Законодательство России в период 1237-1497 гг.

Розыск по воровским делам производился следующим образом:

обокраденному князь или посадник давали пристава, с которым он при

посторонних людях делал обыск в доме подозреваемого. Если подозреваемый не

пускал их в дом или иным способом мешал обыску, то тем самым признавался

виноватым и приговаривался к уплате судебных издержек, пени и возврату

краденой вещи.

По Псковской грамоте назначались следующие наказания за кражу:

обвиненный в первый раз платил за украденного барана 6 денег, за овцу 10

денег, за гуся, утку или курицу по две деньги и, сверх того, по 3 деньги с

каждой украденной вещи судье. За вторую кражу денежное наказание

увеличивалось. Обвиненный в третьей краже наказывался смертью.

Законы об убийствах, боях и поджогах. Эти законы показывают, что

псковитяне во многом отступили от Русской Правды. В Псковской грамоте нет

упоминания о «вирах», а говорится о «продаже». Причем по псковской грамоте

продажа взыскивается с самого убийцы, а не с общества, и только тогда.

Когда убийца будет уличен. Учитывая жесткий характер Псковской судной

грамоты по отношению к преступнику, за убийство могла назначаться и сметная

казнь, хотя в сохранившемся списке указаний на это нет.

В делах по «боям и ранам» псковский закон обязательно требует от истца

и ответчика свидетелей, не довольствуясь «боевыми знаками». Если драка была

учинена на улице или в торгу, требовалось до 5 свидетелей.

За побои назначалось денежное взыскание: продажа князю и рубль

обиженному. Если в драке участвовали многие, то все они платили продажу

князю и рубль обиженному. Поджигатели и изменники государству наказывались

смертной казнью. Но если против них не было прямых улик, то истцу давалось

право дать присягу самому или принудить к ней ответчика.

II раздел второй части Псковской грамоты включал в себя законы о

земельной собственности.

Начинался этот раздел с совершенно нового закона о земской давности. В

Пскове назначалась 4-х или 5-летняя давность, в силу которой владевший

землей и водой бесспорно в течение 4-5 лет совершенно освобождался от

притязаний на нее прежнего владельца. Всего же важнее то положение, что по

псковскому закону давность назначалась только на те земли, которые

захвативший засеял или застроил. За землями не обработанными давность не

признавалась, владей ими хоть 100 лет.

Далее в грамоте помещен закон о суде по земельному владению по

грамотам. Закон обязывал обе тяжущиеся стороны представить свои грамоты на

право владения спорной землей и привести к судьям межников («окольных

людей», которым известны межи их земель). Если это межевание не устраивало

обе стороны или одну из них, судьи отводили им «поле», то есть

предоставляли решение спора судебным поединком. Если поле принимала одна из

тяжущихся сторон, то ей выдавалась судница (правая грамота) на владение

землей. Если поле принимали обе стороны судница выдавалась победителю, а

побежденный признавался виновным.

Псковский закон признавал выкуп земли, это также новое положение.

Выкуп земли разрешался тому, кто имел более «старшую» грамоту на право

владения землей. То есть, если кто продал землю и умер, а наследники

пожелали приобрести ее снова во владение, им был разрешен выкуп.

Еще одно новое положение по сравнению с Русской Правдой - Псковский

закон признает поместное и вотчинное владение землей. Грамоты запрещала

продажу поместной земли (данной на прокормление), как не являющейся полной

собственностью владельца.

В Псковской грамоте есть упоминание о землях, принадлежащих нескольким

хозяевам, «пайщикам или сябрам», каждый из которых владел своей долей по

особым грамотам или купчим. Такое владение существовало в обычае также у

Новгородцев. Суды о таком владении производились перед князем, 2 степенными

посадниками и сотскими в присутствии всех сябров.

III раздел содержал кредитные законы: взыскание долгов после умершего;

взыскание долгов между живыми; взыскание долгов по торговым сделкам; о

поручительстве; о поклаже; о долгах, обеспечиваемых свободой должника.

1) По псковской грамоте кредитор мог взыскать долг с наследников

умершего в следующих случаях:

- если этот долг был записан в завещание умершего, хранящееся в ларе Святой

Троицы;

- если кредитор мог представить долговые записки или заклад, оставленный у

него умершим в обеспечение займа.

Точно также и наследники не могли взыскать с других отданное в суду

умершим, если не имели записей и заклада.

Если имущество умершего находилось в общем владении с родственниками,

то они могли взыскивать долг без записи и заклада. Так же и с них можно

было взыскать долги умершего без записей и заклада.

Если несколько кредиторов предъявят свой иск на дом или землю

покойного, при чем у одних будет заклад, а у других записи, они должны были

подтвердить свои иски под присягой. При этом кредиторам предоставлялось

право, выбрать одного из них кто взял бы дом или землю, удовлетворив других

деньгами. Если наследники покойного захотели бы выкупить имущество

умершего, получивший его по записи имел право не допускать их до «выкупа».

