Пражская весна

Пражская весна

Пражская весна

После крушения "социалистического содружества" и мирной смены общественного

строя в восточноевропейских странах, а затем и распада Советского Союза

происходит переоценка многих явлений в нашем недавнем историческом прошлом,

меняются подходы к его узловым моментам. Помимо потребностей политико-

идеологических, проявляющихся во время всякой ломки общественных отношений

и смены ориентиров, когда нередко переписывается история, имеется и более

объективная - документальная основа для всесторонних обстоятельных выводов,

так как для ученых и общественности открываются архивы бывших правящих

партий и высших органов власти.

В результате существенно пополнились и изменились наши представления о

многих важных событиях в сфере внутренней и внешней политики Советского

Союза, о характере взаимоотношений с союзниками по Варшавскому Договору, о

кризисах, не раз потрясавших фундамент, казалось бы незыблемого, здания

мирового социализма, о конфронтации двух мировых военно-политических

блоков.

* * *

В истории мирового социализма "пражская весна" 1968 г. занимает особое

место. Оценки этого исторического явления за сравнительно короткое время

изменились весьма круто - от "ползучей контрреволюции" до мирной

демократической революции. Парадокс с самого начала заключался в том, что

реформенный процесс, начатый коммунистами, правящей в стране компартией

Чехословакии и с энтузиазмом поддержанный широкими массами населения, был

вскоре, через 8 месяцев, подавлен военной силой тоже коммунистами,

стоявшими у власти в соседних государствах-союзниках ЧССР по Варшавскому

Договору. Идеи "пражской весны" были вроде бы раздавлены танками и преданы

забвению, но, как оказалось, они в немалой степени повлияли на зарождение,

уже на новом витке истории, идей антитоталитарных массовых движений и

революций, приведших в конце 80-х годов к мирной смене общественного строя,

в бывших социалистических странах.

Что же это такое - "пражская весна"? Революция или контрреволюция, заговор

внутренних и внешних сил, пытавшихся "оторвать" Чехословакию от соцлагеря,

косметическая попытка просоциалистических реформ или глубокий пореформенный

процесс с непредсказуемыми последствиями?

В любом случае - это была не контрреволюция или некий зловещий заговор

правых реакционных сил, задумавших сменить государственный и общественный

строй в ЧССР. Вряд ли можно говорить и о серьезной попытке внешних сил,

например, государств - членов НАТО использовать бурные общественные

процессы в Чехословакии в 1968 г. для отрыва этой страны от

социалистического лагеря или содружества, хотя в целом их пропаганда

активно обыгрывала события в Чехословакии для острой критики социализма.

В 1968 г. в Чехословакии в ходе "пражской весны" речь шла в первую очередь

о внутреннем общественном процессе, имевшем целью демократизацию режима,

свободу печати, экономические, прежде всего рыночные реформы и защиту

национальной независимости.

В основе своей "пражская весна" являлась общественным движением широких

масс чехов и словаков, членов КПЧ, беспартийных, вызревшим в недрах

социалистического строя, пораженного тяжелыми недугами, терявшего динамику

и свои преимущества, не сумевшего преодолеть последствия сталинизма.

Фактически движение обновления и реформ было инициировано внутри компартии

Чехословакии деятелями и группами номенклатурной элиты и просоциалистически

настроенными представителями интеллигенции. Наиболее дальновидные деятели

партократии, если пользоваться нынешними штампами, видели кризис системы

власти и управления обществом и искали выход на основе современных

достижений общественной мысли. В целом речь шла об улучшении социализма, о

его возрождении.

В размышлениях реформаторов находили отражение уроки развития Чехословакии

после 1948 г., т.е. муки строительства социализма по сталинской модели,

трагический опыт народных выступлений в 1953 г. в ГДР и в 1956 г. в

Венгрии, подавленных силой, а также югославский путь, в том числе принципы

"общественного самоуправления". Они обращали свое внимание и на опыт

европейской социал-демократии.

Нельзя забывать, что это был период 60-х годов - время ожиданий и надежд в

социалистическом блоке. Первоначальный импульс попыткам реформ исходил от

решений XX съезда КПСС, от хрущевской "оттепели" в Советском Союзе. Во всех

соцстранах предпринимались шаги прежде всего по совершенствованию системы

управления экономикой, шли дискуссии вокруг "косыгинской" реформы в СССР и

экономических преобразований в Польше и Венгрии.

В компартии Чехословакии и вне ее рядов, особенно среди творческой

интеллигенции, в студенческих организациях также возникали острые дискуссии

по вопросам политики компартий, либерализации общественной жизни, отмены

цензуры и т.д. Страна, известная своими демократическими традициями,

имевшая развитую промышленность еще до второй мировой войны, явно отставала

от своих западных соседей. Попытки перемен в экономике были предприняты еще

при правлении А.Новотного (1904-1975), хотя он был известен скорее как

догматик, нежели реформатор. В частности, хозяйственная реформа,

разработанная под влиянием О.Шика, имела рыночную направленность. Ее

реализация создавала предпосылки для последующих перемен в политической

системе, прежде всего изменения гипертрофированной роли компартии.

