Принципат Августа

Принципат Августа

Введение

Немного найдётся в науке об античности тем, о которых писали бы больше

и противоречивее, чем о принципате Августа. И, хотя научные споры вокруг

созданной наследником Цезаря политической системы не затихают до сих пор,

современные учёные столь же далеки от решения проблемы, как и их коллеги в

конце прошлого столетия. Более того, в исторической литературе последних

десятилетий всё настойчивей проводится мысль о принципиальной невозможности

решения данного вопроса. Слишком многое препятствует этому: и

несовершенство современной политической терминологии, обнаруживающиеся при

попытках дать адекватные определения древнеримским политическим реалиям; и

методы, применявшиеся принцепсами, чтобы привести в соответствие внешние

конституционные формы режима с его внутренним содержанием; и естественная

склонность исследователей к модернизации исторической действительности.

Вряд ли можно ниже предложить окончательное решение столь сложной и

запутанной проблемы, создав, наконец, научную теорию принципата Августа,

адекватно отражающую его неоднозначный и внутренне противоречивый характер.

Цель данной работы состоит, скорее, в том, чтобы попытаться описать власть

Августа, отталкиваясь от тех выводов, которые были сформулированы

предшествующей историографией.

Глава I. Краткое описание историографии

За более чем сто лет, прошедших со времени выхода в свет второго тома

«Римского государственного права» Т. Моммзена, интерес к этой теме не

ослабевал, об Августе и его принципате было написано великое множество

книг. Поэтому придётся ограничиться разбором лишь некоторых из

основополагающих трудов по данной теме.

Но сначала несколько слов об источниках. Ближайшие из них по времени,

«Деяния Божественного Августа» и «Римская история» Веллея Патеркула,

отражая официальную концепцию принципата Августа, трактуют его режим как

восстановленную республику. Представление об эпохе Августа как о времени

коренных социально-политических перемен в Римском государстве появляется у

авторов конца I – начала II вв. н. э. И, наконец, в трудах историков

поздней античности (Дион Кассий, Аммиан Марцелин, Геродиан) мы находим

знакомую нам ещё со школьной скамьи схему римской истории, распадающейся на

периоды республики и империи. От них эта концепция через Средние века и

Эпоху Возрождения перекочевала в труды историков и социологов Нового

времени (Дж. Вико, Ш. Л. Монтескье, Эд. Гиббон и др.) и сохраняла

господствующие позиции в исторической науке вплоть до XIX в.

Дискуссия о принципате Августа возникает во второй половине XIX в.,

когда, строго говоря, и начинается академическое исследование данного

вопроса. При этом в поле зрения исследователей сначала оказалась формально-

правовая сторона созданной Августом системы. Её детальный анализ был

произведён Т. Моммзеном во втором томе его фундаментального труда. Власть

принцепса, по Моммзену, представляла собой чрезвычайную магистратуру,

имеющую республиканские корни. Её основу составляло сочетание

проконсульского империя и трибунской власти . При таком взгляде принципат

оказывался системой политического дуализма, или, выражаясь языком Моммзена,

«диархией» сената и императора .

Следует отметить, что немецкий учёный стремился создать систему

римского государственного права и подчас сознательно игнорировал реальную

политическую практику, чем объясняются многие особенности его выводов.

Впрочем, отдельные высказывания Т. Моммзена свидетельствуют о том, что

реальная расстановка общественно-политических сил в Риме в век Августа

представлялась автору «Римского государственного права» гораздо более

сложной, чем можно было бы заключить из его исторической схемы. Он, в

частности, замечает, что принцип «диархии» в системе государственного

управления не был проведён с достаточной последовательностью . В другом

месте Т. Моммзен говорит о том, что наряду с представлением о принцепсе как

о республиканском магистрате, подотчётном в своей деятельности сенату и

народу, очень рано обнаруживается другой взгляд на принципат, находящийся в

резком противоречии с его конституционной формой .

Большинство учёных, работавших в конце прошлого – начале нынешнего

столетия, разделяли взгляды Т. Моммзена и развивали его теорию, внося,

впрочем, свои коррективы. В этой связи можно назвать такие имена, как О.

