Освоение Крыма и Малороссии в правление Екатерины Второй

Освоение Крыма и Малороссии в правление Екатерины Второй

Оглавление:

Введение. 2

I. Крымские завоевания. 3

1. Внешняя политика Екатерины II. 3

2. Война с Турцией. 3

II. Григорий Александрович Потемкин 8

1. Общие сведения. 8

2. Знакомство с Екатериной II. 11

3. Деятельность Потемкина в Северном Причерноморье

и крымское путешествие Екатерины II. 13

III. Два основателя города Одессы. 18

1. Осип Михайлович де Рибас. 18

2. Арман Эммануэль де Ришелье. 20

Список литературы. 24

Введение.

Я не случайно решил написать доклад о судьбах некоторых покорителей

Крыма. Судьбы этих людей привлекли меня в первую очередь своей важностью в

истории освоения юга России. А позже я обнаружил, что данная тема, к тому

же, и мало изучена, и это сделало мою работу еще более интересной. Эти

люди: Григорий Александрович Потемкин, человек, стоящий у истоков покорения

Крыма; Осип Михайлович де Рибас и Арман Эмануэль де Ришелье, основатели

одного из главных черноморских городов – города-порта Одессы. Разумеется,

логически освоение Крыма нельзя отделить от его завоевания и именно по

этому главную часть моего доклада предваряет вводная глава о причинах и

главных моментах первой и второй русско-турецких войн.

Крымские завоевания.

Внешняя политика Екатерины II.

Внешняя политика – самая блестящая сторона государственной

деятельности Екатерины II, произведшая наиболее сильное впечатление на

современников и ближайшее потомство. Когда хотят сказать лучшее, что можно

сказать об этом царствование, говорят о победоносных войнах с Турцией, о

польских разделах, о повелительном голосе Екатерины в международных

отношениях Европы. С другой стороны, внешняя политика была поприщем, на

котором Екатерина всего удобнее могла завоевать народное расположение:

здесь разрешались вопросы, понятные и сочувственные всему народу; поляк и

татарин были для тогдашней Руси самые популярные недруги. Наконец, здесь не

нужно было ни придумывать программы, ни искать побуждений: задачи были

готовы, прямо поставлены вековыми указаниями истории и настойчивее других

требовали разрешения. Потому наибольшее внимание императрицы было обращено

в эту сторону.

Война с Турцией.

На восточном вопросе особенно ярко отразился недостаток политического

глазомера, наклонность смотреть поверх ближайших целей, не соображая

наличных средств. Вопрос стоял в том, чтобы продвинуть территорию

государства на юге до естественных ее пределов, до морей Черного и

Азовского, и ни в чем более он не состоял в то время. Но такая цель

казалась слишком скромна: пустынные степи, крымские татары – это

завоевания, которые не окупят потраченного на них пороха. Вольтер, шутя,

писал Екатерине, что ее война с Турцией легко может кончиться превращением

Константинополя в столицу Российской империи. Эпистолярная любезность

совпала с серьезными помыслами в Петербурге и прозвучала как бы

пророчеством.

Турецкая война была проверочным испытанием для Екатерины. В шесть лет

императрица успела широко взмахнуть крыльями, показать свой полет Европе

делами в Польше, дома – созывом представительной комиссии 1767г. Ее имя уже

обволакивалось светлой дымкой величия. Опуститься на землю и пойти, как

ходят обыкновенные государи, значило для Екатерины допустить, чтобы сияние

рассыпалось болотными огоньками; тогда все зависти и злости, подавленные ее

успехами, поднимутся и бог знает, что может последовать. В таком

приподнятом настроении встречала Екатерина турецкую войну, к которой совсем

не была приготовлена. Унывать было нельзя. «Пойдем бодро вперед –

поговорка, с которой я проводила и хорошие и худые годы, и вот прожила

целых сорок лет, и что значит настоящая беда перед прошлыми?»[1] – так

писала Екатерина II своей заграничной знакомой в самом начале военных

действий – и начале, не совсем удачном.

