История цивилизаций

проповедям св. Бернарда, благословившего создание духовно-рыцарских

орденов, цистерцианцы нередко выступали проводниками насильственной

христианизации, как было в языческой Прибалтике или арабской Испании.

Идеалы уединения, бедности, физического труда не спасли и цистерцианские

монастыри от постепенного обмирщения. Рачительные монахи, отводившие много

времени интенсивному сельскохозяйственному труду, охотно внедрявшие

различные технические новшества, активно включались в торговлю,

обогащались. Очень скоро цистерцианцы переложили занятия физическим трудом

на так называемых конверсов (обращенных), рекрутировавшихся из сельской

бедноты. Конверсы, или «бородатые братья» (в отличие от монахов, которым

надлежало бриться) принимали монашеский обет, но жили отдельно от основной

братии. Обет послушания обязывал конверсов работать столь долго, сколь это

было необходимо аббату. При этом за свой труд они как члены цистерцианского

ордена получали одно лишь скудное пропитание.

XII век стал переломным в истории монашества. Все существовавшие к

этому времени формы бенедиктинского монашества, включая и цистерцианцев,

были укоренены в аграрной, не городской, части христианского мира. Город

издавна представлялся монахам вертепом порока. К тому же города, во главе

которых, как правило, стояли епископы, таили в себе угрозу подчинения

монастырей епископату. Однако с ростом городов в Западной Европе в XI—XII

вв., усилением их экономического, политического и духовного влияния, все

сильнее стала ощущаться потребность в укреплении пастырского служения в

городских общинах, сохранении монополии церкви в духовной жизни общества.

Бенедиктинское монашество, исповедовавшее идеал ухода от мира, вряд ли

могло стать надежной опорой церкви в новых условиях. В 20-е гг. XII в.

папство отказывается от поддержки монастырей в их борьбе за автономию

внутри церкви. Монастыри вновь переходят в подчинение епископов диоцеза,

правда, сохраняя некоторую самостоятельность. Духовенство же, живущее в

миру и занятое пастырским служением, возвращает себе ведущие позиции в

церкви и во многом определяет политику папства.

В XII в. большого размаха достигло движение регулярных каноников —

служителей по преимуществу соборных и приходских церквей городов, живших

особыми общинами — каноникатами, в соответствии с определенным уставом. В

начале XII в. происходит размежевание регулярных каноников с монашеством. В

качестве устава каноники избрали не правило св. Бенедикта, а устав,

приписываемый знаменитому отцу церкви св. Августину. Поэтому их и стали

называть августинцами. Устав св. Августина принимали практически все новые

духовные ордена, включая монашеские, возникшие в XII—XIII вв. В основу

этого устава легла особая мистическая категория христианского вероучения —

любовь. Высшая любовь к Богу требовала жертвенной любви к ближнему,

которая, прежде всего, выражалась в активной проповеднической деятельности

в миру. Августинцы и другие ордена, принявшие устав св. Августина,

чувствовали свою ответственность за спасение всех христианских душ и потому

им был чужд идеал монашеского уединения во имя личного спасения,

характерный для бенедиктинства.

Ереси второй половины XII—XIII в. Учреждение инквизиции. Исследователи

выделяют XII в. в истории Западной Европы в связи с глубокими переменами в

массовом религиозном сознании. Иногда говорят даже о внутренней

христианизации Европы в XII в., противопоставляя ее внешнему, формальному

утверждению христианства в предшествующие столетия. Ранее христианство

воспринималось по преимуществу как религия сильного Бога, способного, по

выполнении верующим определенного набора сакральных действий, защитить от

сил зла, обеспечить земное и загробное благополучие. Элементы этого

понимания христианства сохранялись и позднее, но в XII в. представители

самых широких слоев населения обращаются к поискам интимного,

индивидуального пути к Богу, часто отвергая привычные формы общения с

потусторонним миром, предлагаемые церковью. Пробуждается интерес к

Священному Писанию, миряне стремятся познакомиться с ним не через

посредство клира, знающего латынь, а самостоятельно. Библия начинает

переводиться на народные языки, а ее положения своеобразно переплавляются в

сознании мирян. Массовый религиозный подъем породил и беспрецедентное

множество различных еретических учений во второй половине ХЛ-ХШ в. Удобную

почву они находили в городах, население которых в силу сравнительно

высокого уровня грамотности было наиболее восприимчиво ко всякого рода

духовным исканиям.

