Распад Союза Советских Социалистических Республик

Распад Союза Советских Социалистических Республик

Российская академия государственной службы при Президенте Российской | |

| |

|Волговятская академия государственной службы |

|Факультет государственного муниципального управления |

|Кафедра истории и политологии |

|Реферат |

|По курсу: |

| |

|«История отечества» |

| |

| |

|на тему: |

|«Распад Союза Советских Социалистических Республик» |

| |Выполнил | Студент 1 |

| | |курса |

| | |дневного |

| | |отделения, |

| | |группы 114, |

| | |Русакова |

| | |Виктория |

| | | |

| |Научный |Селин В.А. |

| |руководит| |

| |ель: | |

| | | |

| | | |

| | |

|Н.Новгород. 2001 |

Содержание:

Введение 3

Распад СССР 4

Заключение 21

Введение

На данном этапе развития и политических преобразований, происходящих в

Российской Федерации и соседних государствах, преемниках бывшего СССР,

когда с политической сцены уже ушли главные действующие лица того периода,

сам интерес к этому периоду в российской истории несколько утих, можно

попытаться рассмотреть это время в истории нашего государства, дабы найти

ответы на те вопросы и проблемы, которые у нас возникают сейчас.

Говоря о СССР, можно сказать, что это был весьма сложный и непонятный

период в истории нашего государства. И, лишь поэтому, причин образования и

распада союзного государства можно выделить множество.

В данной работе моей целью не является подробнейшее освещение

абсолютно всех явлений и процессов, происходивших в стране в тот период.

Как вы понимаете, это невозможно осуществить в рамках реферата. Поэтому я

остановлюсь на основных и ключевых, по моему мнению, причинах, событиях и

результатах.

Что же касается источников, в качестве таковых я использую

периодическую литературу того времени, а именно газету «Аргументы и Факты»,

некоторые журналы - международный ежегодник «Политика и экономика»,

«Деловые люди» и др. Последним двум источникам я доверяю несколько больше,

чем газетам, так как это серьезные издания.

Кроме того, в моем распоряжении были хрестоматийные источники –

«История Советского государства Н. Верта» и «История Отечества» (школьный

учебник) Но эти источники не могут быть использованы как основные по той

причине, что отражают определенную идеологическую позицию, а нам важны

комментарии, лишенные этого недостатка. Именно поэтому я предпочитаю

опираться в основном на журналы.

Итак, я приступаю к рассмотрению данной темы.

Распад СССР

Криминализация общества и очевидная тупиковость «реформ", приведших к

варварской капиталистической приватизации и всеобщему ограблению народа,

побуждают многих россиян задуматься об истоках и причинах нынешнего

положения. Иногда можно встретить утверждения, будто, а СССР был системный

кризис социализма и его крушение было неизбежным. В действительности

наблюдался кризис определенного этапа развития социализма, ибо подобно

капитализму социализм также проходит через разные стадии развития. Но, как

справедливо отметил в книге «Катастройка» известный социолог А. Зиновьев,

никаких изменений государственной и социально-экономической системы не

нужно было делать, за исключением системы управления и планирования

экономики.

В середине 80-х годов СССР был могучей индустриальной державой,

занимавшей 2-е место в мире по валовому объему промышленной продукции.

Особенно заметными были успехи в аэрокосмической промышленности, топливно-

энергетическом комплексе, атомном машиностроении, военно-промышленном

комплексе и химии (исключая фармацевтическую промышленность, которую мы

построили в дружественных странах СЭВ).

Отечественная легкая промышленность и сельское хозяйство в основном

обеспечивали население товарами широкого потребления и продуктами питания.

Советский Союз был обществом передовой науки и образования, страной

гражданского и национального мира, политической стабильности, уверенности

людей в завтрашнем дне.

Однако гигантская индустриальная база в нашей стране создавалась при

неадекватной коммуникационной инфраструктуре и отсталой сфере обслуживания.

Качество некоторых товаров оставляло желать лучшего. Богатейшие природные

ресурсы использовались недостаточно рационально. Экономический рост

достигался преимущественно экстенсивными методами.

В Советском Союзе, вступившем на постиндустриальный этап развития,

более полутора десятков лет после экономической "реформы Косыгина» 1965 г.

не менялась система хозяйственного управления. Между тем после

исключительно высоких показателей 50-х и 60-х годов, когда ежегодный

экономический рост составлял 9—10%, со второй половины 70-х годов произошло

заметное снижение его темпов. Виноват в этом был не социализм, а методы

планирования и политическое руководство.