2) При взыскании долга с живых, кредитор предоставивший долговые

записи («доски») и заклад, должен был сам целовать крест или требовать,

положив у креста заклад и записи, чтобы должник поцеловал крест. Заклад на

суде являлся достаточным основанием долга, даже без записей. При закладе

никогда не присуждалось «поле».

Псковская грамота разрешала давать в долг без заклада, по одним

записям, но не более рубля. Кто давал более, лишался права требовать долг.

Если кто подавал иск по взысканию долга и предоставлял при этом

заклад, а должник отказывался от долга и заклада, то в этом случае, заклад

оставался в пользу кредитора, а должник освобождался от долга.

В случае если должник принес свой долг кредитору и требовал свой

заклад, а кредитор заявлял, что он в долг не давал и залог не брал, иск из

долгового превращался в иск «по поклаже», то есть передаче на сохранение.

Такой иск решался крестным целованием (по «воле» кредитора) или судебным

поединком.

Если должник отказывался от долга и не являлся в суд, то его

заковывали в цепи и сажали в тюрьму, а все убытки понесенный кредитором по

этому делу возлагали на должника. Если кредитор, взяв у судей приставов для

вызова должника в суд, силой брал с него долг (не представляя его в суд),

он судился как за грабеж и приговаривался к пени в 1 рубль князю и платил

вознаграждение приставу.

Псковская грамота допускала проценты по долгу, но в отличие от Русской

Правды не определяла их максимум. Впрочем, для предотвращения споров, закон

требует, чтобы проценты были записаны в долговой записи, с указанием срока

на какой дан долг. По сроку платежа долга, если он не был принесен,

кредитор обязан был объявить об этом в суде. Если это делалось позднее,

кредитор лишался прав на проценты. Так же не полагались проценты, если

кредитор требовал возврат долга ранее оговоренного срока. Если должник сам

приносил долг ранее установленного срока, процент считался по расчету.

3) Русская Правда облегчала взыскание торгового долга для кредитора.

Псковская же грамота на долги по торговле смотрит иначе. По псковскому

закону «ищущий торгового долга по доскам» должен представить еще и

«рядницу» – долговую запись, из которой было видно, что деньги даны в долг

по торговле. Рядница должна была писаться в церкви Святой Троицы и копия с

нее («противень») хранилась в ларце Святой Троицы.

4) По Псковской судной грамоте поручительство в займах допускалось

только тогда, когда заем не превышал 1 рубля (около 1/2 фунта серебра), по

займам же более рубля требовался заклад или запись. Поручитель обязан был

платить долг, если тот за кого он поручался отказывался от долга или не мог

его уплатить. При этом если кредитор требовал уплаты долга с поручителя, а

должник предоставлял запись об уплате долга, то должник и поручитель

освобождались от уплаты долга.

5) По псковскому закону, взявший у кого-либо вещь на сохранение будет

отказываться от этого, давший на сохранение обязан был объявить об этом

перед судом. По этому заявлению, суд решал дело крестным целованием («по

воле ответчика») или судебным поединком. Иск принимался судом только в том

случае, если истец предоставлял запись, подписанную принявшим вещь на

сохранение.

6) По Русской Правде должник, обеспечивающий свой долг личной

свободой, назывались закупами и делились на «закупов в кунах»

(«серебрянников») и «ролейных закупов». В Псковской грамоте отсутствуют

статьи, в которых бы говорилось о закупах в кунах. По общему смыслу

псковского закона можно допустить, что в Пскове не было закупов этого рода,

а были только ролейные закупы, то есть крестьяне бравшие на определенных

условиях землю у землевладельцев. По Псковской судной грамоте их было

несколько видов, по их занятиям:

1) Изорники – бравшие землю под условие денежной платы или работы. Обычно

изорники отдавали за землю половину урожая, отсюда второе их название -

«исполовники».

2) Огородники – бравшие под условием платы во временное владение огород.

3) Хотечники или кочетники – рыболовы, бравшие рыбную ловлю в чьем-то

угодье с условием платы половины улова (дохода) владельцу угодья.

В отличие от Русской Правды Псковская судная грамота резко отличает

ролейных закупов от наймитов. Он воспринимает их только как жильцов или

арендаторов чужой земли. В отличие от наймитов, которые принимались на срок

или на отряд, изорники получали землю бессрочно и оставались на занятых ими

землях столько сколько хотели. Отсюда вытекают отношения между хозяевами и

изорниками:

1) В отношении к землевладельцу изорники признавались совершенно

свободными, они всегда могли уйти от него, также как и хозяин мог отказать

им в земле. Требование здесь было одно – отказ можно было заявить только в

определенный срок, после окончания земледельческих работ (обычно с

«филиппова заговенья»). Если этот срок пропускался, то виновная сторона

должна была возместить другой стороне убыток.