Карлова, П. Виллемс, Е. Герцог, Эд. Мейер. Последний объявил принципат

системой, в которой вся полнота власти принадлежит сенату, а принцепс

является лишь охранителем устоев восстановленной республики . Об искреннем

стремлении Августа сохранить основы республиканского строя говорит и Г.

Ферреро. Постепенное нарастание монархических тенденций если и происходило,

то помимо его воли.

Вместе с тем, у Т. Моммзена нашлись и критики, выступившие против

теории «диархии». Из многочисленных работ этого направления следует особо

выделить две: «Август и его время» В. Гартгаузена и «Исследования по

истории развития римской императорской власти» Э. Д. Гримма. Основной вывод

В. Гартгаузена, сформулированный им на страницах его многотомного

исследования, состоит в том, что концентрация в руках Августа традиционных

республиканских магистратур создала новое монархическое качество . При этом

немецкий историк античности не ограничивается рассмотрением формально-

правовой стороны принципата, что было характерно для школы Т. Моммзена, но

уделяет большое внимание реальной политической практике того времени.

Резкой критике подверг взгляды Т. Моммзена Э. Д. Гримм. По мнению

российского исследователя Т. Моммзен поставил перед собой невыполнимую

задачу – создать систему государственного права Древнего Рима за более чем

три столетия его истории . От принципата Августа резко отличалась не только

военная монархия Северов, но даже правление Тиберия его ближайшего

преемника. Таким образом, фундаментальный недостаток труда Т. Моммзена

состоит в игнорировании немецким учёным фактора исторического развития

системы принципата. Это развитие состояло в том, что: “Монархические

элементы медленно въедаются в жизнь… и разъедают последние республиканские

формы, чтобы, наконец, захватить всё в свои руки” .

Власть Августа с точки зрения происхождения её основных составляющих,

способа вручения и конституционных форм представляла собой не монархию

(особенно в античном, эллинистическом смысле), а чрезвычайную магистратуру

. Вместе с тем, Э. Д. Гримм отмечает, что сущность принципата была более

деспотична, чем его внешняя форма: фактически в своих отношениях с сенатом,

магистратами и народом Рима Август выступает как монарх, и даже как монарх-

бог, так как является сыном (divi filius) официально признанного божества

(Юлия Цезаря). Важнейшими факторами, превращавшими Августа и его преемников

в монархов на деле, если не по имени, были: распространение понятия величия

(majestas populi Romani) на принцепса и его фамилию, культ императора и

династический характер императорской власти .

В начале нынешнего столетия в исторической науке, как в России, так и

на Западе, наблюдается известная реакция против «теории монархии» и в целом

против однозначных оценок системы принципата. Одним из первых мысль о том,

что созданная Августом система не может быть определена посредством

единственного слова или краткой формулы, высказал М. И. Ростовцев . К концу

своей жизни и карьеры наследник Цезаря, желавший казаться восстановителем

древней конституции, был фактически правителем Римской Империи, но говорить

о том, что он создал монархию, значит упрощать реальную картину .

Подобный взгляд на принципат вскоре получил широкое распространение в

исторической литературе и нашёл отражение, в частности, в таком

авторитетном издании, как «Кембриджская древняя история». Авторы

посвящённого принципату Августа раздела, С. Кук, Д. Литт, Ф. Эдкок, М.

Чарльсуорт, признавая тот факт, что политический строй Рима в век Августа

претерпел кардинальные изменения по сравнению с прежним режимом senatus

populusque Romanus, вместе с тем, отказываются дать ему какое-либо

однозначное определение. Термины, использовавшиеся предшествующей

историографией (республика, монархия, диархия), не отражают, по их мнению,

сути перемен, свершившихся в римском государстве на рубеже старой и новой

эры.

В исследованиях 20-40ых гг. XX в. происходит постепенное смещение

акцентов с формально-правовых аспектов принципата на проблему социальных и

идеологических основ власти Августа. Исследователи, работающие в этот

период, пытаются вывести дискуссию о принципате на новый уровень, выйдя

таким образом за рамки, очерченные терминами «республика» – «монархия» –

«диархия».