Снижение темпов экономического роста наблюдалось и в странах Запада

после мирового кризиса 1974—1975 гг., вызванного увеличением цен на нефть в

4 раза. Однако, столкнувшись с энергетическим и сырьевым кризисом по

вышеназванной причине, Запад стал форсировать развитие энерго и

ресурсосберегающей техники и технологии. Почти все промышленно развитые

страны сделали заметный технологический рывок. В главных капиталистических

государствах на наукоемкие отрасли приходилось во второй половине 80-х

годов от 30 до 40% всей стоимости обрабатывающей промышленности, причем их

удельный вес все время повышался[1]. Советский Союз, получив выигрыш от

роста цен на нефть, стал проигрывать в экономическом и технологическом

соревновании с Западом.

Средний показатель производительности труда в промышленности стран —

членов СЭВ в 1986 г. составлял 52% (в СССР — 58%) к уровню развитых

капиталистических стран, а в сельском хозяйстве — 15% (в СССР — 20%)[2].

Лидировавшая среди стран СЭВ по валовому продукту на душу населения ГДР

занимала в мире в 1987 г. 17-е место по этому показателю, Чехословакия —.

25-е, СССР — 30-е место, а другие социалистические страны находились еще

ниже.

Экономическая реформа 1965 г., которая ввела хозрасчет (или показстель

прибыли)' вначале стимулировала экономический рост, но затем зашла в тупик,

ибо учет рентабельности по валу в конце концов привел' к затратной модели

экономики, пренебрегающей ресурсосбережением.

В социалистическом народном хозяйств учет прибыли необходим лишь как

один и показателей правильной, научной организации труда и для

соответствующего поощрения работников. Но сводить весь механизм

социалистической экономики только к этому показателю как главной цели

нельзя. Кстати, в капиталистических корпорациях-гигантах прибыль

учитывается лишь в совокупном масштабе, а отдельные подразделения

(например, научно-исследовательские лаборатории), как правило, всегда

являются убыточными (НИОКР окупаются в среднем лишь на одну четвертую

часть).

Американский марксист Джонатан Артур охарактеризовал экономическую

реформу в СССР 1965 г. как попытку «буржуазного решения социалистических

проблем»3. Надо было изменить методы планирования экономики, которые уже не

соответствовали современному этапу. Жесткое централизованное планирование,

необходимое для становления социалистической индустрии (как известно,

получить необходимые капиталы нам было неоткуда), уже не отвечало

потребностям советского общества на этапе более развитого массового

потребления. Госплан в конечном итоге не мог предусмотреть, в каком

количестве и какого качества нужны костюмы, рубашки, обувь, бюстгальтеры и

телевизоры.

Если рыночная конкуренция устанавливает это эмпирическим путем, то в

плановой социалистической экономике необходимо было найти механизм учета

меняющегося потребительского спроса. При этом не нужно было изобретать

велосипед. Можно было позаимствовать методы планирования в

капиталистических монополиях. В них головная администрация планирует 2—3

показателя (скажем, минимальный уровень прибыли, выпуск нового товара или

внедрение новой технологии), предоставляя свободу действий и детального

планирования нижестоящим подразделениям.

В советской социалистической экономике имели место реальные

противоречия. В то время как политэкономы вели досужие ', рассуждения о

сближении государственной I и колхозно-кооперативной собственности,

реальное противоречие заключалось в том, что распоряжение государственной

(общенародной) собственностью, а фактически прибылью от нее, находилось в

бесконтрольном распоряжении правящего класса («номенклатуры»),

существование которого официально не признавалось.

Наши самые именитые экономисты пространно рассуждали о соответствии

производственных отношений уровню развития производительных сил.

Определяющим критерием объявлялась государственная собственность на

средства производства, но никаких творческих научных рекомендаций по

развитию эффективности экономики и подъему благосостояния масс не делалось.

Крупный недостаток в государственном управлении состоял в том, что

была скована местная инициатива. Советы были лишены реальной власти и

прежде всего необходимых финансовых средств. В некоторых же странах Запада,

например в ФРГ, бюджет земель (провинций) и местной администрации был равен

бюджету федеральных ведомств.

Наша бюрократия нового поколения не желала выпускать из своих рук

рычаги власти. Здесь мы подходим к другому важному вопросу, а именно: в

политической сфере социализма были необходимы меры по ее демократизации.

Сам процесс демократизации к тому времени носил уже общепланетарный

характер и не коснулся только социалистических стран.

Ни одна страна не может обойтись без чиновников, без грамотных

управленцев, без бюрократического аппарата. Однако без демократического

контроля над ними возможен произвол администрации. Эффективного народного

контроля в нашей стране не было.