Но внешним толчком к переменам, как обычно, послужили кадровые изменения на

вершине власти. В 1966-1967 гг. шло неуклонное нарастание внутренних

противоречий внутри высшего партийного руководства, что разыгрывалось на

фоне экономических трудностей, споров вокруг десталинизации и

демократизации, а также федеративного устройства государства.

На Пленуме ЦК КПЧ 3-5 января 1968 г. все это привело к уходу президента

республики А.Новотного с поста первого секретаря ЦК. Против него сложился

заговор более прогрессивных сил, объединились все группировки в ЦК. В

Москве знали о ситуации, но решили сохранять нейтралитет, что означало,

конечно, свободу рук для критиков Новотного. Л.Брежнев недолюбливал

А.Новотного, считал его политику причиной нараставших трудностей в

Чехословакии, к тому же не мог ему простить некоторых возражений в 1964 г.

по форме освобождения Н.Хрущева от высших постов.

Первым секретарем ЦК КПЧ стал А.Дубчек, до этого возглавлявший ЦК компартии

Словакии и выступавший за обновление политики партии. В президиум ЦК КПЧ

были введены четыре новых члена. Впервые Компартию Чехословакии возглавил

словак. Это была своего рода сенсация, но по существу за это стоял

компромисс различных сил внутри ЦК.

В Москве к этому выбору отнеслись спокойно. А.Дубчек был человеком

известным, проведшим многие годы своей жизни в СССР, выпускником ВПШ при ЦК

КПСС. Видимо, надеялись, что он будет управляемой фигурой из-за мягкости

характера, покладистости.

Последующий период "пражской весны" примерно до апреля 1968 г. был

сравнительно тихим. В стране развертывались дискуссии о социалистическом

возрождении, о будущем страны. Ослабли цензурные ограничения, появлялись

новые органы печати и общественные объединения, в том числе "КАН" - Клуб

беспартийных. Манящее чувство свободы и независимости обретало новых и

новых поклонников. Что же касается руководства КПЧ и правительства, то

помимо общих слов о демократии, либерализации, новых идей и концепций по

существу не высказывалось, а внутри шла "позиционная война" за

перераспределение портфелей. Вот как пишет об этом один из идеологов

"пражской весны", основной разработчик программ политических реформ, бывший

секретарь ЦК КПЧ З.Млынарж: "...на протяжении целых трех месяцев партийное

руководство решало вопросы, связанные с распределением кресел в верхушке

партийного и государственного аппарата, и именно поэтому невозможно было

приступить к осуществлению продуманной политики реформ. Общественность же

не могла ждать окончания борьбы за кресла министров и секретарей ЦК.

Накопившиеся, но не решенные за многие годы проблемы, стали обсуждать

открыто.

Хотя руководство партии решило еще в январе подготовить "Программу действий

КПЧ", и она была составлена в конце февраля, ее принятие затянулось до

начала апреля.

Компартия как инициатор перемен по существу теряла время и уступала

политическое пространство другим непартийным силам.

У А.Дубчека, очевидно, были на это свои причины. Он поощрял широкую критику

недостатков и поддерживал атмосферу свободы выражения мыслей, но

одновременно решал свои проблемы. Ему надо было укрепить свое положение как

лидера и добиться изменения соотношения сил в свою пользу, оттеснить

догматиков. Он не торопился и с созывом чрезвычайного съезда партии. И

вообще готовил перемены без нажима и обострений. В конце марта был

освобожден с поста президента А. Новотный, новым президентом ЧССР стал

генерал Л.Свобода. До этого были вынуждены уйти в отставку несколько

одиозных деятелей из ЦК и правительства.

4 апреля 1968 г. пленум ЦК КПЧ избрал новый состав президиума и

секретариата ЦК, в котором было достаточно сторонников Дубчека, хотя

имелись и "люди Москвы". 8 апреля председателем правительства ЧССР стал

О.Черник. 18 апреля Й.Смрковский был избран председателем Национального

собрания ЧССР.