И она развила в себе изумительную энергию, работала, как настоящий

начальник генерального штаба, входила в подробности военных приготовлений,

составляла планы и инструкции, изо всех сил спешила построить азовскую

флотилию и фрегаты для черного моря, обшарила все углы и закоулки Турецкой

империи в поисках, как бы устроить заворошку, заговор или восстание против

турок в Черногории, Албании, среди майнотов, в Кабарде, поднимала царей

имеретинского и грузинского и на каждом шагу наталкивалась на свою

неготовность; решив послать морскую экспедицию к берегам Мореи, просила

своего посла в Лондоне выслать ей карту Средиземного моря и Архипелага,

также достать пушечного литейщика поаккуратнее наших, «кои льют сто пушек,

а годятся много что десять», хлопоча поднять Закавказье, недоумевала, где

находится Тифлис, на каспийском или черноморском берегу, или же внутри

страны.

Настроение менялось под сменявшимися впечатлениями. «Зададим мы

звону, какого не ожидали», – писала она вскоре по получении известия о

разрыве (ноябрь 1769г.). «Много мы каши заварили, кому-то вкусно будет», –

раздумчиво писала она через полгода, когда война разгоралась. Но набегавшее

раздумье разгоняли такие лихие головы, как братья Орловы, умевшие только

решаться, а не думать.

На одном из первых заседаний совета, собиравшегося по делам войны под

председательством императрицы, Григорий Орлов, которого Екатерина называла

Фридриху II героем, подобным древним римлянам лучших времен республики,

предложил отправить экспедицию в Средиземное море. Через некоторое время,

брат его Алексей, долечивавшийся в Италии, указал и прямую цель экспедиции:

если ехать, так уж ехать до Константинополя и освободить всех православных

от ига тяжкого, а их неверных магометан, по слову Петра Великого, согнать в

поле и в степи пустые и песчаные, на прежние их жилища. Он сам напросился

быть и руководителем восстания турецких христиан. Нужно было иметь много

веры в провидение, чтобы послать на такое дело в обход чуть не всей Европы

флот, который сама Екатерина четыре года назад признала никуда не годным. И

он спешил оправдать отзыв. Едва эскадра, отплывая из Кронштадта (июль

1769г.) под командой Спиридова, вступила в открытое море, один корабль

новейшей постройки оказался негодным к дальнейшему плаванию.

Русские послы в Дании и Англии, осматривавшие проходящую эскадру,

были поражены невежеством офицеров, недостатком хороших матросов,

множеством больных, унынием всего экипажа. Эскадра двигалась медленно.

Екатерина выходила из себя от нетерпения и просила Спиридова ради Бога не

мешкать, собрать все силы душевные и не посрамить ее перед целым светом. Из

15 больших и малых судов эскадры до Средиземного моря добралось только

восемь. Когда Алексей Орлов осмотрел их в Ливорно, у него волосы поднялись

дыбом, а сердце облилось кровью: ни провианта, ни денег, ни врачей, ни

сведущих офицеров, и «если бы все службы, – доносил он императрице, – были

в таком порядке и незнании, как эта морская, то беднейшее было бы наше

отечество». С незначительным русским отрядом Орлов быстро поднял Морею, но

не мог дать повстанцам прочного боевого устройства и, потерпев неудачу от

подошедшего турецкого войска, бросил греков на произвол судьбы,

раздраженный тем, что не нашел в них Фемистоклов.

Екатерина одобрила все его действия. Соединившись с подошедшей между

тем другой эскадрой Эльфингстона, Орлов погнался за турецким флотом и в

Хиосском проливе близ крепости Чесмы настиг армаду по числу кораблей больше

чем вдвое сильнее русского флота. Смельчак испугался, увидев «оное

сооружение», но ужас положения вдохнул отчаянную отвагу, сообщившуюся и

всему экипажу, «пасть или истребить неприятеля». После четырехчасового боя,

когда вслед за русским «Евстафием» взлетел на воздух и подожженный им

турецкий адмиральский корабль, турки укрылись в Чесменскую бухту (24 июня

1770г.). Через день в лунную ночь русские пустили брандеры, и к утру

скрученный в бухте турецкий флот был сожжен (26 июня).

Еще в 1768г. по поводу только что предпринятой морской экспедиции

Екатерина писала одному своему послу: «Если Богу угодно, увидишь чудеса». И

чудеса уже начались, одно было налицо: в Архипелаге нашелся флот хуже

русского, а об этом русском флоте сам Орлов писал из Ливорно, что, «если б

мы не с турками имели дело, всех бы легко передавили». Но Орлову не удалось

завершить кампанию, прорваться через Дарданеллы к Константинополю и

вернуться домой Черным морем, как было предположено.

