Происхождение государства

общественных дел человека, стоящего на низшей ступени варварства. Поэтому,

встречая у какого–нибудь народа род как основную общественную ячейку, мы

должны будем искать у него и организацию племени, подобную той, которую мы

описали.

Все равны и свободны, в том числе и женщины. Рабов еще нет:

порабощения чужих племен, как правило, также еще нет. А каких мужчин и

женщин порождает такое общество, показывает восхищение всех белых,

соприкасавшихся с неиспорченными индейцами, чувством собственного

достоинства, прямодушием, силой характера и храбростью этих варваров.

Так выглядели люди и человеческое общество до того, как произошло

разделение его на различные классы.

Но не забудем, что эта организация была обречена на гибель. Дальше

племени она не пошла; союз племен означает уже начало ее подрыва.

Находившийся в полном расцвете родовой строй, каким мы наблюдали его в

Америке, предполагал крайне неразвитое производство, следовательно, почти

полное подчинение человека природе, что и находит свое отражение в наивных

по-детски религиозных представлениях. Власть первобытной общины должна была

быть сломлена, - и она была сломлена.

Между греками и американскими племенами, о которых шла речь выше,

лежит почти целых два больших периода развития, на которые греки

героической эпохи опередили ирокезов. Род греков поэтому уже отнюдь не

архаический род ирокезов, печать группового брака начинает заметно

стираться.

Афинский род покоился на следующих основаниях:

1. Общие религиозные празднества, исключительное право жречества

совершать священные обряды в честь определенного бога.

2. Общее место погребения.

3. Право взаимного наследования.

4. Взаимная обязанность оказывать друг другу в случае насилия помощь,

защиту.

5. Владение общим имуществом, собственным архонтом (старейшиной) и

казначеем.

6. Происхождение считается по отцовскому праву.

7. Запрещение браков внутри рода.

8. Право избирать и смещать старейшин.

Каждый род имел своего архонта.

Фратрия, как и у американцев, была первоначальным родом,

расчленившимся на несколько дочерних родов.

Фратрии встречаются еще у Гомера в качестве военной единицы. Фратрия

имела старейшину (фратриарха). Общие собрания принимали обязательные

решения, обладали судебной и административной властью. Даже позднейшее

государство, игнорировавшее род, оставило за фратрией некоторые

общественные функции административного характера.

Несколько родственных фратрий составляют племя. В Аттике было четыре

племени: в каждом племени – по три фратрии и в каждой фратрии по тридцати

родов.

В поэмах Гомера мы находим греческие племена в большинстве случаев уже

объединенными в небольшие народности, внутри которых роды, фратрии и

племена все же еще вполне сохраняют свою самостоятельность.

Организация управления этих племен и народностей была следующей:

1. Постоянным органом власти был совет, состоявший из старейшин родов,

позднее же, когда число их слишком возросло, - из особых

избранников, что стало условием для образования и укрепления

аристократического элемента. В важных вопросах совет принимает

окончательные решения. В последствии, когда было создано

государство, этот совет превратился в сенат.

2. Народное собрание (адога). У ирокезов мы видели, что народ, мужчины

и женщины, окружают собрание совета, влияют на его решения. У

гомеровских греков это «окружение» развилось уже в настоящее

народное собрание, как это имело место также у древних германцев.

Оно называлось советом для решения важных вопросов; каждый мужчина

мог брать слово. Решение принималось поднятием рук или криком.

Собранию принадлежала в последней инстанции верховная власть. Ведь

в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был воином, не

существовало еще отдельной от народа публичной власти, которая

могла бы быть ему противопоставлена.

Первобытная демократия находилась еще в полном расцвете, и из этого мы

должны исходить при суждении о власти и положении как совета, так и

басилевса.

Если у греков при господстве отцовского права должность басилевса

обычно к сыну или к одному из сыновей, то это лишь доказывает, что сыновья

могли рассчитывать на наследование в силу народного избрания, но отнюдь не

служит доказательством законного наследования помимо такого избрания.