Крупнейшими еретическими движениями, оформившимися во второй половине

XII—XIII вв., явились ереси вальденсов и катаров. Первоначально они

возникли в городах Юга Франции и оттуда распространились по всей Европе. В

них нашли отражение также и острые социальные конфликты эпохи, вызванные

интенсивным развитием товарно-денежных отношений и растущей поляризацией

городского общества. Определенное влияние на программу еретиков оказало

коммунальное движение, направленное против городских сеньоров, которыми

нередко являлись епископы. Наконец, антиепископская и в целом антицерковная

направленность учения и деятельности вальденсов и катаров была реакцией на

рост светской власти и финансового могущества церкви в эпоху папской

теократии. Знакомство с Евангелием, переведенным на народное наречие,

приводило к выводу, что богатая католическая церковь давно забыла заветы

святой бедности и служит не Христу, но маммоне (т.е. земным благам).

Основатель ереси вальденсов, давший ей имя, преуспевающий лионский

купец Пьер Вальдо, отказался от принадлежавшего ему имущества, чтобы жить в

бедности и подобно апостолам бродить по дорогам, проповедуя Евангелие и

призывая народ к покаянию. Позднее вальденсы сформулировали тезис о том,

что развращенная богатством римская церковь потеряла святость, и

отправляемые ею таинства не имеют силы. Поэтому вальденсы считали, что

право совершать таинства имеет не тот, кто получил священнический сан, а

любой мирянин, который, согласно заповедям Христа, ведет нищенский образ

жизни, лишен постоянного пристанища и порою даже крыши над головой.

Значительно дальше в осуждении католической церкви пошли катары. На их

учение определенное воздействие оказала дуалистическая ересь богомилов,

возникшая в Х в. в Болгарии. Богатую и могущественную католическую церковь

катары объявляли творением сатаны. А крест, которому поклоняются католики,

они считали символом материального злого мира, его страданий и пороков.

Этой «грязной» церкви катары противопоставляли свою «чистую» церковь

(катары — от греч. «чистый»), основанную на принципах суровой аскезы и

нестяжательства и служащую истинному Богу. Особенного успеха церковь

катаров достигла в районе между Тулузой и Альби, где к ней примкнули не

только широкие слои горожан, но и представители среднего и высшего,

титулованного, дворянства. По названию одного из центров катаров — города

Альби — их стали именовать альбигойцами.

Распространение еретических движений во многих странах Западной

Европы, их массовый характер, более или менее четкие организационные формы

заставили католическую церковь прибегнуть к чрезвычайным мерам, например,

таким, как провозглашение крестового похода против альбигойцев в начале

XIII в. и учреждение системы папской инквизиции в 30-е гг. XIII в.

Преследование еретиков велось и ранее, но оно оказалось мало эффективным.

Теперь же во всех епископствах вводилась особая должность папского

инквизитора, которому надлежало единолично вести следствие по всем делам,

относящимся к ереси, вплоть до вынесения окончательного приговора. Решение

папского инквизитора обязаны были неукоснительно выполнять как местные

епископы, так и светские власти, которым еретики передавался для исполнения

приговора. Обычным наказанием по обвинению инквизиции стало сожжение на

костре (исп., порт. аутодафе — акт веры), якобы очищающее еретиков от их

заблуждений.

Нищенствующие ордена. Папство в борьбе с ересями не ограничилось

одними лишь карательными мерами, понимая, что еретические движения выражали

тягу широких слоев населения к обновленной, бедной, церкви и во многом были

обусловлены неэффективностью проповеднической деятельности католического

клира. Так, папа Иннокентий III исходил из необходимости подчинить движение

за святую бедность, «приручить» его и использовать затем для укрепления

авторитета всего духовенства в глазах паствы. Он и его преемники утвердили

создание нищенствующих орденов, первыми и важнейшими из которых явились

доминиканцы и францисканцы, появившиеся в начале XIII в.

