Россия в клубке международных взаимосвязей накануне и в ходе I мировой войны

Россия в клубке международных взаимосвязей накануне и в ходе I мировой войны

МГУ

Факультет: Экономический

Кафедра Теории государства и права

Реферат

по курсу “Политическая история России”

на тему:

“Россия в клубке международных взаимосвязей накануне и в ходе I мировой

войны”

12 стр.

Выполнил: Армен.

студентка 2-го курса

5.1.1. группы

Научный руководитель:

к.э.н., доцент

Иванов Сергей Владимирович

Москва – 1999 г.

План

Введение

§ 1. Начало общемировой войны

§ 2. Вступление России в первую мировую войну

§ 3. Россия и союзники

§ 4. Революция в России

§ 1.5. Выход России из войны

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Десятилетиями накапливавшиеся империалистические противоречия вылились

в грандиозное столкновение двух военно-политических блоков. Горючего

материала в международной политике было так много, что пламя войны,

вспыхнувшей в конце июля 1914 г. между Австрией и Сербией, в течение

нескольких дней распространилось на всю Европу, а затем, продолжая расти,

охватило весь мир.

Актуальность темы обусловлена сложной внешнеполитической ситуации в

отношении сегодняшних позиций России в противоречивой обстановке конца

«холодной войны».

§ 1. Начало общемировой войны

Несмотря на то, что планы германского генерального штаба

предусматривали открытие военных действий в первую очередь против Франции,

правительство Германии решило сначала объявить войну России, чтобы

использовать для обмана масс лозунг борьбы с русским царизмом. Правящие

круги Германии знали, что Франция тотчас же выступит на стороне России, а

это даст германской армии возможность в соответствии с планом Шлиффена

нанести первый удар на западе[1].

Вечером 1 августа 1914 г. германский посол в России граф Пурталес

явился к министру иностранных дел Сазонову за ответом на ультиматум,

требовавший отмены русской мобилизации. Получив отказ, Пурталес вручил

Сазонову ноту с объявлением войны. Так, с выступлением двух крупных

империалистических держав—Германии и России—началась мировая

империалистическая война.

В ответ на всеобщую мобилизацию Германии такое же решение приняла и

Франция. Однако французское правительство не хотело брать на себя

инициативу объявления войны и стремилось переложить ответственность на

Германию.

В день предъявления ультиматума России германское правительство

потребовало от Франции соблюдения нейтралитета в русско-германской войне.

Одновременно оно подготовило текст объявления войны Франции, в котором

ссылалось на то, что над германской территорией якобы пролетали французские

военные самолеты (впоследствии оно было вынуждено признать, что этих

самолетов никто не видел).

Германия объявила Франции войну 3 августа, но еще накануне, 2 августа,

направила бельгийскому правительству ультимативное требование пропустить

германские войска через Бельгию к границе Франции. Бельгийское

правительство отклонило ультиматум и обратилось за помощью в Лондон.

Правительство Англии решило использовать это обращение в качестве главного

повода для вступления в войну. “Возбуждение в Лондоне возрастает с часу на

час”,— телеграфировал 3 августа в Петербург русский посол в Англии. В тот

же день британское правительство послало Германии ультимативную ноту с

требованием не нарушать нейтралитета Бельгии. Срок английского ультиматума

истекал в II часов вечера по лондонскому времени. В II часов 20 минут

первый лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль сообщил на заседании кабинета,

что им разослана по всем морям и океанам радиограмма, приказывающая

английским военным судам начать военные действия против Германии[2].

После начала войны заявили о своем нейтралитете Болгария, Греция,

Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Испания, Португалия, а также Италия и

Румыния, являвшиеся союзницами Центральных держав. Из неевропейских стран

объявили нейтралитет Соединенные Штаты Америки, ряд государств Азии и

Латинской Америки. Но объявление нейтралитета вовсе не означало, что все

эти страны намеревались оставаться в стороне от войны. Буржуазия многих

нейтральных стран стремилась к участию в войне, рассчитывая в этом случае

реализовать свои территориальные притязания. С другой стороны, воюющие

державы учитывали, что включение новых государств в войну может оказать

влияние на ее длительность и конечный исход. Поэтому каждая из двух воюющих

коалиций употребила максимум усилий для того, чтобы привлечь на свою

сторону эти страны или же заручиться их благожелательным нейтралитетом до

конца войны.