В данном случае мы находим у ирокезов и греков первый зародыш особых

знатных семей внутри рода, а у греков к тому же еще и первый зародыш

будущего наследственного предводительства или монархии. Следует

предположить, что у греков басилевс или избирался народом или же должен был

утверждаться его признанными органами – советом или агорой, как это

практиковалось по отношению к римскому «царю».

Слово басилевс, которое греческие писатели употребляют для обозначения

гомеровской так называемой царской власти, при наличии на ряду с ней совета

вождей и народного собрания, означает только военную демократию (потому что

главный отличительный признак этой власти – военное предводительство).

У басилевса, помимо военных, были еще жреческие и судейские права;

последние не были точно определены, первые были присвоены ему как

верховному представителю племени или союза племен.

Этимологически правильно переводить слово «басилевс» как «старейшина

рода». Современному значению слова «король» древнегреческое «басилевс»

совершенно не соответствует.

Аристотель говорит, что «basileca» героической эпохи была

предводительством над свободными, а басилевс был военачальником, судьей и

верховным жрецом; правительственной властью в позднейшем смысле он,

следовательно, не обладал.

В греческом строе мы видим еще в полной силе древнюю родовую

организацию, но вместе с тем, уже и начало подрыва ее: мы видим здесь

отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало

накоплению богатства в семье и усиливало семью в противовес роду; обратное

влияние имущественных различий на общественный строй посредством

образования первых зародышей наследственной знати и царской власти;

восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребления

древними родовыми учреждениями для оправдания насильственного грабежа

богатств. Не хватало учреждения, которое увековечило бы не только

начинающееся разделение общества на классы, но и права имущего класса на

эксплуатацию неимущих и господство первого над последним.

И такое учреждение появилось. Было изобретено государство. Первыми

поселенцами в Риме был ряд объединенных в одно племя латинских родов.

Общепризнанно, что римский род был таким же институтом, как и род

греческий; если греческий род представляет дальнейшее развитие той

общественной ячейки, первобытную форму которой мы находим у американских

краснокожих, то это целиком относится и к римскому роду.

Римский род имел следующее устройство:

1. Взаимное право наследования членов рода; имущество оставалось

внутри рода. В римском праве господствовало уже отцовское право,

потомство по женской линии исключалось из наследования. По закону

Двенадцати таблиц, древнейшему известному нам писаному памятнику

римского права, наследовали в первую очередь дети как прямые

наследники, за их отсутствием – сородичи. Во всех случаях имущество

оставалось внутри рода. Мы видим здесь постепенное проникновение в

родовой обычай новых, порожденных ростом богатства и моногамией

правовых норм: первоначально равное право на наследование всех

сородичей сперва – и, очень рано – ограничивается на практике

детьми и потомством по мужской линии.

2. Обладание общим местом погребения.

3. Общие религиозные празднества.

4. Обязательства не вступать в брак внутри рода. Это, по-видимому,

никогда не превращалось в Риме в писаный закон, но оставалось

обычаем.

5. Общее владение землей.

6. Обязанность сородичей оказывать друг другу защиту и помощь. Римское

государство с самого начала выступило на сцену такой преобладающей

силой, что право защиты от несправедливости перешло к нему.

А о праве избирать и смещать старейшину нигде не упоминается. Но так

как в первый период существования Рима все должности замещались по выбору

или по назначению, начиная с выборного царя, и так как жрецы курий

выбирались куриями, то мы можем предположить относительно старейшин родов

то же самое, хотя избрание из одной и той же семьи в роде могло уже стать

правилом.

Таковы были права римского рода. За исключением уже завершившегося

перехода к отцовскому праву, они точно воспроизводят права и обязанности

ирокезского рода.

Десять родов составляли фратрию, которая здесь называлась курией и

имела более важные общественные функции, чем греческая фратрия. Десять

курий составляли племя, которое первоначально, подобно остальным латинским

племенам, имело своего выборного старейшину – военачальника и верховного

жреца. Все три племени, взятые вместе, составляли римский народ.

