Земская реформа

деятельности земства. Они высказались за сокращение численности управ,

допуская возможность замены коллегиального принципа единоличным по

усмотрению собрания; за некоторое ограничение компетенции земских собраний

(в частности, по вопросам народного образования, системы раскладок).

Многие предложения группы Пазухина нашли отражение в проектах

последнего периода деятельности комиссии. Крестьянская волость сохранялась;

функции надзора над крестьянским управлением, которые намечались Совещанием

как второстепенные для волостелей, получили равное значение с его

обязанностями в качестве исполнительной инстанции по административным и

земским делам; для волостеля вводился имущественный ценз и отменялось

избрание земским собранием, так что абсолютно утрачивалась связь его с

земством. В вопросах земского законодательства «большинство» Комиссии

сделало ряд уступок крупному земельному дворянству. Оно признало права

крупных собственников быть гласными уездных земских собраний без избрания.

Это решение мотивировалось «желанием придать земской работе более

спокойный, ровный и чуждый увлечений характер». Было отвергнуто

установление «большей уравнительности» в расписании гласных, лишена прав

целая категория избирателей по цензу общего годового оборота с

производства, что несомненно привело бы к ослаблению представительства

торгово-промышленной буржуазии; крестьянам, владевшим землей на праве

собственности, помимо надела предоставлялось факультативное право участия

только в одном из съездов (или съезде уездных землевладельцев, или в

сельских избирательных сходах); отклонялось проектировавшееся Совещанием

право уездных собраний назначать суточные и прогонные своим губернским

гласным, в чем особенно остро нуждались представители от крестьянских

обществ. «Большинство» Комиссии отказалось от предположения Совещания о

выборности председателей земских собраний и признало требование «дворянской

партии» о замещении должности председателя уездного присутствия и уездного

земского собрания предводителем дворянства. Однако представители сословно-

крепостнических интересов не провели в Кахановской комиссии всех своих

требований, основные из них — преобразование земского представительства на

сословном начале и объединение судебной и административной власти на низших

инстанциях управления — были отклонены «большинством». Это, как видно, и

послужило причиной роспуска Комиссии. Но определенное влияние на ее работу

они оказали. «Вестник Европы» писал: «В -работу Комиссии «новые» элементы

(т. е. «сведущие люди») ворвались с достаточной силой, чтобы не оставить

камня на камне в предложениях Совещания, но все же не с таким

полновластием, чтобы поставить на их место другое, сколько-нибудь стройное

дело».

Частные уступки программным заявлениям дворянской крепостнической реакции

не могли удовлетворить Д. А. Толстого, непримиримого врага «либеральных»

правлений своих предшественников, с которыми было связано само появление

Кахановской комиссии и все направление ее законодательных работ. 1 мая 1885

г. Комиссия была закрыта. «Русская мысль» заметила по этому поводу, что

Комиссия «пережила '.мысль о своем учреждении... еще год назад в обществе

привыкли, что призвание ее окончено». Если назначение Толстого министром

внутренних дел означало открытый переход к реакции, то роспуск Кахановской

комиссии свидетельствовал о намерении правительства приступить к общему

пересмотру буржуазного законодательства.

3. Земский вопрос в периодической печати

Одновременно с выступлением в Кахановской комиссии дворянская реакция

вела энергичный поход против буржуазных реформ 60-х годов на страницах

газет и журналов. Наиболее полно ее требования нашли отражение в статье А.

Д. Пазухнна «Современное состояние России и сословный вoпpoc»,

опубликованной в январской книжке «Русского вестника» за 1885 г.

Признавая историческую необходимость освобождения крестьян, Пазухин

считал все остальные буржуазные реформы искусственными, так как в их основе

«лежит принцип уравнения или так называемого слияния сословий»31. Особенно

он выделял земскую и городскую реформы, которые «являются самыми важными в

смысле разрушения исторического строя нашей жизни. Что касается судебной

реформы, то ей суждено было закрепить новый порядок вещей, взяв

дезорганизованную Россию под свою защиту»; военные реформы «нанесли

последний удар дворянству, как служилому сословию». Не останавливаясь

подробно на крестьянском управлении, Пазухин считал неправильным

уничтожение института мировых посредников, назначавшихся из дворян.