Уже в августе японские империалисты решили, что создалась

благоприятная обстановка Для установления их господствующего положения в

Китае и на Тихом океане. 15 августа Япония предъявила Германии ультиматум с

требованием немедленно отозвать из китайских и японских вод германские

вооруженные силы и передать не позже 15 сентября 1914 г. японским властям

“арендованную” территорию Цзяочжоу с портом Циндао. Германия отклонила

ультиматум, и 23 августа Япония объявила ей войну.

Турция, формально провозгласив нейтралитет, 2 августа подписала

секретный договор с Германией, по которому обязалась, выступить на ее

стороне и фактически передать свою армию в распоряжение германского

генерального штаба. В день подписания этого договора турецкое правительство

объявило всеобщую мобилизацию и под прикрытием нейтралитета начало

готовиться к войне. Опираясь на наиболее влиятельную в младотурецком

правительстве прогерманскую пантюркистскую группировку во главе с военным

министром Энвером и министром внутренних дел Талаатом, немецкая дипломатия

добивалась быстрейшего вовлечения Турции в войну.

Германские крейсеры “Гебен” и “Бреслау” прошли через Дарданеллы в

Мраморное море, а прибывший на “Гебене” немецкий контр-адмирал Сушон был

назначен на пост командующего турецкими военно-морскими силами[3]. В

Стамбул из Германии непрерывно прибывали поезда с вооружением,

боеприпасами, офицерами и военными специалистами. В правящих кругах Турции

еще существовали колебания по вопросу о вступлении в войну, но взаимные

империалистические противоречия на Ближнем Востоке помешали России, Англии

и Франции использовать эти колебания и выработать общую политическую линию

поведения в переговорах с турецким правительством.

Между тем давление Германии на Турцию непрерывно усиливалось. Стремясь

поставить страну перед совершившимся фактом, германские военные круги и

турецкие милитаристы во главе с Энвером прибегли к провокации. 29 октября

германо-турецкий флот напал на русские суда в Черном море и бомбардировал

Одессу, Севастополь, Феодосию, Новороссийск. Турция, таким образом,

вступила в войну на стороне Германии[4].

К концу 1914 г. в состоянии войны находились Россия, Австро-Венгрия,

Германия, Турция, Россия, Франция, Сербия, Бельгия, Великобритания (вместе

со своей империей), Черногория, Япония.

§ 1.2. Вступление России в первую мировую войну

Царская Россия была плохо подготовлена к мировой войне. Уже в самом

начале ее для вооружения мобилизованных не хватило около 400 тыс. винтовок,

к октябрю 1914 г. их недоставало вдвое больше[5]. Но и спустя два года в

действующей армии были сотни тысяч невооруженных солдат. Не хватало

пулеметов. Быстро иссякли запасы снарядов, устанавливались голодные нормы

их расходования. В катастрофическом положении оказалась из-за этого

артиллерия, особенно гаубичная.

Производственные возможности русской промышленности были крайне

ограничены. Перестройка ее на военный лад из-за технико-экономической

отсталости страны. косности бюрократического государственного аппарата,

велась нерешительно и очень медленно. Лишь серьезные экономические

затруднения и. военные неудачи заставили царское правительство приступить

по примеру других стран к мобилизации промышленности. В помощь постоянно

действующему правительственному аппарату было создано несколько

междуведомственных органов для регулирования всей хозяйственной

деятельности, связанной с войной.

Среди них главную роль играло образованное в 1915 г. “Особое совещание

по обороне”, призванное осуществлять высший надзор за деятельностью всех

государственных и частных промышленных предприятий, снабжавших армию и флот

предметами снаряжения, содействовать организации новых заводов,

распределять заказы и контролировать их исполнение. Другие “особые

совещания” занимались разработкой и координацией мероприятий по

продовольствию, топливу, перевозкам; им предоставлялось право распределять

заказы, устанавливать предельные цены, производить реквизиции. В каждую из

этих организаций, кроме царских сановников, входили также представители

Думы, Государственного совета и помещичье-буржуазных организаций.

В том же 1915 г. были основаны военно-промышленные комитеты. В состав

центрального и местных комитетов входили видные промышленники,

представители банков, верхушка буржуазной технической интеллигенции. Военно-

промышленные комитеты привлекли к обслуживанию нужд фронта около 1300

средних и мелких промышленных предприятий и создали до 120 собственных

заводов и мастерских. Возникшие еще в самом начале войны всероссийские

организации буржуазии и обуржуазившихся помещиков — “Союз земств” и “Союз

городов”, объединились в “Союз земств и городов” — “Земгор”. Помимо

госпитальной службы, “Земгор” взял девой руки также мобилизацию для нужд

войны мелкой и кустарно-ремесленной промышленности.