Нищенствующие ордена воплощали новые воззрения на монашескую аскезу,

отчасти восходящие к идеалам регулярных каноников, отчасти сформировавшиеся

под влиянием еретических и иных массовых религиозных движений второй

половины XII-начала XIII в. В основе организации нищенствующих орденов

лежало представление об апостольской жизни, т.е. стремление во всем

следовать примеру апостолов Христа, несших его учение в мир.

Бенедиктинскому идеалу аскета-отшельника, затворившегося в монастыре, они

противопоставляли идеал странствующего по миру аскета-проповедника.

Нищенствующие монахи с самого начала сосредоточились на проповеднической

деятельности в городах, «заботе о душах», а также миссионерстве.

Чрезвычайно быстро распространившись во всех странах Западной Европы, они

уже в XIII-ХIV вв. устремились за ее пределы — в Палестину, Египет,

Закавказье, Крым, державу монголов в Центральной Азии, достигнув даже

Китая. Однако организация проповеди в нищенствующих орденах существенно

отличалась от практиковавшейся в церкви, в том числе и регулярными

канониками. Она базировалась на опыте катаров и вальденсов. Проповедник не

ждал, когда к нему, в церковь, соберется паства, но сам искал ее, шел к

людям, «пешком без золота и серебра, словом, во всем подражая апостолам».

Нищенствующие монахи проповедовали тщету всего мирского уже самим своим

обликом: они скорее напоминали нищих странников, чем монахов и священников.

Бедность, таким образом, являлась наряду с проповедью другой важной

стороной представления об апостольской жизни. Некогда уже цистерцианцы

стремились воплотить идеал бедности, однако нищенствующие монахи пошли еще

дальше. Им поначалу не только запрещалось владеть каким-либо имуществом, но

и предписывалось жить исключительно за счет милостыни, нищенства. Несмотря

на ряд общих черт важнейшие из нищенствующих орденов — доминиканский и

францисканский имели свою ярко выраженную специфику, обусловленную

обстоятельствами их возникновения. На всей последующей истории этих орденов

лежал глубокий отпечаток личности их создателей — св. Доминика и св.

Франциска.

Св. Доминик (умер в 1221), испанский каноник-августинец, в начале XIII

в. оказался на юге Франции, охваченном ересью альбигойцев. Свою задачу он

видел в первую очередь в организации эффективной проповеди во имя

сохранения целостности католической церкви. Официальное название

доминиканцев, выражающее специфику ордена, — братья проповедники. Но чтобы

проповедовать верное учение, следовало подготовить грамотных пастырей, во

всех тонкостях постигших ортодоксальную католическую теологию. Поэтому с

самого начала другим важнейшим направлением деятельности доминиканцев было

углубленное изучение теологии. Неслучайно центрами ордена стали Париж и

Болонья — два крупнейших университетских города средневековой Европы.

Доминиканцы создали разветвленную сеть теологического преподавания,

включавшего также изучение различных языков, необходимых теологу и

проповеднику. Вскоре именно доминиканцы во многом определяли, что есть

истинное христианское учение. Св. Фома Аквинский (умер в 1274) — крупнейший

авторитет католического богословия, принадлежал к ордену св. Доминика.

Неслучайно также, что большинство инквизиторов назначалось из числа

доминиканцев, хотя в ряде регионов Европы инквизиция была передана и ордену

францисканцев.

Св. Франциск (умер в 1226) был сыном богатого купца из итальянского

города Ассизи, но еще в юности отказался от семьи, наследства и всех вообще

земных благ с тем, чтобы принадлежать одному Богу. Но так же как Христос,

который «умер за всех», Франциск отверг монашеское уединение, «зная, что

послан Богом для того, чтобы приобрести Ему души». Франциска в отличие от

Доминика, заботившегося о борьбе с ересями и целостности церкви, побуждала

к проповеди, прежде всего любовь и сострадание к ближнему. Франциск

обращался со словами Евангелия не только к людям, но и к птицам, змеям,

волкам, видя во всякой природе Бога. Краеугольным камнем учения Франциска

была «госпожа бедность», понимаемая как высшая степень смирения. Смирение,

самоуничижение характерны и для его последователей, официально

именовавшихся по латыни миноратами, т.е. меньшими братьями. Франциск не

только запрещал искать даже минимальных удобств для себя, предписывал

носить рубище, препоясанное веревкой, но и книги разрешал иметь только

грамотным братьям, да и то исключительно богослужебные. Франциск вообще

неохотно дозволял занятия теологией, опасаясь, как: бы чрезмерное

мудрствование «не погасило дух молитвы и благочестия». Со временем, однако,

и францисканцы создали свою систему теологического образования. Но уже в

XIII в. от доминиканской теологии учение францисканских богословов,

отличала большая чувственность, эмоциональность.