Но атмосфера в стране становилась другой, инициатива постепенно переходила

в руки нетрадиционных политических сил, которые оказывали давление на

партийно-государственное руководство через средства массовой информации и в

целом вне рамок официальных структур. При этом общественность с восторгом

поддерживала А.Дубчека и его сторонников, "прогрессистов", они находились

на гребне волны общественного подъема. Президент Чехии, известный

правозащитник В.Гавел так оценивал тогдашнее состояние лидеров "пражской

весны" и их взаимоотношения с населением: "...они постоянно оказывались в

состоянии легкой шизофрении: они симпатизировали этому общественному

подъему и одновременно боялись его, опирались на него и одновременно хотели

его затормозить. Им хотелось открыть окна, но они боялись свежего воздуха,

им хотелось реформ, но лишь в границах своих ограниченных представлений,

чего народ в своей эйфории великодушно не замечал, а на это надо было

обратить внимание. Так что они, скорее, просто семенили вслед за событиями,

а не направляли их. Само по себе это не имело значения, общество могло

обойтись и без их помощи. Опасность была в том, что руководство, не имея

четкого представления о том, что происходит, не представляло себе, как это

защитить. Будучи в плену своих иллюзий, они постоянно уговаривали себя, что

им как-то удастся объяснить это советскому руководству, что они что-либо им

пообещают и тем самым успокоят их..."

Однако параллельно шел другой процесс - росли недоверие и подозрительность

со стороны союзников Чехословакии по Варшавскому Договору - СССР, ПНР, ГДР,

НРБ и Венгрии. Разумеется, А.Дубчек не был наивным человеком в политике, он

пытался маневрировать, прекрасно понимая, как важно для судьбы реформ найти

общий язык с хозяевами Кремля. Вопрос о том, что это может стать вообще

невозможным, в то время, похоже, еще не вставал.

В конце января А.Дубчек имел многочасовую встречу с Л.Брежневым. Постепенно

знакомился с другими руководителями, наиболее дружественные контакты

сложились у него с Я.Кадаром. На годовщину февральских событий 1948 г.,

когда коммунисты пришли к власти, в Прагу по просьбе А.Дубчека,

поддержанной Москвой, прибыли все лидеры европейских соцстран, включая и

Н.Чаушеску. Присутствовала даже делегация СКЮ. В начале марта новая встреча

на высшем уровне, на этот раз на совещании Политического консультативного

комитета Варшавского Договора в Софии. В ходе этих контактов союзники, с

одной стороны, демонстрировали поддержку новому руководству Чехословакии,

но с другой - пытались предостеречь его от опасностей, от крутых виражей в

реформировании политики Компартии.

В конце марта 1968 г. ЦК КПСС разослал партактиву закрытую информацию о

положении в Чехословакии. Этот документ отражал господствующие настроения.

"По инициативе ЦК КПСС на 20-летие празднования февральских событий в Прагу

были направлены делегации братских партий европейских социалистических

стран на высшем уровне. Во время пребывания делегаций состоялись беседы с

руководящими деятелями КПЧ о положении в Чехословакии, выражена тревога по

поводу многих проявлений антисоциалистического характера и сказано о

необходимости отпора антипартийным выступлениям и обеспечения единства и

сплоченности в руководстве КПЧ. Тов. А.Дубчек во всех случаях твердо

заверял, что новое руководство ЦК КПЧ контролирует обстановку и не допустит

нежелательного ее развития.

Однако в последнее время события развиваются в отрицательном направлении. В

Чехословакии ширятся выступления безответственных элементов, требующих

создать "официальную оппозицию", проявлять "терпимость" к различным

антисоциалистическим взглядам и теориям. Неправильно освещается прошлый

опыт социалистического строительства, выдвигаются предложения об особом

чехословацком пути к социализму, который противопоставляется опыту других

социалистических стран, делаются попытки бросить тень на внешнеполитический

курс Чехословакии и подчеркивается необходимость проведения

"самостоятельной" внешней политики. Раздаются призывы к созданию частных

предприятий, отказу от плановой системы, расширению связей с Западом. Более

того, в ряде газет, по радио и телевидению пропагандируются призывы "к

полному отделению партии от государства", к возврату ЧССР к буржуазной

республике Масарика и Бенеша, превращению ЧССР в "открытое общество" и

другие...

В стране идет безответственное все обостряющееся обсуждение пригодности или

непригодности значительной части руководящих деятелей партии и государства

(президент республики, председатель правительства, министры иностранных

дел, национальной обороны и др.)...

Следует отметить, что безответственные выступления в прессе, по радио и

телевидению под лозунгом "полной свободы" выражения мнений,

дезориентирующие массы, сбивающие их с правильного пути, не получают отпора

со стороны руководства КПЧ...

Происходящие события в Чехословакии стремятся использовать

империалистические круги для дискредитации политики КПЧ и всех достижений

социализма в ЧССР, для расшатывания союза Чехословакии с СССР и другими

братскими социалистическими странами".

23 марта в Дрездене состоялась встреча руководителей партий и правительств

шести социалистических стран - СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии и ЧССР.

Первоначальный замысел встречи (и вообще более частых встреч руководителей)

исходил от А.Дубчека, который еще в Софии предложил провести отдельную

встречу стран-соседей Чехословакии по вопросам экономического

сотрудничества. Руководство ЦК КПСС поддержало предложение, заведомо

готовясь обсудить внутриполитическое положение в Чехословакии. Румын решили

не звать из-за особой, сепаратистской линии Н.Чаушеску в соцсодружестве.