Крупная буржуазия, представленная в особых совещаниях и занимавшая

господствующее положение в военно-промышленных комитетах, использовала их

для усиления своих экономических и политических позиций. Между отдельными

группировками капиталистов шла ожесточенная борьба за получение

высокоприбыльных заказов, дефицитного сырья, топлива, транспортных средств.

Монополистические объединения обычно добивались этого помимо военно-

промышленных комитетов, используя непосредственно свои связи в “Особом

совещании во обороне” и в правительстве. Заказы брались во многих случаях

независимо от возможности выполнить их, ибо заказ давал право на крупные

правительственные субсидии. Предоставленные “Земгору” заказы были выполнены

всего на 60%, а военно-промышленными комитетами — не более чем наполовину.

Военная экономика помещичье-буржуазной России носила в еще большей

мере, чем в других капиталистических странах, однобокий характер. Рост

военного производства, сам по себе недостаточный, происходил за счет

свертывания мирных отраслей хозяйства и разрушения основных

производственных фондов. Крупные металлургические и машиностроительные

заводы раздували производство выгоднее всего оплачивавшихся боеприпасов. В

то же время выплавка черных металлов сокращалась. К 1916 г. из 151 домны

бездействовали 36. Старое оборудование быстро изнашивалось, а заменить его

было нечем.

Россия испытывала топливный голод, особенно острый в крупнейших

центрах военного производства — Петрограде и Москве. В октябре 1915 г.

петроградская промышленность получила только половину потребного ей

топлива, а московская — и того меньше. Топливный голод парализовал

транспорт и в свою очередь усиливался разрухой на транспорте. Неразвитость

железнодорожной сети, недостаток и изношенность подвижного состава

приводили к систематическим срывам как военных, так и крайне ограниченных

гражданских перевозок. На железнодорожных узлах создавались колоссальные

товарные “пробки”. Экономические связи между отдельными районами страны

нарушились.

Упадок производства в ряде отраслей промышленности усугублялся

потерями, связанными с занятием западных губерний противником. Эвакуация

предприятий из Польши и Прибалтики велась неорганизованно. Из-за отсутствия

в тылу необходимых помещений и топливно-энергетической базы лишь немногие

из эвакуированных предприятий возобновили работу в новых местах.

В годы войны ускорилось развитие российского монополистического

капитализма и превращение его в государственно-монополистический

капитализм. Расширились старые и возникли новые монополистические

объединения высшего типа — тресты и концерны, контролировавшие многие

акционерные общества и предприятия различных отраслей промышленности.

Значительно выросло могущество банков. В составе финансовой олигархии

заметное место заняли крупные текстильные фабриканты Центрального района,

волжские хлеботорговцы и т. д.; они приобретали и основывали предприятия в

тяжелой промышленности, превращались в банковских воротил (Второвы,

Стахеевы, Рябушинские).

Война и милитаризация хозяйства обеспечивали буржуазии получение

чудовищной прибыли. На отдельных предприятиях она достигла более 100—200%.

Положение же пролетариата резко ухудшилось. Рабочий день был удлинен почти

во всех отраслях промышленности. В громадных размерах применялись

сверхурочные работы. Острый недостаток квалифицированной мужской рабочей

силы предприниматели восполняли широким использованием труда женщин,

подростков и стариков. Интенсификация труда и все возраставшая дороговизна

жизни вели к физическому истощению рабочих.

Мобилизация трудоспособного мужского населения в армию и отлив рабочей

силы в город пагубно сказались на помещичьем и еще больше на крестьянском

хозяйстве. В большинстве губерний не менее одной трети, а в некоторых до

половины крестьянских хозяйств остались без работников — мужчин. Это

привело к резкому упадку сельского хозяйства, сокращению посевных площадей

и сельскохозяйственной продукции.

К концу 1916 г. продовольственный кризис принял катастрофические

размеры. В больших городах тысячи людей стояли в очередях за хлебом и

мясом. На дверях московских булочных все чаще появлялась надпись: “Сегодня

хлеба нет и не будет”. Петроград в конце января 1917 г. оказался на грани

голода. В столице имелся только десятидневный запас муки, трехдневный запас

жиров, а мяса не было совсем.

