Образование древнерусской государственности

Образование древнерусской государственности

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ

РАДИОТЕХНИКИ, ЭЛЕКТРОНИКИ И АВТОМАТИКИ

(ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ)

Кафедра: История России и Права

Реферат по истории

Формирование древнерусской

государственности.

работа студента 1 курса: ДЕЙНЕКО Алексея

Александровича

факультета: Радиотехники

группы: РТ-1-99

ПЛАН РЕФЕРАТА:

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПЕРВЫХ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ.– ОБЪЕДИНЕНИЕ ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯНСКИХ

ПЛЕМЕН ПОД ВЛАСТЬЮ КИЕВСКОГО КНЯЗЯ.– УСТРОЙСТВО УПРАВЛЕНИЯ.– НАЛОГИ; ПОВОЗЫ

И ПОЛЮДЬЯ.– СВЯЗЬ УПРАВЛЕНИЯ С ТОРГОВЫМ ОБОРОТОМ.– ВНЕШНЯЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ.– ДОГОВОРЫ И ТОРГОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ РУСИ С ВИЗАНТИЕЙ.– ЗНАЧЕНИЕ

ЭТИХ ДОГОВОРОВ И СНОШЕНИЙ В ИСТОРИИ РУССКОГО ПРАВА.– ВНЕШНИЕ ЗАТРУДНЕНИЯ И

ОПАСНОСТИ РУССКОЙ ТОРГОВЛИ.– ОБОРОНА СТЕПНЫХ ГРАНИЦ.– РУССКАЯ ЗЕМЛЯ В

ПОЛОВИНЕ XI В.– НАСЕЛЕНИЕ И ПРЕДЕЛЫ.– ЗНАЧЕНИЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КИЕВСКОГО.–

КНЯЖЕСКАЯ ДРУЖИНА: ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ БЛИЗОСТЬ К КУПЕЧЕСТВУ

БОЛЬШИХ ГОРОДОВ.– ВАРЯЖСКИЙ ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ЭТОГО КУПЕЧЕСТВА.–

РАБОВЛАДЕНИЕ, КАК ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ОСНОВА СОСЛОВНОГО ДЕЛЕНИЯ.– ВАРЯЖСКИЙ

ЭЛЕМЕНТ В СОСТАВЕ ДРУЖИН.– РАЗНОВРЕМЕННЫЕ ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА РУСЬ.– ПРЕВРАЩЕНИЕ

ПЛЕМЕН В СОСЛОВИЯ.

Мы старались рассмотреть факт, скрытый в рассказе Начальной летописи о

первых киевских князьях, который можно было бы признать началом Русского

государства. Мы нашли, что сущность этого факта такова: приблизительно к

половине IX в. внешние и внутренние отношения в торгово-промышленном мире

русских городов сложились в такую комбинацию, в силу которой охрана границ

страны и ее внешней торговли стала их общим интересом, подчинившим их князю

киевскому и сделавшим Киевское варяжское княжество зерном Русского

государства. Этот факт надобно относить ко второй половине IX в.: точнее я

не решаюсь обозначить его время.

НАПРАВЛЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КИЕВСКИХ КНЯЗЕЙ. Общий интерес, создавший великое

княжество Киевское, охрана границ и внешней торговли, направлял и его

дальнейшее развитие, руководил как внутренней, так и внешней деятельностью

первых киевских князей. Читая начальный летописный свод, встречаем ряд

полуисторических и полусказочных преданий, в которых историческая правда

сквозит чрез прозрачную ткань поэтической саги. Эти предания повествуют о

князьях киевских IX и X вв. - Олеге, Игоре, Святославе, Ярополке,

Владимире. Вслушиваясь в эти смутные предания, без особенных критических

усилий можно уловить основные побуждения, которые направляли деятельность

этих князей.

ПОКОРЕНИЕ ВОСТОЧНОГО СЛАВЯНСТВА. Киев не мог остаться стольным городом

одного из местных варяжских княжеств: он имел общерусское значение, как

узловой пункт торгово-промышленного движения, и потому стал центром

политического объединения всей земли.

Деятельность Аскольда, по-видимому, ограничивалась ограждением внешней

безопасности Киевской области: из летописи не видно, чтобы он покорил какое-

либо из окольных племен, от которых оборонял своих полян, хотя слова Фотия

о Росе, возгордившемся порабощением окрестных племен, как будто намекают на

это. Первым делом Олега в Киеве летопись выставляет расширение владений,

собирание восточного славянства под своею властью. Летопись ведет это дело

с подозрительной последовательностью, присоединяя к Киеву по одному племени

ежегодно. Олег занял Киев в 882 г.; в 883 г. были покорены древляне, в 884

- северяне, в 885 - радимичи; после того длинный ряд лет оставлен пустым.

Очевидно, это порядок летописных воспоминаний или соображений, а не самых

событий. К началу XI в. все племена восточных славян были приведены под

руку киевского князя; вместе с тем племенные названия появляются все реже,

заменяясь областными по именам главных городов.