За удивительными морскими победами на Архипелаге следовали такие же

сухопутные в Бессарабии на Ларге и Кагуле (июль 1770г.). Заняты Молдавия и

Валахия, взяты Бендеры; в 1771г. овладели нижним Дунаем от Журжи и

завоевали весь Крым. Казалось, территориальная задача русской политики на

юге была разрешена; сам Фридрих II находил присоединение Крыма к России

умеренным условием мира.

Но петербургская политика, чересчур смелая в начинаниях, была

довольно робка в подсчете добытых итогов. Боясь встревожить Европу такими

крупными присоединениями, как Крым и азовско-черноморские степи, где между

Кубанью и Днестром кочевали ногайские татары, там придумали новую

комбинацию – этих всех татар не присоединять к России, а только оторвать от

Турции и объявить независимыми, точнее, заставить поменять легкую

зависимость от единоверного султана на покровительство грозной иноверной

царицы. Ногаи подались на русское предложение, но Крымский хан понял

мудреный план и напрямки обозвал его в своем ответе русскому

уполномоченному пустословием и безрассудством.

Крым и был завоеван в 1771г. именно для того, чтобы навязать ему

русскую свободу. В число русских условий мира поставлено было и

освобождение завоеванных Россией Молдавии и Валахии от Турции, Фридрих II

считал это дело возможным. Теперь сопоставим конец войны с ее началом, что

бы видеть, как мало они сходятся. Предпринято было два освобождения

христиан на разных европейских окраинах Турецкой империи, греков в Морее,

румын в Молдавии и Валахии. От первого отказались, потому что не сумели

исполнить, от второго принуждены были отказаться в угоду Австрии и кончили

третьим, освободили магометан от магометан же, татар – от турок, чего не

замышляли, начиная войну, и что решительно никому не было нужно, даже самим

освобожденным. Крым, пройденный русскими войсками еще при императрице Анне

и теперь вновь завоеванный, не стоил и одной войны, а из-за него воевали

дважды.

Вторая война с Турцией и была вызвана недосмотрами, подготовившими

или сопровождающими первую. Мнимо независимый Крым под покровительством

России причинял ей хлопот еще больше прежнего ожесточенной усобицей партий

русской и турецкой, насильственной сменой ханов. Наконец, решились

присоединить его к России, что и привело ко второй войне с Турцией. Ввиду

этой войны покинули северную систему с прусским союзом и вернулись к

прежней системе Австрийского союза. Сменились и сотрудники Екатерины по

внешней политике: вместо Панина стали Потемкин, Безбородко.

Но при новых отношениях и людях сохранилось прежнее мышление,

привычная наклонность строить «испанские замки», как называла Екатерина

свои смелые планы. Ввиду второй войны с Турцией были построены и предложены

(1782г) новой союзнице Австрии два замка: между тремя империями, Россией,

Австрией и Турцией, образуется из Молдавии, Валахии и Бессарабии

независимое государство под древним именем Дакки и под управлением государя

греческого исповедания; в случае удачного исхода войны восстановляется

Греческая империя, на престол которой Екатерина прочила своего второго

внука Константина. Екатерина писала императору Иосифу II, что независимое

существование этих двух новых государств на турецких развалинах обеспечит

вечный мир на востоке. Иосиф беспрекословно соглашался, что непременно

обеспечит, особенно если Австрия при этом что-нибудь присоединит от Турции.

Он со своим министром Кауницем составил план заработать на этом «греческом

проекте» русской дипломатии турецкую крепость Хотин на Днестре и широкую

полосу от реки Ольты, притока Дуная, вплоть до Адриатического моря с Малой

Валахией, Сербией, Боснией и даже с Истрией и Далматией, областями

Венецианской республики, которая за то вознаграждалась из турецкого же

территориального фонда Мореей, Критом, Кипром и другими островами. И все

это за какую-то Дакию и за Греческую империю без Греции! Политика

археологических реставраций встретилась здесь с политикой реальных

интересов, с расчетами земельного хищничества.

Вторая война (1787 – 1791г.), победоносная и страшно дорого стоившая

людьми и деньгами, кончилась тем, чем должна была кончиться первая:

удержанием Крыма и завоеванием Очакова со степью до Днестра, за Россией

укреплялся северный берег Черного моря, без Дакии и без второго внука на

константинопольском престоле.

Григорий Александрович Потемкин

(1739–1791).

Общие сведения.