Болгар пригласили по настоянию КПСС.

В Дрездене на А.Дубчека был вылит ушат холодной воды. Напрасно он объяснял

положения новой программы действий КПЧ "Путь Чехословакии к социализму",

уверял, что партия не ошибается в оценке ситуации. Критику политики КПЧ

начал В.Ульбрихт, добавил В.Гомулка, который заявил, что в Праге

разгуливает контрреволюция. КПЧ не управляет страной. Л.Брежнев выступал

мягче. Но заявил об обеспокоенности советского руководства. В Москве

понимают, как могла сложиться нынешняя опасная обстановка. О какой

либерализации рассуждает Дубчек? Что это такое обновление социалистического

строя? Неужели в Праге не видят, что КПЧ хочет превратиться в оппозиционную

партию? Страной руководит не партия, а Шик, Смрковский, Голдштюкер и

другие. По мнению Брежнева, если не будут приняты меры, то речь идет о

последнем шансе для КПЧ.

Наиболее сдержанно в Дрездене выступал Я.Кадар, который не согласился с

оценками о наличии угрозы контрреволюции в Чехословакии, хотя не отрицал

усиления негативных тенденций в стране. Он призвал к проведению главным

образом политической работы, к разработке политико-идеологической платформы

партии, сделав акцент на укреплении идейного и организационного единства

КПЧ. Такая позиция соответствовала намерению руководства ВСРП быть

посредником между КПЧ и остальными.

После совещания в Дрездене четко обрисовались два подхода к развитию

обстановки в Чехословакии. Один - это путь реформ, программа придания

социализму "человеческого лица", за который выступали большинство

руководителей Чехословакии, в тот период включая и представителей

промосковского крыла в партии. Они не отрицают наличия правых,

антисоциалистических тенденций в ЧССР, но считают, что социализму в их

стране не угрожает опасность, так как основное политическое направление

является "просоциалистическим", а КПЧ в состоянии контролировать

общественные процессы. Другой подход - это позиция руководства КПСС и

поддерживавших его руководителей ГДР, Польши, Болгарии, которые были

встревожены ходом общественных процессов в Чехословакии, усматривали в них

угрозу социализму, считали, что КПЧ все более теряет власть, а А.Дубчек

оказался слабым руководителем. Напрашивался вывод о необходимости изменить

ситуацию, оказать помощь, пока еще не поздно.

Несколько иной была позиция руководителей Венгрии. Они не отрицали

опасностей, активизации антисоциалистических элементов, Я.Кадар даже

проводил параллели с развитием обстановки в Венгрии перед октябрем 1956 г.,

но считали, что КПЧ и дубчековское руководство в состоянии справиться с

нарастающим кризисом самостоятельно, без вмешательства извне, тем более

военного. У лидеров Венгрии были свои резоны. За спиной у них была

пережитая трагедия восстания 1956 г. Процветание страны, благополучие

населения связывалось с результатами радикальной экономической реформы,

которая только разворачивалась". Венгерским руководителям хотелось уберечь

это свое детище от всяких холодных ветров. Что касается позиции Румынии, то

ее "вождь" Н.Чаушеску возражал против всяческого вмешательства в дела

Чехословакии и КПЧ не потому, что он был поборником демократии и

плюрализма. Нет, он думал прежде всего об интересах Румынии и своего

националистического курса, поэтому выступал в духе защиты полного

суверенитета. Его внешнеполитическим расчетам отвечало усиление

независимого от Москвы курса Праги, поэтому он старался поощрять лидеров

Чехословакии к еще большей самостоятельности. СССР и его ближайшие союзники

стремились нейтрализовать эти усилия Н.Чаушеску.

После совещания в Дрездене советское руководство приступило к разработке

вариантов действий, в том числе втайне военных мер. В.Ульбрихт, Т.Живков и

В.Гомулка считали, что хороши все средства. В определенной мере они

коллективно влияли на Л.Брежнева. Но до окончательного решения было еще

далеко.

Рассматривая дальнейшее трагическое развитие событий вокруг Чехословакии,

следует отметить, что после встречи в Дрездене усилились нападки Москвы и

ее союзников на процесс демократизации в Чехословакии, а также

активизировались попытки оказать давление на руководство реформаторов и

одновременно сплотить оппозиционные ему просоветские силы в интересах

"спасения социализма".

Что же касается происходившего в самой Чехословакии, то кадровые

перестановки в правительстве, парламенте и руководстве общественных

организаций, имевшие место в апреле, в целом означали усиление позиций

А.Дубчека и реформаторских сил. Вместе с тем напряжение во взаимоотношениях

с Москвой нарастало, хотя А.Дубчек не помышлял о разрыве с Советским

Союзом.

В этой связи целесообразно проанализировать исходные мотивы поведения

руководства Советского Союза и других "братских стран".