Расширяя свои владения, князья киевские устанавливали в подвластных странах

государственный порядок, прежде всего, разумеется, администрацию налогов.

Старые городовые области послужили готовым основанием административного

деления земли. В подчиненных городовых областях по городам Чернигову,

Смоленску и др. князья сажали своих наместников, посадников которыми были

либо их наемные дружинники, либо собственные сыновья и родственники. Эти

наместники имели свои, дружины, особые вооруженные отряды, действовали

довольно независимо, стояли лишь в слабой связи с государственным центром,

с Киевом, были такие же конунги, как и князь киевский, который считался

только старшим между ними и в этом смысле назывался "великим князем

русским" в отличие от князей местных, наместников.

Для увеличения важности киевского князя и эти наместники его в

дипломатических документах величались "великими князьями". Так, по

предварительному договору с греками 907 г. Олег потребовал "укладов" на

русские города Киев, Чернигов, Переславль, Полоцк, Ростов, Любеч и другие

города, "по тем бо городом седяху великии князя, под Ольгом суще". Это были

еще варяжские княжества, только союзные с киевским: князь сохранял тогда

прежнее, военно-дружинное значение, не успев еще получить значения

династического. Генеалогическое пререкание, какое затеял под Киевом Олег,

упрекая Аскольда и Дира за то, что они княжили в Киеве, не будучи князьями,

"ни рода княжа", - притязание Олега, предупреждавшее ход событий, а еще

вероятнее - такое же домышление самого составителя летописного свода.

Некоторые из наместников, покорив то или другое племя, получали его от

киевского князя в управление с правом собирать с него дань в свою пользу,

подобно тому как на Западе в IX в. датские викинги, захватив ту или другую

приморскую область Империи Карла Великого, получали ее от франкских королей

в лен, т. е. в кормление. Игорев воевода Свенельд, победив славянское племя

улучей, обитавшее по нижнему Днепру, получал в свою пользу дань не только с

этого племени, но и с древлян, так что его дружина, отроки, жила богаче

дружины самого Игоря.

НАЛОГИ. Главной целью княжеской администрации был сбор налогов. Олег,

как только утвердился в Киеве, занялся установлением дани с подвластных

племен. Ольга объезжала подвластные земли и также вводила "уставы и оброки,

дани и погосты", т. е. учреждала сельские судебно-административные округа и

устанавливала податные оклады. Дань обыкновенно платили натурою,

преимущественно мехами, "скорою". Впрочем, из летописи узнаем, что

неторговые радимичи и вятичи в IX и X вв. платили дань хазарам, а потом

киевским князьям "по шлягу от рала", с плуга или сохи. Под шлягами надобно

разуметь, вероятно, всякие иноземные металлические деньги, обращавшиеся

тогда на Руси, преимущественно серебряные арабские диргемы, которые путем

торговли в изобилии приливали тогда на Русь. Дань получалась двумя

способами: либо подвластные племена привозили ее в Киев, либо князья сами

ездили за нею по племенам. Первый способ сбора дани назывался навозом,

второй - полюдьем. Полюдье - это административно-финансовая поездка князя

по подвластным племенам.

Император Константин Багрянородный в своем сочинении О народах, писанном в

половине X в., рисует изобразительную картину полюдья современного ему

русского князя. Как только наступал месяц ноябрь, русские князья "со всею

Русью", т. е. с дружиной, выходили из Киева, в городки, т. е. на полюдье, о

котором ему говорили его славяно-русские рассказчики и которое он по

созвучию приурочил к этому греческому слову. Князья отправлялись в

славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян,

плативших дань Руси, и кормились там в течение всей зимы, а в апреле

месяце, когда проходил лед на Днепре, спускались опять к Киеву. Между тем

как князья с Русью блуждали по подвластным землям, славяне, платившие дань

Руси, в продолжение зимы рубили деревья, делали из них лодки-однодеревки и

весной, когда вскрывались реки, Днепром и его притоками сплавляли к Киеву,

вытаскивали на берег и продавали Руси, когда она по полой воде возвращалась

с полюдья. Оснастив и нагрузив купленные лодки, Русь в июне спускала их по

Днепру к Витичеву, где поджидала несколько дней, пока по тому же Днепру

собирались купеческие лодки из Новгорода, Смоленска, Любеча, Чернигова,

Вышгорода. Потом все направлялись вниз по Днепру к морю в Константинополь.

Читая этот рассказ императора, легко понять, какими товарами грузила Русь

свои торговые караваны лодок, сплавлявшихся летом к Царьграду: это была

дань натурой, собранная князем и его дружиной во время зимнего объезда,

произведения лесных промыслов, меха, мед, воск. К этим товарам

присоединялась челядь, добыча завоевательной дружины. Почти весь X в.