Григорий Потемкин родился 13 сентября 1739г. в семье майора Александра

Васильевича Потемкина и его второй жены Дарьи Васильевны, урожденной

Кондыревой. Свое детство он провел в родовом имении на Смоленщине. Это было

село Чижово с деревянной церковью и господским домом «изрядной

архитектуры». Обучался Григорий азбуке и закону Божьему у сельского дьячка.

Когда в 15-летнем возрасте он поступил в рейтары, в канцелярии лейб-гвардии

Конного полка было записано, что Григорий Потемкин уже обучен писать и

читать, учился «арифметике и по-французски». Выходец из семьи смоленского

помещика, Потемкин начал службу традиционно для дворянина – военным.

При записи в полк ему была выдана копия родословной, составленной еще

в 1687г. для его дальнего родственника – видного дипломата П.И. Потемкина.

При великом князе Василии III (1505 – 1533г.) из Польши на службу в Россию

прибыл некто Ганс Александрович сын, получивший при крещении имя Тарас. Он

и стал основателем рода Потемкиных. Их старинный фамильный герб, помещенный

в конце родословной, был описан следующим образом: «Рука с мечом,

вооруженная изо облака в щите, а на щите каруна и из каруны три пера

струсовы»[2].

Будучи четырехлетним мальчиком, Потемкин лишился отца, но незадолго до

его смерти мать перевезла «Юного Грица» (так звали в детстве Потемкина) в

Москву. Вскоре туда же отправились его сестры. Григорий продолжил свое

обучение в частном пансионе Литкела в Немецкой слободе и проявлял особый

интерес к языкам, гуманитарным наукам и богословию. Затем он поступил в

только что учрежденную гимназию при Московском университете. В годы учебы

он пристрастился к чтению. В 1756г. Потемкин был награжден золотой медалью,

а в 1757г. в числе 12 лучших воспитанников университета отправился в Санкт-

Петербург для представления императрице Елизавете Петровне и «для лучшего

обозрения и поощрения учащегося юношества в науках». Неожиданно, уже после

успеха в Петербурге, Потемкин был отчислен в 1760г. из университета

гимназии «за леность и не хождение в классы». Так, во всяком случае,

сообщила своим читателям газета «Московские ведомости». К сожалению,

документы университета сгорели при пожаре 1812г., поэтому подлинная причина

его исключения неизвестна. Несмотря на этот горький эпизод, Г.А. Потемкин с

благодарностью вспоминал место своего учения, где раскрылись его

замечательные интеллектуальные способности.

Еще в детстве Потемкин был очень набожен, даже мечтал о монашестве, и

в юности его знакомства с духовенством помогли ему в чисто мирской карьере.

Исключенный из университета, он занял 500 рублей у архиепископа Крутицкого

и Можайского Амвросия и получил его благословение ехать в Петербург для

записи в военную службу.

Оставив учение, Потемкин отправился служить в лейб-гвардии Конный

полк. В чине вахмистра конной гвардии Потемкин принял деятельное участие в

перевороте 26 июня 1762 г., приведшем Екатерину II к власти. За эту услугу

он получил 400 душ крестьян, придворный чин камер-юнкера и военный –

подпоручика. Отныне Потемкин должен был бывать при дворе, где, по-видимому,

стремился обратить на себя внимание императрицы, но каким образом он это

делал, доподлинно не известно, поскольку об этом этапе его жизни было

впоследствии много разных, не всегда достоверных толков и анекдотов. Так,

митрополит Платон рассказывал, что Потемкин был обязан своим возвышением

умению имитировать чужой голос, чем иногда забавлял Екатерину.

Благодаря незаурядным способностям к военному делу, а также

покровительству Екатерины II, которая не забыла о его участии в дворцовом

перевороте 1762г. Потемкин сделал блестящую карьеру и вскоре достиг

генеральского чина. Его дарования на военном поприще ярко проявились уже во

время русско-турецкой кампании 1768-1774г., куда он отправился волонтером.

Командующий 1-й армией А.М. Голицын отмечал, что «русская конница до сего

времени еще не действовала с такой стройностью и мужеством, как под

командою генерал-майора Потемкина». Он участвовал во всех наиболее

значительных сражениях этой войны, показав себя храбрым воином: так,

генерал первым вступил в горящее предместье города Килия. Его военные

заслуги отмечены орденами Святой Анны и Святого Георгия 2-й степени.

