Норманнская теория происхождения государства у славян и ее роль в российской истории

проблемой скандинавских заимствований в русском языке. Норманисты хотели

показать, что многие предметы и понятий в русском языке имеют

скандинавское происхождение. Специально для этого шведский филолог

К.Тернквист проела огромную работу по поиску и отсеивания из русского

языка скандинавских заимствований. Результат был совершенно неутешителен.

Всего было найдено 115 слов, абсолютное большинство из которых -

диалекты XIX века, в наше время не употребляемые. Лишь тридцать - очевидные

заимствования, из которых только десять можно привести в доказательство

норманнской теории. Это такие слова, как "гридин", "тиун", "ябетник",

"брьковск", "пуд". Такие слова, как "наров", "сяга", "шьгла" -

употребляются в источниках по одному разу. Вывод очевиден. Точно с таким же

успехом исследователь А.Беклунд пытался доказать наличие на территории

русского государства скандинавских имен.

Еще одна основа норманистского учения - скандинавская топонимика на

территории Руси. Такие топонимы исследованы в работах М.Фарсмера и

Е.Рыдзевской. На двоих они выявили 370 топонимов и гидронимов. Много? Но в

то время на исследованной территории было 60.000 населенных пунктов.

Несложные подсчеты показывают, что на 1000 названий населенных пунктов

приходится 7 скандинавских. Слишком смешная цифра, чтобы говорить о

варяжской экспансии. Скандинавские названия населенных пунктов и рек скорее

говорят о торговых связях.

Сторонники норманнской теории также упирали на обилие скандинавских

слов в русском языке. Это касалось области гидронимики: понятия

"лахта» (залив), "мотка» (путь), "волокнема» (мыс), "сора» (разветвление)

и некоторые другие казались варяжскими. Однако было доказано, что эти слова

местного, финского происхождения.

Вообще, если внимательно разобрать все данные, вроде бы

поддерживающие норманнскую теорию, они непременно повернуться против нее.

К тому же норманисты используют иные источники, чем антинорманисты, и в

большинстве своем эти источники западные, например, три жития Оттона

Бамбергского. Такие источники часто фальсифицированы и предвзяты. Источники

же, которые можно брать на веру византийские, например, совершенно

четко указывают на то, что нельзя смешивать русь с варягами; Русь

упоминается раньше, чем варяги; русские князья и дружины молились либо

Перуну, либо Христу, но никак не скандинавским богам. Также заслуживают

доверия труды Фотия, Константина Багрянородного, в которых ничего не

говорится о призвании варягов на Русь.

То же самое можно говорить и об арабских источниках, хотя вначале

норманисты сумели повернуть их в свою пользу. Эти источники говорят о

руссах как о народе высоком, светловолосом. Действительно, можно подумать о

россах как о скандинавах, но эти этнографические выводы весьма шатки.

Некоторые же черты в обычаях указывают на славян.

Совокупность всех источников смело позволяет говорить о

несостоятельности норманнской теории. Кроме этих неопровержимых

доказательств, существует множество других - таких, как доказательство

славянского происхождения названий днепровских порогов, некоторые

археологические данные. Все эти факты развенчивают норманнскую теорию.

Вывод из всего вышесказанного следующий: можно предположить, что роль

норманнов на Руси в первый период их появления на территории восточных

славян (до третьей четверти X в.)- иная, чем в последующий период. Вначале

это роль купцов, хорошо знающих чужие страны, затем - воинов, навигаторов,

мореходов.

На престол была призвана ославяненная скандинавская династия,

ославяненная, видимо, во второй половине IX века или к моменту прибытия в

Киев Олега. Мнение, что норманны сыграли на Руси ту же роль что и

конквистадоры в Америке - в корне ошибочна. Норманны дали толчок

экономическим и социальным преобразованиям в Древней Руси - это утверждение

также не имеет под собой почвы.