К римскому народу, таким образом, мог принадлежать только тот, кто был

членом рода, а через свой род – членом курии и племени. Первоначальный

общественный строй этого народа был следующий. Общественными делами ведал

сначала сенат, который составлялся из старейшин трехсот родов; именно

поэтому, в качестве родовых старейшин, они назывались отцами (patres), а их

совокупность – сенатом (совет старейшин, от слова senex–старый).

Вошедшее в обычай избрание старейшин всегда из одной и той же семьи

каждого рода создало и здесь первую родовую знать. Эти семьи назывались

патрициями и претендовали на исключительное право вступления в сенат и на

право защищать все другие должности. Тот факт, что народ со временем

примирился с этими притязаниями, и они превратились в действующее право,

нашел свое выражение в сказании о том, что Ромул пожаловал первым сенаторам

и их потомству патрициат с его привилегиями.

Сенат имел решающий голос во многих делах и предварительно обсуждал

наиболее важные из них, в особенности новые законы. Последние окончательно

принимались народным собранием (собрание курий). Народ собирался,

группируясь по куриям, а в каждой курии, вероятно, по родам; при решении

вопросов каждая из тридцати курий имела по одному голосу. Собрание курий

принимало или отвергало все законы, избирало всех высших должностных лиц, в

том числе так называемого царя, объявляло войну (но мир заключал сенат), и

в качестве высшей судебной инстанции выносило окончательное решение по

апелляции сторон во всех случаях, когда дело шло о смертном приговоре

римскому гражданину. Рядом с сенатом и народным собранием стоял царь (rex),

который точно соответствовал греческому басилевсу, и был почти

самодержавным царем. Он тоже был военачальником, верховным жрецом и

председателем в некоторых судах. Должность rex’а не была наследственной;

напротив, он сперва избирался по предложению предшественника, собранием

курий, а затем во втором собрании торжественно вводился в должность.

Так же как и у греков в героическую эпоху, у римлян во время так

называемых царей была военная демократия, основанная на родах, фратриях и

племенах, и из них развившаяся. Курии и племена были отчасти искусственными

образованиями, но они были созданы по настоящим, естественно выросшим

образцам общества, из которого они возникли и которое еще окружало их со

всех сторон. Развившаяся патрицианская знать уже приобретала твердую почву

под ногами, цари старались расширить свои полномочия, но все это не меняет

первоначального основного характера конституции.

Благодаря завоеванию, население города Рима и римской области

возрастало, отчасти за счет населения покоренных, по преимуществу

латинских, округов. Все эти новые подданные стояли вне старых родов, курий

и племен и, следовательно, не составляли части собственно римского народа.

Они были лично свободные люди, могли владеть земельной собственностью,

должны были платить налоги и отбывать военную службу. Но они не могли

занимать никаких должностей и не могли участвовать ни в собрании курий, ни

в дележе завоеванных государственных земель. Они составляли лишенный всех

публичных прав плебс. Благодаря своей все возрастающей численности, своей

военной выучке и вооружению они сделались грозной силой, противостоящей

старому populus.

Невозможно сказать что-нибудь определенное ни о времени, ни о ходе, ни

о причинах революции, которая положила конец древнему родовому строю.

Несомненно только одно, что причина ее коренилась в борьбе между плебс и

populus.

Новая конституция создала новое народное собрание, в котором

участвовали или из которого исключались, в зависимости от несения военной

службы. Все военно-обязанное мужское население было разделено по своему

имуществу на шесть классов. Шестой класс, пролетарий, состоял из

малоимущих, свободных от службы и налогов. В новом народном собрании

центурий граждане выстраивались по-военному, отрядами в своих центуриях по

100 человек, причем каждая центурия имела один голос. Но первый класс

выставлял 80 центурий, второй – 22, третий – 20, четвертый – 22, пятый –30,

шестой, приличия ради, - одну центурию. Кроме того, всадники, набиравшиеся

из наиболее богатых граждан, выставляли 18 центурий; всего 193 центурии;