2) Крестьянин мог жить на хозяйской земле «без покруты», то есть не получая

ничего кроме земли. Так же он мог взять «покруту» - земледельческие орудия,

скот, хлеб и даже деньги. Если крестьянин брал только землю, то при расчете

отдавал за нее только половину урожая, а если брал землю и покруту, то,

оставляя хозяина, должен был вернуть ему покруту. Если крестьянин

отказывался от получения покруты, закон разрешал хозяину, в подтверждение

его слов, предоставить 4-5 свидетелей, которые подтверждали его иск

присягой.

3) Псковская судная грамота признает за крестьянином, живущим на чужой

земле, право собственности и свято охраняет его имущество. Хозяин земли не

имел никаких прав на имущество крестьян живущих на его земле. В случае

если крестьянин сбегал, не желая платить прокруты, то хозяин имел право,

предварительно заявив о бегстве в суде и взяв двух приставов, а также

губных старост и сторонних людей, продать имущество крестьянина, для

возврата себе прокруты. Если же имущество продавалось незаконным способом,

то хозяин считался похитителем чужой собственности, и крестьянин мог

«искать на него», объяснив суду причину своей отлучки из дому.

4) Псковский закон, признавая за крестьянином право собственности,

допускает с его стороны иск не только на посторонних людей, но и на

господина, на земле которого он жил. Иски крестьянина на господина могли

быть следующие:

а) Когда господин присваивал себе крестьянскую собственность, он должен был

по иску изорника, представить соседей, которые бы подтвердили, что

имущество, на которое показывает крестьянин, принадлежит ему. Если господин

не находил таких свидетелей, то имущество отдавалось крестьянину, а

господин обязывался уплатить все судебные издержки.

б) Когда господин не платил крестьянину долг, крестьянин обязывался

представить на суд запись или счет, и суд производил дело по этой записи.

5) Псковский закон охранял крестьянскую собственность, и после смерти

изорника. По закону имущество переходило к его наследникам, которые при

принятии наследства должны были оплатить долги умершего крестьянина

господину. Землевладелец не имел права самовольно забрать крестьянское

имущество. В противном случае наследники могли предъявить иск к нему, и он

судился как похититель чужой собственности. Даже, если крестьянин умирал,

не оставив после себя ни жены, ни сына, ни брата, ни других совместно с ним

проживавших родственников, землевладелец мог вернуть покруту только продав

это имущество узаконенным порядком (в присутствии 2 приставов, губных

старост и сторонних людей). Если этого не делалось, родственники умершего,

живущие в других местах, могли «искать на господина» и требовать изъятое им

имущество.

6) Охраняя собственность крестьян, Псковская судная грамота обеспечивала и

неприкосновенность прав собственности землевладельца. Господин мог «искать

свое» на изорнике не только по записи, но и без нее. Для взыскания покруты

без записи землевладелец должен был представить 4-5 свидетелей, которые

присягали, подтверждая передачу имущества господином крестьянину.

IV раздел второй части Псковской судной грамоты содержал Закон о

наследстве. Псковский закон вводит много нового в вопрос о наследстве по

сравнению с Русской Правде. Он делит наследство на два вида: по завещанию и

по закону.

Наследство по завещанию. Владелец имущества указывал в завещании кому

и какую долю своего имущества он оставляет после смерти. В завещании

назначались душеприказчики, как исполнители волю покойного по завещанию, а

также перечислялись все его долги и долги других лиц ему. Завещание

составлялось в письменном виде при священнике и посторонних свидетелях,

скреплялось печатью и хранилось в ларе Церкви Святой Троицы. Наследниками

по завещанию могли быть как наследники по закону, так и те, кого закон не

допустил бы к наследству без завещания. Первое наследство называлось

«отморщиной», а второе – «приказом». Умирающий мог и без завещания передать

свое движимое имущество и грамоты на земли («вотчины») кому хотел еще при

жизни, закон требовал лишь, чтобы это делалось при священнике и посторонних

свидетелях.

Наследство по закону. Псковская грамота не ограничивает права

наследства одной нисходящей линией, а дает эти права на всех родственников

по нисходящей, восходящей и боковой линий. Псковский закон не различает

наследников по состоянию. Так по Русской Правде у смерда полными

наследниками были только сыновья. По Псковской же грамоте этого не было, по

ней как сыновья, так и дочери признавались полными наследниками у бояр и у

крестьян.

Псковский закон, допуская к наследству всех родственников (мужчин и

женщин по восходящей, нисходящей и боковой линиям), совершенно сравнял их в

правах на наследство, и оставил одно лишь различие, согласно Номоканону, по

близости степени родства. Все родственники одной степени имели одинаковые

права на наследство.

Относительно наследства мужа после бездетной жены или жены после

бездетного мужа, псковский закон устанавливал, что и тот и другая

становились наследниками оставшегося имущества только в пожизненное

владение, до вступления во второй брак, то есть без права отчуждения, не в

полную собственность. В этом отличие от Русской Правды, по которой вдова

становилась распорядительницей всего имущества своего мужа, даже если после

него оставались дети, а часть выданная лично ей оставалась с нею и по

выходе ее замуж во второй раз. Псковская судная грамота допускала иск

родственников бездетного мужа или жены по их смерти или по вступлению во

второй брак, только по недвижимому имуществу, но не допускал иска по

«платью и домашней движимости» и, возможно, по деньгам и товарам.