2) Ломоносов отметил «германизацию» Байером имен славянских князей. Весьма

важно и убедительно его заключение, что «на скандинавском языке не имеют

сии имена никакого знаменования» (примером «германского» осмысления

славянских имен может служить толкование княжеского имени Владимир как

«лесной надзиратель»). Заключение Ломоносова никто из норманистов и до сих

пор не преодолел. Также, очень значимо замечание Ломоносова о том, что со

времени принятия христианства на Руси утверждаются греческие и еврейские

имена, но это не значит, что носители этих имен – греки или евреи, а потому

сами по себе имена не указывают на язык их носителей. В соответствии с этим

размышлением Ломоносов допускал, что имя «Рюрик» - скандинавское, но пришел

князь с варягами – русью с южного берега Балтики. Убежденность его

основывалась и на том, что он, будучи в Германии, побывал на побережье

Варяжского моря, где еще сохранились не только славянские топонимы, но

местами звучала и славянская речь.

3) Что касается Днепровских порогов, то М. Ю. Брайчевскийв своей статье по

существу полностью опроверг один из важнейших аргументов норманистов: он

показал, что большинство «темных» названий порогов, перевод которых искали

в германских языках, на самом деле легко объясняется словами из алано-

осетинского языка.

Но, на мой взгляд, самым главным аргументов в пользу антинорманизма

является то, что государство не может возникнуть само сабой, его не могут

построить несколько человек, государство – это всегда закономерный процесс

в развитии общества. Даже если на минуту предположить, что Рюрик был

варягом, это не означает, что он построил государство, общество само

внутренне было готово и достаточно развито для государственности. Поэтому

норманнскую теорию можно вполне считать беспочвенной.

Глава 3. Почему норманнская теория существует до сих пор

Читателя, может быть, удивит то, что эта унизительная для русского

национального достоинства теория не встретила в верхах нашего культурного

общества никаких протестов. Но это тоже имеет свое историческое объяснение.

Почва и все условия для пышного расцвета норманизма были подготовлены на

Руси задолго до эпохи немецкого засилья.

Еще в конце пятнадцатого столетия у великих князей Московских, уже

начавших титуловать себя царями, возникла чисто политическая необходимость

официально возвысить свой род в глазах европейских монархов. Это было

вызвано следующими обстоятельствами: в 1453 году турки сокрушили

Византийскую империю, а девятнадцать лет спустя великий князь Иван Третий

женился на племяннице последнего императора Зое (Софье) Палеолог и в

качестве русского государственного герба принял римско-византийского

двуглавого орла. С этого момента в Кремле возникает и провозглашается идея:

"Москва — Третий Рим, а четвертому не бывать». Иными словами, Москва

объявила себя прямой наследницей и преемницей Византии, которая была

оплотом православия и восточно-европейской культуры. Московским государям

надо было чем-то обосновать свои права на такую преемственность и в то же

время утвердить за собой царский титул, которого никак не желали признавать

за ними другие монархи.

В соответствии с этим, опальный митрополит Спиридон, — известный на Руси

как широко образованный человек и духовный писатель, — получил от великого

князя Василия Третьего задание: разработать соответствующим образом

родословную Московской династии.

Спиридон это поручение выполнил. Вскоре появился его труд, озаглавленный

«Посланием», в котором он взял отправной точкой всемирный потоп: от Ноя

вывел родословную египетского фараона «Сеостра» (Сезостриса), а прямым

потомком этого фараона сделал римского императора Августа. У Августа, по

Спиридону, оказался родной брат Прус, получивший, будто бы, во владение

область реки Вислы, которая, по его имени, стала с тех пор называться

Прусской землей. По прямой линии от Пруса Спиридон вывел род Рюрика и в

результате всех этих «генеалогических» построений оказалось, что «государей

Московских поколенство и начаток идет от Сеостра, первого царя Египту, и от

Августа кесаря и царя, сей же Август пооблада вселенною. И сея от сих

известна суть».

Интересно отметить, что в том же «Послании» Спиридон выводит родословную

Литовских князей, но их, на-

от него же род Кобылий»... «Выеха из прус к великому князю Василию

Димитриевичу честен муж Христофор, прозванием Безобраз и от него род

Безобразов»... и т. п.

В соответствии с подобными заявлениями, потомками немцев оказались

Колычевы, Кутузовы, Салтыковы, Епанчины, Толстые, Пушкины, Шереметевы.