Каскад перемен в советском руководстве в первой половине 80-х годов

(«уход-Брежнева, Андропова, Черненко) совпал с замедлением темпов

экономического роста и ожиданием реформ в обществе.

По мере повышения роли науки и увеличения масштабов народного

хозяйства возрастала необходимость в более гибкой системе управления

экономикой, в расширении прав трудовых коллективов. Однако в этом не была

заинтересована номенклатура. К обсуждению планов не привлекались ни

профсоюзы, ни трудовые коллективы, ни научная общественность, ни

общественное мнение. Важнейшие государственные решения, в особенности

связанные с многомиллиардными затратами, принимались в Политбюро ЦК КПСС,

которое было практически бесконтрольным. Игнорирование принципа разделения

властей в конечном счете не могло не вызвать у многих трудящихся ощущения

отчуждения от политической власти.

Официально политическая оппозиция в нашей стране не признавалась

(исключением считались «диссиденты»), хотя условия для нее были. Скажем,

подпольные миллионеры—«теневики» хотели бы иметь полную свободу действий.

Беспартийность для многих препятствовала служебной карьере, а для приема в

партию существовали известные ограничения: если прием рабочих

приветствовался, то для других социальных слоев имелись жесткие квоты

(например, один инженер на 4 принятых рабочих).

В партийном аппарате культивировалась слепая исполнительность. В

результате аппарат во все возрастающей степени заполнялся безыдейными

«функционерами», готовыми ради собственного благополучия выполнять любые

указания. Жизнедеятельность партии носила все более ритуальный характер.

Авторитет КПСС в массах был подорван. Пышным цветом расцвел бюрократизм.

Безынициативность, например, Л. И. Брежнева в последние годы его жизни была

почти зримой.

Совершенно очевидно, что советский народ хотел не замены социализма

капитализмом, а желал демократизации государственного управления, свободы

печати (гласности) как формы демократического контроля и, конечно,

реального экономического и социального подъема.

Избрание в марте 1985 г. генеральным секретарем КПСС М. С. Горбачева,

более молодого, чем его предшественники на этом высоком посту (ему было в

то время 54 года), вызвало в обществе известные ожидания перемен к лучшему.

Уже в апреле он объявляет, что за два-три года добьется ускорения социально-

экономического развития страны.

Диагноз неблагополучия в экономике был поставлен правильно и

своевременно. В период резкого падения мировых цен на нефть в 1985—1986 гг.

поступления в государственный бюджет от экспорта нефти сократились почти на

треть, а это была главная экспортная статья. Огромные потери понесла казна

от антиалкогольной кампании, которая оказалась слишком лобовой и

недостаточно продуманной. В итоге бюджетный дефицит уже после первого года

объявленных реформ резко возрос.

Шли годы, а никаких улучшений в экономике не происходило. Тогда М. С.

Горбачев начинает прибегать к социальной демагогии. В книге,

предназначенной для массового политического просвещения, он писал:

«Время диктует нам революционный выбор, и мы его сделали... Разумной

альтернативы революционной динамичной перестройке не существует.

Альтернатива ей — консервация застоя»[3].

Однако конкретной программы развития у Горбачева и его ближайшего

окружения не было. «Перестройка" свелась в конечном счете к форсированию

рыночных отношений, а затем стала включать реформу политической системы и

курс на «обновление» идеологии. Об «экономической реформе» в полный голос

заговорили в 1988 году, когда приняли законы, открывавшие простор для

коллективного и частного предпринимательства: «Закон о кооперации» и «Закон

об индивидуальной трудовой деятельности».

Однако, получив самостоятельность, предприятия столкнулись с полным

незнанием реалий рыночных отношений. Инфраструктуры рынка у нас не было.

Никаких других механизмов, помимо централизованных государственных заказов

и государственного снабжения сырьем, не имелось. Это вызвало хаос в

экономике, открыло дорогу спекулятивным операциям и оттоку качественных

отечественных товаров за рубеж. Предприятия-монополисты, обретя свободу

действий, с целью получения максимальной прибыли стали сокращать выпуск

дешевого и увеличивать объемы дорогого ассортимента товаров. Вместо выхода

из экономического кризиса страна стала еще глубже в него погружаться.

Поддавшись на соблазн витрин магазинов в западных странах,

отечественные трубадуры «перестройки» объявили переход к рыночной экономике

главной целью экономической реформы. Все марксистские понятия при этом были

отброшены.

При социализме, как известно, возможны лишь отдельные элементы

рыночных отношений, из которых изъяты труд, капитал, земля, городское

хозяйство и т. д. При этом государственное планирование не допускает

анархии производства. Рыночная экономика в полном объеме — это синоним

капиталистического способа производства.

