтобы избежать военной

службы и других растущих требований светского мира, увеличило количество

монахов, а личные качества, необходимые для чинов, были угнетающе низкими,

даже у епископов. Благосостояние священников, в чем регулярное духовенство

было заинтересовано, также расценивалось как духовная слабость.

Петр требовал от церкви того, что должно было быть полезно

государству и обществу. Она должна была использовать свои ресурсы после

удовлетворения собственных непосредственных потребностей на поддержку

образования, заботу о бедных и больных, а если необходимо, то и

удовлетворение общих потребностей государства. Он перешел, с начала войны

со Швецией, к осуществлению на практике своих идей с возрастающей

тщательностью и результатом. Следующие двадцать лет характеризовались двумя

тенденциями – увеличивающимся подчинением церкви государственному контролю,

ведущему к потере ее независимости, и привлечением церковных доходов в

крупных масштабах на светские и государственные цели. Ни одна из этих

тенденций, разумеется, не была нова.

Наряду с требованием направлять церковное богатство на светские цели

настаивалось, чтобы церковь признала небывалую до тех пор вещь: полное свое

подчинение государству и обязанность действовать в соответствии с

предписаниями правителя. Увеличение прав и власти правителя сделалось явным

в письмах человека, которому суждено было стать с 1718г., если не раньше,

доминирующим проводником церковной политики Петра, а позже первым и,

возможно, самым большим пропагандистом петровской легенды. Это был Феофан

Прокопович, архиепископ Новгородский, высокообразованный украинец, хорошо

знакомый с Западной Европой и идеями (особенно некоторыми формами

протестантизма, которому почти явно сочувствовал). Широту его

интеллектуальных горизонтов и понимание главных потоков мысли во время

работы на Западе показывает содержание его библиотеки – свыше 3000 книг.

Его наиболее важный труд, "Правда воли монаршей" (1722), был написан, чтобы

оправдать требование Петра, реализованное в указе, выпущенном в предыдущем

году, назначать своего собственного преемника. Это было планомерное

утверждение идей сторонника абсолютизма такого типа, который был до сих пор

неизвестен в России. Кроме Библии, главным источником аргументов был

английский писатель семнадцатого столетия Томас Гоббс, который заявил

семьюдесятью годами ранее, с ясностью, шокирующей его современников,

доктрину абсолютизма логического и светского типа. Весьма существенно, что

Прокопович едва ли вообще обращается к отечественным авторам, что

традиционно было столь важно в православной мысли, и последовательно

преуменьшает любую идею относительно православного правителя любыми

средствами, отличающимися от традиционных для Западной Европы. Книга

подчеркивает тот факт, что к своим более поздним годам Петр заложил как

интеллектуальные, так и административные основы нового вида монархии и

государства, и это стало возможным в значительной степени благодаря

ослаблению и подчинению церкви государству.

Все же радикальное изменение, в отличие от простой эксплуатации

церкви и ее ресурсов, наступило только в самые последние годы правления. В

январе 1721 г. был издан указ фундаментальной важности, Духовный регламент:

он ставил руководство и контроль над церковью в России на основу, которой

не суждено было измениться по сути в течение следующих двух столетий. Этот

длинный духовный документ был основан на предложениях, разработанных

Прокоповичем с 1718 г., и принят с изменением некоторых деталей царем. Его

центральным достижением было создание для церкви руководящего органа –

Святейшего правительствующего Синода, подобного административным коллегиям

с юрисдикцией по различным вопросам светских дел, которые начали

появляться в 1718 – 1719 гг. Синод должен был заменить патриарха и

церковные советы, которые существовали в прошлом и владели юрисдикцией во

всех духовных вопросах и в контроле над собственностью церкви. Теоретически

Синод обладал всеми полномочиями патриарха. Но он действовал не как

независимая власть, каким был патриарх семнадцатого столетия, а работал как

подчиненный Петра. Именно это подчинение и было для царя сущностью нового

видения государственных дел. Действительно, он явно оправдывал отмену

патриаршества на том основании, что "неосведомленные вульгарные люди не

видят, как далеко продвинулась духовная власть царя, но в восторге блеска и

достоинства высокопоставленного священника рассматривают его как правителя,

как второго монарха, равного по власти самому королю, или даже выше него".1

Новый режим был проведен решением Петра, действующим в качестве высшей и

неконтролируемой власти, которой он теперь требовал. Не было созвано

никакого церковного совета, чтобы обсудить изменения, проводимые в 1721г.

Ко времени своей смерти царь прочно соединил церковную администрацию

со структурой централизованной бюрократии, которую он создал, в

значительной степени без какого-либо разработанного плана, в России. Это

имело некоторые конструктивные результаты, особенно отмеченные ростом

использования церковных ресурсов для образования. Но они были достигнуты

ценой сильного истощения церкви и ее оставшейся духовной живучести, а также

сильно ограниченного вклада, который она могла бы внести в российскую жизнь

в будущем. Впредь живые силы религиозного чувства, в значительной степени

искаженные доминирующим государственным механизмом официальной церкви,

находили выход преимущественно в различных формах мистицизма, многие из

которых были сектантскими, самоуглубленными и даже анархическими. Петр

добился победы в делах церкви, как и во всех остальных делах, за счет

психологической цены, которая должна быть оплачена, только когда косное

традиционное общество радикально порвет с прошлым.