Беклемишевы, Левашевы, Хвостовы, Боборыкины. Васильчиковы и очень многие

другие; потомками шведов — Аксаковы, Суворовы, Воронцовы, Сумароковы,

Ладыженские, Вельяминовы, Богдановы, Зайцевы, Нестеровы и пр.; потомками

итальянцев — Елагины, Панины, Сеченовы. Чичерины, Алферьевы, Ошанины,

Кашкины, и др.; греков — Жуковы, Стремоуховы, Власовы; англичан —

Бестужевы, Хомутовы, Бурнашевы, Фомицыны; венгров — Батурины и Колачевы.

Апухтины и Дивовы оказались французами; Лопухины, Добрынские и Сорокоумовы

— черкесами и т. д.

Несомненно, некоторые из них действительно шли от нерусских корней и о

своем происхождении писали правду. Но подавляющее большинство было,

конечно, иностранцами такого же порядка, как Иван Грозный. Нередко то

происхождение, которое люди себе приписывали, чтобы удовлетворить этой

печальной моде, было много хуже подлинного, которое казалось скверным

только потому, что оно было чисто русским. Доходило до абсурдов. Так,

например, всей России известные Рюриковичи —- князья Кропоткины показали

себя выходцами из Орды. Даже это, очевидно, казалось более почетным, чем

происхождение от великих князей Смоленских. Собакины, — тоже потомки

Смоленских князей, — стали писаться выходцами из Дании.

При Петре Первом и его ближайших преемниках эта тенденция в русском

дворянстве еще усилилась. Меншиков, до встречи с Петром, как

известно, торговавший на улицах Москвы пирожками, оказался потомком

литовских магнатов; Разумовский и Безбородко — заведомые малороссы и притом

далеко не знатного происхождения, — отпрысками древних польских родов и т,

д.

Стоит ли говорить о том, что порожденная немцами норманнская доктрина, при

такой настроенности верхушки русского общества, не могла задеть в нем каких-

либо специфически русских национальных чувств и была принята в лучшем

случае с полным равнодушием.

Она вошла во все академические труды и учебники, ее стали преподавать в

школах и в университетах, постепенно отравляя национальное сознание русских

людей, прежде справедливо гордившихся своей древней историей и самобытной

культурой, а теперь все глубже проникающихся подсунутой им идеей

неполноценности русской нации и неспособности русского народа обойтись без

руководства и опеки иностранцев. Она была с отменным удовольствием принята

и утверждена за границей, давая нашим соседям «научное» основание для того,

чтобы смотреть на русских свысока, как на низшую расу, пригодную лишь в

качестве удобрения для других

. Более всего в этом погрешны немцы, навязавшие нам норманнскую теорию и

старавшиеся ее использовать в своих политических целях. Но многие русские

впадают в глубокую ошибку, не делая различия между этими «внешними» немцами

и немцами прибалтийскими, которые тут совершенно неповинны. Эти потомки

Ливонских рыцарей, с присоединением Ливонии, вошли в состав Российского

государства и честно служили ему на протяжении веков.

Все это привело к тому, что развитие русской исторической науки пошло по

совершенно ложному пути, искривленному предвзятой уверенностью, что мы

народ без прошлого, из мрака неизвестности выведенный на историческую арену

каким-то другим народом высшей категории, — конечно, не славянским.

Приняв летопись Нестора за основу истории Киевской Руси, наши официальные

историки вынуждены были в какой-то мере считаться со сведениями, которые

имеются в этой летописи об основателе города Киев — князе Кие и его

династии. Однако, допустить, что эти князья были полянами, т. е. русскими,

никто не хотел. Академики Байер, Миллер и другие отечественные немцы,

конечно, объявили их готами; В. Татищев — сарматами, историк князь Щербатов

— гуннами. Только Ломоносов утверждал, что они были славянами, позже к

этому мнению не без колебаний примкнул Карамзин. Наконец, просто решили

объявить все это легендой и таким образом совершенно списать князя Кия и

все с ним связанное с исторического счета. На эту позицию твердо встал С.