продолжалось покорение славянских и соседних финских племен из Киева,

сопровождавшееся обращением массы побежденных в рабство. Араб Ибн-Даста,

писавший в первой половине этого века, говорит о Руси, что она производит

набеги на славян, подъезжает к ним на кораблях, высаживается, забирает

обывателей в плен и продает другим народам. У византийца Льва Диакона

встречаем очень редкое известие, что император Цимисхий по договору со

Святославом дозволил Руси привозить в Грецию хлеб на продажу. Главными

торговцами были киевское правительство, князь и его "мужи", бояре. К

торговому каравану княжескому и боярскому примыкали лодки и простых купцов,

чтобы под прикрытием княжеского конвоя дойти до Царьграда. В договоре Игоря

с греками читаем, между прочим, что великий князь русский и его бояре

ежегодно могут посылать к великим царям греческим столько кораблей, сколько

захотят, с послами и с гостями, т. е. со своими собственными приказчиками и

с вольными русскими купцами. Этот рассказ византийского императора наглядно

указывает нам на тесную связь между ежегодным оборотом политической и

экономической жизни Руси. Дань, которую собирал киевский князь как

правитель, составляла в то же время и материал его торговых оборотов: став

государем, как конунг, он, как варяг, не переставал еще быть вооруженным

купцом. Данью он, делился со своею дружиной, которая служила ему орудием

управления, составляла правительственный класс. Этот класс действовал как

главный рычаг, в том и в другом обороте, и политическом и экономическом:

зимою он правил, ходил по людям, побирался, а летом торговал тем, что

собирал в продолжение зимы. В том же рассказе Константина живо

обрисовывается и централизующее значение Киева, как средоточия политической

и хозяйственной жизни Русской земли. Русь, правительственный класс с князем

во главе, своими заморскими торговыми оборотами поддерживала в славянском

населении всего Днепровского бассейна судовой промысел, находивший себе

сбыт на весенней ярмарке однодеревок под Киевом, и каждую весну стягивала

сюда же из разных углов страны по греко-варяжскому пути купеческие лодки с

товарами лесных зверогонов и бортников. Таким сложным экономическим

круговоротом серебряный арабский диргем или золотая застежка византийской

работы попадали из Багдада или Царьграда на берега Оки или Вазузы, где их и

находят археологи.

СВЯЗЬ УПРАВЛЕНИЯ С ТОРГОВЛЕЙ. Так устроялась внутренняя политическая

жизнь в Киевском княжестве IX и X вв. Легко заметить основной экономический

интерес, руководивший этой жизнью, сближавший и объединявший отдаленные и

разрозненные части земли: дань, шедшая киевскому князю с дружиной, питала

внешнюю торговлю Руси. Этот же экономический интерес направлял и внешнюю

деятельность первых киевских князей. Деятельность эта была направлена к

двум главным целям: 1) к приобретению заморских рынков, 2) к расчистке и

охране торговых путей, которые вели к этим рынкам.

Самым видным явлением во внешней истории Руси до половины XI в., по

Начальной летописи, были военные походы киевских князей на Царьград. До

смерти Ярослава их можно насчитать шесть, если не считать похода Владимира

на византийскую колонию Херсонес Таврический в 988 г.: Аскольдов, который

приурочивали к 865 г., а теперь относят к 860 г., Олегов 907 г., два

Ягоревых - 941 и 944 г., второй болгарский поход Святослава 971 г.,

превратившийся в войну с греками, и, наконец, поход Ярослава сына Владимира

1043 г.

Достаточно знать причину первого и последнего из этих походов, чтобы понять

главное побуждение, которое их вызывало. При Аскольде Русь напала на

Царьград, раздраженная, по словам патриарха Фотия, умерщвлением своих

земляков, очевидно, русских купцов, после того как византийское

правительство отказало в удовлетворении за эту обиду, расторгнув тем свой

договор с Русью. В 1043 г. Ярослав послал на греков своего сына с флотом,

потому что в Константинополе избили русских купцов и одного из них убили.

Итак, византийские походы вызывались, большею частью, стремлением Руси

поддержать или восстановить порывавшиеся торговые сношения с Византией. Вот

почему они оканчивались обыкновенно торговыми трактатами. Такой торговый

характер имеют все дошедшие до нас договоры Руси с греками X в. Из них

дошли до нас два договора Олега, один Игорев и один краткий договор или

только начало договора Святославова. Договоры составлялись на греческом

языке и с надлежащими изменениями формы переводились на язык, понятный

Руси. Читая эти договоры, легко заметить, какой интерес связывал в X в.

Русь с Византией. Всего подробнее и точнее определен в них порядок

ежегодных торговых сношений Руси с Византией, а также порядок частных

отношений русских в Константинополе к грекам: с этой стороны договоры

отличаются замечательной выработкой юридических норм, особенно

международного права.