С развитием нищенствующих орденов и превращением их в многочисленные и

разветвленные монашеские организации все острее вставала проблема

сохранения первоначального идеала бедности. Доминиканцы, которым с самого

начала для занятий теологией необходимы были отдельные кельи, обширные

библиотеки, значительные финансовые ресурсы, быстро согласились со

смягчением требований нестяжательства. А первые постоянные обители были

созданы еще св. Домиником. Напротив, у францисканцев попытки корректировать

учение о «госпоже бедности» вызвали во второй половине XIII в. раскол

ордена на сторонников строгого соблюдения заветов Франциска — спиритуалов и

тех, кто осуждал чрезмерное увлечение бедностью, выступал за развитие

больших монастырских общин (конвентов) — конвентуалов. Однако эти конвенты,

как и прочее имущество ордена, находились лишь в пользовании миноритов,

тогда как правом собственности обладал Апостольский престол. Важным

отличием конвентов, как доминиканцев, так и францисканцев от существовавших

ранее монастырей была их открытость городу и церкви. Эти конвенты часто

служили временным пристанищем братьев, которые охотно шли проповедовать

Евангелие на людных перекрестках, базарных площадях, постоялых дворах или

отправлялись в отдаленные страны.

«Авиньонское пленение» пап. К концу XIII в. папство, ранее успешно

противостоявшее универсалистским притязаниям императоров, столкнулось с

новой мощной силой — нарождающимися централизованными монархиями. Конфликт

разгорелся с французским королем Филиппом IV, который без разрешения папы

обложил налогом французское духовенство. Тем самым Филипп IV

продемонстрировал, что французская церковь является неотъемлемой частью его

королевства и впредь королю решать, в какой степени она будет подчиняться

папе. Папа Бонифаций VIII уже готов был отлучить Филиппа IV от церкви,

когда в его резиденцию в Ананьи ворвались люди французского короля. Один из

них, согласно легенде, нанес пощечину папе железной рукавицей. Не перенеся

унижения, Бонифаций вскоре скончался. С пощечины в Ананьи в 1303 г.

началась эпоха ослабления папства, оказавшегося под контролем Франции.

Избранный на папский престол французский епископ, опасаясь оппозиции

итальянского духовенства, предпочел остаться во Франции. В 1309—1377 гг.

резиденция пап находилась на юге Франции, в Авиньоне.

Авиньон имел некоторые неоспоримые преимущества перед Римом. Здесь

отсутствовали влиятельные кланы знати, которые могли бы воздействовать на

выборы и политику пап. Начиная с периода борьбы за инвеституру, папы

нередко в целях безопасности покидали Рим, что затрудняло создание

постоянного аппарата управления. Да и материальные возможности курии были

не всегда достаточными для проведения самостоятельной международной

политики. В Авиньоне папы впервые смогли создать постоянно действующее и

эффективное финансовое ведомство. Папы использовали всякую возможность для

получения с церкви и отдельных прелатов различных отчислений, открыто

торговали доходными церковными должностями, использовали на личные нужды

деньги, собранные для очередного крестового похода. Впервые именно

авиньонские папы перешли к широкой торговле индульгенциями.

Откровенно фискальная политика авиньонских пап порождала недовольство,

как в церкви, так и среди мирян. Неслучайно в эти годы особенно радикальные

формы принимает движение францисканцев-спиритуалов, мечтавших об

«ангелическом», не вовлеченном в мирские дела, папстве. Их настойчивая

проповедь святой бедности вызвала уже в конце XIII в. кровавые репрессии со

стороны Рима. Теперь же папа Иоанн XXII (1316-1334) отлучил спиритуалов от

церкви и объявил ересью учение о том, что Христос и его апостолы не

обладали имуществом. Кроме того, профранцузские настроения папства вызвали

в других 'странах, особенно с началом Столетней войны, сильное движение за

независимость национальных церквей. С началом XIV в. впервые зарождается и

теория о необходимости отделения церкви от государства. Ее выразителями

стали сторонники империи, Уильям Оккам, Марсилий Падуанский, Данте, в

трактатах, которых разворачивалась критика теократической доктрины папства.