Попытки царского правительства урегулировать продовольственный вопрос

(создание “Особого совещания по продовольствию”, правительственные

заготовки и реквизиции, наконец, введение в декабре 1916 г. принудительной

хлебной разверстки) не имели успеха. Результатом этих мер были активизация

черного рынка, невероятный рост спекуляции, обогащение кулаков, помещиков,

купцов, банков. Царская бюрократия оказалась неспособной обеспечить самым

необходимым не только гражданское население, но даже находившуюся на фронте

армию. С начала войны и до апреля 1916 г. втрое уменьшился мясной рацион

для солдат. Впоследствии продовольственное снабжение армии еще более

ухудшилось.

Война вызвала расстройство государственных финансов. Общие расходы

России на войну составили колоссальную сумму—41,4 млрд. руб. (а если учесть

падение ценности рубля, то 15—16 млрд. довоенных рублей). С самого начала

войны был введен ряд новых налогов и повышены старые. Для покрытия военных

расходов правительство прибегло к усиленному выпуску бумажных денег,

предварительно прекратив свободный размен их на золото. Важнейшим

источником финансирования, наряду с инфляцией, являлись внутренние и

внешние займы. Государственный долг увеличился с 8,8 млрд. руб. в 1913 г.

до 50 млрд. руб. в 1917 г.[6]

§ 1.3. Россия и союзники

Зависимость царской России от ее иностранных кредиторов приобретала

все более кабальный характер. Союзники были заинтересованы в усилении этой

зависимости— и для того, чтобы урезать территориальные притязания царизма и

для того, чтобы расширить возможности своего проникновения в российскую

экономику после войны. Англия и Франция предоставляли России оружие,

боеприпасы, военное снаряжение на условиях, намного удорожавших стоимость

заказов. К тому же заказы выполнялись лишь частично и несвоевременно.

Россия расплачивалась за эту “помощь” огромными материальными и

человеческими жертвами. Ллойд-Джордж после войны откровенно признал, что

союзники могли вооружить русскую армию и спасти ее от поражений 1915 г., но

из эгоистических соображений не сделали этого, Английское правительство, в

руках которого фактически находился контроль над большей частью русских

заказов, потребовало, чтобы Россия в качестве гарантии оплаты заказов

перевела свой золотой запас в Лондон. Свыше 640 млн. руб. русского золота

было вывезено во время войны. Транспортные средства для перевозки

вооружения давались союзниками при условии ответных поставок хлеба, масла,

леса, спирта и важного стратегического сырья, в котором Россия сама

испытывала крайнюю нужду. Французское правительство потребовало в обмен на

вооружение прислать 400 тыс. русских солдат. В 1916 г. царское

правительство начало отправку русских войск во Францию и на Салоникский

фронт[7].

Значительно усилилась зависимость России и от американского

империализма. Царское правительство разместило в Соединенных Штатах Америки

заказы на вооружение и снаряжение на общую сумму в 1 млрд. 237 млн.руб.

Американский импорт в Россию увеличился в семнадцать раз по сравнению с

довоенным временем[8]. Уже в 1916 г. Соединенные Штаты заняли первое место

во внешней торговле России, оттеснив Англию и Францию. “Русско-американская

торговая палата” в Москве, ее филиалы в провинции развернули пропаганду за

дальнейшее привлечение американского капитала в Россию.

Царизм, особенно после поражения 1915 г., шел на удовлетворение самых

тяжелых и унизительных для России требований союзников. Все острее

становилась угроза потери экономической, а в перспективе — и политической

независимости страны. Военный и хозяйственный кризис превращался в общий

социально-политический кризис.

§ 1.4. Революция в России

Война создала исключительно трудные условия для рабочего движения.

Революционная деятельность грозила ее участникам военным судом и самыми

жестокими карами. Уцелевшим от разгрома профессиональным союзам приходилось

работать нелегально. Рабочие депутаты IV Думы, многие руководящие деятели

большевистской партии томились в ссылке. Но и в этой сложной обстановке

большевики неуто' мимо продолжали борьбу за осуществление последовательно

революционной, интернационалистской программы действий, которая в первые же

дни войны была определена В.. И. Лениным. Большевики делали все, чтобы

использовать ослабление царизма для подготовки новой революции.

Петроградский комитет большевистской партии за время войны многократно

подвергался разгрому, но всякий раз его работа быстро восстанавливалась,

размах деятельности увеличивался, численность членов организации росла.