Как пример такого рода попыток может рассматриваться монография А. Фон

Премерштейна «О сущности принципата». Важнейшей социальной основой

принципата фон Премерштейн считал систему патроната-клиентеллы,

существовавшую в Риме с древнейших времён. На её базе в ходе Гражданских

войн I в. до н. э. формируются клиентские свиты и личные армии полководцев

. Предводитель такой личной партии и его сторонники связаны системой

взаимных обязательств, выраженной в клятве верности (Gefolgshattseide),

которую фон Премерштейн отождествляет с присягой, принесённой Октавиану в

32 г. до н. э. населением Италии и западных провинций , После победы над

Антонием эта присяга была распространена на жителей Востока: тем самым

Цезарь Октавиан превратился в вождя-патрона всей Римской державы, а populus

Romanus и римские подданные – в его клиентелу. В прямой связи с этой

системой отношений стоят такие элементы принципата, как вручённая Октавиану

в 27 г. до н. э. cura et tutella rei publicae universae и титул pater

patriae, предоставивший ему отеческую власть над римлянами .

Рассматривая власть Августа как в принципе неограниченную, фон

Премерштейн, тем не менее, видит в ней скорее поготовку монархического

правления последующего времени, чем настоящую монархию. Чтобы определить

специфику положения принцепса в государстве немецкий учёный прибегает к

историческим аналогиям, не ограничиваясь при этом рамками истории Древнего

мира .

Исследователи, занимавшиеся проблемой принципата в первой половине XX

в., пытаются представить переход от республики к империи в Риме не как

простую смену политических форм, но как часть более широкого социально-

политического переворота. Мы имеем в виду, в первую очередь, теорию

«римской революции», с наибольшей полнотой выраженную в одноимённом труде

Р. Сайма. Сущность перемен, свершившихся в римском государстве на рубеже

старой и новой эры, по мнению английского исследователя, состояла в том,

что олигархия римского нобилитета сменилась другой, в состав которой вошли

различные группы италийского населения . Принципат возник в результате

компромисса между революционным лидером, Октавианом, и республиканской

аристократией, в ходе Гражданских войн I в. до н. э. утратившей монополию

на власть. Компромисс, оформленный конституционным соглашением 23 г. до н.

э. , стал основой политического положения Августа, которое выражалась,

помимо вручённых ему сенатом и народом полномочий, в особом влиянии его

личности (auctoritas Augusti), обладавшем огромной силой .

Называть созданную Августом систему монархией или нет, по мнению Р.

Сайма, дело вкуса. Важно, что фактически его власть была абсолютной, и

никаких сомнений на этот счёт быть не может. Республиканизм основателя

империи – выдумка историков XIX-XX вв.: Тацит и Гиббон поняли реальное

положение вещей лучше многих современных исследователей .

Проблема социальных основ принципата занимает видное место в труде

советского историка античности Н. А. Машкина «Принципат Августа». Н. А.

Машкин рассматривал принципат как стадию в развитии римского цезаризма.

Важную роль в подготовке принципата сыграли военные диктатуры I в. до н. э.

. Власть принцепса в правовом плане представляла собой комбинацию

традиционных республиканских магистратур, но сама эта комбинация создавала

новое качество. Рядом с магистратскими полномочиями Августа стояла его

auctoritas, из которой вырастала монархическая власть, ставшая результатом

узурпации . В социальном плане принципат проводил политику лавирования с

учётом интересов различных фракций господствующего класса, чем объясняется

правовая неопределённость системы .

Выдвинутый в своё время М. И. Ростовцевым тезис о сложном,

синтетическом характере власти Августа, и невозможности по этой причине её

однозначного определения завоёвывал в последующие десятилетия всё более

широкую популярность. Данное обстоятельство не мог не отметить Л. Викерт,

автор обзора литературы об Августе и его принципате в «Aufstieg und

Niedergang der romischen Welt» . Сам Л. Викерт полностью присоединяется к

этому итоговому выводу западной историографии. Созданную Августом систему

невозможно определить в рамках какой-либо одной из существующих

государственно-правовых категорий; современная наука в состоянии лишь дать

её всестороннее описание.