ДОГОВОРЫ И ТОРГОВЛЯ С ВИЗАНТИЕЙ. Ежегодно летом русские торговцы

являлись в Царьград на торговый сезон, продолжавшийся 6 месяцев; по

договору Игоря никто из них не имел права оставаться там на зиму. Русские

купцы останавливались в предместье Константинополя у св. Мамы, где

находился некогда монастырь св. Маманта. Со времени того же договора

императорские чиновники отбирали у прибывших купцов княжескую грамоту с

обозначением числа посланных из Киева кораблей и переписывали имена

прибывших княжеских послов и простых купцов, гостей, "да увемы и мы,-

прибавляют греки от себя в договоре,- оже с миром приходят": это была

предосторожность, чтобы под видом агентов киевского князя не прокрались в

Царьград русские пираты.

Русские послы и гости во все время своего пребывания в Константинополе

пользовались от местного правительства даровым кормом и даровой баней -

знак, что на эти торговые поездки Руси в Константинополе смотрели не как на

частные промышленные предприятия, а как на торговые посольства союзного

киевского двора. По свидетельству Льва Диакона, такое значение русских

торговых экспедиций в Византию было прямо оговорено в трактате Цимисхия со

Святославом, где император обязался принимать приходящих в Царьград для

торговли руссов в качестве союзников, "как искони повелось". Надобно

заметить при этом, что Русь была платной союзницей Византии, обязывалась

договорами за условленную "дань" оказывать грекам некоторые оборонительные

услуги на границах империи. Так, договор Игоря обязывал русского князя не

пускать Черных болгар в Крым "пакостить" в стране Корсунской. Торговые

послы Руси получали в Царьграде свои посольские оклады, а простые купцы

месячину, месячный корм, который им раздавался в известном порядке по

старшинству русских городов, сначала киевским, потом черниговским,

переяславским и из прочих городов. Греки побаивались Руси, даже приходившей

с законным видом: купцы входили в город со своими товарами непременно без

оружия, партиями не больше 50 человек, одними воротами, с императорским

приставом, который наблюдал за правильностью торговых сделок покупателей с

продавцами; в договоре Игоря прибавлено: "входяще же Русь в град, да не

творят пакости". По договору Олега русские купцы не платили никакой

пошлины. Торговля была преимущественно меновая: этим можно объяснить

сравнительно малое количество византийской монеты, находимой в старинных

русских кладах и курганах. Меха, мед, воск и челядь Русь меняла на паволоки

(шелковые ткани), золото, вина, овощи. По истечении торгового срока, уходя

домой, Русь получала из греческой казны на дорогу продовольствие и судовые

снасти, якори, канаты, паруса, все, что ей надобилось.

ИХ ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ ПРАВА. Такой порядок торговых сношений Руси с

Византией установлен был договорами Олега и Игоря. Разностороннее

культурное значение их для Руси понятно само собою: достаточно припомнить,

что они были главным средством, подготовившим принятие христианства Русью и

именно из Византии.

Но надобно теперь же отметить в них одну сторону, которая могла возыметь

свое действие еще до принятия христианства, - сторону юридическую. Правовые

отношения между русскими и греками в Константинополе определялись,

уголовные и гражданские правонарушения, между ними случавшиеся, разбирались

"по закону греческому и по уставу и по закону русскому". Так возникали

смешанные нормы, комбинированные из двух прав, которые излагались в

договорах. В них иногда трудно различить составные элементы, римско-

византийский и русский, притом русский двойственный, варяжский и

славянский. Договоры сами по себе, как дипломатические документы, лежавшие

в киевском княжеском архиве, не могли оказать прямого действия на русское

право. Они имеют важное научное значение, как древнейшие письменные

памятники, в которых проступают черты этого права, хотя, изучая их, не

всегда можно решить, имеем ли мы перед собою чистую русскую норму или

разбавленную византийской примесью. Но отношения, в которые становилась

Русь, имевшая дела с Константинополем, не могли остаться без влияния на

юридические ее понятия и сами по себе, как не похожие на то, что было на

Днепре или Волхове. В юридическое мышление этих людей иное греко-римское

понятие могло запасть также невзначай, как в некоторые статьи Олегова

договора с греками проскользнула терминология греко-римского права. В

Константинополе на императорской службе состояло немало Руси, и крещеной и

поганой. По одной статье Олегова договора, если кто из таких русских умрет,

не урядив своего имения, не оставив завещания, а "своих не имать", его

имение передается "к малым ближикам в Русь". Свои - это римское sui,

нисходящие, а малые блажит, или просто ближики.

Русь, торговавшая с Византией, была у себя дома господствующим классом,

который обособлялся от туземного славянства сначала иноплеменным

происхождением, а потом, ославянившись, сословными привилегиями. Древнейшие

русские письменные памятники воспроизводят преимущественно право этой

привилегированной Руси и только отчасти, по соприкосновению, туземный,

народный правовой обычай, которого нельзя смешивать с этим правом. Мы

припомним это замечание, когда будем изучать Русскую Правду.