Права наследования жены после бездетного мужа Псковская судная грамоты

допускает только тогда, когда муж с женой жили отдельно от мужниного отца и

имели собственное хозяйство. В случае если они жили в нераздельной семье

мужниного отца, то наследование жены не допускалось. Жена и ее родственники

могли требовать только своего приданного, даже через суд.

Приняв порядок наследования сходный с Номоканоном, псковский закон

узаконивает и порядок исключения из наследства по Номоканону, а именно –

сын отделившийся при жизни отца и не кормивший отца и мать до их смерти,

лишался отцовского наследства.

Псковская судная грамота также указывает на те обязательства, которые

принимал на себя наследник. По псковскому закону наследник, вступая во

владение наследуемым имуществом, принимал на себя все обязательства по

нему. Поэтому, с одной стороны он имел право начинать иск по всем долгам

других к покойному, а с другой – обязывался отвечать по всем долговым искам

на покойного.

Отказ от всех прав на наследство закон допускал только в случае, если

наследник жил не в одной семье с покойным и «не в одном капитале».

V отдел Псковской грамоты говорит о братчине. Аналогично Русской

Правде братчина судилась своим судом, имела своего выборного князя и судей,

судилась по своим исконным обычаям и правам. По псковскому законы братчина

могла судить дела даже по татьбе и убийству, и не платила ни каких пошлин.

Общий закон устранялся от вмешательства в дела по братчине. Но Псковская

грамота значительно сокращает права братчинного суда, по ней общий суд

только тогда не вмешивался в суд братчины, когда судимые этим судом были

довольны его решением. Если же кто-то был недоволен решением братчинного

суда, он имел право апеллировать в общие суды.

VI отдел говорит о сябрах или пайщиках. Сябрами, а правильнее шабрами,

назывались владельцы общего капитала, нераздельно, в долях, подобно

акционерам компаний нашего времени. Сябренное владение могла быть в

движимом и недвижимом имуществе. Оно отличалось от общинного владения тем,

что в имуществе общины доля общинника не составляет его полной

собственности, а в сябренном оно составляло полную собственность сябра,

которую он мог продать, заложить, имел право на любой вид отчуждения.

В движимом имуществе сябры могли владеть по записи и без нее, но иски

по владению «без досок» не принимались в суде. В случае исков между

сябрами, по предоставлению на суд «доски», спор решался целованием креста

(по воле ответчика) или судебным поединком.

Во владении недвижимым имуществом все сябры должны были иметь грамоты

на владение своей долей. В случае спора по одной какой-то доле сябренного

владения, все должны были представить в суд свои грамоты, присягать должен

был тот сябр против которого начат иск, ему же выдавалась правая грамота.

VII отдел говорит о наймах. Наймы по Псковской судной грамоте

производились по записям или без них, и заключались на отряд (до окончания

известной работы) или на сроки (месяцы, годы).

Нанявшийся на отряд по окончании работы имел право требовать с хозяина

плату «в заклич», то есть публично на площади или на рынке. Наймит,

подрядившийся на срок, имел право требовать оплаты с хозяина, отработав

весь срок. Если же он уходил от хозяина раньше срока, то имел право только

на ту часть оплаты, которая ему следовала за «прожитое время». При этом

подрядившийся на годичные сроки имел право требовать свою наемную плату

только за полные годы и не имел права на плату за месяцы сверх полного

года. Аналогично производился расчет по месячному найму.

В случае если наймит уходил от хозяина, не окончив подрядной работы,

утверждая, что окончил ее, хозяин имел право сам присягать или обязать

работника целовать крест, положив у креста требуемую плату.

VIII отдел говорит о торговле и мене. Торговля или мена по Псковской

судной грамоте признавалась действительной только между людьми,

находившимися в трезвом состоянии. Если же кто-либо продавал, покупал или

менял, будучи пьяным, то имел право возврата проданного или купленного и

закон не требовал в этом случае крестного целования.

В целом, псковский закон требовал, чтобы торговля и мена были

совершенно свободными сделками, и все иностранцы, бывавшие в Пскове,

отзывались как о самой честной. Даже при покупке скота в Пскове покупатель

имел право требовать обратно свои деньги и возвратить купленную скотину,

если находил у нее пороки, при покупке им не замеченные.

Торговые сделки допускались при свидетелях и без них, а также «за

порукой». Однако в случае иска торговые сделки с участием свидетелей или

поручителей имели на суде большее значение. Купивший без свидетелей обязан

был доказывать факт сделки крестным целованием.

В случае исков по торговым делам, на волю ответчика предоставлялось

или идти на судебный поединок, или обязать истца целовать крест.