В современной российской исторической науке присутствует тенденция

рассматривать проблему принципата Августа в контексте широкого социально-

политического процесса. В частности, А. Б. Егоров в монографии «Рим на

грани эпох» указывает, что политические изменения были частью перехода от

Рима-полиса с провинциями-колониями к средиземноморской державе. Власть

Августа представляется автору сложной системой: правовая власть, выраженная

в potestas и imperium, дополнялась важными экстралегальными факторами,

превращавшими чрезвычайного магистрата во всемогущего владыку .

Глава II. Общие положения системы принципата Августа.

Таким образом, диапазон мнений достаточно велик. Поэтому, первое, что

необходимо сделать, приступая к рассмотрению системы принципата при

Августе, – это обозначить те положения, которые, на современном этапе

изучения проблемы, можно считать более-менее твёрдо установленными, чтобы

использовать их в качестве отправных точек для дальнейших рассуждений.

Во-первых, власть Августа складывалась постепенно, в течении ряда лет.

Её возникновение не было результатом какого-то единовременного

политического акта .

Во-вторых, правовой основой власти Августа были проконсульский империй

и трибунская власть, дополненная и расширенная при помощи ряда специальных

полномочий .

В-третьих, помимо правовой, выраженной в potestas и imperium, власть

Августа имела ещё и внеправовую сторону, и вопрос об их сосотношении

представляется столь же важным, сколь и трудно разрешимым.

В-четвёртых, материальной основой фактического единодержавия Августа

был огромный перевес сил на его стороне: за ним стояла армия и мощная

личная партия.

В-пятых, хотя Августу, путём различных политических ухищрений удалось

придать своему режиму видимость легитимности, его успех на этом пути не был

полным и окончательным. В органическую часть политической структуры

Римского государства принципат превратился гораздо позднее, и без учёта

этого обстоятельства нельзя понять последующую эволюцию режима при Юлиях-

Клавдиях и Флавиях

Проблема организации собственной власти встала перед Октавианом вскоре

после победы над Антонием. 30-29 гг. до н. э. ушли на решение ряда

неотложных проблем: проведение массовой демобилизации, урегулирование

положения на Востоке, оздоровление финансовой системы и т. д. В условиях

всеобщей эйфории, вызванной счастливым завершением почти пятнадцатилетней

гражданской войны и наступлением долгожданного мира, Октавиан мог немного

повременить с созданием прочной правовой базы своей власти, располагая,

таким образом, временем для поисков оптимальной её формы. В 29 г. он принял

пожизненный титул императора, ставший отныне составной частью его имени.

На 28 г. Октавиан был избран консулом вместе с Марком Агриппой, своим

ближайшим другом и соратником. Вместе они провели акцию, подготовившую

события января 27 г. – ценз сената. Намереваясь «вернуть» государство

сенату и народу, Октавиан должен был обеспечить лояльность большинства

сенаторов по отношению к своему режиму. Во главе нового сенаторского списка

он ставит собственное имя, превращаясь, таким образом, в princeps senatus.

Теперь он мог приступить к преобразованию власти. 13 января 27 г.

Октавиан торжественно объявил в сенате о сложении своих чрезвычайных

полномочий, срок которых, кстати говоря, истёк ещё 1 января 33 г., получив

взамен империй над рядом провинций (Тарраконская Испания, Лугдунская

Галлия, Бельгика, Сирия и Египет) сроком на 10.

Т. Моммзен полагал, что наряду с империем над группой провинций на

десять лет Октавиан получил в 27 г. общий imperium proconsulare,

заключавший в себе пожизненное право верховного военного командования всеми

войсками Империи. Критикуя это положение теории Моммзена, Э. Д. Гримм

справедливо указал на отсутствие следов двойной проконсульской власти

Августа в исторических источниках .

Проконсульский империй, дававший его обладателю право военного

командования, сделался в дальнейшем одной из важнейших составляющих

полномочий принцепса. Этот империй Август до 23 г. сочетал с властью

консула, ежегодно переизбираясь. Кроме того, ещё в 36 и 30 гг. им были

получены некоторые из прерогатив народных трибунов.

В наших источниках нет единства по поводу того, когда именно Октавиан

приобрёл tribunicia potestas в полном объёме. Так, согласно Аппиану и

Орозию, Октавиан получил все полномочия трибуна в 36 г. Тацит сообщает,

что, после победы над Антонием Октавианн, отказавшись от звания триумвира,

сохранил за собой консулат и трибунскую власть якобы для защиты интересов

простого народа. Сам Август вёл счёт годам своей трибунской власти с 23 г.