ОХРАНА ТОРГОВЫХ ПУТЕЙ. Другою заботой киевских князей была поддержка и

охрана торговых путей, которые вели к заморским рынкам. С появлением

печенегов в южнорусских степях это стало очень трудным делом. Тот же

император Константин, описывая торговые плавания Руси в Царьград, ярко

рисует затруднения и опасности, какие приходилось ей одолевать на своем

пути.

Собранный пониже Киева под Витичевом караван княжеских, боярских и

купеческих лодок в июне отправлялся в путь. Днепровские пороги представляли

ему первое и самое тяжелое препятствие. Вы знаете, что между

Екатеринославом и Александровском, там, где Днепр делает большой и крутой

изгиб к востоку, он на протяжении 70 верст пересекается отрогами

Авратынских возвышенностей, которые и заставляют его делать этот изгиб.

Отроги эти принимают здесь различные формы; по берегам Днепра рассеяны

огромные скалы в виде отдельных гор; самые берега поднимаются отвесными

утесами высотой до 55 саженей над уровнем воды и сжимают широкую реку;

русло ее загромождается скалистыми островами и перегораживается широкими

грядами камней, выступающих из воды заостренными или закругленными

верхушками. Если такая гряда сплошь загораживает реку от берега до берега,

это - порог', гряды, оставляющие проход судам, называются заборами. Ширина

порогов по течению - до 150 саженей; один тянется даже на 350 саженей.

Скорость течения реки вне порогов - не более 25 саженей в минуту, в порогах

- до 150 саженей. Вода, ударяясь о камни и скалы, несется с шумом и широким

волнением. Значительных порогов теперь считают до десяти, во времена

Константина Багрянородного считалось до семи. Небольшие размеры русских

однодеревок облегчали им прохождение порогов. Мимо одних Русь, высадив

челядь на берег, шестами проталкивала свои лодки, выбирая в реке вблизи

берега места, где было поменьше камней. Перед другими, более опасными, она

высаживала на берег и выдвигала в степь вооруженный отряд для охраны

каравана от поджидавших его печенегов, вытаскивала из реки лодки с товарами

и тащила их волоком или несла на плечах и гнала скованную челядь.

Выбравшись благополучно из порогов и принесши благодарственные жертвы своим

богам, она спускалась в днепровский лиман, отдыхала несколько дней на

острове св. Елевферия (ныне Березань), исправляла судовые снасти, готовясь

к морскому плаванию, и, держась берега, направлялась к устьям Дуная, все

время преследуемая печенегами. Когда волны прибивали лодки к берегу, руссы

высаживались, чтобы защитить товарищей от подстерегавших их

преследователей. Дальнейший путь от устьев Дуная был безопасен.

Читая подробное описание этих царьградских поездок Руси у императора, живо

чувствуешь, как нужна была русской торговле вооруженная охрана при движении

русских купцов к их заморским рынкам. Недаром Константин заканчивает свой

рассказ замечанием, что это - мучительное плавание, исполненное невзгод и

опасностей.

ОБОРОНА СТЕПНЫХ ГРАНИЦ. Но засаривая степные дороги русской торговли,

кочевники беспокоили и степные границы Русской земли. Отсюда третья забота

киевских князей - ограждать и оборонять пределы Руси от степных варваров. С

течением времени это дело становится даже господствующим в деятельности

киевских князей вследствие все усиливавшегося напора степных кочевников.

Олег, по рассказу повести временных лет, как только утвердился в Киеве,

начал города ставить вокруг него. Владимир, став христианином, сказал:

"худо, что мало городов около Киева", и начал строить города по Десне,

Трубежу, Стугне, Суле и другим рекам. Эти укрепленные пункты заселялись

боевыми людьми, "мужами лучшими", по выражению летописи, которые

вербовались из разных племен, славянских и финских, населявших русскую

равнину. С течением времени эти укрепленные места соединялись между собою

земляными валами и лесными засеками. Так по южным и юго-восточным границам

тогдашней Руси, на правой и левой стороне Днепра, выведены были в X и XI

вв. ряды земляных окопов и сторожевых "застав", городков, чтобы сдерживать

нападения кочевников.

Все княжение Владимира Святого прошло в упорной борьбе с печенегами,

которые раскинулись по обеим сторонам нижнего Днепра восьмью ордами,

делившимися каждая на пять колен. Около половины X в., по свидетельству

Константина Багрянородного, печенеги кочевали на расстоянии одного дня пути

от Руси, т. е. от Киевской области. Если Владимир строил города по р.