Автор статьи не ограничивался критикой реформ 60-х годов, он выдвигал и

позитивные требования: «Задача настоящего должна состоять в восстановлении

разрушенного». Основу пересмотра реформы земских и городских учреждений

должна была, по его мнению, составить «замена бессословного начала

сословным», органы местной администрации предлагалось объединить с

земством. Требование возврата к сословному принципу мотивировалось тем, что

«предоставление общественных прав случайным группам всегда соединяется с

известной долей политического риска». Для предотвращения «современного

социального брожения» Пазухин требовал проведения наряду с земской также и

дворянской реформы, которая восстановила бы права дворянства как служилого

сословия.

Либеральная пресса оценила статью Пазухина как решительный шаг реакции,

выдвинувшей свой план действия и требующей от правительства конкретных

законодательных мер. «Вестник Европы» писал: «Приверженцы принципа, еще

недавно предназначенного к оставлению за штатом, перешли не только от

обороны к наступлению, но и от общих фраз к более или менее определенным

проектам». «Русские ведомости» охарактеризовали статью Пазухина как

«наиболее полное выражение» реакционных сословных требований дворянства

«последнего времени». «Все зло «от того», все неурядицы «оттуда» идут, от

реформы прошлого царствования такова основная мысль статьи Пазухина», —

заключала «Русская мысль».

В «Русском вестнике» и «Московских ведомостях» в 80-х годах сотрудничали

многие земские деятели, так что реакций шла отчасти и из самой земской

среды. Вслед за выступлением А. Д. Пазухина появилась статья бывшего земца

и одесского городского головы Н. А. Новосельского. Он предлагал в связи со

100-летием дворянской Жалованной грамоты: «I) ослабить в составе земских

учреждений представительство темных масс и усилить представительство

среднего землевладения», в котором «абсолютно наиболее силен дворянский

элемент»; «2) организовать государственный сельскохозяйственный кредит для

поместного дворянства». В «Русском вестнике» был помещен еще ряд других

статей земских деятелей: курского земца А. И. Роштока против земской

статистики, казанского земца Н. Е. Баратынского в защиту «неделимых

дворянских участков», а также пензенского земца В. Друцкого-Соколинского,

симбирского — Ю. Д. Родирнова, тамбовского — Д. Н. Цертелева и др.

Некоторые из них писали и в «Московских ведомостях».

«Московские ведомости» посвящали земскому вопросу передовые статьи,

хронику. Речь шла не о реформе, не о частных изменениях в местном

самоуправлении, а о его полном упразднении.

Цель кампании, предпринятой реакционной прессой Каткова, — воздействовать

на правительство, побудить его к активным действиям. «Русский вестник»

писал: «Настало время бросить фразы и начать серьезное дело. Беспомощно

разводить руками перед «оргиями» самоуправления, может быть, это очень

«либерально», но это во всяком случае занятие, не соответственное

правительству. От него вся Россия ожидает благоразумных, но решительных

мер, которые положили бы конец фальшивому положению дел».

Защиту земства от нападок прессы вели либеральные органы, в особенности

«Вестник Европы», «Русские ведомости», «Русская мысль», «Неделя».

На страницах «Вестника Европы» — наиболее влиятельного органа умеренно-

либерального направления—регулярно помещались статьи против сословности.

Можно безошибочно сказать, что это был основной момент в обсуждении им

земского вопроса. В специальной статье «Дворянство в России» приводился

статистический материал о прогрессирующем уменьшении дворянского

землевладения, доказывалась закономерность этого процесса и нереальность

попыток предотвратить его какими-либо законодательными мерами, вроде

Дворянского банка, учреждения майоратов и т. п. Отсюда и общий вывод

статьи: «Программа, основанная на сословных привилегиях, не может быть

признана лозунгом будущности России». «Русская мысль» со своей стороны

приветствовала антисословную направленность статьи.

В том же году со статьей «Сословное начало в местном управлении и

самоуправлении» выступил ведущий публицист «Вестника Европы» К.. Арсеньев.

Эта статья обсуждалась в Петербургском юридическом обществе. В ней

доказывалось, что после реформы 60-х годов сословные перегородки стерлись,

что под общим наименованием сословия объединяются часто совершенно

разнородные элементы, поэтому введение сословного начала в земское

устройство не может быть оправдано жизненной необходимостью.

«Вестник Европы» в этот период, до появления проекта Д. А. Толстого,

стоял на позиции дальнейшего развития начала самоуправления. Он с

одобрением писал о земских ходатайствах и постановлениях 1881—1882 гг.,

высказавшихся за расширение земского представительства, за понижение

земельного ценза, за последовательное проведение принципа бессословности.