большинство голосов – 97. Но всадники и первый класс вместе имели 98

голосов, т.е. большинство; при их единодушии остальных даже не спрашивали,

решение считалось принятым. К этому новому собранию центурий перешли теперь

все политические права прежнего собрания курий; курии и составлявшие их

роды были тем самым низведены, как и в Афинах, к роли простых частных и

религиозных объединений. Собрание курий вскоре совсем прекратило свое

существование. Для того, чтобы и три старых родовых племени устранить из

государства, были созданы четыре территориальных племени, каждое из которых

жило в отдельном квартале города и имело ряд политических прав. Так был

разрушен и в Риме , еще до отмены так называемой царской власти, древний

общественный строй, покоившийся на личных кровных узах, а вместо него

создано было новое , действительно государственное устройство, в основу

которого было положено территориальное деление и имущественные различия. С

растворением в конце концов патрицианской знати в новом классе крупных

землевладельцев и денежных магнатов, которые постепенно поглотили все

земледелие разоренных военной службой крестьян, обрабатывали возникшие

таким образом громадные имения при помощи рабов, обезлюдили Италию и тем

самым проложили дорогу не только императорской власти, но и ее приемникам –

германским варварам.

Существование ирландского рода (племя называлось клан) удостоверено, и

он описан не только в древних сборниках и законах, но и английскими

юристами XVII века, которые были присланы в Ирландию для превращения земель

кланов в коронные владения английского короля.

Земля была собственностью клана или рода. Ирландские крестьяне часто

делятся на партии, которые основываются на различных для англичан

совершенно непонятных и как будто не преследуемых никакой другой цели,

кроме излюбленных торжественных потасовок, устраиваемых ими друг другу. Это

– искусственное возрождение, позднейшая замена уничтожения родов,

своеобразно свидетельствует о живучести унаследованного родового инстинкта.

В Шотландии гибель родового строя совпадает с подавлением восстания

1745 года. Этот клан – «превосходит образец рода по своей организации и по

новому духу, разительный пример власти родовой жизни над членами рода… В их

распрях и в их кровной мести, в разделе территории по кланам, в их общинном

землепользовании, в верности членов кланов вождю и друг другу мы встречаем

всюду вновь проявляющиеся черты родового общества… Происхождение считалось

по отцовскому праву, так что дети мужчин оставались в клане, тогда как дети

женщин переходили в кланы своих отцов».

[Л. Морган «Древнее общество», 1877].

Германцы вплоть до переселения народов были организованы в роды. Даже

в завоеванных римских провинциях они еще селились, по-видимому, родами.

Из родового строя вытекало обязательство наследовать не только

дружеские связи, но и враждебные отношения отца или родственников; равным

образом наследовалась вира, то есть выкупной штраф, вместо кровной мести за

убийство или изувечение.

Поселение германцев на землях, занятых во времена римлян, как и на

поднятых ими в последствии у римлян, состояли не из сел, а из больших

семейных общин, включавших в свой состав несколько поколений, занимавших

под обработку соответствующую полосу земли и пользовавшихся окружающими

пустошами в месте с соседями, как общей маркой.

Высшей ступени варварства соответствует и организация правления.

Повсеместно существовал совет старейшин, который решал более мелкие дела, а

более важные подготовлял для решения в народном собрании. Старешини еще

резко отличаются от военных вождей, совсем как у ирокезов. Переход к

отцовскому (роду) праву благоприятствует, как в Греции и Риме, превращению

выборного начала в наследственное право и тем самым возникновению знатной

семьи в каждом роде. Это древняя, так называемая родовая знать в

большинстве своем погибла при переселении народов или же вскоре после него.

Военачальники избирались независимо от происхождения, исключительно по

пригодности. Они обладали небольшой властью и должны были влиять своим

примером; собственно дисциплинарную власть в войске определенно приписывали

жрецам. Действительная власть сосредоточивалась в руках народного собрания.