В Англии большой популярностью пользовались воззрения Джона Виклифа,

считавшего, что католическая церковь и папа лишь отдаляют человека от

подлинного христианства, заключенного в Евангелии. Сочинения Виклифа

распространились по всей Европе. Его активным последователем стал магистр

Пражского университета Ян Гус, также выступавший за реформу церкви.

Великая схизма и соборное движение. Дальнейшему падению авторитета

папства способствовала великая схизма — раскол церкви в 1378—1417 гг.

Воспользовавшись ослаблением Франции в Столетней войне, папа Григорий XI в

1377 г. вернул свою резиденцию из Авиньона в Рим. Однако после его смерти в

1378 г. коллегия кардиналов, состоявшая из французов и итальянцев,

раскололась: итальянские кардиналы выбрали папу — итальянца, а французские

кардиналы, утверждая, что эти выборы проведены с нарушением правил, —

француза. Последний вскоре перебрался в Авиньон. Каждый из двух пап,

доказывая, что именно он является законным, а другой — узурпатором, стал

рассылать письма епископам, аббатам, монархам, князьям, университетам с

требованием поддержки. Вскоре вся Европа разделилась на враждующие партии.

Чтобы положить конец схизме, было решено созвать собор с участием прелатов

из всех стран Европы, профессоров университетов, теологов, юристов,

представителей монархов. Такой собор состоялся в 1409 г. в Пизе. Он

низложил обоих пап и избрал нового. Но низложенные папы не признали решения

собора. В результате раскол только углубился: в Европе было теперь три

папы.

Неудача Пизанского собора способствовала оформлению в Западной Европе

соборного движения. Его сторонники утверждали, что папа не является

абсолютным главой христианского мира, не может он являться и непогрешимым.

«То, что касается всех, должно быть одобрено всеми», и лишь вся церковь в

целом, представляемая Вселенским собором, непогрешима. Соборное движение,

однако, было неоднородным как по составу, так и по характеру выдвигаемых

требований. Европейские монархи, от поддержки которых в основном и зависело

признание того или иного папы законным, стремились, прежде всего,

ограничить власть папства наднациональными церквями. Для кардиналов и

римской курии падение авторитета папства предоставляло удобную возможность

укрепить собственное положение в управлении церковью. Более широкие круги

духовенства и мирян возлагали на Вселенский собор надежду на осуществление

глубоких реформ церкви, на которые папство, казалось, уже не было способно.

В 1414—1418 гг., наконец, удалось созвать такой собор в Констанце, который

в 1417 г. избрал папу, получившего всеобщее признание. Констанцский собор

принял решения о подчинении папы власти соборов и о регулярном их созыве.

Однако уже следующий собор в Базеле в 1431—1449 гг. фактически привел

к новой схизме: законному папе Евгению IV (1431—1447), недовольному

дальнейшим наступлением на прерогативы Рима, был противопоставлен

«соборный» папа. Евгений IV в свою очередь созвал свой собор, известный под

именем Ферраро-Флорентийского (1438—1445). Перспектива возобновления схизмы

не устраивала как многих иерархов церкви, так и светских государей.

Последних вполне удовлетворили базельские постановления об ограничении

власти папы над национальными церквями, в целом санкционированные Евгением

IV. Эти постановления открывали путь к законодательному оформлению

национальных церквей в ряде государств Западной Европы. Вместе с тем,

важной дипломатической победой Евгения IV стало заключение на Ферраро-

Флорентийском соборе в 1439 г. унии с греческой церковью. В Византии

надеялись посредством унии получить помощь в борьбе с турками. Признание же

православной церковью верховенства папы упрочило позиции Рима в самой

Западной Европе. В результате Базельский собор потерял поддержку как

большинства в церкви, так и многих светских монархов.

Страницы: 1, 2, 3, 4