Прокламации комитета распространялись по всей стране и на фронте. Большое

значение имела работа большевиков среди женщин-работниц. Оценивая

деятельность Петроградского комитета, В. И. Ленин писал: “Для России и для

всего Интернационала это—поистине образец социал-демократической работы во

время реакционной войны, при самых трудных условиях”[9].

Буржуазия при содействии меньшевиков и эсеров старалась втянуть

представителей рабочих в военно-промышленные комитеты, надеясь таким путем

поднять производительность труда на заводах и фабриках, работавших для нужд

войны, и подчинить своему влиянию рабочие массы. Большевики разоблачили эту

империалистическую затею, призвали рабочих бойкотировать военно-

промышленные комитеты и успешно провели этот бойкот. Из 239 местных военно-

промышленных комитетов только в 36 удалось образовать “рабочие группы”.

Быстро росло стачечное движение рабочих. В августе—декабре 1914 г.

произошло 68 забастовок, в 1915 г.— свыше тысячи и в 1916 г.— 1500. Число

бастующих составило за эти же периоды соответственно 34 тыс., 540 тыс. и

более 1 млн. человек. Из года в год увеличивался удельный вес политических

забастовок. Но и стачки, возникшие в связи с дороговизной,

продовольственными затруднениями и экономическими требованиями, получали

политическую окраску. Правительство прибегало к репрессиям, особенно

участившимся с середины 1915 г. В Костроме и Иваново-Вознесенске полиция и

войска стреляли в бастующих.

В авангарде стачечной борьбы шли петроградские рабочие. Массовой

забастовкой отметили 100 тыс. рабочих Петрограда в 1916 г. день памяти

жертв “Кровавого воскресенья”. Рабочие с красными знаменами и пением

революционных песен вышли на улицы. На Выборгской стороне состоялись

совместные демонстрации рабочих и солдат под лозунгом “Долой войну!”

Усилилось крестьянское движение. “Деревня дышит 1905 годом”, —

суммировал полицейские донесения из разных губерний министр внутренних дел.

Правительство не раз прибегало к вооруженной силе для подавления

крестьянских волнений. Большевики развернули большую работу в армии. Они

создавали ячейки в воинских частях, распространяли антивоенные листовки,

звали солдат к тому, чтобы повернуть штыки против своих подлинных врагов —

помещиков и капиталистов. Письма из дому, рассказы солдат, возвращавшихся

из отпуска, о хозяйственной разрухе и бедственном положении их семейств, о

продовольственных волнениях и массовых забастовках рабочих оказывали

революционизирующее воздействие на армию. От стихийной тяги к миру,

выражавшейся в росте дезертирства, солдаты постепенно переходили к

пониманию необходимости покончить с войной революционным путем. На фронтах

в 1916 г. участились случаи открытых отказов солдат идти в бой.

В Балтийском флоте на многих кораблях вели работу большевистские

ячейки, которые объединял “Главный судовой коллектив РСДРП”, тесно

связанный с Петербургским комитетом партии. Осенью 1915 г. на миноносце

“Победитель” произошло столкновение макросов и ремонтных рабочих с

офицерами. 19 октября на линейном корабле “Гангут” вспыхнуло восстание.

“Гангут” окружили миноносцами и подводными лодками. На корабле начались

массовые аресты. Матросы крейсера “Рюрпк”, отказавшиеся конвоировать

арестованных моряков с “Гангута”, были преданы военному суду. По призыву

большевиков петроградские рабочие ответили на готовившуюся расправу с

матросами стачкой протеста, спасшей революционных моряков от смертной

казни. В связях между революционными выступлениями рабочих и движением в

армии и флоте находил свое выражение крепнущий союз пролетариата и

крестьянства. В октябре 1916 г. в Петрограде во время стачек протеста

против империалистической войны и дороговизны жизни два пехотных полка

отказались стрелять в рабочих и повернули оружие против полицейских.

Петербургский комитет большевистской партии призвал рабочих настойчиво

готовиться в союзе с солдатами к “последнему штурму” царизма.

О быстро назревающей революционной ситуации свидетельствовали и

национально-освободительные восстания угнетенных народов царской России.

Крупнейшим из них в годы войны было стихийное восстание в Средней Азии и

Казахстане. Широкие массы казахов, узбеков, киргизов, таджиков поднялись на

борьбу против колониального гнета и политики массового изъятия земель,

усиленно проводившейся царизмом со времен столыпинской аграрной реформы,

против военных налогов и реквизиций. В этом движении была сильная

социальная струя: беднота боролась против кабальных форм эксплуатации

местными феодалами и ростовщиками—баями, манапами и т. п.