Мировой опыт, однако, давно развеял миф о том, что только частная

собственность может якобы создать настоящего хозяина и обеспечить самые

высокие результаты. Франклин Рузвельт вывел США из жесточайшего кризиса 30-

х годов, вызванного стихией свободного рынка, планированием, контролем и

регулированием цен и процентных ставок. Во многих развитых странах

государственные предприятия работают не хуже частных.

Принятые при М. С. Горбачеве новые законы о государственном

предприятии и о кооперативах открыли дорогу некоторым хозяйственникам к

невиданному обогащению. У них, как писала впоследствии газета «Правда»,

появилась возможность «оставить основные фонды предприятий в собственности

государства, а прибыль распределять частным образом. Именно тогда, в конце

80-х, на месте гигантов промышленности и даже целых министерств возникли

АО, фирмы, концерны, первым из которых оказался, кстати, Газпром. Рядом с

новообразованным полугосударственным-получастным АО возникал банк. ...Таким

образом, в формирующейся постсоветской банковской системе накапливались

деньги, необходимые для того, чтобы выкупить целые отрасли. Навстречу же

накоплению денег шел процесс износа и устаревания основных фондов

предприятий, которые не менее пяти лет работали вообще без вложений на

обновление, а иногда и на текущий ремонт. Таким образом, наша

промышленность становилась фантастически дешевой, подчас завод стоил

меньше, чем забор, его окружающий»[4].

Советы трудовых коллективов, созданные на основе закона 1987 г.,

оказались фикцией. Однако их использовали для того, чтобы на место

«строптивых красных директоров» избрать тех, кто был готов принять новые

правила игры. Итогом выборных вакханалий на предприятиях явилась замена

многих первоклассных хозяйственников нахрапистыми горлопанами, которые

немедленно стали создавать для себя на предприятиях прибыльные кооперативы.

Таким образом, под ширмой внедрения рыночных отношении насаждался

капитализм. Почему это стало возможным?

С естественной сменой поколений руководящий эшелон власти СССР вначале

покинула ленинская гвардия партийцев, а затем — участники Великой

Отечественной войны. Стала складываться новая партийно-государственная

номенклатура, утратившая связь с революционными традициями народа, но

наделенная большими привилегиями. Рекрутирование номенклатуры в СССР

осуществлялось не по элитарному отбору, как на Западе (в самом элитарном

отборе есть две стороны: негативная — если он связан с социальным

происхождением — и позитивная — если он основан на конкуренции знаний и

способностей). Главным критерием отбора в нашей стране считались: стаж на

руководящей работе в партийных, советских и комсомольских организациях, а

также на производстве и «политическая зрелость», а фактически в большинстве

случаев — родственные связи, личная преданность вышестоящему начальству,

угодничество и подхалимаж, отсутствие собственных убеждений и нравственной

позиции, знание негласных правил аппаратной игры, умение вовремя

отрапортовать.

Конечно, это не означало, что в состав советской политической элиты и

особенно на ее нижние и средние уровни не попадали достойные люди с

высокими интеллектуальными, волевыми и другими положительными личными

качествами. Но «номенклатурные правила» создавали для них искусственные

препоны для продвижения наверх.

Долголетнее разрушительное воздействие номенклатурной системы привело

к вырождению советской руководящей элиты, которая стала утрачивать

привязанность к социализму и ориентироваться на западные ценности и в

особенности на частную собственность. Высокая должность на иерархической

лестнице стала капиталом в прямом смысле этого слова. За «место под

солнцем» шла жестокая борьба. Сложился определенный тип чиновника и

партийного функционера — беспринципного карьериста, продвигающегося

«наверх» с помощью родственных или приятельских связей. Номенклатура все

более обособлялась в особую социальную группу, которая стремилась закрепить

за собой государственную власть. Должность откровенно рассматривалась как

возможность пользоваться определенной частью государственной собственности.

При этом чем она была выше, тем шире становились эти возможности.

Произошло значительное пополнение элитарного слоя. К нему стали

относиться не только высшие партийные функционеры, но и высокопоставленные

министерские чиновники, директора крупных предприятий и учреждений. Элита

создала в своей среде замкнутые кланы, корпорации, обеспечивавшие ее

привилегии. Некоторые профессии превратились в наследуемые.

И вот наступил момент, когда советской элите стало тесно в старых

рамках социалистической демократии и она попыталась изменить общественный

строй в.своих интересах. Этот процесс ускорился во время горбачевской

«перестройки». Номенклатура хотела закрепить свое фактическое господство

юридическим путем, оформить права частной собственности на государственное

имущество. Но для этого было необходимо уничтожить ту самую

Страницы: 1, 2