Прежде всего, вне всякого сомнения, Чехословакия как страна с

демократическими традициями созрела для реформ. При этом большинство

коммунистов-реформаторов, веря в реформируемость социализма, хотело

провести их постепенно, шаг за шагом, без общественных потрясений и тем

более без гражданской войны, имея перед собой пример мирных преобразований

в Испании после смерти Франко. Естественно, они не хотели, чтобы КПЧ

утратила власть, предлагая поэтапное введение плюралистической демократии.

Другие же силы, в основном вне КПЧ, вели дело к немедленной свободе

действий других политических партий, к свободным выборам на многопартийной

основе.

Политики-прагматики понимали, что для глубоких реформ нужна благосклонность

Москвы. А.Дубчек, видимо, был уверен, что заполучит ее. Но тогдашние

чехословацкие руководители не учитывали, что в рамках жесткой союзнической

системы Варшавского Договора, состоявшей из стран, придерживавшихся одной

официальной идеологии - марксизма-ленинизма, любая трансформация

политического курса допускалась в пределах пути или опыта, познанного в

"центре" - Советском Союзе. На этом стоял и "новатор" Н.Хрущев, этого же

придерживались Л.Брежнев, М.Суслов и Н.Подгорный, А.Кириленко. Заявлений о

творческом применении марксистско-ленинского учения хватало, но о подлинных

реформах в руководстве КПСС при Брежневе никто не помышлял. Тормозилась

хозяйственная реформа, хотя за ней стоял А.Косыгин. Отдельные попытки к

обновлению стиля и методов работы партии предпринимались молодой порослью

номенклатуры, но ведь известно, что целое поколение так называемых

комсомольских руководителей было в годы застоя отстранено от власти.

Догматизм, закостенелость прикрывались ссылками на Ленина, на постулаты,

принятые на всемирных совещаниях компартий 1957 и 1960 гг.: пресловутые

закономерности строительства социализма. Считалось, что из Праги шла

ревизионистская крамола. Действовал и обычный инстинкт самосохранения, а

как бы не повторился "венгерский вариант" 1956 г. За проявлением подобных

настроений особенно наблюдали в кругах интеллигенции. Повод имелся - письмо

академика Сахарова, попавшее на Запад. Настораживал и бунт студентов в

Париже.

Имперское мышление, психология осажденной крепости, усиленная годами

"холодной войны" и взаимной гонки вооружений, доминировали в Москве в

оценке последствий тех или иных реформ и новшеств для "реального

социализма". Все просчитывалось с позиций соотношения сил и конфронтации в

мире, а также ущерба для советской гегемонии. Сейчас в некоторых научных

работах можно встретить мнение, что политбюро ЦК КПСС тогда преувеличивало

угрозу со стороны империалистических держав, ведь после кубинского кризиса

1962 г. "холодная война" пошла на убыль. Очевидно, это несколько упрощенное

толкование. Страны Варшавского Договора сами проявили инициативу созыва

общеевропейского совещания, но ведь в 1968 г. до СБСЕ, до Хельсинки было

еще далеко. Недоверие и подозрительность были сильными и взаимными.

В 1968 г. были и свои конкретные внешнеполитические причины для нервной

реакции руководства СССР - война, которую вели США во Вьетнаме, напряженные

отношения с Китаем, националистическая линия Чаушеску, ослаблявшая ОВД. Не

было еще "восточных договоров" с ФРГ, поэтому в официальной пропаганде все

время звучала тема реваншизма в Бонне. Еще одно обстоятельство позволяет

лучше понять позицию Кремля - разные подходы среди союзных стран. Фактом

являлось наличие так называемого северного яруса ОВД - Берлин, Варшава,

Москва и других более либеральных (Будапешт) или несогласных с Москвой

(Бухарест) стран. Румыния после софийского совещания ПКК (в марте) сразу

была исключена из союзнических обсуждений чехословацкой темы. Что касается

позиции руководства ГДР, то В.Ульбрихт и другие воспринимали все то, что

происходило в Праге как отклонение от принципов марксизма-ленинизма, как

отступление от руководящей роли Компартии и в целом видели в этом угрозу

для "рабоче-крестьянской власти" в ГДР. Процесс демократизации в ЧССР, по

оценке лидеров СЕПГ, нес опасность для ситуации в Восточной Германии, так

как дестабилизация обстановки в ГДР вела в конечном итоге к усилению

объединительных настроений среди населения, к присоединению республики к

ФРГ. Берлин весьма нервно реагировал на попытки Праги активизировать связи

с Западом, особенно с ФРГ. В.Ульбрихт все время напирал на вопрос о

безопасности западных границ социалистического содружества. Была еще одна

причина для решительного неприятия верхушкой СЕПГ процессов " пражской

весны". Идеи "демократического социализма" рассматривались в Берлине как

социал-демократический уклон, как правый оппортунизм. Идеологический

аппарат СЕПГ вел ожесточенную борьбу с идеологией Социал-демократической

партии Германии, хотя В.Брандт был уже министром иностранных дел ФРГ. После

коллективной встречи в Дрездене В.Ульбрихт и Г.Аксен попытались повлиять на

А.Дубчека, но из этого, разумеется, ничего не вышло. Более того, появилась

взаимная личная антипатия. Прекратился обмен информацией между ЦК КПЧ и

СЕПГ.