Стугне (правый приток Днепра), значит, укрепленная южная степная граница

Киевской земли шла по этой реке на расстоянии не более одного дня пути от

Киева. В начале XI в. встречаем указание на успех борьбы Руси со степью. В

1006-1007 гг. через Киев проезжал немецкий миссионер Бруно, направляясь к

печенегам для проповеди Евангелия. Он остановился погостить у князя

Владимира, которого в письме к императору Генриху 11 называет сеньором

Руссов (senior Ruzorum). Князь Владимир уговаривал миссионера не ездить к

печенегам, говоря, что у них он не найдет душ для спасения, а скорее сам

погибнет позорною смертью. Князь не мог уговорить Бруно и вызвался

проводить его со своей дружиной (cum exercitu) до границ своей земли,

"которые он со всех сторон оградил крепким частоколом на весьма большом

протяжении по причине скитающихся около них неприятелей". В одном месте

князь Владимир провел немцев воротами чрез эту линию укреплений и,

остановившись на сторожевом степном холме, послал сказать им: "вот я довел

вас до места, где кончается моя земля и начинается неприятельская". Весь

этот путь от Киева до укрепленной границы пройден был в два дня. Мы

заметили выше, что в половине X в. линия укреплений по южной границе шла на

расстоянии одного дня пути от Киева. Значит, в продолжение полувековой

упорной борьбы при Владимире Русь успела пробиться в степь на один день

пути, т. е. передвинуть укрепленную границу на линию реки Роси, где

преемник Владимира Ярослав "поча ставити городы, населяя их пленными

ляхами.

Так первые киевские князья продолжали начавшуюся еще до них деятельность

вооруженных торговых городов Руси, поддерживая сношения с приморскими

рынками, охраняя торговые пути и границы Руси от степных ее соседей.

НАСЕЛЕНИЕ И ПРЕДЕЛЫ РУССКОЙ ЗЕМЛИ В XI в. Описавши деятельность первых

киевских князей, сведем ее результаты, бросим беглый взгляд на состояние

Руси около половины XI в. Своим мечом первые киевские князья очертили

довольно широкий круг земель, политическим центром которых был Киев.

Население этой территории было довольно пестрое; в состав его постепенно

вошли не только все восточные славянские племена, но и некоторые из

финских: чудь прибалтийская, весь бело- зерская, меря ростовская и мурома

по нижней Оке. Среди этих инородческих племен рано появились русские

города. Так среди прибалтийской чуди при Ярославе возник Юрьев (Дерпт),

названный так по христианскому имени Ярослава; еще раньше являются

правительственные русские средоточия среди финских племен на востоке, среди

муромы, мори и веси, Муром, Ростов и Белозерск. Ярослав построил еще на

берегу Волги город, названный по его княжескому имени Ярославлем. Русская

территория таким образом простиралась от Ладожского озера до устьев реки

Роси, правого притока Днепра, и Ворсклы, или Псла, левых притоков; с

востока на запад она шла от устья Клязьмы, на которой при Владимире

Мономахе возник город Владимир (Залесский), до области верховьев Западного

Бута, где еще раньше, при Владимире Святом, возник другой город Владимир

(Волынский). Страна древних хорватов Галиция была в X и XI вв. спорным

краем, переходившим между Польшей и Русью из рук в руки. Нижнее течение

реки Оки, которая была восточной границею Руси, и низовья южных рек Днепра,

Восточного Буга и Днестра находились, по-видимому, вне власти киевского

князя. В стороне Русь удерживала еще за собой старую колонию Тмуторокань,

связь с которой поддерживалась водными путями по левым притокам Днепра и

рекам Азовского моря.

ХАРАКТЕР ГОСУДАРСТВА. Разноплеменное население, занимавшее всю эту

территорию, вошло в состав великого княжества Киевского, или Русского

государства. Но это Русское государство еще не было государством русского

народа, потому что еще не существовало самого этого народа: к половине XI

в. были готовы только этнографические элементы, из которых потом долгим и

трудным процессом выработается русская народность. Все эти разноплеменные

элементы пока были соединены чисто механически; связь нравственная,

христианство распространялось медленно и не успело еще захватить даже всех

славянских племен Русской земли: так, вятичи не были христианами еще в

начале XII в.

Главной механической связью частей населения Русской земли была княжеская

администрация с ее посадниками, данями и пошлинами. Во главе этой

администрации стоял великий князь киевский. Нам уже известен характер его

власти, как и ее происхождение: он вышел из среды тех варяжских викингов,

вождей военно-промышленных компаний, которые стали появляться на Руси в IX

в.; это был первоначально наемный вооруженный сторож Руси и ее торговли, ее

степных торговых путей и заморских рынков, за что он получал корм с

населения. Завоевания и столкновения с чуждыми политическими формами клали

заимствованные черты на власть этих наемных военных сторожей и осложняли

ее, сообщая ей характер верховной государственной власти: так, в X в. наши

князья под хазарским влиянием любили величаться "каганами". Из слов Ибн-

Дасты видно, что в первой половине X в. обычным названием русского князя

было "хакан-рус", русский каган. Русский митрополит Иларион, писавший в

половине XI в., в похвальном слове Владимиру Святому дает даже этому князю

хазарский титул кагана.