Являясь одним из богатейших вельмож империи, Потемкин имел ценную

коллекцию картин, книг, драгоценностей. За свою жизнь он собрал большую

библиотеку, состоящую из нескольких тысяч томов и редких рукописей. Не

последнее место в ней занимали книги современников князя, многим из которых

он покровительствовал. Среди них – А.П. Сумароков, Г.Р. Державин, В.Г.

Рубан. Так, слава писателя пришла к Рубану после издания его сочинения

«Описание Санкт-Петербурга» (1777г.) на средства Потемкина.

К нему, могущественному вельможе и меценату, обращались многие

отечественные и иностранные деятели культуры. Многим оказывал он свое

покровительство и содействие, поощрял таланты. Так, по просьбе светлейшего,

большого любителя и ценителя хоровой и инструментальной музыки, Г.Р.

Державин сочинил четыре хора для праздника в Таврическом дворце.

В 1791 г. Г.А. Потемкин в последний раз приехал в Санкт-Петербург.

Его приезд современники объясняли попыткой уничтожить влияние последнего

фаворита государыни П.А. Зубова, который, по общему мнению, оказывал

вредное воздействие на государыню. В этот приезд блистательный князь

Тавриды устроил знаменитый «потемкинский праздник» 28 апреля 1791г.,

затмивший блеском и роскошью все виданное доселе. Он проходил в подаренном

императрицей Конногвардейском доме или иначе – Таврическом дворце.

Построенный по проекту архитектора И.Е. Старова, этот дворец славился

богатым внутренним убранством, зимним садом с оранжереями, скульптурами,

мраморными вазами, фонтанами. Многими дворцами, может быть менее

роскошными, владел светлейший князь и в других местах России, а так же в

Белоруссии и на Украине. На праздник было приглашено несколько тысяч

гостей, в том числе и императрица. Потемкин в осыпанном бриллиантами платье

сам помог Екатерине выбраться из кареты. Государыню во дворце князя

встретили две кадрили и песня Г.Р. Державина «Гром победы раздавайся».

После танцев общество прошло в другую залу, где просмотрели балет, комедию

и пантомиму. В полночь начался ужин. Всю трапезу хор пел сочиненные

Державиным стихи. Екатерина, чрезвычайно довольная, уехала во втором часу

ночи.

В последние годы жизни Потемкин много болел. Сказывались тяготы

прежних дальних походов. 12 октября 1791г. в Санкт-Петербург прискакал

курьер, всего за один день преодолевший расстояние о Ясс до столицы. Он

сообщил императрице, что светлейший князь Г.А. Потемкин-Таврический

скончался по дороги из Ясс в Николаев. Это известие потрясло Екатерину II.

Трижды с ней случались обмороки, несколько дней она плакала. Но скорбь

императрицы разделяли далеко не все: слишком много у покойного, высокомерно

третировавшего других вельмож, было недоброжелателей и завистников.

После кончины Потемкина его тело перевезли в Яссы и затем упокоили в

Херсоне, в подпольном склепе, который находился в церкви св. Екатерины.

Гроб с забальзамированным телом простоял на своем месте не засыпанным

землей до царствования Павла I. Новый император, ненавидевший Потемкина,

приказал, чтобы «все тело без дальнейший огласки, в самом же том погребу

погребено было в особо вырытую яму, а погреб засыпан землею и заглажен так,

как бы его никогда не бывало»[3]. Тогда же разрушен был и поставленный в

том же храме по повелению Екатерины памятник князю.

Вскоре после смерти Потемкина начался упадок, которым ознаменовался

конец царствования Екатерины. Тогда-то и стала ясна современникам

действительная историческая роль великого исторического деятеля, его

влияние на государыню и на ход государственных дел. Современники

поговаривали, что князь и императрица были обвенчаны. Представляется

вероятным, что так было в самом деле. Тайное венчание произошло в конце

1774 – начале 1775 г. Если брак действительно состоялся, это объясняет

многое: и исполненные нежностью письма Потемкину от государыни, и его

совершенно исключительная роль среди других вельмож, и даже те неприятные

сцены, которые он позволял себе устраивать императрице. Впрочем, не так

важно, был или нет Потемкин мужем Екатерины II. Гораздо важнее то, что

сделал Григорий Александрович Потемкин для России. С его именем неразрывно

связаны присоединение Крыма, создание Черноморского флота, основание

Страницы: 1, 2