Объявленный в разгар полевых работ в июне 1916 г. царский указ о

мобилизации “инородцев” на тыловую военную службу послужил последним

толчком к открытому вооруженному выступлению. Восставшие громили

правительственные учреждения, уничтожали мобилизационные списки, разрушали

телеграфную связь и железнодорожные пути. Особенно сильный размах восстание

получило в Тургайской области Казахстана, где во главе повстанческих

отрядов стал Амангельды Иманов — представитель кочевой бедноты, выросший в

сознательного революционного борца (позднее он вступил в ряды

большевистской партии). С помощью военно-полевых судов, виселиц,

многочисленных карательных войск царизм пытался расправиться с национально-

освободительным движением, но ему так и не удалось подавить его до конца.

Все заметнее становилось разложение монархического строя. Одним из

наиболее ярких проявление этого была так называемая распутинщина..

Авантюристы и всякие темные личности, группировавшиеся вокруг Григория

Распутина — тобольского крестьянина, который ловко играл роль “провидца” и

сумел подчинить своему влиянию царицу, а через нее и Николая II, приобрели

огромную власть.' От Распутина и его клики зависели назначения на важные

должности, им были обязаны своей карьерой многие министры, с их помощью

разные дельцы получали разрешения на открытие дутых предприятий. Распад

государственного аппарата проявлялся и в “министерской чехарде”: за два

года войны сменились четыре председателя Совета министров, шесть министров

внутренних дел, четыре военных 'министра, три министра иностранных дел[10].

§ 1.5. Выход России из войны

Буржуазия и помещики все более убеждались в неспособности царского

правительства не только вести победоносную войну, но и справляться с

растущим революционным движением в стране. Вокруг лозунга “министерства

доверия” (а впоследствии лозунга “ответственного министерства”)

объединились буржуазно-помещичьи фракции Думы и Государственного Совета—

октябристы, кадеты, прогрессисты и др. Между ними 9 августа 1915 г. было

достигнуто соглашение, положившее начало существованию так называемого

Прогрессивного блока. Программа его была рассчитана на предотвращение

революции и сохранение монархии, на разделение власти между помещиками и

буржуазией, на продолжение войны до победного конца.

Угроза революции толкала в оппозицию к царизму и значительную часть

дворянства, влиятельные круги правых, которые добивались устранения

“безответственных влияний” (имелась в виду распутинщина) и создания

правительства, которое нашло бы общий язык с Думой, оставаясь

“ответственным только перед монархом”. Как ни ограничена была эта

монархическая оппозиция, сам факт отхода от самодержавия не только

буржуазии, но и помещиков свидетельствовал о глубоком кризисе верхов и

развале третьеиюньской системы.

Царская клика наметила собственный план борьбы с революцией и

буржуазной оппозицией. Он предусматривал новые репрессии против рабочего

движения и массовых антивоенных выступлений, усиление военно-полицейского

аппарата и расширение его функций внутри страны, в том числе в

хозяйственной области, роспуск буржуазных организаций и разгон

Государственной думы. Заключение сепаратного мира с Германией должно было

развязать руки царизму. Осенью 1916 г. возобновились (после первого

зондажа, произведенного в 1915 г.) попытки установить контакт с германской

дипломатией. Вскоре после этого правительство ограничило деятельность

“Земгора”. Готовился также роспуск Государственной думы и новые выборы.

Крупнобуржуазные круги, убедившись в невозможности “мирно” сговориться

с царизмом, задумали путем дворцового переворота сменить бездарного царя и,

не прекращая войны, покончить с назревавшей революцией. Вместо Николая II

они хотели посадить на трон его малолетнего сына Алексея, а регентом

сделать брата царя — Михаила. Лидеры буржуазии вступили в переговоры с

группой генералов, обещавших им поддержать заговор действиями некоторых

воинских частей. Русскую буржуазию подталкивали к более решительным

действиям англо-французские империалисты, опасавшиеся в случае заключения

царем сепаратного мира очутиться один на один с Германией. Дипломатические

представители союзников принимали непосредственное участие в готовящемся

заговоре. Активизировались и крайне правые круги. В конце 1916 г. князь

Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович вместе с одним из реакционнейших

депутатов Думы Пуришкевичем убили Распутина в надежде, что царь

“одумается”. Вспыхнувшая в феврале 1917 г. революция предотвратила как

буржуазно-помещичий заговор, так и готовившийся царизмом государственный

переворот.