Вместе с христианством стала проникать на Русь струя новых политических

понятий и отношений. На киевского князя пришлое духовенство переносило

византийское понятие о государе, поставленном от Бога не для внешней только

защиты страны, но и для установления и поддержания внутреннего

общественного порядка. Тот же митрополит Иларион пишет, что князь Владимир

"часто с великим смирением советовался с отцами своими епископами о том,

как уставить закон среди людей, недавно познавших Господа". И рассказ

начального летописного свода выводит Владимира в совете с епископами,

которые внушают ему мысль о необходимости князю казнить разбойников, потому

что он поставлен от Бога казнить злых и миловать добрых.

ДРУЖИНА. Теперь бросим взгляд на состав русского общества, которым

правил великий князь киевский. Высшим классом этого общества, с которым

князь делил труды управления и защиты земли, была княжеская дружина. Она

делилась на высшую и низшую: первая состояла из княжих мужей, или бояр,

вторая из детских, или отроков; древнейшее собирательное название младшей

дружины гридь или гридьба (скандинавское grid - дворовая прислуга)

заменилось потом словом двор или слуги. Эта дружина вместе со своим князем

вышла, как мы знаем, из среды вооруженного купечества больших городов. В XI

в. она еще не отличалась от этого купечества резкими чертами ни

политическими, ни экономическими. Дружина княжества составляла, собственно,

военный класс; но и большие торговые города были устроены по-военному,

образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей,

которая подразделялась на сотни и десятки (батальоны и роты). Тысячей

командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем тысяцкий,

сотнями и десятками также выборные сотские и десятские. Эти выборные

командиры составляли военное управление города и принадлежавшей ему

области, военно-правитель-ственную старшину, которая называется в летописи

"старцами градскими". Городовые полки, точнее говоря, вооруженные города

принимали постоянное участие в походах князя наравне с его дружиной. С

другой стороны, дружина служила князю орудием управления: члены старшей

дружины, бояре, составляли думу князя, его государственный совет. "Бо

Володимир,- говорит о нем летопись,- любя дружину и с ними думая о строи

земленем, и о ратех, и о уставе земленем". Но в этой дружинной или боярской

думе сидели и "старцы градские", т. е. выборные военные власти города

Киева, может быть, и других городов, тысяцкие и сотские. Так самый вопрос о

принятии христианства был решен князем по совету с боярами и "старцами

градскими". Эти старцы, или старейшины городские, являются об руку с

князем, вместе с боярами, в делах управления, как и при всех придворных

торжествах, образуя как бы земскую аристократию рядом с княжеской служилой.

На княжий пир по случаю освящения церкви в Василеве в 996 г. званы были

вместе с боярами и посадниками и "старейшины по всем градом". Точно так же

по распоряжению Владимира на его воскресные пиры в Киеве положено было

приходить боярам, гриди, сотским, десятским и всем нарочитым мужам. Но

составляя военно-прави-тельственный класс, княжеская дружина в то же время

оставалась еще во главе русского кузнечества, из которого выделилась,

принимала деятельное участие в заморской торговле. Это русское купечество

около половины X в. далеко еще не было славянорусским.

ВАРЯЖСКИЙ ЭЛЕМЕНТ. Договор Игоря с греками заключили в 945 г. послы от

киевского правительства и гости, купцы, которые вели торговые дела с

Византией. Те и другие говорят о себе в договоре: "мы от рода русского ели

и гостье". Все это были варяги. В перечне 25 послов нет ни одного

славянского имени; из 25 или 26 купцов только одного или двоих можно

признать славянами. Указывая на близость тогдашнего русского купечества к

киевскому правительству, призвавшему купцов к участию в таком важном

дипломатическом акте, договор вскрывает и роль варягов в заморской русской

торговле того времени: как люди бывалые и привычные к морю, варяги,

входившие в состав туземного купечества, служили его комиссионерами,

посредниками между ним и заморскими рынками. Сторонним наблюдателям оба

класса, княжеская дружина и городское купечество, представлялись одним

общественным слоем, который носил общее название Руси и, по замечанию

восточных писателей X в., занимался исключительно войной и торговлей, не

имел ни деревень, ни пашен, т. е. не успел еще сделаться землевладельческим

классом. Следы землевладения у служивых людей появляются в памятниках не

ранее XI столетия; оно и провело экономическую и юридическую грань между

княжеской дружиной и городовым купечеством, но уже несколько позднее: в

более раннее время, может быть, и городские купцы бывали землевладельцами,

как это видим потом в Новгороде и Пскове. В Русской Правде сословное

деление основывается на отношении лиц к князю, как верховному правителю.

Княж муж, боярин, приобретая землю, становился привилегированным

землевладельцем, как привилегированный слуга князя.