Журнал критиковал реакционные исправления Земского положения, принятые в

60:—70-х годах. В 1885 г. ih писал: «Нужна решимость продолжать однажды

начатое дело, продолжать его в том же направлении, в каком оно начато», а в

1886 г.: «Наше сочувствие всецело на стороне выборного управления, лишь бы

только последнее было основано не на сословном, а на бессословном земстве,

преобразованном в смысле широкого развития лучших начал действующего

закона». Однако для его оценки деятельности земства характерна идеализация.

Так, в 1886 г. «Вестник Европы» подчеркивал преобладание интересов

«народной массы», крестьянства в деятельности земства.

На вызов реакции откликнулись и другие либеральные издания. Убежденным

оппонентом Пазухина от либерального лагеря выступил В. Скалон, много

писавший в «Русских ведомостях», а позже и в «Северном вестнике». В статье

«Наше самоуправление» он полностью опровергал правильность введения

сословного принципа, указывал, что в пореформенное время «самые сословия

падают и место их занимают общественные классы». Критикуя дворянско-

крепостническую программу Пазухина, Скалон вскрывал одновременно и

ограниченность Положения 1 января 1864 г. В период вполне определившегося

поворота правительственной политики к реакции «Русские ведомости»

продолжали выступать за дальнейшее развитие буржуазного законодательства.

В разгоревшейся между реакционным и либеральным лагерем полемике о

назревших государственных преобразованиях и роли сословий очень

неопределенную позицию занял журнал «Русское богатство». С начала 80-х

годов вокруг журнала начинает объединяться группа народников, но

отчетливого направления «Русское богатство» еще не имело. Статья Юзова

«Будущность сословий», помещенная в № 1 за 1885 г., свидетельствует об

аполитичности журнала, его теоретической беспомощности. Автор статьи не

уловил остроты полемики о сословном вопросе в Кахановской комиссии и в

прессе. Не понимая отличия классов и сословий, он убеждал читателей, что

сословия вполне необходимы, так как «граждане государства имеют

разнообразные занятия и интересы». О земстве журнал в это время писал мало.

Не упоминая имени Пазухина, не называя конкретно ни одного из органов

реакционной прессы, обозреватель крайне робко возражал «некоторым газетам,

которые упрекают защитников принципов земского самоуправления».

Позиция «Русской мысли», общая в основном с «Вестником Европы» и

«Русскими ведомостями», имела и несколько своеобразный оттенок. В

освещении внутриполитических проблем проявлялась большая общественно-

политическая заоcтренность. С 1886 г. внутреннее обозрение журнала вел Н.

В. Шелгунов, что несомненно сказалось на общей идейной линии журнала.

«Русская мысль» не только отстаивала реформы 60-х годов, но и отмечала их

ограниченность: «В на стоящее время на двадцатилетнем расстоянии от этих

реформ самый объем их положительно уже утрачивает иллюзию чего то

необычайного, беспримерного». В журнале последователь но проводилась мысль

о «более широких», чем местные хозяйственные вопросы, задачах земства.

Направление преобразований журнал видел в децентрализации, в расширении

области самоуправления, в том, чтобы земство, «став в ряд государственных

органов и объединив в своих руках всю власть в уезде и губернии», заменило

бы собой все многочисленные присутствия с их армией чиновничества. Таким

образом, «Русская мысль» высказывалась за преобразование всего местного

управления на земской основе, а общий вывод журнала: «В земстве, каковы бы

ни были его нынешние недостатки, все-таки вся будущность действительного

улучшения наших порядков», — позволяет предполагать, что имелось в виду не

только местное, но и центральное управление. Правильность этого

предположения подтверждается целым рядом других высказываний, которые

встречаются на страницах «Русской мысли». Так, говоря о необходимости

реформы местного управления, обозреватель журнала отмежевывается от тех

публицистов, которые «враждебно относились к мысли о преобразованиях более

широких». Обособленность земства от общего управления признается одной из

отрицательных сторон закона 1864 г. Все это доказывает, что «Русской

мыслью» ставился вопрос о центральном земском представительстве, хотя и

несколько иносказательно, что, бесспорно, объяснялось жестокими цензурными

законами эпохи действия правил 1882 г.