Брестский мир, заключенный Лениным в 1918 г. прекратил участие России

в первой мировой войне.

Заключение

В тревожные дни июльского внешнеполитического кризиса 1914 г.

пролетарские массы России возлагали все свои надежды на Интернационал. Но

вопреки торжественным декларациям Штутгартского и Базельского конгрессов

лидеры II Интернационала не организовали выступлений против

империалистической войны, изменили пролетарскому интернационализму.

Руководство крупнейшей партии II Интернационала — германской социал-

демократии, насчитывавшей в своих рядах около миллиона членов, полностью

капитулировало перед правым, открыто шовинистским крылом, лидеры которого

заключили закулисную сделку с канцлером Бетманом-Гольвегом и обещали ему

свою безоговорочную поддержку в случае войны. В день объявления Германией

войны России, 1 августа 1914 г., вся немецкая социал-демократическая печать

активно присоединилась к разнузданной шовинистской кампании буржуазно-

юнкерской прессы, призвав массы “защищать отечество от русского

варварства”, воевать “до победного конца”. 3 августа социал-демократическая

фракция рейхстага подавляющим большинством голосов (против 14) решила

одобрить предложение правительства о выделении средств на ведение войны, а

4 августа социал-демократы вместе с депутатами буржуазии и юнкерства

единодушно проголосовали в рейхстаге за военные кредиты.

Неслыханное предательство, совершенное социал-демократическими

лидерами в столь грозный час, деморализовало немецкий рабочий класс,

расстроило его ряды, лишило возможности оказать организованное

сопротивление политике империалистов. Аппарат и пресса германской социал-

демократии и “свободных” профессиональных союзов поставили себя на службу

империалистической войне. Редакторы социал-демократической газеты

“Форвертс” дали подписку командующему бранденбургским военным округом, что

газета не будет касаться вопросов “классовой борьбы и классовой

ненависти”[11].

Международной пролетарской солидарности изменила и французская

социалистическая партия. 31 июля 1914 г. в результате провокационной

кампании реакционных кругов был убит выступавший против развязывания войны

Жан Жорес. Рабочие ожидали, что вожди призовут их к борьбе. Однако 4

августа на похоронах Жореса рабочие услышали от руководителей

социалистической партии и Всеобщей конфедерации труда предательский призыв

к “национальному единству” и прекращению классовой борьбы. Французские

социал-шовинисты уверяли, что страны Антанты являются якобы “обороняющейся

стороной”, “носителями прогресса” в борьбе против агрессивного

пруссачества. Впоследствии выяснилось, что еще до убийства Жореса

правительство дало указание не применять репрессий против нескольких тысяч

виднейших социалистов и руководителей профессиональных союзов, которых

ранее намечалось арестовать, если начнется война. Правительство было

уверено, что оппортунисты достаточно крепко держат в своих руках нити

руководства как в социалистической партии, так и во Всеобщей конфедерации

труда. Вскоре после объявления войны социалисты Жюль Гэд, Марсель Самба, а

позднее Альбер Тома заняли министерские посты. В Бельгии лидер Рабочей

партии Эмиль Вандервельде, председатель Международного социалистического

бюро, стал министром юстиции[12].

Предательскую позицию заняла и австрийская социал-демократия. В

тревожные дни после сараевского убийства руководители австрийской социал-

демократической партии, заявляя о своей готовности защищать мир, в то же

время доказывали, что Австрии должны быть предоставлены “гарантии” со

стороны Сербии. За этим проявлением шовинизма последовало одобрение военных

мероприятий австрийского правительства.

Английские лейбористы голосовали в парламенте за военные кредиты.

“Оборонческую”, социал-шовинистическую позицию заняли русские меньшевики и

эсеры; под прикрытием псевдосоциалистической фразеологии они призывали

рабочих к “обороне” царской России и к гражданскому миру со “своей”

буржуазией.

Против военных кредитов голосовали сербские социал-демократы.

Правильную позицию по отношению к войне заняли также болгарские тесняки,

левые в руководстве румынской социал-демократической партии, германские

левые во главе с К. Либкнехтом и Р. Люксембург и левые интернационалистские

элементы в других социалистических партиях.