Нечто подобное происходило и в Варшаве. В.Гомулка, прошедший непростой путь

нормализации обстановки в стране после 1956 г., тоже опасался, что процессы

в соседней ЧССР негативно скажутся на польском обществе. Обстановка в

Польше была довольно напряженной, совсем недавно в марте полиция применила

силу для разгона студенческих выступлений. Позиция В.Гомулки, в силу его

импульсивности, иногда претерпевала изменения, но в целом он был

сторонником решительных действий. Именно В.Гомулка заявил в июле, что

соцстраны не могут позволить, чтобы контрреволюция взяла верх в

Чехословакии. Западная печать летом 1968 г. иногда сообщала об умеренной

позиции Болгарии в подходе к событиям в Чехословакии. На самом деле лидер

этой страны Т.Живков занимал жесткую позицию, согласовывая ее с Москвой.

Только в вопросе отношений с Румынией он маневрировал, стремясь сохранить

нормальные контакты с Н.Чаушеску.

Но, конечно, определяющей была позиция высшего руководства КПСС.

Окончательное, фатальное решение созревало постепенно. В течение апреля-мая

советские лидеры еще действовали главным образом политическими методами,

пытаясь "образумить" Дубчека, заострить его внимание на опасности действий

антисоциалистических сил. Применялись меры идеологического,

дипломатического и военного давления. Вскоре Москве, как пишет З.Млынарж,

удалось расколоть прежде единую "тройку" в чехословацком руководстве -

А.Дубчек, премьер-министр О.Черник и член президиума, секретарь ЦК

Д.Кольдер. Усилилась ориентация на левую, промосковскую группу в

руководстве партии - В.Биляк и А.Индра. Шел активный обмен информацией о

положении в ЧССР. Вот несколько примеров. В начале апреля советские послы

проинформировали высших партийно-государственных руководителей ГДР, ПНР,

ВНР, НРБ о том, что в Чехословакии действует антигосударственная группа, в

которую входят социал-демократ Черник, бывший член ЦК КПЧ Я.Прохазка,

генерал Крейчи, писатели и публицисты Когоут, Вацулик, Кундера, Гавел и

другие. Часть этих людей поддерживает связь с руководителем буржуазной

эмиграции Тигридом. Буквально через несколько дней по линии КГБ всем

руководителям, включая А.Дубчека, была передана информация о том, что в

1962 г. в США был разработан и ныне осуществляется оперативный план тайных

операций против европейских соцстран. Я.Кадару, например, эту информацию

излагал заместитель начальника внешней разведки КГБ генерал Ф.Мортин.

В конце апреля в Прагу прибыл маршал И.Якубовский, главнокомандующий

Объединенными вооруженными силами стран - участниц Варшавского Договора.

Речь пошла о "подготовке маневров" на территории ЧССР.

"Телефонную дипломатию" осуществлял Л.Брежнев, информируя союзников о

контактах с А.Дубчеком, договариваясь о совместных действиях. Например, 16

апреля он сказал Я.Кадару, что, по его мнению, Дубчек - честный человек, но

слабый руководитель. А события в стране развиваются в направлении

контрреволюции, антисоциалистические силы намерены восстановить республику

масариковского типа. Если планировавшаяся советско-чехословацкая встреча

ничего не даст, то придется собираться руководителям "пятерки". Тогда же он

поднял вопрос о советско-польско-венгерских военных учениях на территории

Чехословакии.

В ночь с 20 на 21 августа 1968 года, танки – около семи тысяч – и более

трехсот тысяч солдат и офицеров пяти стран Варшавского договора (СССР, ГДР,

Венгрии, Польши и Болгарии) перешли границы Чехословакии. Одновременно

советские военные самолеты начали высаживать десантников на аэродроме в

Праге. Офицеры КГБ арестовывают членов Президиума ЦК КПЧ во главе с первым

секретарем Александром Дубчеком– за исключением нескольких

коллаборационистов. Так была раздавлена "пражская весна" – вторая после

Венгрии 1956 года попытка перестройки в соцлагере, попытка создать

"социализм с человеческим лицом".