Наряду с этой политической постановкой вопроса о роли земства и

перспективах его развития, «Русская мысль» выдвигала и конкретную программу

пересмотра Земского положения 1864 г. Одно из основных требований этой

программы — изменение избирательного права, расширение избирательных прав

для мелких собственников, понижение земельного ценза, уравнение

представительства от крестьян (сельских обществ) и землевладельцев (в

соответствии с принадлежащей им землей), что было направлено против

сословных привилегий дворянства и гарантированного преобладания средней и

крупной земельной собственности в земстве. В этой связи отмечалось, что

земство является «слишком дворянским», что «внимание к крестьянским

интересам сказывалось слабо», что интересы землевладельческие заслоняли

интересы крестьян. Именно этим объяснялась и неравномерность земского

обложения, завышенная оценка крестьянских земель по сравнению с

частнособственническими. «Более уравнительному обложению, — писала «Русская

мысль», — препятствует самый состав нынешнего земского представительства,

так как представителей частного землевладения в нем более, чем

представителей от крестьян, и, сверх того, слишком большое преобладание в

нем дано именно крупной собственности». Тем самым вскрывались классовые

интересы в земстве, классовый характер его деятельности.

Вопрос о равномерном обложении земли связывался с назревшей

необходимостью частичного перераспределения собственности. Журнал писал:

«Владение большими пространствами земли при равном обложении сделалось бы

невозможным, так как доход с небольшой сравнительно запашки поглощался бы

налогом с бездоходных участков и, вследствие этого, эти участки, лежащие

пустырями, и леса стали бы переходить от помещиков и казны в собственность

крестьян, которые сумели бы эксплуатировать эти земли с пользой для всей

страны».

Вместе с тем журнал выступал против усиления торгово-промышленной

буржуазии. Журнал полагал, что понижение земельного ценза повысит роль в

земстве «более мелких, но настоящих земских хозяев и устранит по

возможности влияние кулаков». Либерально-буржуазные мотивы в журнале

переплетались с народническими. Помимо расширения избирательного права

журнал требовал отмены административного контроля над земством и

губернаторской цензуры, предоставления земству действительной

исполнительной власти. Выступая с этой конкретной программой пересмотра

Положения 1864 г., журнал отмечал, что все это — «средство только

второстепенное», что «сущность дела в общих условиях». Какие условия

имеются в виду, об этом автор сказать не мог, но ясно, что речь идет об

общеполитических условиях в стране.

Признавая необходимость законодательных мер и инициативы государства,

«Русская мысль» считала, что за упорядочение земского дела «должно

приняться само общество,. пользуясь для этого организованными своими

центрами, причем мы разумеем и крестьянство, которое в этих именно земских

центрах и соприкасается с прочими сословиями»60. С этими мыслями об

ответственности общества за развитие самоуправления, о зависимости успехов

деятельности земства и его будущего от «общих условий» мы встретимся еще

раз в «Очерках русской жизни» Шелгунова.

Большое внимание земскому вопросу уделяла «Неделя». Одним из основных

положений, которые выдвигались ею в это время, было требование общих

земских съездов. О насущной необходимости их газета писала в 1885 г. в

статье «Земские съезды». В одной из статей по поводу областных земских

съездов газета высказывалась за создание особых об властных органов,

которые бы наблюдали за осуществлением решений областных съездов. Вопрос

об общеземском представительстве, столь широко обсуждавшийся в прессе в

начале 80-х годов, в годы реакции почти совершенно не ставился. Тем более

представляет интерес постановка его «Неделей» в 1885—1886 гг. Из других

требований «Недели» в земском вопросе следует отметить программу расширения

избирательного права 1864 г., понижения имущественного ценза, устранения

неравномерности представительства, которое было в ущерб сельским обществам.

В ряде специальных работ о Дворянском банке, о 100-летнем юбилее Жалованной

грамоты «Неделя» выступала против сословных притязаний дворянства, против

предложений реакционной прессы предоставить крупным земельным собственникам

права гласных без выборов.

Подводя итоги обзору периодической печати в годы, предшествовавшие

составлению проекта земской контрреформы,. надо отметить, что реакционные

органы вели яростную атаку против всесословного местного самоуправления и

выдвинули в 1885 г. общую программу пересмотра буржуазного законодательства

60-х годов, побуждая правительство к фактическому уничтожению земства;

либеральная пресса защищала принципы реформы 1864 г. и в это время еще

довольно часто выступала за их дальнейшее развитие.

Атака, предпринятая реакционной прессой против реформ 60-х годов, не

осталась без последствий. Статья Пазухина, впервые наметившая основные

звенья общего плана пересмотра буржуазного законодательства, оказала

большое влияние на сплочение реакционных сил как в среде дворянства, так и

в правительственных кругах. Пазухин был признан как бы идеологом реакции.

Министр внутренних дел Толстой назначил Пазухина правителем своей

канцелярии и передал ему для составления проекта контрреформ все дела

закрывшейся Кахановской комиссии. Правительство Александра III брал на

вооружение программу дворянской реакции.

Страницы: 1, 2