РАБОВЛАДЕНИЕ. Но первоначальным основанием сословного деления русского

общества, может быть, еще до князей, служило, по-видимо-му, рабовладение. В

некоторых статьях Русской Правды упоминается привилегированный класс,

носящий древнее название огнищан, которое в других статьях заменено более

поздним термином княжи мужи, убийство огнищанина, как и княжа мужа,

оплачивается двойною вирой. В древних памятниках славяно-русской

письменности слово огнище является со значением челяди; следовательно,

огнищане были рабовладельцы. Можно думать, что так назывался до князей

высший класс населения в больших торговых городах Руси, торговавший

преимущественно рабами. Но если княжеская дружина в XI в. еще не успела

резко обособиться от городского купечества ни политически, ни экономически,

то можно заметить между ними различие племенное. Княжеская дружина

принимала в свой состав и туземные силы, преимущественно из городской

военно-правительственной старшины. Но по спискам киевских послов,

заключавших договоры с греками в X в., можно видеть, что решительное

большинство в тогдашнем составе княжеской дружины принадлежало

"находникам", как их называет летопись, заморским варягам. По-видимому,

варяжский элемент преобладал в составе дружины еще и в XI в. Русское

общество того времени привыкло считать русского боярина варягом. Есть

любопытный памятник, относящийся к первым временам христианства на Руси:

это слова на святую Четыредесятницу с предшествующими ей неделями. В одном

из этих несомненно русских произведений, в слове на неделю мытаря и

фарисея, следовательно, на тему о смирении, мы встречаем одно любопытное

указание проповедника. Внушая знати не кичиться своей знатностью,

проповедник говорит: "не хвались родом ты, благородный, не говори: отец у

меня боярин, а мученики Христовы братья мне". Это намек на христиан-

варягов, отца с сыном, пострадавших от киевских язычников при князе

Владимире в 983 г. Значит, русскому обществу XI в. боярин русский

представлялся непременно родичем, земляком киевских мучеников-варягов, хотя

в X и в начале XI в. известно по летописи немало княжих мужей из туземцев

славян. Слово писано, когда совершалось племенное обновление княжеской

дружины, но еще не успели соответственно измениться привычные социальные

представления.

СЛОВО РУСЬ. Княжеская дружина, служа орудием администрации в руках

киевского князя, торгуя вместе с купечеством больших городов, носила вместе

с ним специальное название Руси, До сих пор не объяснено удовлетворительно

ни историческое происхождение, ни этимологическое значение этого

загадочного слова. По предположению автора древней Повести о Русской земле,

первоначальное значение его было племенное: так называлось то варяжское

племя, из которого вышли первые наши князья. Потом это слово получило

сословное значение: Русью в X в., по Константину Багрянородному и арабским

писателям, назывался высший класс русского общества, преимущественно

княжеская дружина, состоявшая в большинстве из тех же варягов. Позднее

Русь, или Русская земля, - выражение, впервые появляющееся в Игоревом

договоре 945 г., - получило географическое значение: так называлась

преимущественно Киевская область, где гуще осаживались пришлые варяги

("поляне, яже ныне зовомая Русь", по выражению Начальной летописи).

Наконец, в XI-XII вв., когда Русь, как племя, слилась с туземными

славянами, оба эти термина Русь и Русская земля, не теряя географического

значения, являются со значением политическим: так стала называться вся

территория, подвластная русским князьям, со всем христианским славяно-

русским ее населением.

ПРЕВРАЩЕНИЕ ПЛЕМЕН В СОСЛОВИЯ. Но в X в. от смешанного высшего класса,

называвшегося Русью, военного и промышленного, в значительном количестве

пришлого, еще резко отличалось туземное низшее население, славянское

простонародье, платившее дань Руси. Скоро и это простонародье обозначится в

наших памятниках не как туземная масса, платящая дань пришлым

иноплеменникам, а в виде низших классов русского общества, отличающихся

правами и обязанностями от верхних слоев того же единоплеменного им

русского общества. Так и в нашей истории вы наблюдаете процесс превращения

в сословия племен, сведенных судьбой для совместной жизни в одном

государственном союзе, с преобладанием одного племени над другими. Можно

теперь же отметить особенность, отличавшую наш процесс от параллельных ему,

известных вам из истории Западной Европы: у нас пришлое господствующее

племя, прежде чем превратиться в сословие, сильно разбавлялось туземной

примесью. Это лишало общественный склад рельефных сословных очертаний, зато

смягчало социальный антагонизм. В таких чертах представляется нам состояние

Русской земли около половины XI в. С этого времени до исхода XII в., т. е.

до конца первого периода нашей истории, политический и гражданский порядок,

основания которого были положены старыми волостными городами и потом

первыми киевскими князьями, получает дальнейшее развитие. Переходим к

изучению явлений, в которых обнаружилось это развитие, и прежде всего

изучим факты политические, т. е. порядок княжеского владения,

установившийся на Руси по смерти Ярослава.

Список литературы:

1. Н. М. Карамзин. Предания веков. Москва, 1988

2. Б. Рыбаков “...Кто в Киеве нача первее княжити...” Наука и жизнь, №4,

1982

3. История России с древнейших времен до конца XX века. Москва, 1996

4. А. Мельникова. Клады земли русской. Наука и жизнь, №9, 1979

5. Ключевский В.О. ‘Курс лекций по русской истории’,собр. сочинений,

Москва, 1979.(Том №3)