Отмена цензуры, а также создание в ЧССР "настоящих" профсоюзов и

легализация забастовок особенно сильно испугали летом 1968 года

руководителей "братских" стран. Первый секретарь ПОРП Гомулка возмущенно

восклицал: "Партийное руководство отказывается оказывать малейшее влияние

на жизнь страны!" Сторонниками немедленной интервенции были также Ульбрихт

и Живков, а в СССР – первый секретарь компартии Украины Шелест, боявшийся,

что "пражская весна" заразит "ядом антисоциалистических идей" Западную

Украину. Брежнев, как это ни странно, сначала колебался: он тогда только

укреплял свою власть и никаких "потрясений" не хотел. Но и Брежнев,

конечно, не мог допустить того, чтобы – цитируем газету "Правда"– "во имя

абстрактно понимаемого суверенитета социалистические государства оставались

в бездействии, видя, как Чехословакия подвергается антисоциалистическому

перерождению".

На самом деле чехословацкие реформаторы вовсе не хотели наступления

капитализма и оставались убежденными коммунистами. Все они– в том числе и

Дубчек – вышли из недр того же самого аппарата, что и сталинист Новотный, с

отставки которого в марте 1968 года ведет свой отчет "пражская весна". Ее

идеи целиком лежали в русле социализма– только социализма "с человеческим

лицом", как его назвали. Как точно замечают в своей прекрасной книге

"Шестидесятые" (она вышла два года назад в московском издательстве "НЛО")

публицисты–эмигранты Петр Вайль и Александр Генис, "пражская весна" ничего

толком не успела. Мало изменилась партийная риторика и международная

политика. Не заработала еще новая экономика, только–только начали

действовать рабочие советы и неформальные организации, которые при другом

повороте событий могли бы стать зародышами политических партий.

Единственной свободой, которой успела добиться "пражская весна", была

свобода слова, но и ее хватило.

"Передаем "Заявление ТАСС". ТАСС уполномочен заявить, что партийные и

государственные деятели Чехословацкой Социалистической Республики

обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об

оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь

вооруженными силами. Это обращение вызвано угрозой, которая возникла

существующему в Чехословакии социалистическому строю и установленной

конституцией государственности со стороны контрреволюционных сил,

вступивших в сговор с враждебными социализму внешними силами".

Так начиналось заявление ТАСС, переданное утром 21 августа 1968 года. На

улицах Праги уже стояли танки с белыми полосами на броне (так отличали

"своих") и грузовики с солдатами. В здании Центрального Комитета КПЧ,

окруженном цепью автоматчиков, советские десантники крушили телефонные

аппараты, не давая арестованным членам ЦК звонить даже послу СССР в Праге.

Об этом рассказывает Йожеф Смрковский, находившийся тогда в здании ЦК.

Председатель чехословацкого парламента, успевший посидеть в сталинские

времена и арестованный в августе 1968 года во второй раз, описывает

убийство студента – участника демонстрации. Он видел его собственными

глазами. Пуля попала юноше в грудь, он упал навзничь. Тело унесли. Осталась

лужа крови. Потом приехал танк и стал крутиться на этом месте, дробя

гусеницами брусчатку, – чтобы и следов крови не осталось. Это была не

единственная жертва. В августе 1968 года в Чехословакии погибло более

семидесяти человек. Около двухсот пятидесяти были ранены. Советские солдаты

и военнослужащие из других стран Варшавского договора, участвовавшие во

вторжении, не пострадали.

23 августа, на третий день вторжения, закрыла двери, образно говоря, вся

Прага. По призыву чрезвычайного съезда КПЧ и правительства страны была

объявлена всеобщая однодневная забастовка. В полдень улицы города

совершенно опустели. Оккупанты остались одни в городе, безмолвие которого

нарушали только бессмысленные выстрелы: стрелять было не в кого.

Тем временем, советское телевидение показывало вырванные из контекста

кадры: возмущенные люди на площадях, горящие танки, баррикады... Эти кадры

сопровождались таким комментарием:

"На улицах Праги стали бесчинствовать нечесаные юнцы. Бандиты и

контрреволюционеры провоцируют советских солдат выстрелами из–за угла".

На самом деле по оккупантам не было сделано ни одного выстрела. Правда,

один – два танка действительно горели, но вполне может быть, что их

подожгли провокаторы из КГБ или чехословацкой службы госбезопасности.

Прецеденты были. Страшная пропагандистская шумиха поднялась тогда в

Советском Союзе, например, вокруг американского оружия, найденного в

чешском городе Соколове: дескать, вот чем собирались воевать

контрреволюционеры. Однако экспертиза, проведенная чехами, уже тогда

установила, что смазка этого оружия была гэдээровского производства, а

рюкзаки, в которых его нашли,– советскими.

Чехи и словаки не ответили насилием на насилие. Они сопротивлялись

по–другому. "Чехословакия,– пишут в своей книге Вайль и Генис,– отказалась

говорить на имперском языке, не выдвинув кровожадного лозунга "Родина или

смерть". Единственным оружием оккупированного народа стала культура.