4.2. Новгородская судная грамота

Новгородская судная грамота была составлена в 1456 году, а в 1471

году была переписана от имени Великого князя московского Ивана (III)

Васильевича. Первоначальный текст ее был составлен и утвержден на общем

Новгородском вече, в период, когда новгородцы были в войне Василием

Васильевичем Московским. Новгород был разделен на две партии: сторонников

Московского княжества и Польского королевства. В этот период всю власть в

городе забрали бояре и богатые купцы, и при внешнем равенстве голосов

повсеместно притесняли «меньших людей». В защиту этих притеснений и была

составлена Новгородская судная грамота.

Иван Васильевич, после Шелонского погрома, покорив Новгород, признал

выгодным для себя оставить эту судную грамоту без изменений, и утвердил ее,

приказав переписать на свое имя. Статьи, содержащиеся в Новгородской

грамоте можно разделить на следующие разделы: о видах суда; об истце,

ответчике и поверенных или адвокатов; о послухах и свидетелях; о вызове в

суд; о судебных сроках; о порядке суда; о судебных пошлинах.

В первом разделе грамота рассматривала следующие виды судов в

Новгороде:

Владычный суд или суд новгородского архиепископа. Этот суд производился

новгородским архиепископом или назначенными им людьми по правилам

Номоканона. Это был совершенно самостоятельный и отдельный от других суд.

Грамота говорила о том, что бояре, житьи люди и меньшие должны быть судимы

одинаково, без пристрастия.

Суд посадника, в Новгороде, так же как и в Пскове, принадлежал неразрывно

двум властям: князю или его наместнику и представителю земской власти –

посаднику. По грамоте ни князь не мог судить без посадника, ни посадник –

без князя.

Суд тысяцкого, отличался от посаднического тем, что в нем не участвовали

представители со стороны князя. Это суд был совершенно независим от воли

князя.

Суд новгородских докладчиков был новым судом, неизвестным в Новгороде до

составления судной грамоты. Этот суд был создан аристократией для того,

чтобы подчинить себе меньших людей. Он составлял суть Новгородской судной

грамоты. Суд новгородских докладчиков происходил во владычной комнате, а

судьями на нем были от каждого новгородского конца по боярину и по житию

(богатому купцу). Всего судей было 10, они собирались в суде каждую неделю

по три раза (в понедельник, среду и пятницу).

Новгородская грамота не указывает какому суду, какие дела были

подсудны, за исключением владычного. Все судьи, являясь на суд, должны были

целовать крест, и клясться на судной грамоте в том, что судить будут «в

правду, другу не дружить никакой хитростью, посулов не принимать и недругу

не мстить».

Несмотря на ежедневно даваемую клятву, новгородские суды отличались

несправедливостью, лихоимством, и медлительностью в решении дел. Известно,

например, что дело московского государя по Двинской земле тянулось в

новгородских судах более 25 лет. Неоднократно в Новгороде случалось, что

недовольный решением суда собирал толпу недовольных, с которой нападал на

суд и разгонял его.

Такое положение суда и судей в Новгороде вызвало особый закон,

ограждающий их неприкосновенность. По этому закону, если боярин делал

«наводку» на суд, то платил в пользу князя и Новгорода 50 рублей, житий –

20, а меньший – 1. Рублей. Такой же пене подвергался напавший на истца во

время суда, или на судей во время поединка.

Во втором разделе Новгородской судной грамоты рассматривалось

положение истцов, ответчиков и поверенных. По грамоте истцов и ответчиком

мог быть любой, без различия звания, пола и состояния, даже полный холоп.

Спорящие могли или сами являться в суд, или присылать от себя поверенного

(«ответчика»). Поверенным мог быть как родственник, так и посторонний. В

самом начале суда истец и ответчик целовали крест в том, что каждый считает

свое дело правым, и признает новгородские законы, без целования креста суд

не мог начаться. Тот, кто отказывался целовать крест, без суда признавался

виновным. Целовать крест истец и ответчик должны были и в том случае, если

вместо них в суде участвовал поверенный, без этого поверенные в суд не

допускался. Исключение было одно – поверенным без целования креста мог быть

муж у жены и сын у матери. Поверенные, несмотря на присягу тяжущихся, также

должны были целовать крест за себя, в самом начале суда.

Третий раздел определял положение послухов (свидетелей). Свидетелем в

Новгороде мог быть каждый, также как истцом и ответчиком. Единственным

исключением были, пожалуй, полные холопы, которые могли свидетельствовать

только по делам холопов и псковитян. Предоставлять свидетеля на свидетеля

(«послуха на послуха») не полагалось. По Новгородской грамоте для вызова

отсутствующего свидетеля на суд полагалось платить гонцу 4 гривны, а также

по 4 гривны бирючам, софиянам и изветникам. Если свидетель находился более

чем за 100 верст, то для его вызова требовалось согласие другой стороны.