Король или старейшина племени председательствует; народ выносит свое

решение; отрицательное – ропотом, утвердительное – возгласами одобрения,

бряцанием оружия. Народное собрание служит вместе с тем и судом; сюда

приносят и здесь же разрешают жалобы, выносят смертные приговоры. В родах и

других подразделениях так же все собрания правит суд под председательством

старейшины, который, как и во всех германских первоначальных судах, мог

быть только руководителем процесса и ставить вопросы; приговор у германцев

всегда и повсюду выносился всем коллективом.

Со времени Цезаря образовались союзы племен; у некоторых из них были

уже короли, верховный военачальник, как у греков и римлян, уже домогался

тиранской власти и иногда достигал ее. Такие счастливые узурпаторы, однако,

не были неограниченными властителями; но они уже начинали разбивать оковы

родового строя.

Одно учреждение содействовало возникновению королевской власти-

дружины. Уже у американских краснокожих мы видели, как наряду с родовым

строем создаются частные объединения для ведения войны за свой страх и

риск. Эти частные объединения стали у германцев уже постоянными союзами.

Военный вождь, приобретший славу, собирал вокруг себя отряд жаждавших

добычи молодых людей, обязанных ему личной верностью, как и он сам. Вождь

содержал их и награждал. Грабеж стал целью системы военного наемничества –

позор и проклятие германцев – была уже здесь налицо в своей первой форме.

После завоевания Римской империи эти дружинники королей образовали

дворянство.

Таким образом, у объединившихся в народы германских имен существовала

такая же организация управления, как и у греков героической эпохи так

называемых царей: народное собрание, совет родовых старейшин, военачальник,

стремившихся уже к подлинно королевской власти. Это была наиболее развитая

организация управления, какая вообще могла развиться при родовом

устройстве; это была образцовая организация правления высшей ступени

варварства. Стоило обществу выйти из рамок, внутри которых эта организация

удовлетворяла своему назначению, наступал конец родовому сиротству; оно

взрывалось, на его место заступало государство.

Заключение.

Власть в первобытном обществе олицетворяла силу и волю рода или союзов

родов; источником и носителем власти (властвующем субъектом) был род, она

была направлена на управление общими делами рода, подвластными (объектом

власти) являлись все его члены. Здесь субъект и объект власти полностью

совпадали, поэтому она была по своей природе непосредственно общественной,

те есть неотделимой от общества и не политической. Единственным способом ее

реализации было общественное самоуправление. Ни профессиональных

управленцев, ни особых органов принуждения тогда не существовало.

Несложные отношения первобытного общества регулировались обычаями –

исторически сложившимися в привычку в результате воспитания и многократного

повторения одних и тех же действий и поступков.

Обычаи догосударственного общества имели характер нерасчлененных «моно-

норм», были одновременно и нормами организации общественной жизни, и

нормами первобытной морали, и ритуальными и обрядовыми правилами.

Мононормы изначально были продиктованы «естественно природной» основой

присваивающего общества, в котором и человек является частью природы. В них

права и обязанности сливались воедино. Особое место занимало такое средство

обеспечения обычаев, как табу (запрет). Табу сыграло особую роль в

упорядочении половых отношений. Благодаря табу, первобытное общество

поддерживало необходимую дисциплину.

В догосударственном обществе обычаи соблюдались в силу авторитета и

привычки, но когда обычай нуждался в подкреплении путем прямого

принуждения, общество выступало в роли коллективного носителя силы –

обязывающей, изгоняющей и даже обрекающей на смерть нарушителя

(преступника).

«И что за чудесная организация этот родовой строй во всей его

наивности и простоте! Без солдат, жандармов и полицейских, без дворян,

королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без судебных

процессов – все идет своим установленным порядком».

[К. Маркс, Ф. Энгельс соч. т. 21 с. 97 ]

Таким образом, род был одновременно древнейшим социальным институтом и

самой первой формой организации догосударственного общества.

Литература и источники

Страницы: 1, 2