до н. э.. Дион Кассий трижды, под 36, 30 и 23 гг., упоминает о принятии

Августом пожизненной трибунской власти. На последнюю из этих трёх дат

указывают также данные эпиграфики.

Противоречия в античной традиции относительно времени принятия

Августом трибунской власти определяют характер дискуссии по данному вопросу

в исторической литературе. Пытаясь согласовать разноречивые показания

источников, Т. Моммзен предположил, что Октавиан приобрёл полную трибунскую

власть уже в 36 г. В 30 г. он расширил её в пространственном отношении, а

после 23 – возобновлял ежегодно . В этом с ним согласны С. И. Ковалёв и А.

фон Премерштейн. Последний, впрочем, вносит в гипотезу Моммзена ряд

дополнений . Значительной популярностью у современных исследователей

пользуется взгляд, согласно которому Август принял полную tribunicia

potestas только в 23 г. В 36 и 30 гг. были получены лишь отдельные её

элементы: sacrosanctitas и jus auxilii. Данную точку зрения разделяют, в

частности, Э. Д. Гримм, Н. А. Машкин, Л. Викерт, А. Б. Егоров. И, наконец,

Г. Дессау, Ф. Эдкок и Р. Сайм относят вручение Октавиану всех прав и

привилегий народного трибуна к 30 г. . При этом вплоть до 23 г. Август

сравнительно мало использовал возможности народного трибуната, чем

объясняется отсутствие эпиграфических данных о его tribunicia potestas для

этого периода .

Представляется, что при всей важности вопроса о времени приобретения

полной трибунской власти, гораздо важнее установить, когда tribunicia

potestas начинает играть в системе власти Августа заметную роль.

Переформулировав вопрос таким образом, мы получим вполне однозначный ответ

– после 23 г., в связи с отказом принцепса от ежегодного консулата. С этого

времени ссылки на трибунские полномочия Августа встречаются в надписях, а

время его правления исчисляется по годам трибунской власти, как раньше – по

консульствам.

По мнению Диона Кассия, в январе 27 г. Октавиан, вдобавок к власти над

рядом провинций, получил некие обширные полномочия, дававшие ему право

верховного надзора над всеми государственными делами. Это сообщение Диона

было без достаточных на то оснований отвергнуто Т. Моммзеном .

Немецкий исследователь в данном случае руководствовался известным

гегелевским принципом: если факт не влезает в теорию, тем хуже для факта.

Напротив, А. фон Премерштейн рассматривает ????????? ??? ?????? (греческий

эквивалент латинского: cura et tutela rei publicae universae) как один из

системообразующих компонентов принципата, выражающий роль принцепса в

качестве «custos des Reiches» – протектора римской державы .

По мнению российского историка Э. Д. Гримма ????????? ??? ??????

заключала в себе верховное руководство общественными делами, которое

выражалось в праве принцепса в случае необходимости вмешиваться в любую

область государственного управления. Вследствие своего почти диктаторского

характера она с трудом вписывалась в режим восстановленной республики (res

publica restituta), и Август прибегал к ней крайне неохотно, предпочитая

пользоваться своими более специальными полномочиями . По этой же причине в

«Res gestae» нет ни слова о cura et tutela rei publicae.

Последнюю точку зрения можно принять. По-видимому, Октавиану казалось

крайне важным застраховаться от возможных неожиданностей, сохранив за собой

власть, способную в случае чего хотя бы отчасти заменить его прежние

чрезвычайные полномочия.

Новому положению приёмного сына Цезаря в государстве соответствовало

новое имя, ставшее титулом правителя: Imperator Caesar Augustus.

Современные исследователи, в частности, В. Гартгаузен, М. Гельцер, Н. А.

Машкин, А. Б. Егоров, И. Ш. Шифман уделили много внимания интерпретации

этого имени-титула, вскрыв присущую ему идеологическую нагрузку .

Современникам Августа связь этого имени с легендой об основании Рима, а

Страницы: 1, 2