Если согласия не было получено, он должен был представить своего свидетеля

в три недели – в срок, который назначался для свидетеля жившего до 100

верст.

Четвертый раздел рассматривал различные формы вызова в суд. По

Новгородской судной грамоте их было четыре:

Вызов истца и свидетеля по тяжебным делам. Прежде всего, суд должен был

известить ответчика о предъявленном иске и потребовать от него назначить

срок, когда он может явиться в суд. Если судья не мог судить в назначенный

ответчиком день, он извещал об этом вызываемого и назначал свой срок. Если

ответчик не являлся в первый срок, суд делал ему новый вызов через отсылку.

Такой вызов делался трижды по особой форме. Во-первых, посылались позовники

на двор вызываемого. Одновременно делался вызов через бюричей, которые

ходили по городу или волости и кликали, что такой-то вызывается в суд по

такому-то делу. Если вызываемый и после этого не являлся, на него

выдавалась обетная грамота с взысканием 3 денег за неявку. Если вызываемый

силой сопротивлялся позовнику, явившемуся к нему с обетной грамотой, то

позовнику или его родственникам выдавалась бессудная грамота. На суд

вызываемого сопровождали двое выборных, от того общества, к которому он

принадлежал. Эти выборные отвечали перед Новгородом, в случае оскорбления

позовников.

Вызов свидетелей. Свидетелей также вызывали особые служители – шестники,

подвойские, бирючи, софияне и изветники. Особенность вызова свидетелей

заключалась в том, что заклад и издержки по их вызову падали на лицо их

вызывающее, тогда как издержки по вызову ответчика относились на счет

обвиняемого. Новгородский закон запрещал принуждение при вызове свидетеля.

О его явке в суд должен был заботится тот, чья правота опиралась на его

показаниях. Если свидетель не являлся в суд, на тяжущегося, который

призывал его в свидетели, выдавалась бессудная грамота.

Вызов товарищей и шабров. Для вызова в суд шабров или товарищей тяжущегося,

которые располагали подтверждающими его правоту документами, суд вообще не

принимал никакого участия, предоставляя это тяжущемуся. Дело суда

ограничивалось установлением сроков для их вызова в суд (три недели на 100

верст и по расчету, если ближе или дальше) и выдачей истцу срочной грамоты

для вызова. Названная грамота выдавалась, только если обе стороны были

согласны на вызов, а также тогда когда вызывающий присягал, что у его

сябров есть документы необходимые для решения его дела.

Вызов по уголовным делам. Для ответчиков, обвиняемых в татьбе, убийстве,

грабеже, разбое, холопстве (беглый холоп) и других уголовных преступлениях

применялся особый вызов. Прежде всего, суд требовал от обвинителя или истца

присяги в том, что он обвиняет преступника законно. После такого

подтверждения действительности преступления, суд брал на себя все хлопоты

по вызову ответчика. Суд посылал грамоту к правителю области, к которой

принадлежал обвиняемый, или владельцу земель, на которой он проживал. При

этом суд требовал высылки обвиняемого в узаконенный срок (3 недели на 100

верст), а в случае укрывательства преступника обязывал их платить все

убытки истцу-обвинителю, и против этого – подвергал их же особому штрафу.

Пятый раздел рассматривал разряды судебных сроков. Существовало 2

разряда судебных сроков: для судей; для тяжущихся и их свидетелей.

1) В делах по земельному владению назначался двухмесячный срок, а во

всех остальных месячный. Если проволочка зависела от тяжущихся (отсрочки,

вызов свидетелей и другие), то судья за это не отвечал. Вследствие этой

оговорки, большинство дел в Новгородском суде решалось очень медленно. Если

же виной проволочки был судья, истец и ответчик имели право обратится к

вечу, которое давало им приставов от себя, которые контролировали ход дела

в суде.

В случае, если по земляному делу посадник, тысяцкий или владычный

наместник, вызвав межников и назначив день суда, сами для решения этого

дела не прибыли, на них налагался штраф в пользу Новгорода и Великого князя

в сумме 50 рублей, и сверх того они обязывались возместить истцу и

ответчику все их убытки.

2) Для тяжущихся, живущих в одном городе, срок явки на суд назначался

по усмотрению ответчика. В назначенный срок в суд должны были явиться

истец, ответчик и судья. Если судья не мог быть на суде в указанный день,

он назначал новый срок и извещал об этом стороны спора. Если кто из

тяжущихся не являлся на суд, ему через бирючей высылались три повестки.

Если и после этого он не являлся, на него выдавалась обетная грамота и

взыскивались 3 деньги штрафа.

Для ответчика жившего не в одном городе с истцом срок назначался по

расстоянию. Если расстояние было 100 верст, назначался трехнедельный срок.

Если ответчик жил ближе или дальше, срок назначался по расчету.

Для вызова послухов и шабров назначалось три недели на 100 верст, а

дальше или ближе – по расчету.

По окончанию дела для ответчика и истца давался срок для взаимных

переговоров и советования с судьей. Срок этот был месячный и пропустивший

его не мог апеллировать на решение суда.