Последовательную, подлинно интернационалистскую линию проводили

большевики. Большевистская фракция в IV Государственной думе мужественно

голосовала против военного бюджета; за свою революционную деятельность

депутаты-большевики были преданы суду и сосланы в Сибирь.

В то время как правые лидеры социалистических партий утверждали, будто

начавшаяся война является оборонительной для их стран, В. И. Ленин показал,

что война носит империалистический характер для обеих воюющих коалиций.

“Захват земель и покорение чужих наций,— писал В. И. Ленин,— разорение

конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся

масс от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других

стран, разъединение и националистическое одурачение рабочих и истребление

их авангарда в целях ослабления революционного движения пролетариата —

таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной

войны”[13].

Список использованной литературы

Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. – 820 с.

Зайончковский А. М. Мировая война 1914—1918 гг. Изд. 3. Т. 1—2. М. 1938.

Ленин В.И. Война и российская социал-демократия. Соб. соч., т. 21.

Ленин В.И. Несколько тезисов, Соб. соч., т. 21.

Царская Россия в мировой войне. Т.1. С предисл. М.Н.Покровского. Л. 1925.

(Центрархив.).

Дополнительная литература

Ленин В. И. О поражении своего правительства в империалистической войне.

Соч. Т. 21.

Ленин В. И. Вопрос о мире. Соч. Т. 21.

Ленин В. И. Социализм и война. (Отношение РСДРП к войне.) Соч. Т. 21.

Алафузов В. А. Доктрины германского флота. М. 1956.

Вильсон X. В. Морские операции в мировой войне 1914—1918 гг. Пер. с англ.

М. 1935.

Иоффе А. Е. Русско-французские отношения в 1917 г. (февраль — октябрь). М.

1958.

Коденковский А. Маневренный период первой мировой империалистической войны

1914 г. М. 1940.

Куль Г. Германский генеральный штаб. Его роль в подготовке и ведении

мировой войны. Пер. с немецк. Изд. 2. М. 1936.

Нотович Ф. И. Дипломатическая борьба в годы первой мировой войны. Т. 1.

М.—Л. 1947.

Таленский Н. А. Первая мировая война (1914—1918). (Боевые действия на суше

и на море.) М. 1944.

Царев Н. Т. От Шлиффена до Гинденбурга. (О провале военной доктрины

кайзеровской Германии в 1914—1918 гг.) М., 1956.

Шигалин Г. И. Военная экономика в “первую мировую войну (1914—1918 гг.). М.

1956.

Источники

Альдрованди Марекотти Л. Дипломатическая война. Воспоминания и отрывки из

дневника (1914—1919 гг.). Пер. с итал. под ред. и с вступ. статьей Б.

Е. Штейна. М. 1944.

Верти. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже. 1914—1919.

Пер. с англ. М.—Л. 1927.

Бетман-Гольвег Т. Мысли о войне. Пер. с немецк. М.—Л. 1925.

Брусилов А. А. Мои воспоминания. М. 1946.

Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. Пер. с англ. М. 1924.

Бюлов Б. Воспоминания. [1914—1918.] Пер. с немецк, под ред. и с пред. В. М.

Хвостова. М.—Л. 1935.

Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Т. 1—6. Пер. с англ. С предисл. Ф. А. Рот-

штейна. М. 1934—1938.

Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914—1918 гг. Пер. с 5-го немецк,

изд. под ред. А. Свечина. Т. 1—2. М. 1923—1924.

Пуанкаре Р. Воспоминания 1914—1918 гг. Пер. с франц. Т. 1—2. М. 1936.

(Пуанкаре Р. На службе Франции. Т. 5—6.)

-----------------------

[1] Зайончковский А. М. Мировая война 1914—1918 гг. Изд. 3. Т. 1—2. М. 1938

[2] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.512.

[3] Алафузов В. А. Доктрины германского флота. М. 1956.

[4] Царев Н. Т. От Шлиффена до Гинденбурга. М., 1956.

[5] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.517.

[6] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.561.

[7] Зайончковский А. М. Мировая война 1914—1918 гг. Изд. 3. Т. 1—2. М. 1938

[8] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.562.

[9] В. И. Ленин, Несколько тезисов, Соч., т. 21, стр. 366.

[10] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.564.

[11] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.513.

[12] Всемирная история. В 10-ти томах. Т.VII. М.: Соцэкгиз, 1960. С.514.

[13] В. И. Ленин, Война и российская социал-демократия. Соч., т. 21. С.11.