Соловьев, заявивший: «Призвание князей-варягов имеет великое значение в

русской истории, которую с этого события и следует начинать». Костомаров,

отважившийся верить в «легенду» и считать Кия исторической личностью, этим

испортил свою репутацию серьезного историка. Преуспевающий Ключевский

благоразумно обходил спорные вопросы молчанием, хотя по существу

норманистом не был. Платонов тоже счел за лучшее о Кие не упоминать и с

некоторыми оговорками примкнул к норманистам, — иначе бы ему не бывать

академиком. Иловайский, как уже было сказано, сидел на двух стульях.

Итак, под Рюрика был подведен германский фундамент, и с него стали

начинать официальную историю Русского государства. Все, что было прежде,

объявили вымышленным или недостоверным. Даже допущение того, что поляне

были способны сами построить свой столичный город, считалось ненаучным и

противоречащим всему норманистскому представлению о древней Руси. Основание

Киева старались приписать кому угодно, только не славянам. Многие русские

историки (Куник, Погодин, Дашкевич и др.) защищали совершенно нелепую

гипотезу, согласно которой он был построен готами и есть не что иное, как

их древняя столица Данпарштадт. То обстоятельство, что Константин

Багрянородный в одном из своих трудов назвал Киев Самбатом, сейчас же

породило целую серию «исторических» гипотез, будто этот город был построен

аварами, хазарами, гуннами, венграми и даже армянами, — только лишь потому,

что в языках этих народов нашлись слова, похожие на Самбат. Но прямое

указание Птолемея на то, что в его время1 на Днепре уже существовал

славянский город Сарбак (чем легче всего объяснить «Самбат»

Багрянородного), всеми было оставлено без внимания. Вероятно, решили, что

Птолемей что-то путает, — настолько неправдоподобным казалось норманистам

славянское происхождение Киева.

Вопрос, по существу совершенно ясный, в конце концов, запутали до того,

что только археология могла дать ему окончательное решение. Теперь раскопки

археологов, и в частности академика Б. А. Рыбакова, неопровержимо доказали,

что никакие «высшие» народы тут ни при чем, и что Киев был построен своими,

славянскими руками. К чести многих иностранных историков следует сказать,

что не в пример большинству своих русских коллег, они этого никогда не

отрицали.

Конечно, среди русских историков было немало и антинорманистов

(Костомаров, Максимович, Гедеонов, Забелин, Зубрицкий, Венелин. Грушевский

и др.), которые проделали большую исследовательскую работу и нанесли

доктрине норманизма чувствительные удары. Борьба между этими двумя

течениями не прекращалась со времен Ломоносова вплоть до самой октябрьской

революции. Но практически она ни к чему не привела: слишком неравны были

условия этой борьбы.

Научные позиции антинорманизма и тогда были гораздо сильнее, ибо их

подкрепляли факты, открывавшиеся все в большем количестве и определенно

говорившие не в пользу норманизма, который держался больше на рутине и на

предвзятых мнениях. Но на стороне защитников норманской теории была сила

авторитета Академии Наук и сила реальных возможностей. Кроме того, у

норманизма был весьма ценный союзник: инертность русского общества, которое

считало, что это спор сугубо научный и никого, кроме профессиональных

историков, не касающийся.

Сколько непоправимого вреда принес норманизм престижу нашей страны и нам

самим, начали понимать уже за границей, очутившись в «норманском» мире и

поневоле сделав кое-какие наблюдения, сравнения и выводы. Нашу эмиграцию

принимали в Западной Европе в полном соответствии с учением норманизма, то

есть не слишком гостеприимно, и не скрывая расценивали нас как

представителей низшей расы. Западноевропейских политических эмигрантов, —

французов, испанцев, греков и других (кто только не жаловал в трудные для

себя времена на обильные русские хлеба!) у нас принимали иначе. Французский

эмигрант герцог Ришелье в России получил пост генерал-губернатора; русский

эмигрант герцог Лейхтенбергский во Франции работал монтером. Французские

офицеры-эмигранты, ни слова не знавшие по-русски, у нас получали поместья и

полки в командованье, а русские заслуженные генералы-академики, в

большинстве прекрасно владевшие французским языком, в Париже работали

простыми рабочими или гоняли по улицам такси. И этим мы обязаны, главным

образом, норманнской доктрине, созданной и взлелеянной в нашей же Академии

Наук.