Срок для уголовных преступлений был трехнедельный, а дальше или ближе

– по расчету.

В шестом разделе назывались различные виды пошлин. Их было несколько:

1) В гражданских делах владыке, его наместнику и ключнику от печати

полагалась гривна с судного рубля, а от бессудного рубля (в случае выдачи

бессудной грамоты) по 3 деньги от печати. Посадник, тысяцкий или другой

судья от судного рубля получал по 7 денег, а от бессудного – по 3 деньги.

2) По уголовным делам судьям выдавалось от судной грамоты по 4 гривны,

а от бессудной по 2 гривны.

3) От выдачи срочной грамоты судья получал 1 гривну от печати.

4) От выдачи обетной грамоты истцу судья получал 3 деньги от печати.

5) Бирючам, подвойским, изветникам и софиянам выдавалась пошлина в 4

гривны на 100 верст, за исключением земляных дел, которые пошлиной не

облагались.

Седьмой раздел описывал порядок суда по Новгородской судной грамоте.

В Новгороде любой суд начинался в «тиуновой» комнате. После челобитья

истца, судья, назначив срок для суда, передавал дело своему тиуну для

рассмотрения. Каждый судья в Новгороде имел тиуна, который вел

предварительное рассмотрение дела, собирал и сличал показания свидетелей,

рассматривал доказательства по делу, заносил дело в особую грамоту, так

называемый «судный список».

Рассмотрев дело, тиун вызывал в суд ответчика. Истец и ответчик

являлись в назначенный срок к тиуну в сопровождении своих приставов

(«судных мужей»), которые должны были заседать в суде по их делу. При этом

все целовали крест: истец на том, что ищет правого дела; ответчик на том,

что будет судиться и показывать правильно; пристава и тиун целовали крест

на том, что будут судить правду. Если одна из сторон спора отказывалась

целовать крест, то она без суда признавалась виноватой и проигрывала дело.

После рассмотрения дела тиун приносил его своему судье, приводил с

собой тяжущихся или их поверенных. Посадник, тысяцкий или иной судья,

присягал на грамоте, что будет судить правду беспристрастно.

По Новгородской судной грамоте суд должен был окончить тот же судья,

которому дело было представлено, а по окончанию дела приказать своему дьяку

записать решение, а рассказчикам и судьям от стороны - приложить свои

печати. Если судья давал тяжущимся срок для решения спора и по сроку

срочную запись за печатью, и за это время сменялся другим судьей, то

тяжущиеся должны были обратиться к новому судье и представить ему срочную

запись. Новый судья должен был окончить дело, начатое его предшественником.

Если одно и тоже лицо обвинялось по уголовному и земляному делу, то

ему предоставлялось право решать отвечать прежде по уголовному делу, а

потом по земляному, или по обоим этим делам вместе.

Ответчик, по любому делу, мог сам предъявить иск к другому лицу. В

этом случае его нельзя было требовать по третьему делу в суд, пока он не

закончит два первых.

Если тяжущиеся были недовольны медлительностью суда, то они имели

право требовать от Новгорода приставов, которые контролировали ход

судебного дела.

Если поверенный, взяв у суда срок для предоставления свидетелей, в

этот срок умирал, доверитель в эти же сроки должен был сам предстать перед

судом, либо предоставить нового поверенного. Если он этого не делал, то тем

самым дело проигрывал, и на него выдавалась бессудная грамота.

Это, пожалуй, все дошедшие до нас законы Новгородской судной грамоты

– законодательного памятника Древней Руси.

5. Московская губная запись 1486 г.

Московская губная запись, хотя в ней и есть несколько гражданских

законодательных норм, регулировала преимущественно порядок суда по

уголовным делам, на что указывает и ее название – «губная». В этом порядке

видно старое вирное судоустройство, хотя о вирах в ней не упоминается.

Из губной записи видно, что судебное производство в Московском

государстве в то время распределялось по округам. Различные города и

волости с селами причислялись к одному округу, составлявшему в этом

отношении одно целое. Эти округа не совпадали с административным делением

государства на уезды, волости и станы. Например, к Московскому уголовному

округу, кроме города Москвы и Московского уезда, причислялись: Серпухов,

Хотунь, Руза, Звенигород и часть Дмитровских волостей. Уголовным судьей

этого округа был большой наместник московский. В административном же

отношении Москва разделялась на две части, в ней было два наместника,

которые судили гражданские дела.

Сами уголовные округа имели свое деление для платежа головщины в

случае не отыскания убийцы. По губной записи Москва делилась на 5 частей.

Так, например, если убийство случалось в Замоскворечье, то платеж головщины

по этому «душегубству» падал на Замоскворечье и на Даниловское. Если

«душегубство» совершалось на Варваровской, то платеж головщины падал на

Варваровскую, Мясницкую и Покровскую.