Директор пражского ресторана "Москва" поменял в вывеске две буквы, и

ресторан стал называться "Морава". Случайно обвалившийся мост немедленно

переименовали в "Мост советско–чехословацкой дружбы". Бронзовому Яну Гусу

милосердно надели повязку на глаза. На сгоревшем после попадания снаряда

здании в центре Праги повесили огромный плакат с надписью по–русски: "Это –

ваше дело". Граффити вообще были очень популярны в оккупированной Праге (и

это, кстати, тоже сближает ее с Москвой времен августовского путча).

Но самое главное: "пражская весна" продолжала говорить. Именно в первые дни

и недели оккупации свобода слова пережила апофеоз. Выходили газеты и

журналы, работало подпольное радио и телевидение... Директор Пражского

Гостелерадио Иржи Пеликан, вынужденный позже эмигрировать из Чехословакии,

рассказывает:

"У нас было много студий в Праге, и все они были заняты советскими

солдатами. Но наши техники творили чудеса: они оборудовали новые,

импровизированные студии в новых местах. Конечно, мы не могли транслировать

передачи на всю территорию Чехословакии, но люди знали: мы не сдались...

Последняя студия была на самой чехословацко–австрийской границе, потом

добрались и до нее..."

"Пражская весна" не могла долго сопротивляться танкам. Но для того, чтобы

уничтожить дух свободы, рожденный ею, недостаточно было заставить замолчать

подпольные радиостанции и вынудить арестованных членов Президиума ЦК КПЧ

подписать коллективное отречение. Так называемая "нормализация"– то есть

чистка партийных и государственных учреждений, предпринятая чехословацкими

коллаборационистами под руководством "советских товарищей",– продолжалась

больше года. О ее масштабах можно судить хотя бы по такой цифре:

полмиллиона коммунистов было исключено из КПЧ, треть всех членов партии. В

эмиграцию были выброшены тысячи людей– интеллектуальная элита народа. В том

числе– и бард Карел Крыл, песня которого "Братишка, ты закрыл дверь?" стала

гимном сопротивления. Карел Крыл успел записать на Родине всего один диск

своих песен, а потом их запретила цензура. Пластинки с балладами Крыла

ввозились контрабандой на чехословацкую территорию из-за границы с

наклейками "Венские вальсы". Сейчас после четверти века эмиграции и

триумфального возвращения в Прагу после победы "бархатной революции" Крыл

все еще остается народным героем. В Чехии вышел сборник его стихов и

текстов песен. Из литературных произведений самым знаменитым, пожалуй,

остается роман Милана Кундеры "Невыносимая легкость бытия", жанр которого

ироничные критики определили как любовная история на фоне русских танков.

Книга переведена на русский язык. Всемирную славу этому роману принесла

голивудская экранизация. Кундера , которому уже под 70, так и не вернулся

из эмиграции. Он, маститый литератор, живет в Париже и до сих пор

плодотворно работает. История распорядилась так, что судьба

интеллектуальных лидеров "пражской весны" сложилась удачнее, чем судьба

вдохновлявших социалистические реформы политиков. Лидера обновленной КПЧ

Александра Дубчека уже нет в живых. После крушения социализма он вернулся в

политику и в последние месяцы существования чехословацкой федерации занимал

пост спикера парламента. Осенью 93 года он погиб в автокатастрофе. Умер

один из идеологов "пражской весны" Зденек Млынарж, исключенный после

советского вторжения из партии. Как и другие либерально настроенные

коммунисты, Млынарж уехал в эмиграцию в Вену. Его попытки участвовать в

политической жизни страны в конце 80-х окончились провалом. К той поре идеи

о социализме " с человеческим лицом" уже не могли быть востребованы

обществом. Любопытно, что уже в конце 50-х годов Млынарж учился в МГУ на

одном курсе с Михаилом Горбачевым, с которым сохранял тесные отношения до

последних лет жизни. По разному сложилась и судьба тех, кто стоял в августе

68-го по другую сторону политических баррикад. Сменивший Дубчека у руля КПЧ

Густав Гусак потерял свой пост еще в конце 80-х годов, а затем вернулся в

родную Словакию. Он умер вскоре после провозглашения независимости

республики. Власти организовали ему государственные похороны. Другой член

промосковского руководства КПЧ- Васил Билак - и сейчас живет на шикарной

вилле в Братиславе".

Васил Билак до сих пор отрицает, что подписывал письмо Брежневу с просьбой

о введении войск в Чехословакию, хотя оригинал этого письма давно уже

обнаружен и стал достоянием гласности. И одна из подписей под ним – Билака.

Так что зря он умолял когда–то "дорогого Леонида Ильича" соблюсти – цитирую

– "максимальную засекреченность этого заявления".

Куда интереснее судьба тех, кто в 1968 году протестовал против введения

войск в Чехословакию – в том числе и в Советском Союзе. 25 августа 1968

года на Красной площади прошла демонстрация в поддержку "пражской весны". И

это было не единственное открытое выступление.