Что касается советской исторической науки, то она от норманизма решительно

отказалась, объявив норманнскую теорию антинаучной. Но оформила она этот

отказ не очень убедительно. Сделав много в области исследования и описания

древнейшего периода истории Руси, полностью признавая самобытность русской

государственности и культуры, советские историки в то же время заняли

какую-то невразумительную позицию по отношении призвания варягов и

личности князя Рюрика: не занимаясь вопросами его происхождения и

появления на Руси, о нем просто стараются вспоминать пореже, трактуя в

этих случаях как личность скорее легендарную, чем исторически

действительную. Как у этого легендарного отца мог оказаться вполне

реальный сын — князь Игорь, советские историки не объясняют, хотя Игоря

признают безоговорочно и считают его чистейшим славянином. Впрочем, для

Рюрика в последние годы выдумали особый термин: его называют персонажем не

легендарным, а «эпизодическим». Это, по-видимому, следует понимать так,

что он в действительности существовал, но не заслуживает того, чтобы им

занимались историки.

Заключение

В целом можно сделать главные выводы из анализа норманнской концепции и

критики ее антинорманизмом: 1. Норманисты не нашли аргументов в пользу

того, что варяги и русы были германцами. 2. Антинорманисты предложили

более основательную систему доказательств негерманского происхождения

варягов и руси.

Так или иначе, с норманизмом на нашей родине практически покончено. Но

Запад продолжает за него держатся цепко и в течение двух последних

десятилетий с завидной настойчивостью старается укрепить обветшалые

позиции норманнской теории. Западные норманисты, среди которых есть, к

сожалению, и выходцы из России, в разных странах выпустили немало книг и

публикаций, в которых на все лады повторяют, по существу, все те же

псевдонаучные измышления шлецеров и байеров, при полном замалчивании

непрестанно возрастающего числа исторических открытий и работ, совершенно

убийственных для норманнской доктрины.

Этот факт весьма показателен и требует самого пристального внимания,

ибо за ним кроется не одно лишь тщеславное желание Запада отстоять

видимость своего превосходства над русским народом. Дело обстоит гораздо

серьезней: норманнская доктрина пошла на вооружение тех русофобских сил

западного мира, которые принципиально враждебны всякой сильной и единой

России, — вне зависимости от правящей там власти, — и служит сейчас чисто

политическим целям: с одной стороны как средство антирусской обработки

мирового общественного мнения, а с другой — как оправдание тех действий,

которые за этой обработкой должны последовать.

Так ошибка историческая, допущенная три века тому назад и казавшаяся

тогда малосущественной, постепенно расширяя круг своего действия,

опоганила и русское самосознание и отношение к нам других народов,

обернувшись ошибкой политической огромного масштаба.

За неуважение к своему прошлому приходится платить дорогой ценой.

Список литературы

- Авдусин Д.А. // Вопросы истории, 1988, №7, с.23-24

- Гедеонов С.А., Варяги и Русь, СПб, 1876

- Карамзин Н.М., История государства Российского, том 1, СПб, 1830

- Картаев М. // Слово, 1990, №8, с.63-67

- Кузьмин А.Г.// Вопросы истории, 1974, №11, с.54-83

- Кузьмин А.Г., История России с древнейших времен до 1618, М, 2003

- Кузьмин А.Г., Начало Руси, М, 2003

- Кузьмин А.Г., Начальный этап древнерусского летописания, М, 1977

- Кузьмин А.Г., Источниковедение истории России, М, 2002

- Ловмяньский Х., Русь и норманны, М, 1985

- Мавродин В.В., Образование Древнерусского государства и формирование

древнерусской народности, М, 1971

- «Повесть временных лет», Под. ред. Виргинского В.С., М, 1979

- Славяне и Русь: проблемы и идеи, М, 1999

- Шаскольский И.П., Норманнская теория в современной буржуазной науке, М-

Л, 1964

-----------------------

[1] Повесть временных лет. Под ред. Виргинского В.С. М. 1979. с. 16-17

[2] Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618. М. 2003. с.78

Страницы: 1, 2