Такой порядок имеет много общего с прежними вервями. Различие лишь в

том, что верви учреждались добровольно самим обществом, тогда как округа

вводились административно. Кроме этого, вервь платила головщину только за

тех, кто вложился в дикую виру. В Московских же округах каждый

принадлежавший к округу, где было совершено убийство, должен был

участвовать в платеже, и головщина платилась здесь за каждого убитого.

Московская губная запись делила уголовный суд на 2 вида: а) на суд

без поличного (по подозрению) и б) суд с поличным. Эти суды имели различное

значение. В записи сказано, что если москвич искал на не москвича без

поличного, то хотя суд по этому иску производит большой московский

наместник, но, тем не менее, в суде участвовал и гражданский судья

ответчика, ради своих пошлин. Таким образом, уголовный суд не был полностью

отделен от гражданского. Если судился москвич с москвичом по делу с

поличным, то судил один большой московский наместник без гражданского судьи

ответчика.

Судебные пошлины по Московской губной записи распределялись следующим

образом:

а) По посулам пошлина шла большому московскому наместнику с двумя

третниками, а тиуну Великого князя – что посулят.

б) В делах, о которых нужно было кликать на торгу, пошлина шла по третям

большому наместнику с третниками, тиуну же Великого князя пошлин не

полагалось.

в) При судебном поединке «вязчее» и пошлина от пересуда шли также

наместнику и третникам по третям, тиун Великого князя получал по трети от

наместника и его третников. Пошлины пересудной было положено 100 денег с

рубля, а по искам менее рубля пересуд не допускался, за исключением дел о

бесчестье.

г) От головщина, которая к тому времени стала штрафом общественным,

наместнику с третниками полагалось 4 рубля пошлины.

Московская губная запись отличает судные дела с поличным от дел

пенных, то есть гражданских, исковых. В судных делах с поличным, кто бы не

был пойман – москвич или не москвич, всех судил и казнил большой московский

наместник с двумя третниками. В пенных же делах, московский наместник

обязан был дать срок, для того, чтобы ответчик мог представить своего

судью. Такой порядок грамота называет «новым», по старому же порядку все

суды на Москве производил большой наместник, и ответчиковых судей не было.

Московский судья не ездил для суда по селам, а посылал туда пристава

с товарищем, которые и давали ответчика на поруки. Вместе с ответчиком

приходил на суд и судья того общества, к которому он принадлежал, «ради

своих пошлин».

В имениях удельных князей, состоявших в Московском уезде, суд

уголовный и гражданский, по губной записи, принадлежал волостелям удельных

князей. В случае, если волостель какое-то дело судить не мог и должен был

довести это дело до удельного князя, он мог делать это только тогда, когда

князь находился в Москве. Если же его не был в Москве, он должен был

обращаться за окончательным разрешением дела к Великому князю или большому

московскому наместнику.

Если в Москве в делах уголовных ловили подданного другого княжества

(например, Тверского), то его судил и казнил большой наместник, не отсылая

в Тверь и не требуя оттуда судьи. Также и москвича пойманного в Твери, там

же и судили. В делах же пенных, тверянина отдавали на поруки и отсылали в

Тверь.

Все эти условия Московской губной записи были основаны на взаимных

договорах великих и удельных князей.

6. Заключение

Рассмотренные нами законодательные памятники России 1237-1497 годов

имеют важное значение в истории русского законодательства. Они указывают на

связь старого – по Русской Правде – с новым порядком – по Судебникам. В них

мы еще видим и виры, и своды, и братчину, распределение уголовных округов,

подобно древним вервям, и, тут же встречаем новые судебные пошлины,

получившие дальней шее развитие в Судебниках.

С другой стороны, рассмотренные нами законы свидетельствуют о порядке

наместнического управления, о пошлинах и кормах наместника и его людей, об

участии в суде выборных людей, как представителей земщины, об ограничении

власти наместников выборными властями: сотскими, старостами, «лучшими

людьми». Это не значит, что раньше выборные не участвовали в суде, а лишь

показывает, что участие выборных подтверждено законом.

Все эти документы свидетельствуют, что порядок суда в своей основе

был одинаков в Новгородских, Псковских и Московских владениях.

Правительственные и земские власти везде стояли рядом, хотя, конечно, в

Москве великокняжеская власть имела больше силы, чем земская, а в Новгороде

и Пскове – наоборот.

7. Список литературы:

1. Исаев И.А. «История государства и права России». Издательство «ЮристЪ».

Москва. 1996 г.

2. Беляев И.Д. «История русского законодательства». Издательство «Лань».

Санкт-Петербург. 1999 г.

3. «История России от Древних времен до начала XX века». Курс лекций под

редакцией И.Я. Фроянова. Электронная версия: http://kulichki-

win.rambler.ru/moshkow/TEXTBOOKS/history.txt

4. Ключевский Б.О. «Курс русской истории». Лекция 14. Электронная версия:

http://www.magister.msk.ru/library/history/history1.htm

Страницы: 1, 2, 3