Интеллектуальная и культурная жизнь

Как было отмечено, далеко идущее преобразование интеллектуальных и

культурных аспектов российской жизни успешно началось задолго до рождения

Петра. Ко второй половине XVII столетия реформаторские силы были слишком

мощны, чтобы им противостоять; и путь, которым они могли бы усилить Россию,

стал слишком очевидным для любого правителя, чтобы желать выступить против

них. Петр делал немного, по крайней мере до своих более поздних лет, чтобы

усилить на самых глубоких уровнях новое движение. То, что он делал, - так

это одобрял некоторые аспекты этого движения за счет других и сделал

попытку, в течение большей части своего правления, развить некоторые его

стороны для своих собственных целей.

Вкусы и склонности Петра, ситуация, в которой он находился сам,

отражались и на западноевропейских книгах, переведенных на русский язык в

начале XVII столетия. Было сделано беспрецедентное число переводов, Петр

придавал им огромное значение, организовывал и поощрял их осуществление.

Подобно требованию к обычным русским книгам избегать ненужных цветистых

выражений, высказанном в инструкции Петра, так и о русском языке,

используемом в переводах иностранных книг, говорится, что он должен

избегать "высоких славянских слов" и использовать "не высокие слова", но

простую русскую речь. Упрощенный "гражданский алфавит" (в отличие от

церковнославянского), введенный в 1700 г., - еще одно отражение этого

отношения: Петр ясно приказал, что книги, которые говорят об исторических,

коммерческих или военных предметах, должны печататься на нем. Приказ

выполнялся не всегда, но такое отношение имело реальное значение. Это

помогало заложить основы грамотности, которая, хотя и ограниченная, была

все же более широкой, чем в прошлом. Более важно, что это была грамотность,

не сосредоточенная на религиозных целях и чтении священных текстов.

Также проведена была реформа календаря, счет годам должны были вести

от "Рождества Христова", вместо применявшегося тогда в России счета от так

называемого "сотворения мира". Новый год было велено начинать с 1 января,

тогда как до того праздновали его 1 сентября. Новый календарь введен был с

1700 года, и новый год праздновали 1 января этого года.

Любое существенное и длительное изменение в русской интеллектуальной

жизни должно было зависеть от уровня образования. Петр сделал усилия, чтобы

достигнуть в этом победы, но успех был очень ограничен. Только в одном

виде, в техническом обучении, направленном в значительной степени на

потребности вооруженных сил, было достигнуто много. Школа математики и

навигации (чьи ученики использовались не просто как навигаторы, но и как

архитекторы, инженеры и гидрографы) была основана в Москве в 1701 г. Военно-

морская академия, основанная в С.-Петербурге в1715 г., как в основном и

предполагалось, в значительной степени завершила работу Московской школы,

обеспечивая практическое обучение на кораблях: это также имело значительный

успех, хотя жесткая дисциплина побуждала многих учеников к прогулам и

бегству. Кроме прямых требований армии и флота, военные усилия вообще

стимулировали и другие виды образования с менее очевидным ориентированным

на военные цели характером: ряд лингвистических школ, которые в 1715 г.

подготовили приблизительно 250 молодых русских переводчиков с некоторым

знанием иностранных языков; Медицинская школа в Москве, открытая в 1701 г.;

Школа горной промышленности, основанная в 1716 г

Это были значительные достижения. Однако деятельность этих учреждений

мало чем отличалась от скольжения по поверхности проблемы. Большинство

новых школ были малы, и многие из них (Морская академия, например)

обслуживали почти исключительно сыновей военного и чиновничьего сословий.

Для выходцев из более низких ступеней социальной и интеллектуальной

лестницы было очень трудно добиться продолжения образования. В 1714 г. было

определено указом, что по два дипломированных специалиста Московской

навигационной школы должны будут посылаться в каждую провинцию, чтобы

преподавать "цифирь" (арифметику) и основы геометрии сыновьям помещиков и

должностных лиц. Это было краеугольным камнем честолюбивого плана вынудить

правящий класс обеспечить сыновей по крайней мере элементарным

образованием. Это подкрепилось одним из самых печально известных и типичных

для Петра указом – без свидетельства об удовлетворительном окончании курса

обучения ни один молодой человек благородного или дворянского происхождения

не имел права жениться. Однако факт, что "цифирные" школы были открыты

также для представителей других классов, вел к сильной оппозиции со стороны

землевладельцев, которые делали много, чтобы уменьшить их эффективность. В

Петровской России было невозможно создать действительно обширную систему

образования, даже на относительно низком уровне. Наличие денег и

образованных преподавателей – вот наиболее важные из необходимых условий

для такого новшества, отсутствие которых резко сужало пределы того, что

могло быть достигнуто; и собственная порывистость Петра, и недостаток

устойчивого внимания к предмету затрудняли любое длительное продвижение

вперед.

Это образовательное усилие, со всеми своими недостатками, имело тем

не менее преимущество – стимулирование значительного выпуска учебников

различного вида. Главное – что это были национальные российские учебники, а

не переводы или адаптации иностранных трудов.

Потребность укрепить Россию, заимствуя иностранные методы и

технологии, была теперь усилена увеличившимся желанием полностью понять то,

что было уже заимствовано. Во время большой поездки 1697 – 1698 гг. Петр

восхищался мастерами Западной Европы; во время поездки во Францию и

Нидерланды в 1717 г. он изучал и анализировал то, что видел, с большим

интересом.

Петр также начал впервые проявлять серьезное внимание к искусствам. В

1716 г. он азартно покупал картины через агента в Амстердаме. В том же году

он просил великого герцога Козимо III Тосканского позволить молодым русским

изучать живопись в Академии во Флоренции. Двумя годами позже другой агент

покупал для него картины и статуи в Риме и пытался завербовать скульпторов

и живописцев для работы в России, где строительство С.-Петербурга

Страницы: 1, 2, 3